Вереск. Вызов сознания

Она закончила. В аудитории какое-то время царила тишина, а затем раздались первые, неуверенные аплодисменты, которые быстро подхватили остальные. Это были не аплодисменты лектору, это было выражение облегчения.

Аридна взяла свою сумку и сошла с возвышения. К ней тут же устремились люди с новыми вопросами, но теперь в их глазах читалось не отчаяние, а интерес и пробудившаяся энергия.

Она не сказала им всей правды. Но она дала им нечто, возможно, более важное в данный момент – ощущение, что их слышат, и надежду на то, что будущее не предопределено, а будет таким, каким они его сделают.

Декан Семен Игнатьевич, пропуская ее у выхода, молча кивнул. В его глазах читалось не одобрение и не порицание, а тяжелое понимание. Он знал цену полуправдам, произнесенным во спасение.

Ариадна вышла из здания университета, и на нее обрушилась шумная, живая атмосфера города, продолжавшего жить своей жизнью. Аплодисменты и вопросы еще звенели в ушах, смешиваясь с щебетом генномодифицированных птиц в кронах деревьев и далеким гулом двигателей дронов-курьеров.

Она остановилась, закрыв глаза, и сделала глубокий вдох. Воздух, как всегда, был безупречным, но теперь он пах не хвоей, а… возможностью. Груз ответственности, давивший на плечи в аудитории, немного ослаб. Она не солгала. Она посеяла семена надежды вместо семян паники. И это было единственно верным решением.

Ей не хотелось возвращаться в стерильные апартаменты Замка. Не хотелось никуда ехать.

Она свернула с центрального бульвара на пешеходную аллею, названную в честь какого-то забытого античного философа. Здесь было тише. Под ногами мягко шуршала не трава, а особый упругий мох, поглощающий звуки. Скамейки были стилизованы под причудливые коряги и готовы были принять и окутать уставшего путника своими объятиями.

Люди вокруг занимались обычными, повседневными делами. Пара молодых родителей катила коляску-трансформер, из которой доносилось негромкое бормотание образовательной программы. Пожилая женщина с книжным ридером в руках кормила с ладони доверчивых белых голубей.

И тогда ее ноги сами понесли ее по знакомому, выстраданному маршруту. Не в сторону сияющих башен центра, а на окраину своего жилого кластера, туда, где еще пахло дымом и болью.

Она шла все быстрее, почти бежала, срывая с себя взгляды прохожих. Вот он, ее переулок. И ее дом. Вернее, то, что от него осталось.

Остановившись на противоположной стороне улицы, Ариадна сжала ладони в кулаки. Окна у дома были выбиты, черные подпалины вокруг проемов словно кричали о ярости того штурма. Стены были прошиты следами от разрядов-пуль.

Робот-строитель, с подвижными щупальцами-манипуляторами методично разбирал завалы, аккуратно складируя пригодные для рециклинга материалы.

Здесь, среди этого тихого апокалипсиса, не было любопытных взглядов. Здесь был только холодный ветер, гуляющий по пустым глазницам окон, и давящая тишина, которую не мог нарушить даже монотонный гул машины.

Это был памятник. Памятник ее старой жизни, ее иллюзиям безопасности, ее страхам. И памятник тому, что она и Лев выжили.

Она не плакала. Слез не было. Была лишь пустота и странное, леденящее спокойствие. Она смотрела на руины и понимала, что не хочет их восстанавливать. Не хочет возвращаться в стены, которые видели ее страх, которые хранили эхо выстрелов и взрывов. Этот дом умер вместе со своей эпохой.

«Прощай», – прошептала она беззвучно.

Она уже собиралась развернуться и уйти, когда заметила его. На пороге соседнего дома, прислонившись к косяку, стоял пожилой мужчина, ее сосед, старый физик Леонид Петрович. В руках он держал две керамические кружки, из которых валил пар.

Он молча протянул ей одну из них. Ариадна, машинально, взяла. Горячий кружка обожгла ладонь, но это было приятное, живое ощущение.

– С сахаром, – хрипло произнес старик, не глядя на нее, а уставившись на робота-строителя. – Как вы любите.

Они стояли молча, словно на поминках, глядя на то, как машина разбирает их общее прошлое.

