Без правил. Любовь с последствиями

– Прекрасно, тогда давай покончим с этим и разойдемся каждый своей дорогой, – я повернулась к камере и застыла в позе.

И вот мы стоим напротив, лица почти соприкасаются. Его рука на моем бедре, моя – на его груди. Камера щелкает, свет бьет в глаза, но все резко исчезает – шум, люди, вспышки. Весь мир неожиданно испарился и остался только Никита.

Его рука теперь на моей талии – теплая, сильная, настоящая… А моя ладонь все еще на его груди, и я чувствую, как бьется его сердце. Слишком быстро. Слишком громко. Отчего он дышит неровно, да и я тоже. Все это становится чересчур интимным, что отчаянно дрожу в его руках.

Но мы притворяемся, будто это просто поза. Просто работа. Но между нами уже нечто большее, чем банальная фотосъемка…

– Ты дрожишь, – томно прошептал Ник, едва заметно касаясь губами моего виска.

– От отвращения, – прошипела, вцепившись в ворот его футболки.

Соврала. Да еще и не умело, ведь голос дрогнул! Но Ник улыбнулся, а глаза в этот момент изучали мое лицо. Так отчаянно, будто он пытался запомнить каждую черту, каждую деталь.

– Лжешь, – его тихий шепот прошелся мурашками по коже. – Ты горишь.

Он прав. Я горю так же быстро, как бумага в пламени. И чем он ближе ко мне, тем становится жарче. Я уже один сплошной оголенный комок нервов…

– Работаем! Еще немного! – голос фотографа еле доносится сквозь гул крови в ушах.

И снова чувствую дыхание Никиты. Его ладонь чуть сильнее сжимает мою талию, а потом… он наклоняется. На миллиметр. И я тоже поддаюсь внезапному порыву, не могу больше сдерживать себя.

Но… Щелк. Щелк. Щелк.

Голос фотографа спасает меня от кораблекрушения:

– Снято! Перерыв на тридцать минут.

Глава 4

Я резко отстраняюсь и понимаю, что кожа горит в местах, где Ник прикасался ко мне. Нужно срочно остыть!

Никита смотрит на меня с тем же выражением, что и утром после той ночи – смесь эмоций, от которой хочется и разбить ему нос, и… поцеловать.

Но, это лишь мои эмоции, поэтому я разворачиваюсь и иду за кулисы. Ухожу… убегаю и делаю вид, что все ок. Что я не разваливаюсь изнутри.

Но этот чертов индюк буквально следует по пятам, мне негде от него спрятаться.

За ширмой прохладно и темно, но понимаю, что Ник стоит рядом. Осознаю, что между нами резко сокращается воздух…

– Уходи, – требую, но голос предательски дрожит.

– Ну и зачем ты прячешься? – он делает шаг на встречу.

– Я не прячусь! – чуть разворачиваюсь и наши тела соприкасаются.

Ник тут же аккуратно ловит меня за локоть и уже не отпускает. Держит так крепко, что почти больно от его прикосновения. Кажется, он себя тоже не контролирует…

– Тогда зачем выгоняешь?

Действительно, зачем? Да потому, что если он не свалит, я… за себя точно не ручаюсь, черт возьми!

Не успеваю съехидничать, губы Ника накрывают мои в каком-то явном нетерпении. Они горячие, страстные, с металлическим привкусом гнева.

Я тоже не теряюсь: хватаю его за футболку и тяну на себя, а он вжимает меня в стену. И теперь целуемся так, будто это все, что у нас есть. Словно при помощи поцелуя выплескиваем наши чувства. Оба горим, оба не сдерживаемся и стон удовольствия бьет колоколом по ушам. Мой или его? Не важно!

Ник сминает меня в объятиях, и я цепляюсь за него, будто за прочную опору. Все это безумие, граничащее с похотью, но продолжаем тонуть вместе, как вдруг…

Громкое покашливание вырывает из сладостного плена. Мы отскакиваем друг от друга, как подростки, застуканные завучем под школьной лестницей.

Мне приходится долго моргать, но вижу наконец нашу визажистку. Стоит, глаза с блюдца и нервно мнется на месте.

– Я просто… припудрить вас пришла. Фото будут крупные, надо, чтобы не бликовало, – она выдавила вежливую улыбку.

А сама залипла на Никите. Буквально пожирала его глазами и явно мечтала сейчас занять мое место. А я бы хотела… просто продолжить свою чертову работу. Свою! А не эту дурную фотосессию, от которой теряю голову…

– Мы обсуждали позы, – я поправила волосы, – и эмоции для следующей съемки.

