Одни на даче

Анна Ш.

Одни на даче

Глава 1. Денис

Темнота навалилась внезапно, словно кто-то опрокинул на небо чернильницу. Ветер ерошил верхушки сосен, и их тени расползались по земле, будто щупальца гигантского спрута.

Я стоял на крыльце и смотрел, как Люська катается на качелях, расположенных прямо при выходе из дома. Было так темно, что мне пришлось включить фонарик на телефоне, но его тусклый свет едва освещал лицо Люськи. Недолго покачавшись, она вдруг завопила что есть мочи, резко вскочила и примчалась ко мне. Лицо её было красным, как вареный рак, волосы взъерошенными, а сердце стучало так громко, словно собиралось вырваться из груди.

– Там кто-то есть, – еле слышно произнесла она и боязливо уткнулась мне под мышку.

Я прижал ее к себе и ласково погладил по голове:

– Не бойся, нет там никого.

Хотя у меня у самого сердце уходило в пятки. А мобильник, на который я молился уже который час, предательски молчал. Папа все не отвечал.

– Есть, – зарыдала Люська.

– Где?

Люська показала рукой в сторону грядок с клубникой, расположенных за домом, и снова уткнулась ко мне, будто норовила спрятаться мне под ветровку.

Мне бы самому сейчас не разреветься.

– Нет там никого, – собрав всю волю в кулак, ответил я.

– Есть, – повторила Люська тихо.

На еле гнущихся ногах я спустился на газон, миновал клумбу с пионами и другими цветами и свернул направо вокруг дома, чтобы идти к огороду. Люська, зажмурившись, осторожно шла вместе со мной. И тут я сам заметил его: мужской силуэт в сером плаще, в соломенной шляпе, перчатках и в солнцезащитных очках. Казалось, он глядел прямо на нас. И не только глядел: махал руками.

Пугало. Конечно, это всего лишь огородное пугало, успокаивал я себя. Вдруг ветер засвистел громче обычного, я вздрогнул от неожиданности, а затем будто спасительный круг завибрировал мой телефон. Звонил папа.

Вспотевшими руками я схватил трубку:

– Где ты?

– Денис, ты чего такой испуганный?

Если я признаюсь, что боюсь огородного пугала, то папа поднимет меня на смех.

– Люська пугала испугалась, – объяснил я, тщетно пытаясь придать голосу нотки безразличия.

– Нашли чего бояться, большая уже девочка.

Если даже Люська, по папиному мнению, большая, то я и подавно. Но я все еще опасливо косился в сторону темного силуэта в шляпе. Конечно, это пугало. Что же еще? И почему я такой трус?

– Просто оно в очках и в шляпе, – пояснил я, проглотив ледяной комок в горле.

– И вас съест, – усмехнулся папа.

– Ты скоро?

– Денис, у меня завал на работе. Вы поужинали?

– Да.

Я начал рассказывать, что мы ели, но папу, похоже, такие мелочи не интересовали.

Он перебил меня со словами:

– Я понял. Раньше утра не смогу приехать. Сможешь Люсю спать уложить?

Кажется, его вопрос не предполагал отрицательного ответа.

– Но мама сказала, что она тоже не приедет. Приехать должен ты, вы же договаривались, – ошарашенно ответил я. – Я же не могу один…

– Что ты не можешь? Что ты опять не можешь?! – перебил меня папа, повысив голос. – Я в твои годы с удовольствием остался бы один. Любой бы остался! Хватит уже от каждого шороха шарахаться.

Пока папа кричал в трубку, я не без волнения дошел до пугала. Люська семенила рядом. Действительно пугало: и чего я боялся? Но одно дело пугало, и совсем другое дело: остаться одному на ночь в доме на опушке леса, где вокруг в основном только заброшенные участки.

– Калитку на замок закрой, если так боишься. И дом запри на два замка, – продолжал наставлять меня папа. – Со спичками не играй.

– При чем ту спички? Как будто я спичек боюсь…

– Денис, в этом лесу никто не водится, – сказал папа. – Включите телевизор на полную громкость, если так боитесь. Окна задерни.

От одной только мысли о том, что мне предстоит провести целую ночь без взрослых, меня пробрал нервный озноб.

Но не говорить же папе о черной огромной собаке, которая, по слухам, просыпается только по ночам и убивает все живое. Папа мне не поверит и опять засмеет.