– Шум стоял, будто Судный день, – наконец проговорил Леонид Петрович. – Думал, сердце выскочит. – он сделал паузу, глотнув чаю. – Жаль. Хороший был дом.

– Да, – тихо сказала Ариадна, и сама удивилась своим словам.

Старик наконец посмотрел на нее, прищурив один глаз.

– А вы…, при должности теперь?

В его голосе было простое, человеческое любопытство.

– Я пытаюсь помочь, – ответила она честно.

– Вы, главное, не забудьте для кого все это создавалось. Не для роботов. – Он ткнул пальцем в сторону трудяги-строителя. – Для людей. Чтобы не боялись. Чтобы знали, что стены – защищают, а не подслушивают.

Он забрал у нее пустую кружку, кивнул и, не прощаясь, скрылся в своем доме.

Ариадна осталась одна. Простые слова старого физика ударили в самую точку. «Чтобы не боялись. Чтобы знали».

Она посмотрела на коммуникатор. Было уже поздно. Просмотрела несколько пропущенных сообщений от Максима и Льва. Ариадна уловила идею о создании «Совета».

Она вызвала интерфейс «Улья» и продиктовала короткое, но емкое сообщение на имя Максима и Совета:

«Сообщение для Совета. Приоритет: восстановление доверия и управляемости.

Предлагаю программу «Общий Вереск». Первоочередные меры:

– Создание районных советов самоуправления. Выборы или назначение (на первом этапе) представителей от каждого жилого кластера. Им передается часть полномочий по решению локальных вопросов: благоустройство, организация мероприятий, распределение квот на дополнительные услуги. Чтобы люди чувствовали ответственность за свое непосредственное пространство.

– Регулярные публичные отчеты Наследника и членов Совета. Не записи, а живые трансляции с возможностью задавать вопросы в реальном времени через модерацию. Прямой диалог, а не монолог.

– «Открытый чат» с «Ульем». Создать легальный, официальный канал, куда любой житель может написать предложение, жалобу или вопрос. Гарантировать, что каждое обращение будет рассмотрено и по нему будет принято решение.

– Публичная карта городских инициатив. Чтобы каждый мог видеть, какие проблемы зафиксированы, какие заявки рассматриваются, а какие – уже выполнены. Полная прозрачность работы коммунальных и социальных служб.

– Перезапуск института «Садовников» в новом качестве. Переименовать. Перепрофилировать в открытую социальную службу – «Связные». Их задача – не слежка, а реальная помощь. Чтобы их приход в дом ассоциировался не со страхом, а с надеждой.

Мы должны перестать управлять людьми. Мы должны начать управлять вместе с людьми. Иначе мы просто построим новый «Санаторий» под открытым небом, только с более чистыми улицами.

Прошу вынести эти предложения на заседание Совета».

Она отправила сообщение. Голос ее не дрогнул. Это была не просьба. Это был манифест. План того, как из пепла страха и контроля можно построить не просто новый дом, а новое общество.

Она посмотрела на руины своего старого дома уже без боли. Они были не памятником утрате, а фундаментом для чего-то нового. Развернувшись, она уверенной походкой пошла в сторону Хрустального замка. На этот раз она знала, какое оружие будет самым действенным. Не секретность и сила, а диалог и доверие.

Глава 3: Совет

Утро в конференц-зале Хрустального замка встретило их напряжённой тишиной. Стол, ещё вчера казавшийся необъятным, теперь был заставлен терминалами, а голографические проекторы мерцали вполсилы, ожидая команды. Воздух был прохладен, почти стерилен, но в нём витал лёгкий запах перегретой электроники и кофе.

Первым вошёл Волков. Его шаги были бесшумны, как у хищника, оценивающего территорию. Лицо – непроницаемое, но в глазах читалась настороженность. Он занял своё место, положив перед собой планшет с последними отчётами «Стикса». Следом, почти поспевая за ним, вошёл Лев. Его глаза горели от бессонной ночи, проведённой за мониторами, но взгляд был сосредоточен. Он нёс под мышкой свой модифицированный терминал – не доверяя стандартным системам, он предпочитал работать на своём оборудовании.

Ариадна вошла тихо, как будто боясь нарушить хрупкое равновесие. Её платье было простым, но элегантным – не парадным, не официальным, а тем, в котором она чувствовала себя собой. Она села рядом с пустым креслом Максима, положив на стол свой планшет. На экране мерцали строки её предложений, отправленных накануне. Она не стала их открывать – все и так знали, о чём пойдёт речь.