Визажистка не сдержала колкости:

– Ну, судя по всему, эмоции у вас очень реалистичные.

Она первой ушла, а я обернулась к Нику. Меня уже стало забавлять его безразличие на лице. Равнодушие, словно только что мы, реально, просто обсуждали позы, а не горели в прямом смысле от страсти.

Чувствуя, как все внутри сжимается, поджала губы. И не зря, ведь Ник рубанул словами:

– Давай такого больше не повторять, – ровно, без капли эмоций в голосе.

Как робот.

Киваю.

– Конечно. Ничего не было.

Больно и обидно от его слов, но, честно… Пошел он к черту!

И мы снова надеваем свои маски: холод, равнодушие, цинизм. И вроде дальше все идет по сценарию, только мое сердце колотится так, что кажется, это слышно всем.

Никита

Я вспотел, и футболка отвратно прилипла к спине, а в горле все еще стоял вкус дешевого кофе из автомата. Адреналин ярко чувствовался в крови, хотя я даже не дрался. Я просто стоял у чертовой стены, облокотившись плечом на холодный бетон и пытался дышать глубже.

Даша.

Девчонка-ураган, бомба замедленного действия. Девица, которую я должен забыть и от которой нужно держаться подальше.

А вместо этого я, черт подери, поцеловал ее так, будто без этого поцелуя мог сдохнуть в любой момент.

Идиот! Зачем я повелся на эту хуету с фотосессией? Зачем подыграл ей?!

Я провел рукой по лицу, пытаясь стереть с себя ощущение губ Даши, но это бесполезно. Мои губы горели, будто нахалка выжгла на них собственное клеймо.

Просто трясу головой, прогоняю оттуда всю дурость. Хватит с меня! Сейчас пойду, заберу свои бабки и пошли все к черту, ноги моей больше тут не будет!

Ухожу от греха подальше и нахожу ту самую женщину, с которой созванивался ранее. Вхожу в ее кабинет и осматриваюсь. Ничего особенного, маленькая коморка: стол, ноут, принтер, стул.

– Мне нужен гонорар, – выдал я резче, чем нужно.

Женщина подняла взгляд от ноутбука, внимательно осмотрела меня и улыбнулась:

– Никита Соболев, верно? – киваю, тогда она продолжает: – Конечно. Сейчас все оформлю, подожди минутку.

Она что-то напечатала, а после распечатала бумажку и протянула мне. Я невольно взглянул на скудную цифру в ней и взорвался гневом:

– Это какая-то шутка?

– В смысле? – она моргнула, сверилась с тем, что напечатала и снова уставилась на меня.

– Тут нет и половины того, что мне обещали.

– А, – женщина пожала плечами, – это аванс. Полный гонорар получишь по завершению съемок через неделю.

– Что?! – кажется, я что-то не так расслышал. – Какого хрена мне не сказали об этом заранее?!

Не хотел на нее орать, но просто… и так нервы на пределе, а груши поблизости нет, чтобы снять напряжение.

– Все условия были в договоре, – она уже смотрела в экран ноута и голос звучал, как заезженная пластинка. – Ты не смотрел, что подписывал?

Я подписывал спешно и на автомате. Просто потому, что срочно нужны бабки, условия меня мало волновали.

Какого хрена Андрюха наебал меня?! Я же не тупой и точно помню, как он сказал: «Это куча бабла за одну съемку, где ты еще столько заработаешь за раз?». И я поперся сюда, как последний олух, потому что не было иного варианта. И сейчас его тоже нет…

– Ладно, – медленно выдохнул я и уточнил: – Но в конце сумма останется та же?

– Никита, – она подняла на меня глаза и улыбнулась. – Перечитай контракт, тебя никто не собирается обманывать. Там четко написано, что в первый день выплачивается аванс, а остальная часть по завершению съемок. Сумма прописана у тебя в контракте, она не изменится.

Я кивнул, но… внутри все кипело от негодования. Получается, что я собственными руками создал взрывоопасный коктейль и не ясно, когда он бахнет…

Неделя с Дашей… Будет чудо, если я не придушу ее раньше времени. Или… реально не трахну, потому что чисто физически есть к ней влечение. Этого я точно отрицать не могу.

