Наследие Эвата. Мифы Аталии 4

Всё это поручили самому Морту. И он в последнее время, по совету Джалла, строго следовал своим должностным обязательствам: не высовывался, не привлекал внимание, не имел контакта с Литианом. В общем, делал всё, чтобы обезопасить себя и свою семью.

Однако то, что Велес мог быть магом-менталом, меняло всё на корню. У них мог быть шанс. Как ни крути, но этот вид магии, редкий дар в Аталии, в Джунгуре был известен и прославлен среди правящей семьи.

– Бо, меня не беспокоить, я занят, – произнёс он, проходя мимо помощницы, вошёл в свой кабинет, закрыл дверь и, подхватив пару книг по менталистике со шкафа, опустился за стол.

Если Велес владеет этой магией, то все догадки Литиана, включая то, что тот был из Джунгура, подтвердятся. Как встретиться с принцем и не вызвать подозрений Морт не знал. Да и пока не видел смысла.

Морт не встречал в жизни ментальных магов по снам и потому вполне мог не признать в Велесе подобную силу. Открыл книгу, читая про этот подвид магии.

Через сны шло медленное воздействие. Однако, если тот входил в его сны продолжительное время. То жертва может не просто поддаться чужому влиянию, а верить в то, что его собственный голос.

Ему нужны доказательства прежде, чем он сунется с этим к Литиану.

Глава 8. Сражение Мяуна

Дарка завороженно смотрела в потолок. В треугольнике света проступали картины, линии складывались в неясные образы. Доносились шепотки, краем глаза она заметила, как вышли несколько людей в мантиях. В руке теплом и лёгкой вибрацией отзывался кулон. А картина в треугольнике становилась всё яснее и яснее.

Удивительное дело, но очертания были знакомыми. Она вдруг поняла: это были пустоши Таммории, тот самый вид с её балкона дома. Только вместо разбитой мёртвой земли всё пространство было покрыто зеленью и дикими цветами. Росли невысокие деревья, а в глубокой впадине серебрилась река, ловя на поверхности солнечные отблески. Перед глазами раскрывался оазис жизни, наполненный ясной энергией и свежим дыханием мира.

Приоткрыв рот, она ощутила грусть, но это была не её собственная. Ощущение было словно кто-то делился с ней своими чувствами. Дарка прижала руку к груди, крепче сжав кулон. В треугольнике вспыхнул огонь, зелень погасла, виднелись образы животных. Перед глазами умирал оазис, и чужая боль переплеталась с её собственной. Пока она не обнаружила, что смотрела в потолок. Треугольник больше не светился, чужого присутствия она не ощущала. Вокруг было шумно и оживлённо. Она осознала, что так сильно напряглась, сжимая кулон, что он впился в руку.

Дарка опустила взгляд и обернулась, к ней вышла женщина в длинной мантии.

– Что это было? – шепотом спросила девушка.

– Исида дала тебе своё благословение, – произнесла женщина.

***

К закату всё было готово. Щитовые пласты – тонкие железные щиты, вбитые глубоко в землю, чтобы остановить нежить и защитить от огня чистильщиков, – перенесли на пятьдесят метров вперёд. Землю под платформами вычистили до последней крупицы праха, чтобы ничто не помешало. В этот раз платформы с внутренней стороны тоже закрыли короткими железными щитами. План был чётким: на малой мощности сосредоточить огонь чистильщиков именно в этом секторе.

Лучники заняли позиции, подпитывая некролуки энергией. Их выстроили в два ряда: внешний, направленный на поле, и внутренний, обращённый к линии щитов. Рядом с каждым стояли колчаны с заготовленными стрелами.

С противоположной стороны, под командованием слегка безумного капитана седьмого отряда с фанатичным блеском в глазах, выстроился в линию его отряд.

Внутренняя часть поля была ярко освещена кострами, установленными каждые десять метров, факелами и световыми артефактами. Создавая достаточно света, чтобы видеть каждого неживого, что восстанет.

Мяун стоял в самом центре платформы, на месте одного из капитанов, наблюдая за тем, как завершались последние построения. В свете огней на большом пальце поблескивал камень кольца. Он был готов отдавать приказы. Ему никто не предложил руководящей должности в этом сражении. Он взял её сам.