Последним появился Игорь Викторович. Он кивнул собравшимся, его взгляд скользнул по лицам, оценивая состояние каждого. Он сел, не произнеся ни слова, но его присутствие сразу добавило веса атмосфере. Это был не просто врач – это был человек, видевший «Вереск» изнутри, знавший его слабости и силы лучше, чем кто-либо другой.

Максим вошёл последним. Он задержался у двери, обводя взглядом собравшихся. Его лицо было усталым, но в глазах горела решимость. Он знал, что сегодняшний разговор определит будущее не только его, но и всего города. Сегодня они должны были решить, как жить дальше.

– Спасибо, что пришли, – начал он, садясь во главе стола. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась напряжённость. – Я прочитал предложения Ариадны. Они… разумны. И необходимы.

Он сделал паузу, давая им время осмыслить сказанное. На экране перед ними высветились ключевые пункты её плана: районные советы самоуправления, открытые отчёты, «Общий чат» с «Ульем», реформа «Садовников», прозрачность в работе служб.

– Это не просто предложения, – продолжил Максим. – Это основа новой стратегии. Мы не можем дальше управлять «Вереском» как крепостью. Люди должны чувствовать, что они – не винтики в машине, а часть чего-то большего. Что их голос имеет значение.

Волков нахмурился. Его пальцы сжали край стола.

– Максим Леонардович, – начал он, подбирая слова, – я понимаю ваши мотивы. Но мы не можем забывать о безопасности. Открытость – это уязвимость. Каждый новый канал связи, каждая публичная трансляция – это потенциальная брешь.

– Я не предлагаю сдаться, – спокойно ответила Ариадна. – Я предлагаю изменить подход. Контроль через доверие, а не через страх. Люди, которые чувствуют себя услышанными, не станут бунтовать. Они станут защищать то, что считают своим.

– А если они начнут задавать неудобные вопросы? – не унимался Волков. – Если они потребуют больше, чем мы можем дать?

– Тогда мы ответим, – твёрдо сказала Ариадна. – Честно. Насколько это возможно. Мы не можем вечно жить в режиме «Бастиона». Город задыхается. Люди задыхаются.

Лев, до этого молча слушавший, поднял голову.

– Она права, – сказал он, глядя на Волкова. – Я проанализировал данные «Улья» за последние три дня. Уровень тревожности среди жителей вырос на 47%. Они не верят официальным заявлениям. Они чувствуют, что их обманывают. И чем дольше мы будем молчать, тем хуже будет.

Игорь Викторович, до этого молча наблюдавший, наконец вмешался.

– Страх – плохой мотиватор, – сказал он, его голос был тихим, но веским. – Он работает только до поры до времени. Потом он начинает разрушать изнутри. Кирьянов это понимал. Но он не успевал изменить систему. У нас есть шанс сделать это сейчас.

Максим слушал их, и в его голове медленно складывалась картина. Они были правы. Все. Волков – в своём стремлении защитить город. Ариадна – в желании дать людям голос. Лев – в анализе данных. Игорь – в понимании человеческой природы.

– Хорошо, – сказал он, поднимаясь. – Мы будем действовать по плану Ариадны. Но с оговорками.

Он подошёл к экрану и вывел на него карту города, разделённую на жилые кластеры.

– Первое: районные советы. Мы начнём с пилотного проекта в трёх кластерах. Выберем те, где уровень лояльности наиболее стабилен, но где есть и критически мыслящие граждане. Пусть это будет эксперимент. Если он сработает – расширим.

– Второе: открытые отчёты. Начнём с ежемесячных трансляций по ключевым вопросам, в дальнейшем перейдем на ежеквартальные. Без цензуры, но с модерацией. Люди должны видеть, что от них ничего не скрывают.

– Третье: «Общий чат». Создадим платформу, но с жёстким контролем за безопасностью. Никаких анонимных аккаунтов. Каждое обращение будет проверяться и получать ответ в течение трех суток.

– Четвёртое: «Садовники». – Здесь он сделал паузу. – Мы не упраздняем институт. Мы меняем его суть. Отныне их задача – не следить, а помогать. Они становятся социальными работниками, психологами, посредниками между жителями и властью. Их новый девиз: «Слушать. Поддерживать. Направлять».