– Но ты не имеешь права оставлять нас одних, мы несовершеннолетние, – привел я последний аргумент.

– Если ты сам не раструбишь это на всю округу, то никто не узнает.

– Но это незаконно.

– Даже если я сейчас выеду, я приеду не раньше пяти утра. А я не выеду, у меня совещание через интернет с американцами минимум до одиннадцати будет… Маме только не говори, а то она волноваться будет. Все, я больше не могу говорить. Люблю, целую.

С этими словами папа разъединился. Я убрал телефон в карман.

Я разозлился бы еще сильнее, если бы допускал, что папа ни на каком ни на совещании, а с любовницей, но знал, что маме он не изменял. Полгода назад я уже подозревал его в неверности и следил за ним: тогда он действительно весь вечер провел в офисе.

Обняв Люську за плечи, я поплелся к красной калитке из профнастила и закрыл засов. Затем мы вернулись в дом. Я защелкнул оба замка на входной металлической двери. Включил на веранде, выполнявшей роль кухни, гостиной и прихожей, большой свет. По папиному совету плотно занавесил окна во всем доме, даже на втором этаже. Cпустился на первый этаж. Прошел в родительскую спальню, в которой стоял раскладной диван кремового цвета. Щелкнул пультом от пузатого телевизора. Антенны у нас на крыше не было, поэтому ловил всего один канал. Я как никогда остро пожалел о том, что мы так и не привезли на дачу DVD-плеер с дисками, а потому пришлось довольствоваться тем, что было. Сейчас по телевизору показывали мелодраму. Скукотища, но хотя бы говорящие головы на фоне солнечного морского побережья создавали ощущение, что мы не одни.

Люська, по-моему, немного успокоилась. Легла на живот на ковер у телевизора и начала что-то рисовать фломастерами в своем альбоме.

Через какое-то время она подняла на меня тревожный взгляд:

– Папа скоро приедет?

– Утром.

– Я боюсь.

– Ты же со мной.

Люська посмотрела на меня так, будто я неудачно пошутил, но ничего не ответила. Жалкая попытка успокоить младшую сестренку провалилась с треском. Даже она понимала, что защитник из меня никудышный.

– Черешню будешь? – спросил я, желая сменить тему.

– Можно, – без особого энтузиазма ответила Люська.

Когда я пошел на веранду к холодильнику, телефон снова завибрировал. Звонила мама. Я поднес трубку к уху.

– Дениска, папа приехал? – спросила мама взволнованно.

Как хорошо, что мама меня не видит, иначе точно поняла бы, что я вру!

– Да, – ответил я.

Меня прошиб пот, но, может, и правда ничего ужасного не произойдет. Мы просто посмотрим телевизор, а потом уснем. Или всю ночь будем смотреть телевизор.

– Он вас покормил?

– Мы сами поели еще до его приезда, – не кривя душой, сказал я. – Я в микроволновке все разогрел: макароны, рыбу и салат овощной сделал.

– Ой, там же мало оставалось.

– Да вроде на ночь много есть вредно, – попытался выкрутиться я. – И ты же сама говорила, чтобы я газ не включал, когда вас дома нет.

– Это да, конечно. Пусть папа завтра утром вам хоть омлет приготовит. Люсенька уже спит?

– Да.

– Позови папу к телефону, – попросила она.

– Он опять по работе разговаривает с кем-то, – быстро ответил я.

Такая ложь далась мне легко: папа постоянно работал, это было для него так же естественно, как дышать.

– Ладно, скажи ему, чтобы перезвонил, как освободится.

– Ок. Ему что-то передать?

– Ничего не надо, просто скажи, чтобы позвонил мне сразу.

– Окей.

– Ты тоже давай не засиживайся, поздно уже.

– Да я уже зубы почти чищу.

– Хорошо. Спокойной ночи, Дениска!

– И тебе.

Люська выглянула из комнаты и, скрестив руки на груди, нравоучительным тоном произнесла:

– Врать нехорошо.

– Это ложь во благо. Папа работает, чтобы мы ни в чем не нуждались. Ничего страшного не случится, если мы в кои-то веки переночуем без родителей.

Я подошел к холодильнику, взял оттуда черешню, положил ее в десертную вазочку, помыл и принес в комнату, куда уже вернулась Люська. Поставил на столик. Несколько ягод поднес прямо ко рту Люськи. Бабушка всегда так делала, будто мы немощные. А сейчас она в больнице, потому мама и уехала к ней в город. Люське родители велели пока ничего не говорить, поэтому я не стал спрашивать маму, как бабушка, боясь, что Люська все услышит.