Тихий возглас привлёк внимание. На противоположной стороне кто-то упал в небольшой ров, там, где раньше стояли щиты. Мяун лишь покачал головой, размышляя об идиотах, на которых держалась защита страны. Хотя, с таким командованием… Его взгляд скользнул к Тамасу. Тот сидел в стороне, за спинами седьмого отряда, под деревом, и равнодушно покуривал трубку. Весь его вид говорил, что ему всё безразлично, что бы ни произошло. Их могли стереть с лица земли и он не пошевелил бы пальцем.

Солнце клонилось к закату, и Мяун, опережая приказы других капитанов, поднёс кольцо ко рту и заговорил. Его голос, хоть и тихий, разнёсся над всем полем, достигая каждого уголка построения:

– Всем быть наготове и ждать. Действовать только по сигналу.

Люди выпрямились, лучники схватили стрелы, натягивая тетивы. Мяун удовлетворённо окинул всех взглядом и перевёл его на чистильщика, стоявшего в двух шагах от него. Тот стоял на специальном низком широком стуле, с очагом со стороны и трубой между ног. Тот был так близко, что услышал бы и шёпот. Но юноша всё равно поднёс артефакт ко рту и громко повторил:

– Я сказал быть наготове.

Цокнув, чистильщик включил вытяжку и направил трубу, бормоча под нос:

– Сопляк нашёлся, тоже мне командир.

Мяун удовлетворённо хмыкнул. В нём говорила уязвлённая гордость. В этом сражении он хотел работать с трубой, но стоило озвучить желание, как чистильщики и алхимики подняли шум. Со всех сторон посыпались обвинения: якобы из-за него они потеряли котёл и трубу, и до сих пор не восстановили. Вспомнили и сплав, который он испортил. А ведь он помнил точно, что спас их в ту ночь. Но люди всегда отличались неблагодарностью.

Солнце скрылось за горизонтом, солдаты натянули луки.

– Ждать сигнала! – пронёсся голос Мяуна.

Тишина. Ветер. Вой. Ни одного живого.

Платформа пошатнулась с такой силой, что Учур едва не слетел с неё прямо в объятия неживых, столпившихся во внутренней полосе. Повсюду послышалась брань, многие потеряли равновесие, а чистильщик и вовсе спрыгнул со своего стула, удерживая очаг на месте – платформа пыталась подняться прямо под ним. Учур опустил взгляд, понимая, что не весь прах они расчистили.

К счастью, заминка произошла не только среди них – нежить тоже кружила, потеряв ориентиры. Прошла не одна минута, прежде чем они развернулись, кидаясь на платформы.

Конструкция ходила ходуном, из-под неё доносились рыки, вой, удары ладоней по доскам.

– Ах ты ж!.. Как мне… – орал что-то бессвязное чистильщик, пытаясь удержать равновесие. Котёл опасно накренился.

– СЕЙЧАС! – крикнул Мяун в кольцо. Он выхватил меч и с силой всадил его в доски, пронзая того, кто был под ним.

Однако лучники так же не могли удержать равновесие – под платформами оказалось слишком много неживых. Чертыхнувшись, Мяун всаживал меч между досками, недоумевая, как они там оказались: он был уверен, что всё вычистили. Один удар, второй, третий… кто-то последовал его примеру, втыкая клинки между досок и убивая тех, до кого удавалось дотянуться.

Платформа была невысокой, и неживые уже карабкались наверх. Лучники не могли прицелиться, и Учур, сорвав с себя свитер и направив энергию в тату, спрыгнул вниз. Он рухнул прямо в гущу, рубя мечом, расчищая себе место. Несколькими ударами отбросив ближайших, он развернулся к пластам и, кинув меч на платформу, вцепился в их верхние кромки.

– Помогайте! – крикнул он, дёргая за металл.

Лучники кинули луки и бросились к нему. Другие прикрывали спину залпами, чтобы неживые не сомкнули кольцо. Пласты были тонкие, вбитые глубоко. Руки соскальзывали. Он расшатывал их в разные стороны, освобождая из мерзлой земли. Наконец металл дрогнул, поднялся чуть выше. Учур орал им всем, чтобы тянули сильнее.

В последний момент он отпрыгнул. Пласт рухнул, смяв неживых, лезших к нему. Учур едва перевёл дыхание, как из-под платформы вырвался рой мертвецов, карабкаясь друг по другу. Он рванул вперёд, выставил руку, чтобы их сжечь, меч остался лежать на платформе. Коснулся первого, но ладонь прошла внутрь, через что-то слизкое, холодное. Тварь зашипела. Учур сжал кулак. Неживой рассыпался в прах. На коже осталась зеленая слизь с жуткой вонью, а в руке перо.