– И последнее: прозрачность специальных служб. – Максим вывел на экран схему работы городских систем. – Здесь будем предельно осторожны. Этот пункт необходимо еще продумать.

В зале повисла тишина. Все понимали, что это не просто изменения – это революция. Медленная, осторожная, но революция.

– А что с теми, кто не захочет играть по новым правилам? – спросил Волков. – С теми, кто будет саботировать?

– Тогда мы напомним им, почему «Вереск» был построен, – холодно ответил Максим. – Но сначала мы дадим шанс. Всем.

Он обвёл взглядом собравшихся.

– Мы не Кирьянов. Мы не можем и не должны управлять через страх. Но мы и не наивные мечтатели. Мы должны быть мудрыми. И справедливыми.

Волков медленно кивнул. Его сопротивление ослабло – не потому, что он согласился, а потому, что понял: другой путь ведёт в пропасть.

– Хорошо, – сказал он. – Но я настаиваю на одном: любые изменения вводятся постепенно. И под полным контролем «Стикса». Никаких внезапных шагов.

– Согласен, – кивнул Максим.

Ариадна улыбнулась – едва заметно, но это была победа. Не над Волковым, не над системой, а над страхом. Над тем страхом, который годами держал «Вереск» в тисках.

Максим помолчал и продолжил.

– Теперь следующая тема, – сказал он. – Активы Кирьянова. И «Пчелиная матка».

На экране вспыхнула карта мира, усеянная точками – компаниями, фондами, исследовательскими центрами, логистическими хабами. Большинство из них сосредоточилось в границах России, но были и зарубежные активы, разбросанные по ключевым точкам глобальной экономики.

– Это не просто бизнес, – начал Волков, скрестив руки на груди. – Это система влияния. Кирьянов строил не только город. Он строил империю. И эта империя – наш единственный щит от внешних угроз.

– И наша главная уязвимость, – тихо добавила Ариадна, вглядываясь в точки на карте. – Если кто-то узнает, что Кирьянов мёртв, а власть перешла к новому человеку, они начнут охоту.

– Значит, нам нужно действовать быстро, – сказал Лев, его пальцы забегали по клавиатуре планшета. – Первое: аудит. Полный, глубокий. Кто эти люди? Кто из них лоялен не Кирьянову, а идее? Кто просто наёмник? Кто может стать предателем?

– И как мы это узнаем? – спросила Ариадна. – Мы не можем просто так позвонить каждому и спросить: «А вы не предатель, случайно?»

– Мы не будем спрашивать, – ответил Максим. – Мы будем наблюдать. И тестировать.

Он подошёл к экрану и увеличил изображение России. Точки активов замерцали, превращаясь в портреты людей – руководителей компаний, учёных, чиновников.

– «Пчелиная матка» – это не просто агенты. Это люди, которые десятилетиями работали на Кирьянова. Они привыкли получать приказы от одного человека. И теперь этот человек исчез. – Он обернулся к Совету. – Мы должны дать им нового лидера. Но не просто приказать им подчиниться. Мы должны предложить им что-то.

– Что именно? – спросил Игорь Викторович, его взгляд был пристальным.

– Например, идею открытого «Вереска», – ответил Максим. – Не крепости, а лаборатории будущего. Места, где технологии служат развитию человечества. Мы предлагаем им стать частью легальной, прозрачной структуры. Законно и открыто лоббировать наши интересы.

– Они не согласятся, – покачала головой Ариадна. – Для них это слишком рискованно.

– Не для всех, – возразил Волков. – Многие из них – не наёмники. Они верят в «Вереск». Им нужна не тень, а уверенность в будущем. Мы дадим им эту уверенность.

– А тем, кто не согласится? – спросила Ариадна.

– Тем, кто не согласится, – холодно ответил Максим, – мы напомним, что знаем о них всё. И что у нас есть рычаги влияния. Но это – крайняя мера.

– Значит, нам нужно разделить их на категории, – подвёл итог Лев. – Те, кто готов к диалогу. Те, кого придётся убеждать. И те, с кем придется попрощаться.

– Да, – кивнул Максим. – Волков, твоя команда занимается аудитом. Лев, ты помогаешь с анализом данных.

