Futurum

Лана Верес

Futurum

Глава 1

Дрожащее пламя оплывших свечей едва освещало потускневшие лики грустных святых на старых потрескавшихся иконах, отбрасывающих на полустертом древнем орнаменте грязного каменного пола причудливые тени, которые, казалось, с каждой секундой оживали, начинали двигаться… всё быстрее, быстрее, быстрее… Но вот они неожиданно замерли, застыли, и вдруг – стали расплываться, приобретая совершенно невообразимые, даже – чудовищные очертания, а потом, будто чем-то напуганные, заметались в бешеном танце… Словно исполняли какую-то неведомую ритуальную пляску – завораживающую, зловещую, призывающую и влекущую в их темный, призрачный мир.

От их постоянных, ни на секунду непрекращающихся движений, кружилась голова… Впрочем, быть может, в храме просто был очень спертый воздух – дышалось тяжело, с большим трудом… И тут он увидел…

Семь бронзовых чаш окружали огромный старый фолиант в изъеденном временем темном кожаном переплете. Он лежал на потрескавшемся мраморном алтаре и был раскрыт примерно посредине… Ветер, прорывающийся из дыр в разбитых сводчатых потолках, шевелил края древних страниц, лениво подергивая пожелтевший пергамент.

Вдруг, на лист старинной книги откуда-то сверху упала красная капля и быстро растеклась по поверхности бумаги, мгновенно пропитав её… С каждой секундой она стремительно разрасталась, пока не превратилась в кровавую лужицу, жадно пожиравшую неровные рукописные строки на странице. Буквы дрожали и извивались, неумолимо исчезая в кровавой жиже, уже начавшей капать с алтаря. Через мгновение капли стали уже тоненькой струйкой, постоянно увеличивавшейся, пока она не превратилась в огромный, бурлящий поток… Который через мгновение затопил алтарь, следом – пол, а затем, заполнив всё здание. Кровавая жижа стала прорываться наружу сквозь трещины каменных стен. Древние плиты не выдержали его напора – затрещали и разлетелись. Раздался взрыв! Багровая лава, с рёвом вырвавшись наружу, со страшной силой обрушилась на землю. И – земля поглотила её… Всю и сразу…

Под палящими лучами солнца, на пропитанной кровью земле лежало бездыханное мужское тело… его тело…. Он с трудом, перевернулся на спину… Зажмурился – яркое солнце било прямо в глаза и слепило до боли. В этот момент стали отчетливо слышны чьи-то гулкие, приближающиеся шаги… Кто-то подошёл и встал совсем рядом… Тогда он вновь открыл воспаленные глаза, и в ужасе замер – лезвие огромного топора летело прямо на него. Он попытался спастись, увернуться от смертоносного клинка, но не смог… и тогда – закричал, инстинктивно выставив перед собой руку:

– Не-е-ет!

***

– Не-е-ет! – закричал Кожин и открыл глаза.

Он лежал в одних трусах на металлическом столе, вытянув руки вдоль тела, как мумия в саркофаге, внутри огромной белой трубы томографа.

В наушнике тотчас раздался испуганный голос врача:

– Сергей Николаевич, что с вами?!

– Ничего… заснул… – пробормотал виновато Кожин и добавил: – Всё хорошо…

– Ну, слава Богу…– заявила врач, как показалась Кожину, с усмешкой. – Можете спать, если хотите… – и тут же ласково добавила: – На показаниях приборов это – никак не отразится.

Кожина обследовали уже часа четыре… Куча анализов, рентген, сканирование головы и грудной клетки, и вот теперь – томограф… Кожин устал. Он ощущал себя совершенно опустошенным и потерянным. Вдобавок внутри томографа ему было тяжело дышать… А ещё эти светящиеся крохотные лампочки – слепили, заставляя жмуриться. Кожин закрыл глаза, и тут же снова провалился в сон. Но уже без видений…

– Сергей Николаевич… – голос врача в наушнике вернул Кожина к действительности. – Теперь я включу вам музыку… Расслабьтесь. Это недолго… Нужно зафиксировать реакцию мозга.

Через несколько секунд зазвучал «Реквием» Моцарта. Кожин замер… Почему-то сразу прошла сонливость… Он даже – воспрял духом.

Но, минут через пять-шесть музыка резко оборвалась. И эта внезапная тишина ударила Кожина наотмашь, оглушила, едва не раздавив его – он внезапно почувствовал себя таким жалким, ненужным и совершенно беспомощным в этой холодной белой трубе.