Круто.

Платформа раскачивалась ещё сильнее из-за того, что неживые разом двинулись к выходу, перелезая друг через друга и приподнимая её. До Мяуна доносились крики, но он был сосредоточен на неживых, убивая одного за другим своей магией.

– Ублюдок! – орал чистильщик, наклонившись вперёд, привлекая внимание Мяуна. – Как мне пускать огонь? Ты там!!!

Мяун поднял голову, отвлекаясь, моментально осознавая, что нужно делать. Кровь кипела, мысли работали на пределе.

Точно.

Он поднёс кольцо к губам и отдал приказ:

– Все чистильщики – заменить внешних лучников! Внешние лучники – внутрь!

Только тогда некроманты побросали луки и спрыгнули вниз, присоединившись к Мяуну.

***

Удар второй, третий. Мяун крошил неживых одного за другим, дыхание сбивалось, пот заливал виски. Со всех сторон слышались крики, треск досок, гул боя. Они явно не справлялись. Нужно было возвращаться к первоначальной тактике. Однако к тому моменту они повалили столько щитов, что пускать огонь по внутренней стороне стало бы самоубийством.

Осознав, что под платформой остались лишь единицы, Мяун рывком поднёс кольцо к губам и отдал приказ ставить пласты обратно.

– Да ты рехнулся! – донёсся чей-то голос, тонувший в гуле и лязге металла.

Он выдохнул, опёрся руками на платформу, пытаясь перевести дыхание. Сердце стучало как бешеное, виски пульсировали. Доносились треск костей, утробное рычание, хлопки стрел. До рассвета было далеко.

Мяун оглянулся. Сил лучников не хватало. Он сжал зубы, напряжённо думая. Опустил взгляд на руки – они были покрыты золой, пылью и грязью. Провёл пальцами по тату концентрации – руне в виде круга с точкой посередине. Она помогала распределять энергию и использовать магию для перемещения вещей. Магия не была точечной, но здесь ему точность и не требовалась.

Времени на передышку неживые не оставляли. Мяун сжёг ближайших, ощущая запах гари и сухой пепел в воздухе, и поднёс кольцо к губам.

– Левая сторона, от серединной точки вплоть до капитана Бэкеля. На счёт три всем под платформу, – его голос пронёсся над полем, перекрывая гул боя. Кто-то поднял глаза, кто-то оглянулся к платформе, были и те, кто совсем не среагировал. Мяун тут же начал отсчёт:

– Раз, два, сука… – он сжёг неживого, что полез прямо в лицо, – три!

Ждать не стал: дотронувшись до тату, провёл рукой, смахивая всех неживых вдоль платформы в сторону седьмого отряда. Собрал в кучу и мертвецов, и тех, кто не выполнил приказ. Думать было некогда, сожалеть – тем более. Он снова поднёс кольцо к губам.

– Все из-под платформы ставить пласты!

Первым из-под платформы выбрался офицер, с которым у Мяуна был конфликт. Он выглядел ошарашенным, но приказ выполнил.

Со стороны седьмого отряда неслись проклятия. Мяун прекрасно понимал, что он сделал, и оборачиваться к ним, смотреть, в какой ситуации те были, не стал. Убедившись, что солдаты ставили щиты, развернулся в другую сторону. Глянул в сторону капитана седьмого отряда. Тот стоял на возвышении, руководя процессом, и был в прямой линии, куда Мяун собирался снести неживых. На мгновение даже на этой дали Мяуну показалось, что их взгляды встретились, и тот спрыгнул со своего места, удаляясь назад.

Выдохнув, он поднёс палец с кольцом к губам.

– Правая сторона! Вплоть до капитана Соктахана, – он даже не успел договорить, как увидел, что люди полезли под платформы. – Три!

Снёс волну неживых, кинув приказ ставить пласты.

Пласты поднимали и вставляли в их прежние места, но земля уже не держала крепко, и они стояли неровно, отклоняясь назад. Учур запрыгнул на платформу, кинулся к остальным, помогая им забраться.

– Возвращаемся к первой тактике! Чистильщики внутрь, лучники на их место!

Споров уже не было, люди вокруг него менялись местами, отходили назад. Мяун, чьё дыхание только начинало восстанавливаться, вытер рукой лоб, устремив взгляд вперёд, осознавая новую проблему. Нежить, которую он смёл к седьмому отряду, осталась там.

– Что теперь? – спросил кто-то рядом.