– А что с зарубежными активами? – спросил Игорь Викторович. – Мы не можем просто так их бросить.

– Мы не бросаем, – ответил Максим. – Но сначала – Россия. Здесь наш главный оплот.

– Хорошо, – сказал Волков.

Максим обвёл взглядом собравшихся. Они все понимали, что сейчас решается не просто судьба «Вереска», а судьба тысяч людей, чья жизнь зависела от решений, принятых в этом зале.

– И еще один важный вопрос, – сказал Максим. – Мы говорим об открытости «Вереска». Но открытость – это не просто слово. Это должно стать системой.

Он сделал паузу, давая всем время осмыслить сказанное.

– Если человек хочет уйти, – продолжил он, – мы не имеем права его удерживать. Но и просто так отпускать нельзя. Мы должны предложить альтернативы. Поэтапные. Чтобы человек не чувствовал себя пленником, но и не нёс угрозы нашему городу.

– Первый этап, – начал Максим, – это предложение нового места внутри «Вереска». Мы не можем позволить себе терять талантливых людей. Если кто-то хочет сменить деятельность, переехать в другой кластер, получить новую специальность – мы должны это обеспечить. Наша задача – не держать людей силой, а дать им возможность реализоваться здесь.

– А если они не хотят оставаться? – спросила Ариадна, её взгляд был серьёзным.

– Тогда мы переходим ко второму этапу, – ответил Максим. – Мы предлагаем им работу на предприятиях Кирьянова за пределами «Вереска», но в пределах России. С подписанием соглашения о неразглашении. Это даст им свободу выбора, но сохранит наши секреты.

– А если и это их не устроит? – не унимался Волков, его голос был жёстким.

– Тогда мы отпускаем их, – сказал Максим. – Но с условиями. Они подписывают соглашение о неразглашении и обязуются не покидать территорию России в течение пяти лет. Это даст нам время убедиться, что они не представляют угрозы.

– Это слишком мягко, – возразил Волков. – Мы рискуем потерять контроль.

– Нет, – ответил Максим. – Мы рискуем потерять доверие. А без доверия «Вереск» не выживет. Люди должны знать, что у них есть выбор. Но этот выбор должен быть осознанным.

– А как мы будем следить за теми, кто уйдёт? – спросил Лев, его пальцы забегали по клавиатуре планшета.

– Мы не будем следить, – ответил Максим. – Мы будем доверять. Но если кто-то нарушит соглашение, мы узнаем об этом. И тогда примем меры.

– Какие меры? – нахмурился Волков.

– Те, что необходимы для защиты «Вереска», – твёрдо сказал Максим. – Но это крайний случай. Наша цель – не наказывать, а предотвращать.

В зале повисла тишина, сомнения, осторожность и надежна на правильность этих решений.

– Хорошо, – сказал Волков, кивнув. – Но я настаиваю на одном: все, кто уходит, должны пройти проверку. Мы не можем позволить себе рисковать.

– Согласен, – кивнул Максим. – Но проверка должна быть честной. Не как допрос, а как диалог. Мы должны понять, почему человек хочет уйти, и предложить ему альтернативы.

– А если он просто не хочет здесь жить? – спросила Ариадна.

– Тогда мы отпускаем его, – ответил Максим. – Но с условиями. Мы не можем позволить себе потерять контроль, но и не можем держать людей против их воли.

– Это рискованно, – сказал Игорь Викторович, его взгляд был пристальным. – Но это единственный путь. Если мы хотим, чтобы «Вереск» выжил, мы должны дать людям свободу. Но свобода должна быть ответственной.

Максим обвел взглядом собравшихся, чувствуя, как тяжесть принятых решений смешивается с острым, щемящим чувством начала чего-то настоящего. Не подавления кризиса, а созидания.

– Хорошо, – сказал Максим, подводя итог обсуждению. – Мы определили основные направления. Теперь нужно распределить обязанности. Каждый из нас должен взять на себя часть работы.

Он сделал паузу, давая им время осмыслить сказанное.

– Ариадна, майор, – начал он, глядя на них поочерёдно, – вы возглавите внутренние реформы в управлении "Вереском". Ваша задача – реализовать программу "Общий Вереск". Начать с пилотных районных советов, открытых отчётов и реформы "Садовников". Вам нужно будет координировать действия с местными жителями, обеспечить прозрачность и доверие. Волков, ты отвечаешь за безопасность и контроль за процессом. Ариадна – за идеологическую и коммуникационную часть. Вы должны работать вместе, чтобы изменения прошли гладко и не вызвали паники.