– Достаточно! – вдруг сухо прозвучал голос врача. – Сергей Николаевич, можете одеваться. Через полчаса жду в кабинете. Думаю, все расшифровки уже будут готовы.

И железный стол с Кожиным стал неторопливо выезжать из трубы томографа.

***

В кабинете психиатра сильно пахло медикаментами и хлоркой. По мокрым серым разводам на полу, было понятно, что совсем недавно здесь провели уборку.

За столом у окна сидела пожилая женщина-врач в ослепительно белом медицинском халате. На её переносице покоились большие круглые очки в коричневой оправе, сглаживающие некоторую резкость черт её лица, а ещё хорошо гармонирующие с цветом её волос, а главное – глаз… Сейчас её усталые, слегка прищуренные темные глаза внимательно изучали сидящего перед ней пациента – бывшего физика Сергея Кожина.

Кожин сидел, утопая в большом бесформенном кресле, устало опустив плечи и глядел перед собой бессмысленным, неподвижным взглядом. Всем своим видом он выражал равнодушие.

Прямо напротив него, за врачом, на стене кабинета висели иллюстрации обнаженного мозга, поделённого на сегменты и зоны, для удобства выкрашенные в разные цвета.

Прямо мясная лавка… – с неприязнью подумал Кожин. – Тут филе, а там – окорок или вырезка… До чего же – мерзко!

Голос врача прервал его размышления:

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо… – торопливо ответил Кожин и как-то виновато добавил: – Только вот устал немного…

– Ну, Сергей Николаевич, – заметила врач, – обследование обычно утомляет. Это – нормально.

Кожин понимающе кивнул.

Врач отметила, что Кожин плохо выглядит – явно старше своих лет. Бледное лицо и темные круги под глазами выдавали следы бессонных ночей. А сидевшие на нем мешком старый синий свитер и потертые видавшие виды джинсы указывали, что ему не только наплевать на свой внешний вид, но и, скорее всего, наплевать и на самого себя.

И врач, как это не было странно, почему-то удовлетворенная увиденным, медленно положила руку на медицинскую карту и заговорила – спокойно, уверенно:

– Ничего серьёзного… – взглянув поверх очков на Кожина. – У вас точно нет никаких органических заболеваний… Скорее всего, это реакция организма на пережитое потрясение… – тут она слегка запнулась и продолжила короткими фразами, тихо, участливо: – Из-за вашей трагедии… Потеря ребёнка… Это ужасно… Даже самые стойкие не могут выдержать…

Она замолчала, ожидая реакции пациента, но Кожин ничего не ответил, по-прежнему глядя куда-то в одну точку рядом с её плечом. Он, казалось, по-прежнему был безучастен к происходящему вокруг.

– К тому же вы получили тяжелейшую травму в той аварии… – продолжила врач, не услышав ответа. – Более трех месяцев в коме… Такое бесследно не проходит…

В этот раз Кожин лишь слегка кивнул головой, при этом глаза его по-прежнему ничего не выражали.

За окном послышались утробные завывания сирены машины скорой помощи, пролетевшей мимо больницы.

Между тем, врач достала ручку и пододвинула к себе бланк рецепта.

– Я настоятельно рекомендую начать приём более сильных препаратов, – сказала она совершенно официально, подчеркнуто деловым тоном.

– И что… таблетки помогут? – тихо и с явным недоверием спросил Кожин.

– Безусловно! – уверенно кивнула врач. – Они стабилизируют ваше состояние… – и, словно споткнувшись, со вздохом после паузы добавила: – Только, видите ли, Сергей Николаевич… лекарства помогут снять остроту переживаний… – она внимательно посмотрела в равнодушные глаза Кожина и произнесла как можно более внушительно: – Но главное сейчас – ваше желание вернуться к нормальной жизни! – она замолчала, а потом с жаром продолжила: – Постарайтесь найти себе занятие, которое сможет отвлечь вас от негативных мыслей! Любые увлечения и хобби! – и видя, что не пробила его брони, продолжила уже более мягко и медленно, явно подыскивая слова: – И общайтесь… С близкими людьми… да и – вообще… словом, не замыкайтесь в себе! – и врач на серой бумажке рецепта стала методично выводить прыгающие корявые буквы – фирменный знак всех врачей.