Вспотевшими руками я снова достал сотовый и позвонил папе. Тот, как всегда, не отвечал.

Так и не дождавшись его ответа, я написал ему смс-ку:

«Звонила мама, я сказал, что ты занят, она просила, чтобы ты ей сразу же перезвонил, как освободишься. Так что позвони ей».

Набирать все это на телефоне было смерти подобно, но я мужественно нажимал на клавиши, выбирая нужные буквы, чтобы хоть на что-то отвлечься.

Люська съела одну ягоду и снова уткнулась в альбом, рисуя игрушечных мишек и медвежат на лужайке, лишь изредка тревожно озираясь.

Я сунул в рот несколько черешен и плюхнулся на диван. Глубоко вздохнул, пытаясь прогнать страх. Главные герои мелодрамы наконец поцеловались, стоя рядом с ростральными колоннами на Стрелке Васильевского острова. Я решил вникнуть в сюжет, чтобы отвлечься. Но на экране вместо продолжения появились закрывающие титры под романтичную музыку.

И в этот момент где-то вдалеке грохнул взрыв.

Глава 2. Денис

Люська вскочила и подбежала ко мне. Я на ватных ногах подошел к окну. Люська шла за мной хвостиком. Отодвинув штору, посмотрел на улицу. Вроде там всё было как раньше, разве что руки пугала развевались во все стороны от усиливающегося ветра. И тут – бах! Еще один взрыв, на этот раз гораздо громче. Люська даже уши руками зажала. Комнату на миг залило красным светом.

Чей-то мужской голос заорал:

– Бежим!

Я резко развернулся к телевизору: там как раз начинался триллер. Мужик в черной кожанке кричал это своей девушке.

Где-то прокатилась очередь выстрелов. Но герои на экране, похоже, их не слышали. Я что, сошел с ума? Или персонажи, тоже перепуганные, пока ничего не замечают?

– Ты выстрелы слышала? – спросил я Люську, трясущуюся от страха.

Она едва заметно кивнула.

Опять! Выстрелы, теперь совсем рядом. А на экране парочка петляла по какому-то темному лабиринту, а за ними гнался человек в маске и палил.

И тут вдалеке грянула музыка. Зловещая, как из фильма ужасов. И тут меня осенило: Николаевна, наша единственная соседка.

Пультом я отключил звук в телевизоре и прислушался. Все еще играла музыка, а затем снова кто-то закричал. Но слов было не разобрать. Послышались новые выстрелы. А затем все стихло, было слышно лишь как на кухне слегка гудит холодильник и жужжит какой-то комар. Но не здесь. Наверное, тоже на веранде.

– Это просто телек у соседки включен на полную громкость, – объяснил я. – Не бойся. Бывает так, что трансляция на разных телевизорах идет с небольшой задержкой.

Люську, кажется, мои слова убедили.

Я бы не догадался, если бы сам однажды не столкнулся с таким в городе, когда трансляция в телевизоре в комнате опережала то, что показывали у нас гостиной. Николаевна оглохла на одно ухо, даже носила слуховой аппарат. Мелодраму за закрытыми дверями мы не слышали то ли потому, что Николаевна тогда еще не смотрела телевизор, то ли потому, что герои там говорили тихо, а оглушающие выстрелы донеслись и до нас.

Николаевну я помнил плохо. Когда Люськи еще не было на свете, внук Николаевны иногда строил вместе со мной куличики и замки, хотя уже тогда едва помещался в песочнице. В последние годы я его ни разу не встречал здесь. Наверное, он уже давно не приезжал сюда, так как вырос. Бабушка с Николаевной частенько трепалась обо всем подряд, но потом вечно жаловалась на то, что с ней очень сложно, потому что она половину не слышит.

Может, прийти к ней в гости и попроситься у нее переночевать? Вряд ли она откажет двум запуганным детям. Потом, конечно, она расскажет все маме с бабушкой, а те сожрут папу с потрохами. Все взрослые переругаются. Но что, если Николаевна накатает на наших родителей заявление в милицию, в опеку или куда там надо жаловаться, когда занятые родителей оставляют детей на даче одних? Кажется, Николаевна не из таких, хотя кто ее знает… Я бы на ее месте именно так и поступил. Но это я. Дитя двадцать первого века. А она пожилая женщина советской закалки. Кто знает, что у нее на уме? Как жаль, что здесь не было компьютера с интернетом, а сам я не помнил, что с нами будет, если Николаевна пожалуется на родителей куда следует… Вдруг нас и правда упекут тогда в детдом?