Влечение может и есть, но здравый смысл еще никто не отменял. Она бедствие. Катастрофа, которую следует избежать. И она, черт побери, дочь моего тренера. Насколько бы ни была девчонка сексуальной, но я не готов пожертвовать всем лишь ради одноразового секса. Вон, пример моего друга Макса яркое тому подтверждение. Замутил со второй близняшкой – Машей и что теперь? Там такая фигня намутилась… Мне реально жаль друга, но он четко выбрал Машу и смело может послать тренера в случае чего. А я…

Пытаясь не думать ни о чем больше, забрал аванс. Спустился по лестнице, перескочив через две ступени сразу и вышел на улицу. Холодный воздух ударил в лицо и я, наконец, смог вдохнуть полной грудью.

Но все же мысли вернули меня в насущные проблемы. Тачку я продал, чтобы покрыть часть долгов и все, что у меня осталось – несколько брендовых шмоток от спонсоров, разбитый телефон и комната в общаге.

Но мне все еще нужны чертовы дорогостоящие лекарства для матери.

Она снова в стационаре из-за рецидива. Рак груди вернулся, чтоб его! Я врал ей, что у меня все под контролем. Что мы справимся. Что сейчас ситуация легче, чем десять лет назад…

А по факту я сломался… Уже, стыдно признаваться, несколько раз мысленно возвращался в тему подпольных боев и ощущал вкус тех самых «легких» денег.

– Ник, – раздался знакомый голос сбоку. – Ты как?

От дурных мыслей и опрометчивых поступков спас Макс. Излишне спокойный, несмотря на проблему в виде бывшей девушки и ее внезапной беременности. И все это при том, что друг реально стал задумываться о браке с Машей. С сестрой близняшкой Даши…

Но эти девушки настолько разные, как день и ночь. Маша спокойная, милая, невинная на вид, в то время как Даша сплошной мешок с неприятностями. Дерзкая, наглая, каплю вульгарная. Избалованная! Ну вот как две близняшки могут быть настолько разными? Было время, я люто завидовал Максу, ведь Маша, если быть откровенным, нравилась мне. Вернее, меня привлекал ее образ, рассказанный тренером – Ильей Ярославовичем. Но устраивать подлянки и вставлять палки в колеса друга – не мой метод. Я просто рад за него. И просто надеюсь, что вся драма, утроенная его бывшей девушкой Кристиной, – окажется ложью. В любом случае, прямо сейчас мне точно не до отношений. Я весь в долгах и с больной матерью. Кто захочет жить со мной на руинах? Никто… Тем более, избалованная и не знающая цену деньгам Даша.

Глава 5

Понимаю, что завис, поэтому буркаю, не глядя на друга:

– Великолепно.

– Тебя только что чуть не разорвало от ярости. Это и есть великолепно?

Что за херня? Что за ебаная претензия в мой адрес?! Он будто мысли мои прочел!

– Не лезь, Макс, – я зарычал, отмахиваясь от его нравоучений. – Не сегодня.

И тут вдруг я понял, что приперся не к себе в общагу… а стою посреди ринга и без разминки, перчаток, луплю грушу. Так вот в чем дело!

– Не лезь? – Макс протиснулся сквозь канаты ко мне на ринг и оттолкнул от груши. – Да что с тобой в последнее время? Срываешься на всех, орешь…

И меня реально срывает:

– Потому что, черт возьми, мне нужны деньги! – рявкнул я и услышал, как собственное эхо отбилось от стен. – Потому что моя мать в гребаном онкологическом центре! Я должен быть рядом с ней, но я застрял в чертовом цирке под названием «фотосессия». И теперь вынужден тратить время на истеричку, которая…

Просто умолкаю и отрицательно машу головой. Почему я снова вспоминаю о Даше? Да она же прокатила меня на долбанных американских горках собственной ложью. Я запутался и уже перестал понимать, где реальность, а где гнусное вранье.

Мы правда переспали после того происшествия в клубе? Нифига ж не помню из-за алкоголя. Долго не пил, а тогда сорвался и все снова пошло по одному месту. Ну, не мог я с ней переспать… а уж тем более изнасиловать! Ей еще хватило наглости угрожать мне Ильей Ярославовичем! Нашим с Максом тренером…

Да, я боюсь его до усрачки, но почему я должен отвечать за паршивую актерскую игру Даши?! Я ее и пальцем не трогал, уверен в этом на сто процентов!