Кожин посмотрел на свои ладони, лежащие на коленях – его пальцы сильно дрожали. Он попытался справиться с дрожью, и – подавил её. С облегчением глубоко вздохнул и быстро выдохнул… Подумал, что справился…Но тут же замер – внезапно его лицо исказилось гримасой. Внутри поднималась волна отчаяния, вызванная событиями, о которых так некстати напомнила врач… Кожин всхлипнул, попытался подавить боль, но – тщетно. Он уже больше себя не контролировал – плечи его мелко затряслись, губы дрогнули, и – Кожин разрыдался.

– Доктор, как же… – сквозь слезы пробормотал Кожин. – Какое ещё общение?! Я не знаю, как жить… просто не знаю…– пробормотал он сквозь стиснуты зубы и разрыдался в полный голос.

Врач подняла глаза от рецепта и посмотрела на рыдающего мужчину – долго, не отрываясь… По её реакции было видно, что с подобными ситуациями она сталкивалась часто и, скорее всего, и сейчас ожидала чего-то подобного.

– То, что вы переживаете, называется «посттравматическим стрессовым расстройством», – наконец, пояснила она ласково. – Панические атаки, ощущение нереальности происходящего, внезапные вспышки сильной боли, галлюцинации, тревожность и бессонница – всё это вполне естественно в вашем состоянии…

– Как мне жить дальше?! – перебил её Кожин. – Как?

– Сергей Николаевич, я не могу ответить на ваш вопрос… – тихо сказала врач. – Любой ответ был бы фальшивым… – и она посмотрела Кожину прямо в глаза: – Я могу лишь обещать, что таблетки облегчат ваше состояние, помогут справиться с тревогой, страхом и видениями… – и добавила: – И, хотя ваша жизнь уже никогда не станет прежней, вы должны жить! С каждым днем это будет легче – время постепенно притупит остроту переживаний.

Медленно произнося слова утешения, доктор старалась сопровождать их жестами, напоминающие пассы гипнотизера… По опыту она знала – это должно подействовать…

Но в этот момент, внезапно открылась дверь.

– Алла Васильевна, вы заняты? – спросила молоденькая медсестра, но увидев брошенный на неё яростный взгляд врача, тут же захлопнула дверь.

Кожин медленно поднял голову. И пристально посмотрел на врача.

– Лучше всего просто исчезнуть… уйти… забыть всё… забыть… – тихо бормотал Кожин, скорее уговаривая самого себя.

Врач, мягко улыбнувшись ему, тихо покачала головой.

– Вы сильный человек, Сергей Николаевич! – уверенно сказала она и после паузы ласково повторила: – Со временем станет легче… Лекарства должны помочь… если что – подберем другие препараты… А если вы всё-таки отважитесь на регулярные встречи с психологом… – тут она осеклась, пораженная глазами бывшего физика, из которых, казалось, просто сочилась боль.

– Главное сейчас – не сломаться… – пробормотала врач и добавила: – Поверьте, вы справитесь!

Кожин усмехнулся. Но ему стало легче – боль ушла.

Глава 2

Старенький синий «Рено» Кожина мягко затормозил неподалеку от серого панельного дома. Барахлящий мотор, немного поурчав и напоследок смачно чихнув, замолчал – и в салоне повисла тяжелая удушающая тишина, невыносимая для Кожина. Он поморщился, помотал головой из стороны в сторону, уже собрался было выходить.

Пам… Пам… Пам…

Вдруг едва слышно раздалось в машине, будто кто-то робко постучал Кожину по стеклу. Он вздрогнул обернулся, но – возле машины никого не было… И понял – на лобовое окно начали падать первые крупные капли дождя.

Кожин огляделся по сторонам. Во дворе, несмотря на ранний вечер, совершенно не было людей – ни возвращавшихся с работы жителей, ни случайных прохожих, даже куда-то исчезли постоянно играющие около подъезда дети. Ветра, судя по всему, тоже не было – ни один из редких листиков, ещё оставшихся на деревьях, не шелохнулся… И Кожин неожиданно вспомнил, как в раннем детстве представлял, что ветер, устав шалить, уходил куда-то поиграть вместе со своими друзьями. Кто были его друзья, он так и не придумал, но тогда ему очень хотелось оказаться среди них… Кожин криво усмехнулся.

Как же мало надо в детстве для счастья! И как же в детстве ты это самое счастье не ценишь! – подумал он и открыл дверь машины.

Резкий, а потому – злой, скрип двери, казалось, эхом разнёсся по пустой улице. Кожин медленно вылез наружу, закрыл дверь на замок, и тут же поежился – влажный холод осени мгновенно пролез сквозь его расстёгнутое пальто. Так что Кожин, быстро застегнувшись, торопливо направился к подъезду.

