Запрет

Элла Савицкая

Запрет

Глава 1. Знакомство

2002 год

– Даш, ты проснулась? – мама заглядывает в комнату как раз, когда я только выныриваю из царства Морфея.

– Да, – улыбаюсь ей, переворачиваясь на бок.

– На столе завтрак, поешь и поднимайся наверх. Поможешь мне с оставшимися коробками.

– Ладно.

Дверь закрывается, а я сладко потягиваюсь. По стене скользит солнечный луч, пробиваясь сквозь открытую форточку и обещая жаркий летний день.

Обожаю каникулы.

Особенно летние. Три месяца без надоедливых уроков и раннего подъема.

Так здорово проснуться, позавтракать и идти гулять с друзьями до самого вечера.

Друзья…

Привычная тоска вихрем проносится за ребрами и стирает улыбку с лица.

Проблема в том, что друзей теперь у меня нет. Точнее они-то есть, но остались в городе, из которого мы уехали.

Здесь папе гораздо удобнее вести бизнес, а нам с мамой пришлось отправиться за ним прицепом.

Родителям, конечно же, не важно, что теперь мне приходится начинать жизнь заново. В новом городе, новой школе, в которую мне только предстоит пойти в сентябре. Искать новых друзей.

А я так скучаю по моим Катьке, Иришке, Маринке и Витьке с Димкой.

Они мне такие проводы устроили! Всем двором собрались и ребят из школы пригласили. Принесли от себя приятные мелочи на память, которые теперь стоят у меня на самом видном месте на подвесной полке. А потом мы все дружно ревели и обещали писать друг другу письма.

Первое я написала еще вчера, и уже даже отправила.

Мне до безумия будет не хватать наших с ними походов на речку и песен под гитару на бревне.

Вздохнув, встаю и плетусь в ванную. Справившись с завтраком, иду маме на помощь. Коробок у нас при переезде было столько, что казалось, мы их не разберем вообще никогда. Но нет, три дня и всё разложено по новым местам.

– У тебя на сегодня какие планы? – спрашивает она, когда мы относим пустые коробки на балкон.

– Думаю пойти пройтись, надоело в четырех стенах сидеть.

– А вот это правильно. Хватит тут кукситься. Тебе четырнадцать, Даша. В это время очень легко заводить новые знакомства, тем более ты у меня такая общительная. А там глядишь, наконец, перестанешь переживать из-за переезда.

Мама знает, как он сложно мне дался.

– Надеюсь.

Пересидев жару, выбираю своё любимое летнее платье, привезённое мамой из—за границы, обуваю босоножки и подкрасив глаза тушью, выхожу из подъезда.

Превосходно.

Обеденная жара спала, уже можно дышать свободнее, если находиться в тени.

Именно то, что нужно для прогулки.

Было бы еще с кем гулять…

Оглядевшись, замечаю на скамейке у соседнего подъезда парня. Он сидит на спинке, широко расставив ноги по сиденью, и чиркает зажигалкой.

На вид – не многим старше меня, может, на год, а то и ровесник. Высокий, подтянутый. Когда он зажимает колесико зажигалки, мышцы на его руке напрягаются, вырисовывая красивый рельеф. Похоже, тренировки на турнике ему точно не чужды.

Это плюс. Так как я сама с детства приучена к активному образу жизни.

Склонив на бок голову, стараюсь рассмотреть лицо, но с этого ракурса и расстояния, это сделать сложно.

Подходить или нет?

Впрочем, почему нет—то?

Я всё равно здесь никого не знаю. Нужно с кого—то начинать. Пусть это будет он. Возможно, на теме спорта мы и найдем общие точки соприкосновения.

Если бы я тогда знала, что именно от НЕГО мне нужно держаться подальше, я бы обошла его десятой дорогой и бежала прочь, не оглядываясь. Хотя нет, кому я вру?… Никогда бы я этого не сделала. Слишком глубоко он забрался мне под кожу. Пустил такие корни, что не вырубить и не выкорчевать.