– С Дашей? – осторожно уточняет Макс и все, что я могу, лишь резко кивнуть. – Разве вы не решили между собой вопрос с… кхм…

С изнасилованием! Но друг тактично молчит, ну а мне тем более нечего добавить. Просто вспоминаю, как примерно пару недель назад Даша по телефону закатила мне яркую истерику. Я сбрасывал все ее звонки и игнорил, но, когда в ход пошли реальные угрозы, мне пришлось ответить. А дальше почти как в тумане: я насильник, урод, слабак и все в подобном роде. Она угрожала мне своим отцом – моим тренером и что оставалось? Я решил уволиться к чертям. У Макса тоже были нерешенные вопросы с тренером из-за второй его дочери Маши. Ну и мы, как два дыбила, поперлись к Илье Ярославовичу «на ковер». А там все завертелось так, что я даже сейчас, спустя две недели не понимаю, как мы с Максом остались живы! Одно я четко понял в тот день – у Даши есть совесть. Иначе как объяснить, что она пришла к отцу и буквально заткнула мне рот, не позволяя рассказать ему про «изнасилование». И все, после того дня, на удивление, наше «общение» прекратилось.

– Я… – хочу продолжить разговор, но просто замолкаю.

Потому что все, голос сел. Да и голова трещит так, что мысли разбегаются, как тараканы при свете.

Вместо слов, провожу рукой по лицу и мотаю головой. Устал от всего этого…

Макс все еще молчит, будто ждет от меня больше подробностей и это бесит до усрачки. Нет у меня для него прямо сейчас никаких подробностей. Просто хочу… пережить долбанную фотосессию и получить обещанные бабки.

Молчание не могло длиться вечно, Макс положил руку мне на плечо:

– Пойдем. Хватит на сегодня.

Я кивнул, все равно слов не было. Да и друг понял, что лезть ко мне в душу – гиблое дело.

Общага встретила меня тухлым запахом макарон из соседней комнаты, я едва не блеванул. Ненавижу себя за то, что это в данный момент единственный мой вариант жилья…

Я снял футболку, стянул кроссы, скинул рюкзак – все на автомате, ведь тело давно живет отдельно от головы.

А вот и мой святой матрас! Да, без кровати. Да, он валяется на грязном полу, но плевать, честно.

Я рухнул на него, не снимая джоггеры и не выключая свет. Даже не снял часы. Просто лег и развалился, уставился немигающим взглядом в потолок.

Пусто было в голове, но сердце будто сжали в кулаке. И звонкий голос пробился сквозь толщу тумана в мысли:

«Ты не прикасался ко мне, а я не стонала твое имя. Ты не смотрел на меня, будто я единственная, кого ты вообще когда-либо хотел. И мы, конечно же, не кончили одновременно…»

Слова били молотом по чувствам, будто я реально все это сделал, но…

Резко зажмурился, что едва не взвыл от яркой вспышки перед закрытыми глазами.

Но Дашкины долбанные слова буквально издевались надо мной. Прокручивались пластинкой, что аж заорал во все горло:

– Боже, Даша, да заткнись же ты!

И тишина обрушилась на меня в тот же миг, как цунами. Весь этаж общаги замер, будто я нажал на кнопку «стоп». И так хорошо стало, спокойно, что расслабленно выдохнул.

Но, черт возьми, почему теперь четкий образ нахалки встал перед глазами? Да когда же это закончится?!

– Ты реально мой кошмар наяву…

Даша

– Кто вообще придумал эти долбаные костюмы? – верчу в руках черно-красный топ и шорты из латекса.

– А еще тебя ждут боксерские перчатки, – хихикает ассистентка и я уже хочу ее прибить теми самыми перчатками. – Но мне кажется, наш фотограф просто думает, что вы реально подеретесь в кадре.

Она уже ржет, я же скептически хмыкаю. Какая ирония… А если по правде, то все это часть концепции съемки, но просто моделью изначально была не я! Да и не Никита…

Кстати, где он? И придет ли, вот в чем вопрос. Парадокс, я одновременно хочу, чтобы он был, но в то же время не хочу. Просто вздыхаю и машу рукой, будь что будет, у меня назад дороги нет.

Я хоть и написала диплом, как пообещала Машке, но… не лежит у меня душа к его защите. Будто не мое… не та профессия! И от того, как пройдет этот арт проект, зависит мое будущее. Я не могу, не имею права на ошибку!

Переодеваюсь в раздевалке, пытаясь не задохнуться в разнообразных запахах от предыдущих моделей.

Духота в помещении стоит такая, что волосы распадаются от влажности, а лицо блестит от пота. Но переодеваюсь и понимаю, что с самого утра день не задался.

Я не успела позавтракать, телефон сел. Ну и в завершении – съемка с Никитой. Так что да, остаток дня обещает быть «увлекательным».