В воздухе царил терпкий запах увядшей травы, гнили и прелой листвы – запах тлена и умирания… Настроение у Кожина, и без того неважное, окончательно испортилось. Его шаги становились медленнее – вновь вернулись тяжёлые мысли… Не было ни радости возвращения домой, ни чувства облегчения – одна усталость от понимания бессмысленности жизни, которая всё продолжала против его воли куда-то двигаться, трепыхаться. Окончательно свести с ней счеты Кожин не решался, а вновь найти смысл существования – пока не мог… И это – бесило его!

Между тем, всё вокруг погрузилось в тихий монотонный шум постоянно усилившегося дождя. Под ногами «чавкали» покрытые грязью и плесенью опавшие листья. Вдруг разом включились – явно раньше времени, ведь было ещё довольно светло – уличные фонари. От неожиданности Кожин дернулся и едва не поскользнулся на куче желто-красной листвы, оказавшейся у него под ногами. Он чуть не упал, но все-таки удержался на ногах.

Кожин в сердцах сплюнул, и резко прибавил шага. Вдруг – перед ним возникла высокая худощавая фигура, выглядевшая особенно хрупкой среди вечернего сумрака. Казалось, она сама была из него соткана. Старуха… Изношенная одежду, блеклая в свете редких фонарей, подчеркивала её дряхлость и нищету… Спутанные и растрепанные волосы свешивались седыми паклями на испещренное морщинами лицо. А глаза тонули в глубоких впадинах глазниц.

– Эй, молодой-красивый… дай скажу, что на сердце, на душе… – резко выдохнула она речитативом явно давно заученную фразу.

Кожин понял, что перед ним – старая цыганка.

– Да, ну тебя… – буркнул он недовольно. – Отстань!

Он попытался пройти мимо неё, но старуха с неожиданной для её возраста скоростью бросилась к нему и крепко вцепилась в его руку. Кожин вскрикнул от боли.

– С ума сошла?! – зашипел он яростно. – Пусти! Пусти, дура! Больно!

Но гадалка, повернула его руку ладонью вверх и впилась в неё взглядом. И тут же – отшатнулась в ужасе.

– Отстань! – продолжал раздраженный Кожин, с трудом отдергивая руку. – Я всё равно в это не верю.

– Да я и сама в такое не верю… Я такого никогда не видела… – сказала гадалка вроде бы сама себе и добавила: – Но по линиям на руке, ты давно уже и не ты… Ты – начало! Начало конца! – и она разразилась диким хохотом.

В этот момент уличный фонарь неподалеку, издав шипящий звук, вдруг хаотично заморгал, затрещал… И – мощный электрический разряд выбил из-под лампочки в разные стороны целый сноп искр, которые исказили лицо старухи странными тенями.

У Кожина перехватило дыхание от ужаса.

– Ну, хочешь узнать свою судьбу? – тихо спросила его старуха.

– Т-ты к-кто? – заикаясь, спросил её Кожин чужим, охрипшим голосом.

Старуха снова захохотала, и подняла на него свои белёсые глаза, от которых по спине Кожина пробежали колючие мурашки! Эти глаза давно потеряли способность видеть окружающий мир – старуха была слепа, на Кожина глядели два огромных белых бельма. В ужасе он шагнул назад, но костлявая рука с крючковатыми пальцами снова схватила его за рукав пальто и сильно дёрнула на себя.

Кожин от неожиданности налетел на старуху, едва не сбив её с ног. В нос ударил густой и неприятный запах, голова закружилась от её смрадного дыхания. А старуха забормотала что-то невнятное, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Кожин же – замер, не смея оторвать взгляда от её ужасных глазниц.

Как-будто издалека до него стал доноситься шёпот старухи, состоящий из непонятных отрывистых слов – то ли молитв, то ли проклятий… а быть может, то и другое одновременно. А затем он уже отчетливо услышал:

– Ты идешь дорогой страданий… горечи и потерь… Наступает новое время… все люди уйдут в небытие… все уйдут… не будет больше мира… и жизни в нем не будет…

Кожин хотел было вырваться, убежать от неё, но тело не слушалось – он не мог даже шелохнуться…

Вдруг, старуха резко отдёрнула от него свою руку и отступила назад, снова заходясь в безумном хохоте, внезапно – прервавшемся судорожным кашлем.

