Futurum

Про себя же он с удивлением отметил, что совершенно не волнуется, как обычно было раньше при устройстве на новую работу. И понял – ему просто всё равно. Возьмут – хорошо, не возьмут – ну и ладно.

Получив магнитную карточку Кожин, приложив её, как в метро, к сиреневому кружку, прошел через замысловатый турникет. И – оказался в здании компании.

Он с интересом осматривался по сторонам. В интерьере офиса преобладали минималистичный дизайн и строгие геометрические формы. Просторные помещения, освещаемые, как отметил Кожин, лишь лампами холодного спектра, были отделаны серым камнем, прозрачным пластиком и стеклом. Внутренний дизайн и внешний вид здания 18-го века с изящными колоннами и барельефами резко диссонировали между собой – возникало ощущение, словно в оболочку старого, устоявшегося и родного насильно впихнули что-то холодное, новое и совершенно чужое.

Пройдя по коридору, он остановился возле двери, на которой висела табличка «Генеральный директор Юрий Сергеевич Тихонов». Постучал в дверь.

– Да, да… – услышал Кожин женский голос. – Входите.

Кожин толкнул дверь и оказался в большой приёмной. За столом сидела секретарша и что-то бодро печатала на небольшом, подключённом к большому многофункциональному устройству, ноутбуке. Перед ней на столе лежало несколько испещрённых записями от руки листов бумаги. Судя по всему – она что-то перепечатывала из них.

Напротив её стола располагался небольшой кожаный диван. На подоконнике – стояло несколько цветов в горшках.

Кожин назвался секретарше, и она, пригласив его присесть на диван, тотчас же связалась по коммутатору с директором компании.

– Юрий Сергеевич, к вам Кожин… – сказала она в трубку. – Да…да… поняла… – она положила трубку и с профессиональной улыбкой сказала ему. – Проходите… Юрий Сергеевич ваш ждет…

Кожин с трудом открыл большую массивную дверь, ведущую к директору, и оказался в просторном кабинете с большими окнами, выходящими, как он сообразил, на парк. Кабинет был достаточно просто обставлен – деревянный стол, кресла с высокой спинкой, массивный шкаф с книгами и научными журналами. У одного из окон стоял макет модели квантового компьютера из стекла и металла.

Директор компании Тихонов приветствовал гостя стоя.

– Здравствуйте, Сергей Николаевич, – быстро заговорил он, протягивая Кожину руку для приветствия. – Рад вас видеть у нас… Будьте как дома… надеюсь, сработаемся. Люди такой квалификации, как у вас, сейчас – редкость… Да что же вы… садитесь… садитесь…

Кожин сел в предложенное кресло, смущённо пожимая плечами.

– Спасибо вам большое, – пробормотал Кожин. – Мне действительно нужна работа, – и добавил: – Но как вы обо мне узнали? Ведь я… не присылал вам резюме.

– Ну, вот видите – работа сама нашла вас… – весело рассмеялся Тихонов. – Всё просто: ваш друг Валерий Балчинский порекомендовал вас как высококлассного специалиста… А мы с ним… дай Бог памяти… лет пять уже как сотрудничаем… Да – не меньше…

Директор внимательно и даже с какой-то нежностью рассматривал Кожина.

– Так, вы готовы с нами поработать? – спросил директор.

– Конечно… иначе бы не пришел… – ответил Кожин.

– Ну да, простите… вопрос, конечно, глупый… – кивнул директор и продолжил: – Это хорошо… «Futurum», ну…наша с вами компания…

– Ваша компания… – неожиданно для самого себя пробормотал Кожин.

Эта вроде бы совсем невинная фраза неожиданно произвела странный эффект. Тихонов вдруг резко замолчал, с него разом слетела вся непринужденность и лоск, и он, едва ли не извиняясь, будто пытаясь успокоить Кожина, забормотал:

– Да-да… конечно, наша… Но нет… мы надеемся… мы теперь… – тут он неожиданно пришёл в себя, к нему вернулась вся его уверенность и некоторая вальяжность, присущая людям, привыкшим руководить. Он даже рассмеялся: – Мы надеемся, что теперь «Futurum» станет и вашей компанией… – он улыбался, по-прежнему внимательно и даже уже не ласково, а с какой-то любовью изучая Кожина, продолжил: – И мы уже рассматриваем вас как полноценного члена нашей большой семьи.

Да что он на меня так смотрит? – подумал про себя Кожин и тут же стал себя успокаивать: – Да нет… показалось… Вот ведь! Теперь везде чудится черт знает что!

– Ну так вот, наша компания занимается исследованиями в области квантовых вычислений и разработки новых версий искусственного интеллекта. Работа непростая, важная и – жутко перспективная… – продолжал между тем Тихонов.

– Какие будут мои обязанности? – спросил осторожно Кожин. – Видите ли… я сейчас не могу работать… ну, в полную силу…

– Да-да, – перебил его директор. – Не надо объяснений. Балчинский ввел нас в курс дела. И мы бы хотели, чтобы вы постепенно входили… словом, возвращались в рабочее состояние.

Тихонов откинулся в кресле и после паузы, улыбнувшись, продолжил:

– Для начала ваша задача – довольно проста, Сергей Николаевич. Вам придётся дежурить ночами, следить за приборами и записывать показатели измерений. Ничего сложного, но требует внимания и ответственности… – и добавил: – А потом, надеюсь, мы сможем предложить вам кое-что поинтересней.

Кожин задумался на мгновение, вспоминая бессонницы и кошмарные сны, ставшие особенно болезненными за последние несколько недель.

– Меня это устраивает, – кивнул он.

Тихонов понимающе кивнул.