Но тогда я еще не знала, что меня ждет. Поэтому поколебавшись лишь мгновение, решительно подошла ближе.

– Привет, – улыбаюсь так широко, на сколько могу.

Парень поднимает голову и в этот момент необыкновенно зелёные глаза простреливают меня насквозь. Пулей раздирают кожу и дробят кости.

Я вздрагиваю от неожиданности, потому что ТАК на меня никогда не смотрели. По—взрослому, нагло и дерзко.

Уголки губ дергаются, но улыбку я удерживаю.

А он медленно обводит взглядом моё лицо, скользит ниже, оглядывает шею, талию и задерживается на пальцах, ногти которых у меня накрашены ярко—жёлтым лаком.

Я еле сдерживаю порыв, чтобы не поджать их.

– Чего тебе? – бросает вместо приветствия, возвращая взгляд к моему вспыхнувшему лицу.

– Я Даша, – стойко выдерживаю его недружелюбный тон и, взобравшись на скамейку, опускаюсь рядом. Скорее для того, чтобы не стоять перед ним, как экспонат, и не дать больше возможности так бесцеремонно разглядывать. – А ты?

– А я не имею ни малейшего желания с тобой общаться.

Отрезает грубо и поворачивается ко мне лицом. Попытка спрятаться от его взгляда с грохотом проваливается. Теперь он рассматривает меня на расстоянии каких—то пятнадцати сантиметров.

Настолько близко, что я задерживаю дыхание. Мой взгляд останавливается на кончиках длинных ресниц, изучающе очерчивает высокие скулы, чёткую линию подбородка и выразительные губы.

Я и не замечаю, как застываю, разглядывая его также, как и он меня.

Вроде парень, как парень. Но резкие черты лица и нахмуренный взгляд, в котором читается что-то хищное и дерзкое, выделяют его из толпы знакомых мне сверстников.

Опасный, загорается в моей голове предупреждающей красной лампочкой.

По спине табуном проносится дрожь.

Может, зря я к нему подсела и стоит всё же встать и пройти мимо?

И как тогда бы назвала меня Маринка? Трусишкой, которая не в состоянии познакомиться с парнем?

Нет, трусость – это не про меня. Я обычно первая, кто взбирается по веткам на дерево, катается на тарзанке над речкой и прыгает через костер.

А тут всего лишь какой—то парень.

Сглотнув невесть откуда взявшийся ком, протягиваю руку.

– Давай это исправим. Обычно это делается так: я называю своё имя, а ты – своё. Как я уже сказала – я Даша.

Взгляд наглых глаз опускается на мои пальцы, которыми я слегка коснулась его запястья, но вместо того, чтобы ответить на рукопожатие, он отдергивает свою руку, словно я обожгла его или заразила чем-то смертельным.

– Я уже сказал, что в общении не нуждаюсь, – отрезает грубо.

Так, ладно. Я поняла. Не хочет, как хочет. Навязываться последнее, что я собираюсь делать.

Выпрямившись, встаю со скамейки. Расправляю юбку и сдув с лица прядь, снова смотрю на него.

– В общении нуждаюсь я. Но, похоже тебе на это глубоко фиолетово. Подскажи, где у вас здесь собираются наши сверстники, и я оставлю тебя в покое? – спрашиваю перед тем, как уйти.

– Зачем тебе это? – он снова чиркает зажигалкой, продолжая распиливать меня взглядом так пристально, что у меня начинает чесаться кожа.

– Общаться. Я только недавно переехала, никого здесь не знаю. И в отличии от тебя не избегаю других.

Он склоняет голову, как будто раздумывая отвечать на мой вопрос или нет. А потом, словно в один миг потеряв интерес, обращает всё свое внимание на зажигалку.

– Все собираются вечером на "кирпиче". Можешь сходить туда, если так сильно хочется общения.