Кожин сразу пришел в себя и бросился прочь, не разбирая дороги, стремясь поскорее скрыться от охватившего ужаса! Его бил озноб, липкий пот стекал со лба, а сердце стучало, точно отбойный молоток.

Кожин подлетел к подъезду, тяжело дыша и обливаясь потом, торопливо рванув на себя дверь подъезда, и тут же закрыл её за собой. Затем бросился мимо лифта к лестничному пролету и побежал вверх по лестнице.

Где-то между этажей вдруг пришел в себя.

Да что за черт! Совсем уже сдал! Психика не к черту… – раздраженно подумал он, задыхаясь от быстрого бега. – Мало ли сумасшедших… Что на каждого реагировать?! Нет, права врачиха – нужно за лекарства браться…

Он пытался себя успокоить, но так и не смог.

Глава 3

Родная квартира встретила Кожина привычным ароматом жареной картошки вперемешку с парами валерьяны, которые, кажется навсегда впитались в стены их с женой бесцветного жилища, застывшего во времени, где каждый кусочек интерьера хранил отпечаток былой радости, оставшейся где-то в далеком прошлом… Обои уже кое-где начинали отслаиваться, а трещины на потолке – всё росли и росли длинными тонкими серыми линиями. Со стороны казалось, что квартира источала атмосферу бесплодной пустоты, делая присутствие живших в ней людей – Кожина и его жены – малозначимым или, скорее, незаметным.

Не разуваясь и не снимая верхнюю одежду Кожин, бросив ключи на небольшую тумбочку у входной двери, быстро прошел на кухню. Там, возле окна, за столом, аккуратно разрезая очищенную картошку на небольшие дольки, сидела Елена, его супруга – некогда красивая, яркая и очень жизнерадостная женщина. Кожин вдруг вспомнил, как заразительно она раньше смеялась.

Как же давно это было… – подумал Кожин. – Сейчас даже не верится.

Их общая трагедия безжалостно прошлась тяжелым катком в первую очередь по ней. Теперь Елена была похожа на бледную тень самой себя. Конечно, при большом желании можно было разглядеть в чертах её лицаследы былой красоты, но сейчас казалось, что лицо это состояло из разнородных фрагментов, словно разбитая ваза, наспех склеенная из осколков. Когда-то шелковистые пряди волос утратили блеск, а изящные линии лица избороздили морщины – следы усталости и стресса… Да и сама она превратилась в угрюмую женщину, напрочь забывшую как улыбаться.

– Что с тобой? – тихо спросила она, и в голосе промелькнула слабая нотка раздражения.

Но Кожин, не ответив, бросился к раковине и дрожащими руками открыл кран. Вода хлынула на неубранную кожуру от картошки, лежавшую в раковине. Кожин набрал полный стакан и поставил его на стол. Затем вытащил из кармана пальто упаковку таблеток, дрожащей рукой выдавил одну из блистера и закинул её в рот. Закрыл глаза, отпил воды из стакана, потом ещё глотнул, чтобы избавиться от горечи во рту.

– Там… старуха около подъезда… – сказал Кожин. – Жуткая…

– Какая старуха? – Елена удивленно вскинула брови, и, казалось, впервые за долгое время проявила искренний интерес к словам мужа.

– Дряхлая, слепая! – воскликнул он. – Если бы ты только её видела!

Елена теперь уже внимательно вглядывалась в лицо Кожина.

Кожин хотел ответить, но вдруг бросился к окну и стал пристально изучать двор, освещенный тусклыми фонарями. Но никакой старухи там не было…

За окном лил дождь, каждая капля на стекле отдавалась пульсирующей болью в его висках.

Ушла, наверное… – подумал Кожин и тут же с испугом спохватился: – А если… показалось? Неужели показалось? Да, нет… не может быть…

Затем вытер вспотевший лоб ладонью.

– Слушай… я что-то устал, – признался Кожин жене, отходя от окна и присаживаясь на свободный стул.

Жена встревоженно наблюдала за ним.

–Ты можешь толком объяснить, что с тобой? Ты весь дрожишь? У тебя температура? – прикоснулась она ладонью к его лбу. – Сергей, не молчи! – не выдержав закричала она, но он продолжал молчать.