Выхожу и просто не верю своим глазам. Ник уже здесь! Стоит в обнимку с боксерской грушей, в перчатках, с мокрыми от воды волосами.

– Чего так долго? – бросает, даже не глядя на меня. – Любишь, чтобы тебя все ждали?

Ой, ну вы только посмотрите на него, такого до омерзения пунктуального!

– А сам-то давно пришел? – парирую с ядом.

Он усмехается.

– Давненько.

Ах ты ж… Уже открываю рот для мощной ответки, но тут мимо пробегает ассистентка с планшетом.

– Через две минуты начинаем! Сцена: «борьба на ринге».

Борьба на ринге? Это что получается, я могу врезать тщеславному индюку в нос, и никто мне даже слова не скажет? Ой, как мило!

Уже предвкушаю все это и встаю рядом с Никитой в центр импровизированного ринга. А вместе с тем включается свет, отражатели, даже кто-то врубил напряженную музыку. Но все, что я вижу и слышу – Ник. Чувствую его тело рядом, слышу ровное дыхание. И так как груша осталась позади, то его противник теперь… я. Напрягаюсь всем телом, мне не нравится такое положение, чувствую в нем некую угрозу. И Никита понимает это:

– Улыбнись, – бросает сквозь зубы. – Или хотя бы не сверли меня, будто хочешь выпотрошить, как свежего поросенка.

Какое милое сравнение. Но почему же свинью, а не козла?!

– Может, и хочу, – шиплю ни него, делая шаг вперед. – И поверь, вскрою не хуже, чем патологоанатом.

Он лыбиться, а во мне вспыхивает яркое желание сделать первый кадр с мощным ударом в челюсть. Прямо горю, как хочу стереть с лица Никиты дерзость. А он еще больше накаляет атмосферу:

– Признайся, тебя бешу не я, а факт того, что не ведусь на твой паршивый спектакль? – склоняется ближе. – Или то, что я не захотел тебя и честно в этом признался?

Он, не поднимая руки, бьет по самой болевой точке, наносит сокрушительный удар. А я вместо того, чтобы нанести реальный, просто в бешенстве отступаю на шаг назад. Сжимаю пальцы в кулаки под перчатками и тяжело дышу. Но, погодите-ка! Мне тоже есть, что сказать зазнавшемуся индюку!

Резко подаюсь вперед, но… голова кружится и ринг качается…

Мир потускнел резко и внезапно, я успела только схватиться за канат, но перед глазами уже все поплыло пятнами.

– Черт, Даша! – голос Ника отозвался, будто через толстую вату в ушах.

– Я… в порядке… – моргнула, пытаясь фокусировать взгляд. – Наверное сахар упал, я не поела с утра.

Да что со мной? Реально чуть не грохнулась в обморок из-за того, что не позавтракала? Абсурд!

Никита успел подхватить меня прежде, чем я успела окончательно свалиться с ног. Боже, его руки такие теплые и сильные… Нежные!

– Воды! – крикнул он, поднимая меня на руки, будто я пушинка.

Ничего не хотелось: ни спорить, ни брыкаться. Я тупо прильнула к его груди, потому что, ну… а почему бы и нет? И, черт, это было слишком приятно. Настолько, что я заулыбалась, как дурочка.

Глава 6

– Ты идиотка, – резковато прошептал мне на ухо, когда занес за ширму. – У тебя что, самоуничтожение включено?

– Лучше самоуничтожение, чем твое нытье, – выпалила, не открывая глаз. – Не надо всего этого, я не принцесса в беде.

Но, вопреки своим же словам мысленно умоляла его не бросать меня вот так.

– Да какая ты принцесса? – он фыркнул и добавил: – Ты скорее ведьма в истерике.

Я бы оскорбилась, но его голос, мамочки! Мягкий, с нотками тревоги, растопил бы даже сердце той самой ведьмы.

Ник осторожно усадил меня на диванчик и отдал бутылку воды. Проследил, чтобы я выпила. И это было настолько странно, будто предо мной не Никита, а, например, его брат близнец. Заботливый и милый. Да, я улыбнулась. Да, прониклась его помощью, но…

– Спасибо, только это ничего не изменит.

Он кивнул.

– И не должно. Мы просто работаем вместе. Я бы сделал то же самое для кого угодно, так что не зазнавайся.

Я посмотрела на него. Долго. Пристально. Никаких эмоций, ровное лицо, отчужденный взгляд. Прекрасно.

– Просто съемка.