Мяун пожал плечами и сделал то же, что и раньше: дёрнул рукой вверх, наблюдая, как неживые поднялись наверх.

– Седьмой отряд, в укрытие! Мы шлём огонь! – крикнул он, и, как только нежить упала вниз, чистильщики ударили огнём.

Он согнулся пополам, позволив себе минуту слабости.

Откуда-то издалека кто-то орал, что Учур – ублюдок.

Мяун не всматривался. Огонь полыхал рядом. Едва он успел перевести дух, как все пошатнулись – нежить новой волной атаковала внешние щиты.

– Херовый был план, – процедил он, разворачиваясь к внешней линии. Сбоку раздался смех.

– Твой же, – донёсся голос. Офицер, чьё имя Мяун не запомнил, тот самый, что называл его артефактором-неудачником, находился рядом. Он исполнял все приказы, чем раздражал даже больше, чем во время конфликта. Если Мяун ему не нравился, тот должен был стоять до конца на своём и противоборствовать. Так бы поступил сам Учур, и другого поведения он не понимал.

Натянув тетиву и направив свои крохи энергии в стрелу. Спина горела, огонь полыхал совсем рядом с платформой. Закончив поливать огнём внутреннюю линию, чистильщики вернулись к внешней.

И всё было хорошо.

План наконец сработал так, как должен был.

Именно в этот момент донёсся чей-то жуткий крик.

Мяун замер, заметив густой дым. Запахло палёной древесиной и кожей. Огонь чистильщиков всё же пробился через нижние заслоны, перекинулся на платформы. Те задымились, а в некоторых особенно сухих местах воспламенились. Ветер поднялся, усиливая пламя.

Казалось этому не было конца.

Глава 9. Расследование

Морт устроился в глубоком кресле перед низким столиком, на котором дымилась кружка крепкого кофе. Горячий пар поднимался медленно, смешиваясь с лёгким запахом жжёных зёрен. Он лениво перелистывал чертежи домов – зарисовки балконов, колон, казались ему скучными. Вскоре должен был появиться господин Эриан Шар, рекомендованный как лучший Зодчий, человек, что ведал постройками и землями для родов и зажиточных горожан. Говорили, он никогда не покидал центральные круги Исы, дабы не портить себе вкус. Морту стоило усилий удержать на языке колкую фразу, способную мигом сбить спесь с гордого помощника, который весьма сомнительными методами расхваливал своего начальника.

Когда в коридоре раздались шаги и громкие голоса, Морт постарался сделать взгляд более заинтересованным. Надо было привести Арину – ему казалось, она с удовольствием поучаствовала бы в этом разговоре, и тогда ему не пришлось бы делать вид, что эти чертежи интересны. Для Морта дом был местом, где можно жить, а не показной роскошью.

– Ох, простите за ожидание! Мы работаем над проектом для дворца! Обычно я такими делами не занимаюсь, но сами понимаете – черни тоже нужно где-то жить! – хохоток, – Тем более, что просьба короля! – воскликнул молодой, звонкий голос, который мог бы принадлежать искусному оратору, но к Морту подходил упитанный, грузный мужчина далеко за сорок.

Отложив в сторону, черетежи, Морт поднялся со своего места, протягивая руку, для пожатия.

– Слышал-слышал, – протянул он лениво, уголки губ дрогнули в намёке на улыбку. – Наконец-то решились переселить ясных из центрального круга… в более подходящее место. Хотя, признаться, меня привлекла не эта часть слухов. – Морт выждал паузу и многозначительно взглянул на господина Шара, которому удивительно шла его фамилия.

Мужчина внимательно посмотрел на него и, после короткой паузы, кивнул, оборачиваясь через плечо. В зале было многолюдно: одни, склонившись над столиками, рассматривали чертежи, слышался шёпот переворачиваемых листов; другие вполголоса обменивались новостями. Господин Эриан провёл по ним задумчивым взглядом, и в его голосе, когда он заговорил, скользнула едва заметная нота колебания:

– Тогда нам, пожалуй, стоит уединиться.

– Благодарю, – мягко произнёс Морт. – Надеюсь, мой визит не отвлёк вас от… дел, которые вы считаете важными.

– Что может быть важнее хорошего и столь уважаемого клиента, – отозвался Зодчий. Он вывел его в высокий коридор, направляясь неспешным шагом в сторону и обмениваясь любезностями по пути.

Он провёл его в кабинет. Место оказалось небольшим, чуть пыльным, с заваленными чертежами столами, что отдалённо напоминало его собственный кабинет. Но главное, Морт с удовлетворением отметил, что комната была уединённой, без посторонних. Кто бы подумал, что одного намёка будет достаточно для этого.