– "Кирпич" – это где?

– У магазина за углом.

Вот и отлично, значит вечером отправлюсь туда.

– Спасибо.

Уже собираюсь развернуться и пойти на выход со двора, как за спиной раздаётся незнакомый голос:

– Но ты туда лучше не ходи.

Оборачиваюсь, замечая, как рядом останавливается еще один парень.

– Почему? – вопросительно смотрю на него.

– Потому что там одни отморозки. Рус, нашёл куда девушку отправлять, – парень заламывает в осуждении бровь, глядя на сидящего на скамейке.

Вот, значит, как…

Прищуриваюсь, ожидая, что этот Руслан хоть как—то отреагирует, но ему, кажется, и на это всё равно. Он равнодушно смотрит на подошедшего друга.

Довольно приятного, темноволосого, полную противоположность этому невоспитанному.

– Ты новенькая, да? – поворачивает он ко мне голову. – Видел, как вы переезжали в соседний подъезд.

– Да. Меня Даша зовут.

– А я Слава. Вы в ту двухэтажную квартиру заселились? – кивком указывает на окна нашей квартиры.

– Ага. Ты знал тех, кто здесь жил до нас?

– Да. И отец говорил, что сюда переезжает какой—то бизнесмен с семьёй. Ну, а раз бизнесмен, то и квартира у вас самая крутая.

Ну, на счет самой крутой, не знаю. У моих друзей в прошлом городе у всех были такие же.

– Ремонт там и правда хороший. – пожимаю плечами, – Да и район у вас вроде неплохой.

– Отличный район! Даже речка есть. Мы как раз туда идём. Если хочешь, давай с нами.

– Эй, – с претензией пинает его по колену Руслан. – С чего это?

Я только сейчас замечаю рюкзак за спиной подошедшего парня и потёртую спортивную сумку, стоящую на скамейке рядом с Русланом.

– А почему нет? – ведет плечом Слава. – Или ты не хочешь?

– Очень хочу! – отвечаю прежде, чем подумать. – Я тут от скуки скоро завою. Никого не знаю, а дома сидеть терпеть не могу.

– Тогда беги за купальником и полотенцем. Только обувь удобную обуй, до речки час пешком.

– Ты чё гонишь? Посмотри на неё, она столько не выдержит, через десять минут по жаре заноет, – недовольно зыркает на меня Руслан.

И в глазах у него горит столько презрения, будто он уже повесил на меня ярлык изнеженной принцессы, которая только и умеет, что капризничать.

– А вот и выдержу, – уверенно заявляю, намереваясь доказать ему обратное. Он еще не знает с кем связался. Пешие прогулки – моё любимое занятие. Если кто—то не может придумать куда идти гулять, у меня всегда есть вариант – прямо. – И ни капли ныть не буду. Я быстро!

Чтобы они не успели передумать, почти опрометью влетаю в подъезд и взбегаю на четвертый этаж. На то, чтобы переодеться у меня уходят считанные минуты. Слишком уж мне не хочется, чтобы Руслан отговорил Славика и они ушли без меня.

Слава этот выглядит более дружелюбным, чем его друг. Вот с ним и можно завести приятельские отношения, а там он, возможно, и с девочками какими меня познакомит.

Надев сверху на купальник простенький сарафан, обуваю кеды, засовываю в сумку полотенце со шлепками и бутылкой воды, и выскакиваю на улицу.

Фух, не ушли.

Быстрым шагом направляюсь к парням, которые одновременно поворачивают на меня головы.

Во взгляде одного читается радушие и терпеливое ожидание, а взгляд второго транслирует раздражение и неприкрытую неприязнь, словно моё присутствие сильно портит ему существование.

Остаётся надеяться, что он не утопит меня в речке ненароком.

Глава 2

– Кем работает твой отец? – спрашивает Слава, когда мы ступаем на тропинку, идущую вдоль леса.

