Бессмертные

– Мое слово – нет, – рявкнул эгоистичный лидер. – Мы не принимаем посторонних. Кассандра умеет оказывать первую помощь. Я могу наложить швы. Вместе справимся с нештатными ситуациями. А ты, Генри… Разочаровал меня. Стоило незнакомой девчонке насвистеть тебе в уши, ты их уже и развесил!

– Но я вас принял, – напомнил Генри. – Все вам показал и рассказал. Провел тайную экскурсию по городу. А мог бы притвориться сумасшедшим стариком и забиться в угол.

– И тогда бы мы тебя убили… Из жалости, – мерзко хохотнул рыжий верзила.

– Спасибо, Фред, – вздохнул Генри. – Знал бы, не латал твою руку. Пусть бы она гнила себе и гнила.

Калеб прикрыл глаза и сдавил двумя пальцами переносицу, соображая, как разрулить ситуацию без уступок с его стороны.

Спор привлек людей. Вокруг нас быстро собралась толпа – примерно человек пятьдесят, я не считала по головам.

Это были не все обитатели подземного убежища. Часть людей оставалась вдали.

– Нашей группе нужны крепкие бойцы, а не трусливые попрошайки, – выдал Калеб после недолгой паузы на раздумья.

– Ты готов испытать крепость моих кулаков на собственной шкуре? – обозленный Арс поднялся и закатал рукава. – Я могу это устроить!

Где-то за моей спиной раздался щелчок снятого предохранителя.

– Парни! Остыньте! Только без драк, – я резко встала, расплескав невкусный чай со дна пластиковой кружки, и подняла руки вверх. – Калеб, выслушай нас. Мы не прятались от захватчиков, а сражались против них. Сара тому свидетель, – я увидела, как несносная рыжая девчонка выглянула из-за чьего-то широкого плеча. – Нам нужно вам о многом рассказать. Думаю, всем здесь будет интересно нас выслушать. Информация пригодится для общей обороны.

– Понял, на что вы намекаете, – Калеб вздернул подбородок, кривя губы, чем напомнил мне бездарного комика из старого телешоу. – Хотите сказать, что здесь собрались трусы? Думаете, мы только и знаем, что прятаться по горным пещерам и городским подвалам? Считаете, у нас не было стычек с пришельцами? Попробуйте сказать всем этим настрадавшимся людям, что дорога сюда была легкой веселой прогулкой и мы не несли боевых потерь!

– Прекрасно. Он решил прикрываться людьми как живым щитом, – шепнул мне Арс.

– Значит, ему есть от чего прятаться, – сделал вывод Грейсон.

– То, что мы рискнули нашими жизнями, покинули укрепленную горную базу и пришли в Эннисмонт. Разве само по себе это не подвиг?! – распалившийся Калеб адресовал вопрос темно-серому потолку с широкими черными балками, не глядя на своих людей или гостей.

– А кстати, это интересно, – Грейсон тоже встал с пола, сделав жест Гансу и Динь оставаться на местах и не провоцировать вооруженных громил. – Могу я узнать, если не секретная информация, почему вы ушли с базы? Насколько мы видели, там всего хватало. Какая была нужда идти на, возможно, неоправданный риск?

– Все было не так гладко, – слово взяла Мелани. Она подошла и тронула Калеба за плечо, призывая успокоиться и продолжить разговор не на повышенных тонах. – Основной генератор накрылся, запасной работал с перебоями. Еды хватило бы еще на год. Может, на полгода. Я не сильна в расчетах. Но мы не хотели истощать ресурсы. И мы должны были узнать, что происходит снаружи, а главное, научиться там выживать, чтобы нашему примеру могли последовать другие люди.

– Звучит красиво. И… одухотворенно, как в старинной пьесе, – Грейсон скептически усмехнулся и перевел взгляд на Калеба. – Он так тебе сказал? Я прав? Теперь хотел бы я услышать его версию.

– Кто ты такой, чтобы меня допрашивать? – разъярился Калеб.