– Прошу господин…, – он замолчал явно не зная фамилии Морта, но тот давно привык, что все говорили только его имя.

– Зовите меня Морт, – произнёс он, усаживаясь на предложенное место.

Шар закрыл за ними дверь и повернул ключ. Тут даже Морт задумался: может, Шар тоже был ментальным магом и скрывал это так же искусно, как Велес? Ну не мог же он быть настолько простодушным?

– Не могли бы вы подробнее сказать о второй части слухов, – осторожно спросил Эриан, усаживаясь напротив Морта.

– Я слышал от… одного из близких советников, – Он подхватил перо, покатал его между пальцами, скользнул взглядом на Зодчего, чтобы убедиться, что внимание целиком его: – что Зерн будут перестраивать. И, скоро, он станет престижнее Академического. Он же советовал за…бронировать кусочек земли до того, как все узнают и цены взлетят до небес.

– Так я и знал! – Эриан хлопнул руками по столу, воодушевившись. – Вам совершенно верно советовали. Но понимаете, что моя помощь на проекте, – он блеснул глазами, делая явный намёк, – который пока лишь в обсуждении, требует благодарности.

– Я не обижу, – Морт подхватил мешочек с монетами и положил на стол, как бы невзначай развязав, чтобы злотые поблескивали перед глазами Зодчего. Сам мешочек оставил в пределах своей досягаемости, положив руку чуть вперёд. – Мои пожитки ещё скромны. Моя молодая жена, мягко сказать, требовательна, и я хочу приобрести землю под будущий дом по адекватной цене, – плавным голосом говорил капитан стражи, следуя правилам Зодчего. – И мне сказали, что лучше всего посоветоваться с вами. Да и постройка дома, что я хочу, весьма… я бы сказал, нестандартна. Вот в этом вопросе я экономить не буду, если знаете, о чём я.

Господин Шар достал большой свёрток бумаги и, развернув, растянул его по столу. Морт опустил взгляд: перед ним оказался тщательно прорисованный район Зерн с уже размеченными участками под будущее строительство. Чёткие линии, проставленные метки, даже подписи – всё выглядело слишком основательным, чтобы быть свежей работой. Явно не за последний месяц. Как давно разрабатывался этот план?

Мужчина косо улыбнулся, наклоняясь над картой и внимательно рассматривая земли. Смешно. Уничтожить жизни целой магической касты только ради того, чтобы те, кто и без того живёт в достатке, жили ещё лучше.

Разговор шёл долго, вывести беседу к нужной теме оказалось непросто. Морт проверял его защиту, время от времени касаясь руки, когда это казалось уместным. Зодчий явно любил своё дело: с увлечением рассказывал, какой участок выгоднее всего, раскладывал эскизы домов и пояснял детали каждого. И был целиком и полностью открыт для ментального вмешательства.

– Ну вот и решили, – Морт подвинул мешочек с злотыми в сторону Зодчего.

– Успешную сделку стоит отметить, – воскликнул Эриан, отворачиваясь к шкафу. Он достал графин с вином и два хрустальных бокала, поставил их на стол.

Налил красного вина, столь насыщенного цвета, что оно напоминало кровь. Как символично, – отметил про себя Морт, подхватывая бокал. Отмечать кровь ясных, на которых собираются строить своё будущее, таким вином.

– А по поводу дома уже думали? Я знаю, забегаю вперёд, землю ещё не утвердили.

Ну наконец-то. Морт уже терял терпение, пытаясь привести разговор к нужному руслу, не вызывая лишних подозрений.

– Есть у меня пара идей, – спокойно произнёс он, хлопнув мужчину по плечу и слегка сжав его. – Я слышал… – он наклонился ближе, понизив голос, – что вы создали особую комнату в доме советника. Дом первый, Дворцовая площадь.

Его разум проник мгновенно: к этому моменту господин Шар был полностью расположен к нему, хоть это и стоило двух часов разговора. Его глаза остекленели, улыбка сошла с лица. Морт нахмурился.

– Я никогда не работал над тем домом, – произнёс он.

Что? Морт сжал его плечо сильнее, наклонился, устанавливая прямой зрительный контакт.

– Я говорю, – тихо, располагающе произнёс он, проникая глубже в его разум, – о доме советника Велеса.