– У него своя фирма. Он покупает за границей одежду и технику и продаёт их здесь оптом, – закрутив бутылку, из которой я, кажется, уже выпила добрую половину воды, отправляю её в рюкзак и прикрываю ладонью голову.

И почему я не додумалась взять кепку?

Солнце печет нещадно, несмотря на то, что время близится к вечеру. Обжигает кожу и плавит мозги.

– Круто. У тебя, наверное, всё есть?

– Ну, не всё. А твои родители кем работают?

– Отец милиционер, мама работает в театре.

– Ух ты, она актриса? – с интересом смотрю на вытирающего со лба пот парня.

– Да.

– Здорово. Я просто обожаю участвовать в школьных спектаклях. А уж что говорить о настоящей сцене!

– Хочешь, как—нибудь достану билет на её спектакль?

– Ты сейчас серьезно?

– Конечно, – лихо загорается его взгляд, на миг опускаясь на мои губы.

– Очень хочу, – восторженно киваю, – Было бы классно. Спасибо. А твои родители кто, Руслан? – оборачиваюсь к Руслану, что все это время молчаливо идёт рядом.

Пинает камни носками старых кроссовок и жуёт травинку.

Он не проронил ни слова за последние сорок минут.

– Не твоего ума дело, – отрезает холодно вместо ответа и проходит вперед, опережая нас на несколько шагов.

Запнувшись, утыкаюсь взглядом ему в спину.

– Я же просто из вежливости спросила.

Не то, чтобы мне прям сильно обидно, но мог бы быть пообходительнее.

Я ничего плохого ему не сделала, в конце концов.

– Не обращай внимания, – мягко толкает меня локтем Слава и плескает себе в лицо водой из своей бутылки. – Слушай, Рус, а давай через лес срежем? Пока дойдём, сваримся здесь.

– Нет, – не оборачиваясь, бросает Руслан. – Там охотники шастали, забыл?

– Да когда это было? Неделю назад. Они уже точно свалили. Погнали, Даше вон тоже жарко. Не хватало солнечный удар словить.

– Не сахарные, не расплавитесь. Осталось полчаса идти.

– Да ты издеваешься? Мы через лес за десять минут дойдём. Рус, – Слава толкает его в плечо. – Ну тормози ты уже.

– Я сказал – нет, – резко оборачивается парень. – Это опасно. Забыл, чем для Юсупова всё закончилось в прошлом году?

Слава закатывает глаза.

– Он сам виноват. Попёрся вглубь. А мы пойдём по тропинкам. Погнали? У меня уже мушки перед глазами от этого солнца. Даш, а у тебя?

– Тоже, – заторможено киваю, не совсем понимая, о какой опасности говорит Руслан. Лес вроде городской. Неужели тут водятся дикие звери?

– Я же говорил, что она не выдержит, – с насмешкой говорит он, снова бросая на меня колкий взгляд, от которого на коже выступают болезненные мурашки. – И ты туда же, слабак. Идите, если хотите. Я в обход.

Разворачивается и шагает прочь.

– Баран, – бурчит Слава. – Ладно, пошли, Даш. Мы уже успеем накупаться вдоволь, пока он дойдёт.

Кивнув в сторону леса, он мягко берет меня за локоть.

Растерявшись, неуверенно смотрю вслед удаляющемуся Руслану, но все же иду за Славой.

Он здесь местный, лучше знает, как быстрее добраться. Да и его компания мне в разы приятнее, чем того невоспитанного.

– Только за мной иди, с тропинок не сходи, – предупреждает он, ступая вперёд.

– Ладно. Слушай… почему Руслан такой? – послушно иду за ним, наконец прячась в блаженной тени деревьев.

Делаю глубокий вдох, позволяя прохладному воздуху поселиться в легких. Как же хорошо, когда солнце не жжет.

– Он нормальный. Просто не со всеми.