– А это не допрос, – Грейсон с вызовом смотрел ему в глаза, а я тревожилась, понимая, как далеко все это может зайти и к чему привести. – Давай я перечислю факты, а люди с интересом их послушают. С чего начать? С того, что вы нарушили устав? Отправились в самоволку? Сбежали? Дезертировали? Как бы корректнее выразиться… На военной базе все подчиняются уставу, даже условно гражданские лица. Больше чем уверен, что вам было запрещено покидать убежище. Так что случилось? Конфликт со старшим по званию? Командир просек, что ты с приятелями ходишь на прогулки за периметр? Он хотел ограничить твою свободу передвижения? А ты вспылил, как глупый тринадцатилетка. А-а-а! Родители запрещают мне гулять в два часа ночи. Уйду из дома, пусть они без меня развлекаются. Устрою им веселую жизнь, а сам буду наслаждаться полной свободой.

– Ты… – Калеб взревел с досады, и у него затряслись руки.

– Я угадал? Все так и было? – Грейсон явно получал удовольствие от словесного поединка. – Но вместо того, чтобы тихо свалить одному, ты сдернул с обжитого места больше полсотни людей. Наобещал им чего-то заманчивого. Даже любимую девушку обманул.

– Я не обманывал Мел, – Калеб пересекся глазами с Мелани.

По ее растерянно-отчужденному взгляду я поняла, что ее любимый парень не был с ней честен до конца.

– Но и не говорил всей правды, – мою мысль озвучил Грейсон. – Да, время показало, что вы правильно поступили, что ушли с базы. Но что дальше? Куда вы теперь намерены идти?

– Никуда. Эннисмонт – наш город, – с прежним бахвальством заявил Калеб.

– Ваш? – издевательски переспросил Грейсон. – Вы уверены, что можете контролировать в нем каждый квартал? И много ли вы знаете о пришельцах?

– Некоторое время после начала вторжения у нас еще сохранялась связь с центром через спутник, – светловолосый гладко выбритый парень встал рядом с Калебом. – Мы получили всю необходимую информацию о враге. Узнали, что пришельцы способны принимать человеческий облик, но их выдают уши. Некоторые из мерзких захватчиков изменяют форму раковины хирургическим путем, но после обращения в зверя уши становятся прежними. А подолгу обходиться без превращений они не могут.

– Что-то кроме физиологии, – принц ифери надолго не задержал взгляд на молодом “лекторе”, прибывшем помочь командиру. – Калеб сказал, у вас были стычки… и жертвы.

– Мы умеем давать им отпор, – Калеб вернулся на арену словесной баталии. – В первый раз при встрече уложили пятерых. Через неделю столкнулись еще с тремя тварями в лесу, и всех перестреляли. Глаза и уши. Мы знаем основное правило, куда надо целиться. Дроны мы тоже сбивали. Число не вспомню.

– И? – Грейсон улыбнулся в хищном ожидании, словно перед ним стояла беззащитная лесная добыча.

– Что – и? – не понял Калеб.

– Это я хочу от вас услышать. Что дальше? А еще интереснее, что было между стычками?

– Ничего.

– Ничего? Вас не преследовали?!

– Да! Наглые твари получили по зубам и отвяли.

– Ты сам веришь в то, о чем сейчас говоришь?

– А как иначе?

– Я расскажу тебе, как, – Грейсон переглянулся с Арсением, и тот согласно кивнул. – Думаешь, ифери спокойно мирились с тем, что горстка людей позволяет себе убивать их солдат? Если за вами не выслали десантный корабль, не пустили по вашим следам стаю гончих и рой дронов-охотников, и вам не пришлось от всего этого спасаться бегством, нигде надолго не задерживаясь, то… Надеюсь, после моих слов хоть кому-то здесь понятно? Это не ваш город!

– Город мой! Да, пришельцы струсили! Я крут, а ты заткнись, жалкий бродяга! – Калеб разве что в грудь себя не бил, как самец обезьяны.

– Ты глуп. Вы все здесь – тупые овцы в загоне, – Грейсон указал в сторону выхода с парковки. – А где-то там, за пределами вашего мнимо уютного и безопасного мирка, наблюдает фермер и ждет момента, когда он ради развлечения пустит в загон волка.

– Заткнись, идиот, – рявкнул Калеб. – Лучше заклей себе рот, пока я не приказал вас вышвырнуть или, вообще, пристрелить.