Я снова сел на диван. По коже побежали мурашки. Нет, это точно не вариант. От одних только мыслей о том, как Люська должна будет засыпать в приюте, в спальне для девочек ее возраста, куда не пустят даже меня, во рту стало кисло. Лучше уж пусть она одну ночь проведет без родителей, чем потом не будет видеть их месяц или даже год…

Я снова набрал папу, чтобы чуть успокоиться, услышав голос взрослого, и убедиться в том, что он не забыл позвонить маме, чтобы наша афера не вскрылась. Но он по-прежнему не отвечал.

Тогда я написал ему второе сообщение:

«Не забудь позвонить маме!».

И трясущимися руками начал набирать третье:

«Нам страшно», но потом удалил его, так и не отправив.

Через несколько минут мне пришел ответ от папы:

«Я занят».

Пока я думал над тем, что делать, Люська, положив голову мне на плечо, задремала. Вдалеке больше никто не стрелял. Я слышал только тихое сопение Люськи.

Наверняка Николаевна уже тоже выключила телевизор и легла спать. Неудобно будет, если мы ее разбудим. Может, и нормально все будет: получится уснуть, а папа приедет раньше, чем мы проснемся. Может, папа и прав, когда вечно говорит, что нельзя быть таким трусом. Как можно было всерьез испугаться взрывов из фильма?

Я взял мобильник и открыл «змейку», отключив звук в настройках, чтобы не разбудить Люську. Но игра не занимала меня полностью: слишком примитивная. Я машинально нажимал на кнопки, но мысли бродили очень далеко.

Скоро игра мне окончательно наскучила, я отложил телефон на столик, и мои веки сомкнулись.

Вскрикнув, я проснулся от того, что огромная черная собака, та самая, которая убивала все живое, стояла прямо передо мной. Ее лапы с огромными когтями сильно сжимали мою шею.

Глава 3. Денис

Тоже проснувшись, Люська завопила и заёрзала, озираясь по сторонам.

В комнате по-прежнему горел яркий свет. Не было слышно ничего, кроме нашего учащенного дыхания и Люськиных криков. Я глянул время на настенных часах, висящих рядом с телевизором: десять минут одиннадцатого. До приезда папы еще как до Луны пешком.

– Что случилось? – испуганно выдохнула она.

– Ничего, просто кошмар, – стараясь сохранять спокойствие, ответил я. – Может, ты разденешься и ляжешь в кровать в своей комнате?

Люська активно замотала головой.

– Я могу посидеть с тобой.

– Мы можем лечь спать здесь, не выключая большой свет, – предложил я.

– Я уже выспалась, – зевнула Люська, протирая глаза.

На душе скребли кошки. Меня не покидало ощущение, что в доме мы не одни. Я как будто чуял еще чей-то запах. Собрав всю волю в кулак, я вышел на веранду. Там тоже горел большой свет: я сам его оставил. Это я помнил. Значит, все нормально? Чуть скрипел деревянный пол, когда я ступал по нему. Набрав в легкие побольше воздуха, я снова посмотрел в окно и за забором, на самой опушке леса, увидел ее: огромную мохнатую черную собаку. Ее желтые глаза светились будто фонари. Кажется, она посмотрела на наш участок с недобрыми намерениями и каким-то уж слишком осмысленным для собаки взглядом. Прошлась вдоль забора, принюхиваясь, а затем скрылась в глубине чащи.

Всего лишь собака. Или пусть даже волк. Хотя нет, волков в наших краях не водится. Бездомная собака не причинит нам вреда. Она даже не сможет перепрыгнуть через забор: он высокий. И лаз она нигде не найдет, потому что его нет, может даже не пытаться. А в дом-то она точно не проникнет.

Пока я мучительно размышлял над тем, что делать дальше и как перестать нервничать, мой телефон запиликал.

Вернувшись в комнату, я взял мобильник и прочитал смс-ку от Сашки: «Погнали на великах».

Набрал в ответ:

«Завтра?».

Сашка ответил тотчас:

«Щас. Или ты опять боишься?».

«Маша с нами?»

«Да».