– Наверное, зря я пошла с вами. Ещё поссоритесь из—за меня.

– Да забей. Он не обидится. Мы с шести лет дружим. Всякое бывало, но чтобы ссориться прям всерьёз – ни разу. Тем более из—за девчонки.

– Ого, вы такие разные, – искренне удивляюсь, слабо представляя, можно так долго дружить с таким угрюмым человеком, как Руслан.

– Это только кажется.

Ну ладно. Возможно, он действительно другой с теми, кого знает долго.

Мы неторопливо идем вперед. Под ногами похрустывают ветки, весело шуршит листва. Мне даже зажмуриться захотелось от удовольствия.

Вскидываю вверх голову, чтобы полюбоваться тем, как сквозь кроны пробиваются солнечные лучи, и замечаю на одной из веток белку.

Машинально останавливаюсь. Пушистая, ярко—рыжая, она вдруг срывается с места и бежит вниз. Такая красивая, просто прелесть. Я тихо смеюсь. Просто обожаю зверушек и завела бы дома хоть кроликов, хоть собак с кошками. Вот только родители категорически против, поэтому я могу любоваться ими только издалека.

Белка перескакивает с одной ветки на другую, спрыгивает на землю, подхватывает что—то лапами, засовывает себе в рот и мчится обратно.

– Даш, ты идёшь? – вздрагиваю от оклика Славы.

Отыскиваю его взглядом и понимаю, что за то время пока я любовалась белкой, он успел свернуть и отойти метров на двадцать.

– Ой, бегу.

Напрочь забыв о его наставлении, срываюсь с места и быстрым шагом сокращаю между нами расстояние. Но не по тропинке, а прямо по притрушенной листвой и сухими ветками земле.

– Стой! – выкрикивает Слава, напугав меня, но не успеваю я остановиться, как вдруг громкий щелчок металла вспарывает тишину.

Прежде чем я понимаю, что произошло, что-то с силой сжимает мою ногу – холодные дуги врезаются в плоть, и вспышка острой боли пронзает всё тело. Вскрикнув, дергаюсь, опускаю оторопевший взгляд вниз и поверить не могу в то, что вижу. Моя нога оказалась в самом настоящем капкане, который я раньше видела только в фильмах. Большом, металлическом, ржавом. Его зубцы расцарапали кожу, и оставили алые полоски, а холодный металл больно сдавил лодыжку.

В глазах мгновенно собираются слёзы. Паника накрывает с головой, дыхание перехватывает. Я тихонько скулю, чувствуя, как боль скапливается в одном месте.

– Чёрт! – Слава срывается, подбегает и плюхается передо мной на колени. – Я же сказал за мной идти! Чего ты попёрлась сюда? – рявкает грубо.

На ответ у меня сил нет. Шок и боль парализовали мысли. Всматриваюсь внимательнее в ногу, пытаясь понять масштабы трагедии. Болит так сильно, словно пробило кость, но на самом деле – нет. Редкие зубцы прошли как раз с двух сторон от лодыжки, только царапнув кожу, но не пробив её.

Рвано выдыхаю, чувствуя, как внутри начинает биться истерика. Нога пульсирует всё сильнее и сильнее.

– Сильно больно? – смотрит на меня с испугом Слава.

Слабо киваю, прикусывая губу.

– Я попробую открыть. Как только ослабнет, сразу выдергивай ногу, поняла?

– Да…

Слава напрягается, пытаясь развести дуги капкана. Давит на них изо всех сил.

– Он старый такой. Заржавел полностью, – хрипит, прилагая усилия.

А я молюсь, чтобы у него получилось.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Но мои молитвы остаются не услышанными, и пружина не поддаётся.

Закусив губу, сдерживаю рвущийся наружу всхлип.

Как же больно, Господи.

– Твою мать! – вскакивает Слава на ноги и нервно ерошит свои короткие волосы. – Что делать?!