– Он прав, – поддержал Арс. – Вы все под колпаком. Вас бы никто просто так не оставил в покое. По себе знаю. Мы сменили столько мест… И в последнем из убежищ чуть не попались.

– Грейс, – я поймала ифери за руку и шепнула в спрятанное под банданой чуткое ухо. – Понимаю, тебе хочется показать им всем, насколько ты крут. Но, прошу, притормози. Полегче на поворотах. Мы не можем раздувать конфликт. Сейчас у нас не то положение. Чего ты добиваешься?

– Пытаюсь их настроить на когнитивный диссонанс, – с удивительным спокойствием ответил Грейсон.

– Ты хотел сказать на конструктивный диалог? – я вспомнила его забавную ошибку при первом знакомстве с моими друзьями.

– Нет, я правильно выразился, – Грейсон повернулся и посмотрел мне в глаза. – Хочу вызвать у них чувство расслоения реальности. Заставить их сомневаться в собственной защищенности. Пусть слои отвалятся, слетят, рассыплются, и эти люди увидят правду. Эмбер, если мои подозрения верны, они все в опасности. И мы – тоже, пока остаемся на их территории.

– Вероятность того, что за вами не следят – ничтожна, – выступил Ганс. – Где-то ноль целых и одна сотая процента.

– Вам нужно уходить из города, – честно сказал Грейсон. – Не ждать, пока фермер откроет ворота и запустит волка, если не целую стаю волков. При слежке прорываться за территорию придется с боем, но…

– Мы никуда не пойдем, – Калеб сжал кулаки. – Город наш. Мы вас гостеприимно пустили, а вы, не прошло и часа, начали качать права и указывать нам, что делать. Проваливайте сейчас же. Мы достаточно прожили без вас, успешно держали оборону. Проживем и дальше. Нам не нужны неопытные юнцы с их глупыми советами.

– Вы себя здесь похороните, – Грейсон отступать не собирался. – Потому что вы ничего не знаете о пришельцах!

Его решимость меня тревожила все сильнее с каждой пролетевшей секундой, с каждым произнесенным им или Калебом словом. Назревало то, чего я надеялась избежать.

– Наших знаний достаточно для выживания, – Калеб шагнул к нему и рассмеялся в лицо. – А ты, бродяжка, много ли знаешь о захватчиках?

– Я знаю о них все.

– Не смеши меня. Откуда?

– Да хотя бы отсюда, – Грейсон сдернул бандану и навострил уши…

Глава 3. Клетка

Я предчувствовала опасный момент и боялась, что он наступит. Хотела, чтобы обошлось, но все-таки это случилось.

Самоназванный хозяин города и непризнанный принц захватчиков яростно смотрели друг другу в глаза. Напряженный до предела миг длился не меньше секунды.

Достаточно времени, чтобы Грейсон мог при желании убить Калеба и вооруженных громил. Высший ифери этого не сделал, даже не пошевелился, и в результате в нас теперь едва ли не тыкались дула пистолетов и обрезов, направленные со всех сторон.

– Грейсон – не враг. Он – наш союзник, – я встала перед безрассудно смелым и рисковым принцем, пытаясь хоть сколько-нибудь заслонить его собой.

Грейсон был выше меня, до его глаз и ушей я могла дотянуться лишь руками.

– И ее любовник, – пропищала из толпы Сара.

Захотелось вломить ей как следует, чтобы раз и навсегда отучить распускать гадкий язык, но неблагодарная девчонка спряталась в моей недосягаемости и под защитой сестры с вооруженным до зубов Папой Сэмом.

– Какая мерзость, – раздался грубый, с хрипотцой голос женщины в годах.

– Из-за ушастой твари погибли наши близкие на базе, – заныла курносая девушка с тонкими светлыми косичками. – Эти оборванцы сами признались, что побывали в убежище. Чего бы они там забыли?

– Неправда! Грейсон защищал нас от других пришельцев и не убивал жителей горного убежища. Мы бы не спаслись без его помощи, – у Сары обнаружилось нечто похожее на совесть.

А я и не думала, что совесть у нее имеется.

– И чего мы ждем? Хватит слушать лживые бредни! Надо убить их всех! – яростно прорычал Фред.

– Да! Пристрелим их! – нетерпеливо пробасил Папа Сэм. – И плевать, что люди. Спутались с инопланетной тварью – считай, они уже сами нелюди.