Волков кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалось понимание. Он знал, что это не просто административная задача, а шаг к новому "Вереску".

– Лев, – Максим повернулся к юноше, – ты будешь отвечать за информационную поддержку. Твоя задача – анализировать данные "Улья", следить за реакцией жителей, выявлять потенциальные угрозы и возможности. Ты также будешь координировать работу с киберотделом "Стикса", чтобы обеспечить безопасность новых каналов связи и платформ. Твоя роль – быть нашими глазами и ушами в цифровом пространстве.

Лев кивнул, его пальцы уже забегали по клавиатуре планшета, как будто он уже начал работу.

И тут тихий, но уверенный голос Игоря Викторовича разрезал возникшую было паузу.

– Есть один нюанс, который мы упускаем, говоря об этих… активах, – все взгляды обратились к нему. Доктор сидел прямо, его пальцы были сложены домиком перед собой. – Называя их «агентами влияния» или даже «активами», мы уже ставим их в позицию ресурса, инструмента. Позицию, из которой легко совершить предательство, если предложат лучшие условия.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание.

– Эти люди – не шпионы в классическом понимании. Это учёные, управленцы, лоббисты. Люди, которые годами работали на идею Кирьянова, получали от него поддержку и взамен обеспечивали «Вереску» возможность существовать. Их связывает не столько долг или страх, сколько общее дело. Пусть и скрытое.

Игорь Викторович посмотрел прямо на Максима.

– С ними нельзя говорить языком приказов или циничных сделок. И уж тем более – через экран. Им нужно посмотреть в глаза. Им нужно увидеть, что наследник Кирьянова – не очередной менеджер, а продолжатель его дела. Пусть и с новыми правилами. Нужна личная встреча. Не со всеми, конечно. С ключевыми. С теми, на ком держится вся эта… – он слегка повёл рукой, подбирая слово, – …эта сеть сотрудничества.

В зале повисла тишина. Предложение было рискованным.

Первым заговорил Волков:

– Выезд за периметр? Сейчас? Когда мы только-только стабилизировали ситуацию внутри? Это безумие. Мы не можем рисковать.

– Риск есть, – парировал Игорь. – Но риск бездействия куда выше. Пока мы здесь разрабатываем планы, там, во внешнем мире, уже идут свои процессы. Сомнения растут. Один звонок, одно предложение, и самый ценный наш «актив» может переметнуться на сторону тех, кто предложит ему больше или просто даст уверенность в завтрашнем дне. Личная встреча – это не просто разговор. Это жест уважения. Демонстрация силы и уверенности.

Максим слушал, и мысль, казавшаяся на первый взгляд авантюрной, начала обрастать железной логикой. Игорь был прав. Кирьянов правил не только страхом, но и личным влиянием, харизмой, созданием общей цели. Он сам встречался с людьми, вёл их за собой. Максим не мог отсиживаться в башне, рассылая указы.

– Он прав, – тихо, но чётко сказал Максим, обращаясь к Волкову. – Мы не сможем удержать эту империю страхом или деньгами. Её можно удержать только идеей и личной верностью. А для этого нужно показать себя. Не на экране. Вживую.

Он перевёл взгляд на Игоря Викторовича.

– Давайте совместно продумаем, с кем именно нужно встретиться в первую очередь. Не просто по важности актива, а по степени его лояльности или, наоборот, сомнений. Составим список и маршрут. Мы должны быть готовы в ближайшие дни. Игорь Викторович, вы же составите мне компанию в этих встречах?

Доктор молча, но уверенно кивнул.

Затем Максим повернулся к Ариадне и Волкову.

– Пока нас не будет, внутренние реформы – на вас.

Волков и Ариадна обменялись взглядами. В них было лишь обоюдное понимание сложности задачи и необходимости договориться.

– Да, – коротко кивнул Волков.

– Да, – уверенно подтвердила Ариадна.

Максим откинулся на спинку кресла, вглядываясь в карту, всё ещё мерцающую на экране. Отдельная точка – «Вереск». И несколько других точек, разбросанных по стране.