– Это папа? – с надеждой в голосе спросила Люська, посмотрев на мой сотовый.

Своего мобильника у нее не было: родители считали, что ей это пока ни к чему, так как одна она никуда не ходила.

– Нет, Мышонок, папа приедет утром, – ответил я.

– А кто?

– Саша, предлагает на великах покататься.

Люська снова зевнула.

Вдруг со двора раздался подозрительный звук – тихий шорох, будто кто-то крадется по участку. Я вздрогнул и прислушался. Так бушует ветер? Или что-то ещё?

Может, действительно лучше пойти гулять? Может, тогда будет не так страшно? Сашка занимался боксом и ничего не боялся. С ним нам точно ничего не грозило. А я давно мечтал о приключениях, о том, чтобы почувствовать себя взрослым и крутым.

К тому же, Маша увидит, что я не такой зашуганный как в детстве. Нет, конечно, мне все равно с ней ничего не светит, но вдруг… Когда-нибудь в следующей жизни.

Преодолевая тремор рук, я набрал Сашку:

– Куда поедем?

– На месте решим.

– Давай в зеленую заброшку, – предложил я.

Нет, я совсем не мечтал ехать на ночь глядя в недостроенную халупу с отлупившейся краской, где тусовались гопники и бомжи и воняло мочой и гнилью, просто наша дача была по пути туда. Но не буду же я признаваться, что один ни за что не выйду из дома в такую темень. А если мы поедем в ту заброшку, то ребята за мной заедут.

– Ок, – ответил он быстро и разъединился.

– А я? – испуганно спросила Люська, теребя рукав своего розового худи.

– С нами поедешь.

– Я боюсь.

– С Сашкой нормально все будет, – обнадежил её я.

Хотя кто я такой, чтобы решать всё за Люську? С другой стороны, не оставлять же ее совсем одну в домике на опушке леса? Да она и сама не останется, я ее знаю.

Люська промолчала. Лишь задумчиво поковыряла в носу. Нет, одну я её точно не оставлю, можно даже не предлагать.

Глава 4. Денис

Сашка и Маша подъехали к нашему дому через полчаса. Звонить Сашка не стал: бибикнул на велосипеде. Мы с Люськой тотчас вышли на улицу. Там стало еще холоднее, чем несколько часов назад, когда мы испугались пугала. Ветки шуршали под порывами ветра как шепот мёртвых голосов. Быстрым шагом я прошел до сарая, достал оттуда два скоростных велосипеда и закрыл дверь на замок.

– Долго вы там? – крикнула Маша через забор, и ее звонкий голос отозвался в тишине жутким эхом.

– Пару сек.

Вспомнив о том, что ночью обещали дождь, я надел ветровку с капюшоном, а для Люськи взял папин дождевик, висящий у нас в прихожей, сочтя, что если она промокнет и заболеет, то будет совсем негоже.

Заперев дом и надев на спину рюкзак, в который, кроме дождевика, я положил немного перекуса и бутылку с минеральной водой, я вышел к ребятам. Люська тащилась за мной, везя за руль свой новый и достаточно тяжелый для нее велосипед.

– Люся что, с нами? – изумился Сашка.

Мы не здоровались, потому что вместе уже плавали в речке сегодня днем.

Сашка щеголял в шортах и футболке – ему хоть бы что, вечный морж. Маша была в облегающих голубых джинсах и короткой красной курточке. Её светлые распущенные волосы колыхались на лёгком ветру.

– Да, она захотела, – ответил я быстро, не давая сестре вставить ни слова.

Люська, видимо, испугавшись того, что ее оставят одну, охотно поддакнула.

– Ладно, погнали, – ответил Сашка.

Мы сели на велосипеды и тронулись по разбитой грунтовой дороге. Напоследок я кинул взгляд на окна избы Николаевны, единственной, обитаемой по соседству с нами: свет в них не горел. Дым из трубы тоже не валил. Наверняка, Николаевна давно спит. Путей к отступлению не осталось.

По пути нам изредка встречались заброшенные участки и сгоревшие остовы домов. Фонари здесь никогда не работали, и только бледный свет луны выхватывал из темноты контуры заборов и черные провалы окон. Но и света луны было недостаточно, поэтому Сашка включил на телефоне фонарик. И я сделал то же самое, радуясь, что мне не пришлось это делать первым, будто я боюсь темноты. Хотя мне все равно было не по себе.