Как—будто я знаю…

Смахнув слезы, наклоняюсь, чтобы самостоятельно попробовать раскрыть сдавливающий механизм. Глупо, конечно. Если у Славика не получилось, то сомнительно, что выйдет у меня, но не стоять же истуканом и ждать, пока у меня нога посинеет.

А она уже нездорового цвета.

Приложив максимальные усилия, надавливаю на металл и тут же безнадёжно роняю руки. Здесь моей силы точно не хватит. Половины сложились намертво.

Пробую поднять ногу, но тут же с шипением возвращаю её на землю. Во—первых, капкан слишком тяжелый, а во—вторых, едва я пошевелила ногой, как острая боль прошила во второй раз.

– Ай…– с мольбой смотрю на метушащегося Славика. – Я не хотела…

– Пипец, – он сжимает кулаки от бессилия, смотря на меня полным обвинения взглядом. – Просто пипец!

– А я говорил, – внезапно раздаётся за моей спиной.

Мы одновременно со Славой оборачиваемся. Руслан расталкивая палкой листья на земле, подходит ближе.

– Рус, ты не ушёл! – с облегчением выдыхает Славик. Я тоже испытываю облегчение, хоть и понятия не имею, как он может помочь. – Я не знаю, как его открыть.

– Переться сюда не надо было.

– Да мы нормально шли. Это вот… она…

Тяжелый взгляд сканирует моё лицо, а я стараюсь не показать своих эмоций. Обещала не ныть, значит буду терпеть и боль, и обвинение, которым Руслан меня полосует.

Сбросив на землю рюкзак, он приседает передо мной на корточки и проделывает тоже самое, что и мы всего минуту назад. Пробует раскрыть капкан самостоятельно. И у него даже в отличии от нас, получается. Я на радостях готовлюсь вытащить ногу, но уже через мгновение его пальцы соскальзывают и капкан со всей силы ударяет меня по ноге. Из моего рта вырывается тихий всхлип, и я закрываю его руками. Стоически терплю, пока Руслан продолжает пытку. Пробует снова и снова, заставляя меня уже скулить от боли при каждом неудачном рывке.

Не в силах выдерживать, закрываю лицо руками, чтобы позорно не плакать, хотя слезы уже в открытую текут по щекам.

– Так не получится, – Руслан стирает пот со лба. – Нужен рычаг.

Глава 3

– Я давлю, ты тянешь, ясно?

– Да.

– А ты не реви и вытаскивай ногу, как только у нас получится его раскрыть, поняла?

Кивнув, стираю со щёк слёзы. Пожалуйста, пусть только получится.

Но просто оказывается только на словах. Чтобы найти прочную палку, у ребят уходит время. Те, что попадаются под руку, раз за разом ломаются, едва Руслан пытается использовать их как рычаг.

Моя нога уже не пульсирует. Она отекла и превратилась в ноющий кусок плоти, который кажется вот—вот отвалится. Мне страшно остаться без неё. Я понятия не имею, какие будут последствия, но держусь из последних сил.

Слёзы – последнее, что нужно мне и ребятам, которые не ушли, а пытаются помочь. За это я им безмерно благодарна. Даже Руслану, который время от времени бросается ругательными словами в адрес своего друга и меня.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем металл наконец поддаётся. Когда капкан раздвигается под давлением толстой палки, я наклоняюсь и рывком вытаскиваю ногу.

– Наконец—то, – оседает на землю вспотевший и перепачкавшийся от стольких попыток Руслан.

Слава облегчённо выдыхает, опираясь спиной на дерево:

– Думал, мы никогда его не откроем.

Я же пытаюсь понять, чувствую ли вообще ногу. Она немеет, будто её нет. Покалывает, болит.

– Дай сюда, – Руслан берёт меня за лодыжку и внимательно осматривает.

Я почти не чувствую его пальцев. Онемение настолько сильное, что новая волна боли охватывает каждый миллиметр кожи.