Кожин просто испугался… Если он уже теряет контроль над своим сознанием… Боже мой, куда это может его привести… Он даже не хотел думать…

– Всё в порядке… – пробормотал он. – Просто устал сегодня…

Он вернулся в прихожую и снял с себя пальто. И вдруг почувствовал, как на него буквально волной налетело фантастическое спокойствие, в мгновение ока смыв всё ненужное – напряжение, страхи, сомнения. Вероятно, подействовало лекарство, и – продолжало действовать… Кожин вдруг почувствовал, что начал засыпать – прямо стоя. Сказались, по-видимому, к тому же и многочисленные бессонные ночи, и сегодняшнее утомительное обследование… Он с трудом дошел до кровати и, упав на неё, сразу провалился в кромешную тьму.

– Отдохни… – где-то вдалеке он услышал голос жены. – Тебе нужно поспать.

И Кожин заснул.

Поначалу сны были умиротворенными, красивыми, радостными и очень красочными. Он загорал на пляже, купался в ласковом море. Кожин смеялся, радуясь, как ребёнок, тёплому песку и ласковым волнам. Но вдруг – пляж и море исчезли…

И теперь он ехал в своей старой машине… Ему было тяжело, он не справлялся с управлением – и машина его не слушалась. Он изо всех сил давил на педаль тормоза, но – безрезультатно! Машина на полной скорости летела к бетонной стене! Сидящие рядом жена с маленьким сыном кричали от ужаса! Стена была уже совсем близко. Кожин попытался свернуть, изо всех сил выкрутил руль влево, но – поздно. Машина влетела в бетонное заграждение! Раздался скрежет железа! И рвущий на куски душу – детский крик.

Кожин, тяжело дыша, проснулся весь в поту. Ещё была ночь. Рядом на кровати мирно спала Елена. Поняв, что он дома в своей спальне, Кожин обессиленно упал на подушку, но боялся снова заснуть и долго лежал, глядя в темноту невидящим взглядом.

Утро у Кожина было тяжелым – голова болела, тело ныло, и он ощущал себя совершенно разбитым. Кожин открыл глаза. Рассвет уже проникал в комнату тонкой полосой тусклого света, скользящей по стенам и мебели, вырывая из полутьмы неровные, бесформенные куски.

Судя по доносящимся звукам из кухни, Елена собиралась на работу. Слышно было, как она стучала вилкой по тарелке и чуть громче обычного ставила кружку на стол.

Завтракает, – подумал он.

Чуть позже, Елена вошла в спальню и, бросив мужу, холодное «привет», стала переодеваться. Она, не стесняясь его, сняла выцветший халат и одела скучную серую юбку и скромную блузку.

Кожин отбросил одеяла и, свесив ноги, сел на кровати, пока не решаясь встать – голова всё ещё довольно сильно кружилась. Елена пристально посмотрела на него.

– Когда у тебя собеседование? – произнесла Елена, заправляя блузку в юбку, и, не дождавшись ответа, добавила: – Ты пойдешь? Нам же надо хоть как-то гасить кредиты.

Кожин кивнул.

– Сегодня, вечером… да, понимаю и пойду… – ответил он тихо и добавил: – Я вообще порядком засиделся дома…

Их глаза встретились, но Елена тут же отвернулась.

Кожин скользнул взглядом по её осунувшимся плечам, предплечьям и невольно задержался на приподнятых манжетах её блузки, оголявших руки Елены от запястья до локтя. Все они были в шрамах – уродливых бороздках поперек вен. Кожин поморщился: он никак не мог к ним привыкнуть. Жена, перехватив его взгляд, тут же нервно одёрнула рукава, спрятав изувеченные руки.

– Мы тогда еле выжили… и нам нужно держаться, – сказала Елена, глядя мужу в глаза.

Кожин молча кивнул, соглашаясь с её словами. То же самое говорила вчера и врач… Да и, в общем, все, с кем он общался, говорили что-то подобное.

Кожин готов был держаться, но не понимал – ради чего. Ведь внутри было пусто… Поэтому он ничего не ответил жене, впрочем, и она не ждала ответа. Муж и жена лишь молча смотрели друг на друга совершенно пустыми глазами…

Глава 4

Офис компании «Futurum», скрытый от посторонних глаз высоким кирпичным забором и деревьями небольшого парка, располагался в старинном здании почти в самом центре города.

На небольшой стеклянной проходной у Кожина два подтянутых охранника проверили документы, внесли его имя в журнал посещений и тут же пропустили. Всё было вполне обыденно, но Кожин готов был поклясться, что – явно интересен охранникам. Пару раз то один, то другой бросали на него любопытные взгляды… Впрочем, после вчерашней встречи с цыганкой, Кожин прекрасно понимал, что всё это могло ему лишь привидеться.