Люську я пропустил перед собой, чтобы она не ехала последней. Она молча крутила педали, внимательно смотря на дорогу: видимо, боялась упасть. Под нашими колесами хрустел гравий.

– Слышали про старика Рощева? – беспечно спросил Сашка, когда наша дача осталась далеко позади.

– Какого еще Рощева? – спросил я.

– Ну, тут раньше жил один дед, – голос Сашки стал тише, будто он боялся, что его кто-то услышит. – Говорят, он колдовал. А потом его нашли в колодце. Мертвого. С тех пор, если ночью выйти, его можно увидеть – он ходит между участков и ищет тех, кто остался один…

– Этой страшилке уже сто лет, – скептически заметила Маша.

А я раньше эту историю не слышал или давно забыл о ней.

И вдруг из-за поворота, с более широкой дороги, донёсся низкий рёв моторов. Он нарастал, заполняя собой всё пространство, заставляя вибрировать воздух. Не успел я испугаться, как увидел компанию мотоциклистов, ехавших нам навстречу. Ребята были постарше нас, в кожаных куртках, многие с пирсингом и разноцветными волосами. Один из них, обе руки которого были в татуировках, притормозил прямо рядом с нами и хрипло сказал:

– Малышня, пора спать, а то вас черная собака сожрет.

Его приятели дружно загоготали.

– Очень страшно, – сыронизировал Сашка, тоже затормозив.

Ему, может, и не было страшно, но я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Сейчас как выскочит из-за угла и… – продолжал тот же мотоциклист, делая театральную паузу.

И тут раздался оглушающий лай собаки.

Мотоциклисты снова захохотали, и Сашка засмеялся вместе с ними.

– Они просто аудиозапись на телефоне включили, – объяснила Маша, заметив, что Люська чуть не плакала.

Компания, вся еще заливаясь смехом, умчалась прочь, а я с досадой думал о том, почему людям так нравится издеваться над младшими.

– Я щас вам расскажу кое-что покруче, – сказала Маша через некоторое время, когда Люська немного успокоилась. – За железкой, на крайнем участке, жила пожилая пара – дед Михаил и баба Зина. Они были очень приветливыми, всегда угощали всех клубникой и помидорами.

Но однажды весной дед Михаил пропал. Говорили, что он ушёл в лес за грибами и не вернулся. Тело так и не нашли. Баба Зина после этого замкнулась в себе, перестала общаться с соседями и почти не выходила из дома.

А потом начали происходить странные вещи. По ночам в окнах дачи загорался свет, хотя баба Зина давно переехала к дочери в город. Иногда местные слышали подозрительные звуки – будто кто-то ходит по участку, скрипит дверь сарая. Но когда люди решались проверить, там никого не было.

Однажды компания подростков решила узнать, что происходит на заброшенной даче. Они пробрались через заросли крапивы и подошли к дому. Окна были заколочены, но в одном месте доска отошла. Ребята заглянули внутрь и увидели силуэт старика в старом ватнике. Он медленно шёл по комнате, будто искал что-то.

– Деда Миша? – прошептал один из ребят.

Фигура повернулась к окну, и подростки в ужасе бросились прочь.

– Это была всего лишь тень, – прыснул Сашка. – Дэн, твоя очередь.

Никаких дачных страшилок я не знал, поэтому рассказал, как отчаявшийся безработный отец, чтобы спасти болеющую дочь, участвует в реалити-шоу, скрываясь от профессиональных убийц1.

– Сам придумал? – спросил Сашка с восхищением.

– А то, – солгал я.

– Для Кинга ты неплохо сохранился, – усмехнулась Маша.

– Ты читала?

– Нет, фильм смотрела.

Мы еще немного поговорили с Машей. Кажется, я ей не совсем безразличен. И, обсуждая вымышленные ужастики, было не так жутко ехать по нашей глуши. Я даже начал гордиться собой.

Все было неплохо, пока Маша не сказала:

– Давайте через лес поедем, быстрее будет. И веселее.

В ее глазах мелькнул какой-то нездоровый огонек любительницы приключений.

Сашка, не раздумывая, согласился. Люська посмотрела на Машу широко раскрытыми глазами и только крепче обычного сжала руль велосипеда. Я сглотнул слюну.

Похоже, моего ответа никто не ждал. Не успел я опомниться, как Маша и Сашка уже свернули в лес.

– Нас подождите! – только и крикнул я.