– Сильно болит? – хмурясь, крутит стопу из стороны в сторону.

– Я не знаю. Кажется, больно везде.

– Ушиб сильный. Но перелома нет. Через неделю будешь бегать. Наобщаешься потом сколько захочешь, – в голосе сквозит издёвка, но отвечать на неё у меня нет сил.

Мне хочется лечь. Или хотя бы сесть. Но в ближайшей перспективе меня ничего из этого не ждет. Впереди – дорога домой. Самая сложная из всех, что у меня когда—либо была.

– Дойдёшь? – спрашивает Руслан спустя несколько минут, вставая справа от меня.

Славик становится слева.

– Угу, – выдавливаю, но, опустив голову, зажмуриваюсь.

И зо всех сил стараюсь идти сама, но через несколько шагов понимаю, что это невозможно. Ступить на ногу не получается вообще. Сдавленно втягивая воздух, делаю вид, что всё нормально, хотя внутри каждая клетка дрожит от боли.

– Мне домой надо. Ещё немного, и батя меня искать будет, – говорит Слава.

– Можете идти вперёд, я как—нибудь дойду не спеша, – храбрюсь, вкладывая в голос всю бодрость, на которую способна.

– Долго думала? – окатывает холодом Руслан. – Дай сюда руку. – Закидывает мою правую руку себе на плечо. – Второй – Славика обхвати. И прыгай на одной ноге.

Я делаю, как он велит.

Парни крепко поддерживают меня за талию. Так становится намного легче. Давление на ногу исчезает, и я наконец могу выдохнуть.

– В следующий раз будешь думать, куда и с кем идти.

– Я не хотела, чтобы так вышло, – поворачиваю к Руслану голову и задыхаюсь от того, сколько всего читается в его взгляде.

Солнце уже почти село. Поле, вдоль которого мы идем, окрашено в тёмно—оранжевый, отражаясь огненными сполохами в его глубоких зелёных глазах.

– Обычно всякая херня происходит, когда этого не хотят. Прежде чем что—то делать, думать надо. Голова дана не только для того, чтобы красить глаза тушью и улыбаться во все зубы.

– Знаешь, что? – резко останавливаюсь, из—за чего он впечатывает меня в себя, выбивая из лёгких весь воздух. Я замираю, забыв на миг, что вообще хотела сказать. Сглатываю и с усилием заставляю себя посмотреть ему в глаза. – Ты вообще знаешь, как это – остаться без друзей? Без единого знакомого в новом городе? Я просто хотела общения. Я не лезла к тебе с личными вопросами и не вешалась на тебя, чтобы ты вдруг воспылал ко мне ненавистью!

– Ну да. Вот прямо сейчас ты на мне совсем не висишь, – наглая ухмылка неожиданно растягивает его губы, а в глазах вспыхивают искры.

Осознав, что я действительно почти вешу на нём, быстро отстраняюсь, чувствуя, как пульс скачет, а щёки пылают.

Оказывается, он может не только ходить с каменным лицом, а и ухмыляться. Так ему идет гораздо больше.

Зачем об этом думаю сейчас вообще не понимаю. Не место и не время, а у меня эта ухмылка стоп—кадром заела.

– Пойдёмте. Нам ещё черти сколько идти, – нервно торопит нас Славик, косясь на наручные часы.

– Иди уже, общительная блин, – бросает Руслан, снова обхватывая меня за талию.

Из—за меня мы передвигаемся медленно. Прыгать на одной ноге сложно, и парням приходится подстраиваться. Они время от времени меняются местами, дают мне отдохнуть, потому что здоровая нога уже тоже изрядно ноет от непривычного давления.

– Батя меня убьёт, – надсадно выдыхает Слава, когда нам удаётся преодолеть почти весь путь.

Солнце давно село. И мои родители, наверное, тоже волнуются. Ушла, не сказав куда, и пропала.