Мощная стена встала перед ним. Шар смотрел на него остекленевшими глазами, рот приоткрыт, по губам скатывались слюни, из носа тонкой струйкой потекла кровь от перенапряжения. И Морт был уверен: причина не в нём – Шар был полностью расположен к нему. На миг Морту стало любопытно, сможет ли он сломить этот блок.

Он усилил поток вмешательства. Кровь потекла сильнее. Сломать барьер… Кто окажется сильнее? Он уже почти упёрся в сознание, но понимал: ошибка будет стоить дорого, смерть Зодчего среди дня, он объяснить не сможет. Потому убрал давление, переходя к безопасной теме – к тому, где и какие устройства и потайные комнаты Шар когда-либо строил.

А после забрал свой мешочек с деньгами, оставив ему пару монет. Он благополучно стёр память о большей части их разговора, он знал, что ему предстояло делать дальше, откладывать он не мог.

***

Солнце клонилось к закату, багровые отблески скользили по снегу, создавая длинные тени людей, животных, деревьев. Воздух холодел, подмерзшая каша из тающего снега хрустела под сапогами. Между рядами двигались солдаты, готовясь к предстоящему сражению.

– Поздравляю, Сонах. Тебя официально перевели в Первый отряд, – сдержанно сообщил капитан Аарн Учур. Его голос был ровным, без тени эмоций, но каждое слово звучало как приговор. Он стоял прямо, с руками за спиной, и смотрел на Акима спокойно, холодно, кивнул ему в сторону, где стоял второй принц Аталии с крайне высоким и крупным мужчиной. Медленно направился к ним, подразумевая, что Аким последует за ним.

Юный Сонах был к такому не готов: едва он оставил Дарку в тринадцатом отряде, как его оповестили о столь «приятном» переводе.

– Я не просил перевода.

– А тебя всё равно перевели, – тихо произнёс капитан Первого отряда. – Не по заслугам. Но его Высочество настоял быть с тобой в одной группе вместо моего сына. – Он умолк, взгляд его скользнул в сторону Литиана. На губах мелькнула насмешка. – Похоже, жить он не так уж и стремится.

Глаз Акима начал подёргиваться, настолько ему надоело, что все вокруг не верили в его силы. Или это такой метод тренировки: медленно убить дух солдата? Странно, что Мяун вырос таким бунтарём. С таким отцом он должен был бы быть забитым рядовым, боящимся лишний раз шевельнуться.

– Напомню, что вашего сына, – позволил Аким саркастичный тон и себе, он догадался, что огромный человек рядом с Литианом и был тот самый «сын», – не так давно спасла моя сестра.

Сквозь гул лагеря тянулся треск костров, где-то над стеной хлопнул факел. Капитан Учур остановился.

– И даже с ней он был бы в большей безопасности, – голос его оставался ровным, когда он обернулся назад, туда, где Дарка распоряжалась среди медиков. – Отдам должное Мяуну, выбрал единственную ясную, что мне по душе.

Какого чёрта? У некромантов что, было принято оскорблять других? И Сонах видел, как сражается большинство, он был не так плох, как его рисовали.

– Единственное, что у тебя от отца, – холодно произнёс капитан Учур, – это незыблемая уверенность в себе. Сонах… он хотя бы умел сражаться.

– Калабхити бы не выбрала бездарность, – прошипел Аким.

– Кто назвал тебя бездарностью? – Учур скользнул взглядом по Акиму. – Нет. Я сказал, что ты не умеешь сражаться. С твоим уровнем энергии и силой, что скрыта в тебе, само по себе позорно, что держишься ты так жалко. Бездарно… – угол его губ едва дрогнул. – Иди к своему напарнику. И запомни, Сонах: за его жизнь ты отвечаешь головой.

Акимир, которому знатно испортили настроение, с трудом сдерживался, чтобы не начать пинать мокрый снег под ногами или топать так, чтобы лужицы разлетались в стороны и попадали на идеально вычищенные сапоги капитана Учура. Он умудрился оскорбить его сильнее, чем капитан Кирия в их первый разговор. И зачем-то Аким сам сообщил ему слово, которым Кирия его обозвал. Теперь и этот будет так его звать.

Он остановился рядом с принцем Аталии, что выглядел ещё более недовольным, чем Аким. Тот поправлял свой плащ, который должен был быть пристёгнут к надплечникам формы, но, похоже, там не держался. Рядом с ним стоял высокий широкоплечий мужчина. Сонах окинул его взглядом, наполненным сомнением: тот совсем не был похож на Мяуна. Как они могли быть братьями?