Но ведь ты держал меня на руках, как самое ценное сокровище…

Мы смотрели друг на друга пару секунд, будто Ник мог прочесть мои мысли. Но не умел, к сожалению.

– Ладно. Перерыв окончен, – я встала. – Возвращайся к груше, она хотя бы тебя не спровоцирует.

– Ага, – фыркнул в ответ. – И не соврет про изнасилование.

Я остановилась на полпути, сжала пальцы в кулак и… просто пошла дальше. Потому что если сейчас открою рот, то в кадре будет насильственное избиение Никиты.

Съемка прошла… приемлемо. Мы больше не спорили, но и не выглядели живыми в кадре. Как ни пытался фотограф, не сумел вытянуть из нас нужные ему эмоции. Мы снимались раз за разом и даже мне порядком все это осточертело. Ник вскоре и вовсе сбежал.

Позже я нашла его на лестничной площадке. Он сидел, опершись локтями на колени, с зажатым в пальцах телефоном. Видела, что его челюсть напряжена, да и сам он выглядел… словно побитая жизнью собака. Даже уродская тень пролегла через половину лица.

Ник услышал мои шаги, но так и сидел с опущенной головой.

– Что, опять сбежал от камеры? – хотела пошутить, но голос вышел неуверенный и тихий.

Никита, наконец, поднял глаза. Там больше не было равнодушия, но в них отразилась боль. Глубокая и острая, она сразу вонзилась в меня, словно нож. И от этого стало не по себе, до мурашек по коже. Может, у него проблемы и нужна помощь?

– У тебя все хорошо? – я от всего сердца могла бы предложить ему помощь, если бы он только попросил. Ник отмахнулся:

– Все заебись.

Голос буквально пропитался яростью, но, кажется, мужчина злился не на меня. На себя или на паршивый день. Может, на наш фотосет… Или на все сразу.

Смотря в его глубокие глаза, я безошибочно нашла там не только боль, но и безысходность. Будто проблема, с которой он столкнулся, нерешаема.

Я подошла ближе и села рядом, он покосился на меня.

– Что, пришла поглумиться?

– Нет. Я просто…

Просто хочу помочь тебе, идиот! Но вслух пробормотала:

– Хочу понять тебя.

Он сжал челюсть.

– А зачем тебе это?

Действительно, зачем? Сама не знаю.

– Может, я все же сочувствующий человек, а не ведьма в истерике.

Усмехнулся мне, но как-то… трагично, что ли.

– Ты правда хочешь знать, что у меня в голове?

– Да.

Ник резко повернулся ко мне всем телом, глаза больше не горели болью, их затянуло некой долей ярости.

Он долго молчал и все смотрел на меня, думал, а затем выдал:

– Я не знаю, спали ли мы, но я знаю одно: ты обжигаешь меня. Каждый день я делаю вид, что мне плевать, ведь ты просто истеричная девочка с красивыми глазами, что попалась мне на пути.

Я на пару мгновений аж дар речи потеряла. Это… что сейчас было?! Упрек? Претензия? Оскорбление?! Это явно не то, из-за чего Ник мучился буквально пару минут назад!

– Но знаешь, в чем прикол? – он иронично усмехнулся, признался вдруг: – я ни хрена не равнодушен.

Его взгляд медленно упал на губы, Ник тяжело сглотнул и резко мотнул головой. Отвернулся.

– И это убивает меня.

По коже в тот же миг пронеслась дрожь волнения, но… Этот разговор… он слишком странный. Нелепый! Какой-то… на грани отчаянного безумства, что ли.

Ник тем временем сжал пальцы в кулаки. Он больше не смотрел на меня, а я пялилась на него во все глаза, не могла отвести взгляд.

Увы, больше Никита ничего не говорил, но и я не понимала, что ответить. Сказать, что тоже неравнодушна к нему? Что не ненавижу? И что мы реально переспали?

Вместо этого тупо отморозилась:

– Нам нужно покончить со съемкой на сегодня.

Он кивнул и встал первым. Сделал буквально пару шагов, но потом остановился.

– Знаешь, что самое стремное?

Я удивленно моргнула.

– Что?

Улыбнулся мне через явные муки:

– Даже в этом дурацком свете от тусклой лампы над потолком ты выглядишь, как катастрофа, в которую я буду встревать снова и снова.

И ушел, оставив меня онемевшую от шока и неспособную сделать нормальный вдох.

Никита

Стою у киоска с кофе и жду, пока автомат плюнет мне в стакан живительную жижу.