–Тогда предлагаю вам приступить к работе сегодня же вечером, если вы не против, конечно…

– Что вы – обеими руками за! – с неожиданным жаром ответил Кожин.

Он вдруг почему-то сильно обрадовался, что не придется возвращаться домой, в опостылевшую квартиру.

– Отлично! Сейчас вас введут в курс дела… – радостно пробормотал Тихонов.

***

Кожин уже часа три осторожно ходил туда-обратно вдоль длинного ряда, переплетенных точно лианами, больших серверов, изучая показания датчиков и индикаторов. Иногда, чтобы не забыть, он делал себе пометки на разлинованном листе бумаги. Поначалу Кожин нервничал, но потом привык и освоился. И поймал себя на мысли, что ему здесь нравится – он вернулся в родную стихию.

Серый холодный свет мониторов мерцал в полутьме длинной комнаты лаборатории, освещенной лишь слабенькими люминесцентными лампами, свет которых, казалось, лишь подчёркивал пустоту некогда живого пространства, теперь же – полностью захваченного и окончательно принадлежащего машинам.

Что внутри, то – и снаружи… – вдруг вспомнилась Кожину какая-то восточная философская формула. – Что ж, всё может быть… – он хотел здесь отвлечься от терзавших его душу дома воспоминаний, и поначалу так и было – отвлёкся.

Когда Кожин позвонил жене и сообщив, что сегодня не будет ночевать, та достаточно холодно отреагировала… И он не обиделся, да, расстроился, но – лишь самую малость. Кожин прекрасно осознавал, что они с женой сильно охладели друг к другу… Настоящего у них давно не было – одно лишь прошлое… Сын…

Против воли, вновь нахлынули воспоминания, старые мысли. Они тихо и осторожно, точно змеи, каким-то неведомым образом вползали в его и расстроенное сознание. И Кожин раз за разом – возвращался в прошлое… К нему, к Ванечке… его любимому мальчику… Маленькому мальчику, самому лучшему ребенку на свете…

Вскоре ему стало совсем тяжело. А как выяснилось, Кожин, по рассеянности, не захватил с собой новых, выписанных вчера, лекарств.

Образы сына – ожившие фантомы прошлой жизни – постоянно всплывали в его памяти… Детские игры, первый день рождения, первые слова… без конца…

И Кожин не выдержал – прислонился к стене и разрыдался… Слезы принесли успокоение. Но он знал, что – это было уже не раз – оно будет недолгим. Вскоре прошлое, словно дикое голодное животное, вновь выскочит из своей глубокой норы и вцепится в его и без того разорванную в клочья душу. И Кожин тяжело вздохнул.

Неожиданно свет в лаборатории погас. И тут же – в глубине зала возникло слабое сияние.

Это ещё что? – пронеслось в голове Кожина.

Лампы с минуту тихо поморгали… А затем, правда, наверное, не более чем в половину своей полной мощности, снова включились – в лаборатории воцарилась полутьма. Контуры всех предметов были видны, но слегка размыты.

Кожин чертыхнулся про себя – показания приборов в такой темноте снять было невозможно.

И тут, к своему удивлению, он совершенно отчетливо увидел очертания чьего-то силуэта, направлявшегося прямо к нему… Кожин потряс головой, пытаясь отогнать это видение, но – бесполезно. Силуэт – приближался к нему, с каждым шагом обретая всё более чёткую форму – это был силуэт ребёнка…

И тут Кожин замер, открыв рот от ужаса и изумления… Он не верил своим глазам – это было его сын, Ванечка… Радостно улыбаясь, мальчик шёл прямо к отцу, протягивая к нему обнажённые ручонки. Ребенок был почти нагим – на нём были только трусики. А его кожа, впрочем, возможно, это была всего лишь игра света, слегка мерцала…

Кожин, совершенно потрясённый, смотрел на сына, боясь даже моргнуть, чтобы видение не исчезло.

Между тем, мальчик приблизился вплотную и нежно прижался к его ногам. Кожин не мог сказать ни слова, продолжая лишь выпученными глазами с ужасом смотреть на ребёнка.

И тут мальчик заговорил – его голос звучал тихо, проникновенно… И это был голос Вани.

– Папочка, как я соскучился! Почему тебя так долго не было? – сказал он, всё сильнее прижимаясь к Кожину и доверчиво, как это было раньше, заглядывая ему в глаза.

Слова сына буквально оглушили Кожина – он уже ничего не соображая, упал перед ним на колени и крепко прижал к себе. Кожин обнимал его, целовал, говорил какие-то ласковые – совершенно бессмысленные слова. И рыдал! Но теперь – рыдал от счастья!

Но в следующий миг, его пальцы коснулись пустоты… на спине ребенка. От неожиданности Кожин выпустил Ванечку из рук. Тот ласково провел своей ладошкой по щеке отца.

– Не плач, папочка… – тихо сказал он. – Я теперь всегда буду с тобой.

В этот момент щёлкнул какой-то прибор, а затем раздалось шелестящее шипении электрических разрядов. Ваня с интересом оглянулся.

– Что это папа? – спросил он и направился к прибору.

Теперь Кожин, видел сына со спины… И понял, что – спины у ребенка нет… Рядом с позвоночником и ребрами располагались, как и положено, судя по всему, прекрасно функционировавшие все внутренние органы: пульсирующее сердце, печень почки, раздувающиеся легкие, и даже насыщенные кровью артерии – всё было перед глазами Кожина. Просто живой анатомический атлас.

Ванечка обернулся к отцу, его улыбка стала ещё более мягкой и ласковой и, видимо, увидел полный ужаса взгляд отца.

– Не бойся, папа… теперь всё будет хорошо… – прозвучал его ласковый голос.

И лаборатория пошла кругом перед глазами Кожина, мгновение – и он упал в обморок.