– Всех в бойлерную – и к стене, – небритый мужлан лет пятидесяти схватил Сару за руку и, не обращая внимания на вопли Мелани, рывком закинул в наш неуютный круг. – Всех пришлых расстрелять. Без исключения.

– Чего ты добился? – я шепотом упрекнула Грейсона.

– Эмбер, доверься мне. Я знаю, что делаю, – с потрясающей невозмутимостью ответил он.

А что еще мне оставалось? Только доверять ему и, не совершая резких движений, наблюдать, что будет дальше.

Я постаралась унять готовое выпрыгнуть из груди сердце. Набрала воздуха в грудь, медленно выдохнула и коснулась руки Грейсона, чтобы почувствовать его успокаивающее тепло.

– Никто из вас не тронет мою сестру! – истошно визжала Мелани, тщетно пытаясь пробиться к Саре через преграду из широких и сильных мужских рук. – Калеб, скажи хоть что-нибудь! Умоляю, не молчи!

– Мел, а в чем Фред и Папа Сэм не правы? – злорадно ухмыльнулся Калеб, отступив от Грейсона за ряд направленных в нашу сторону блестящих в желто-рыжих огоньках стволов. – Родственные связи – разве это главное для выживания в изменившемся до безобразия мире? Жили мы без твоей сестры – и дальше проживем. Не нужна мне в отряде малолетняя обуза.

– Ты не можешь убить Сару! – воскликнула Мелани со слезами на глазах. – Это все равно, что застрелить меня!

– Нет, не все равно, – Калеб потер вспотевшие ладони. – Есть существенная разница. Но если бы ты спуталась с пришельцем, я бы и тебя прикончил.

– Что прикажете, командир? – Папа Сэм погладил автомат. – Вести их в бойлерную? Всех? И мелкую рыжую девчонку – тоже?

– Калеб, если ты это сделаешь, я сбегу отсюда, и больше ты меня никогда не увидишь, – задыхаясь в рыданиях, простонала Мелани. – Я не могу оставаться рядом с ненормальным садистом!

– Па… Так нельзя. Перед нами – безоружные люди. И вдруг они не врут про пришельца-союзника? – “Просто Сэм” потянула за ремень автомата, перекинутый через спину ее отца.

– Ушастого – в клетку. А всех остальных взять в заложники, – распорядился лидер группы. – Завтра утром приступим к пыткам.

– Почему завтра? – Фред был недоволен отменой шоу под названием “расстрел”. – А если мерзкий пришелец за ночь сбежит?

– Клетка достаточно прочная. Ему из нее не выбраться. И я приставлю охрану, – Калеб удовлетворенно улыбнулся, обозревая наш тесный круг.

– Врагов пытают по горячим следам. Поймают – и за дело, – недоуменно прохрипел обрюзгший, но еще не старый тип.

– У меня начинается мигрень от потока безумной информации, – Калеб потер двумя пальцами левый висок, болезненно морщась. – После пыток я стопроцентно не смогу нормально выспаться. Командиру нужна свежая голова, а не раскалывающийся на куски бурлящий котел. До утра пришелец никуда не денется. И заложников стерегите.

– Заложников берут с намерением на что-то выменять, – Арс привел неоспоримый факт и спросил с легкой насмешкой. – Ты с кем собрался торговаться? С пришельцами?

– Если вам так больше нравится по терминологии, то считайте себя пленниками. Или лучше – заключенными, приговоренными к смертной казни, – огрызнулся Калеб в ответ на дерзость нашего парня.

Грейсона вытащили из круга, заломили ему руки за спину и запихнули в рот промасленную вонючую тряпку. Он краем глаза посмотрел на меня – напомнил, чтобы не впадала в отчаяние и не беспокоилась о нем.

Я не верила, что какая-то клетка на планете людей способна удержать высшего ифери. Грейсон может оставаться в ней только добровольно и сбежит, когда посчитает нужным. Может, я в чем-то другом сомневалась, например в том, что ночевка в гостях у Калеба для меня и друзей пройдет с комфортом, но в этом была уверена на все сто.

– Вы сделали клетку для пришельцев? И много их ловили? Долго держали в плену? – съязвил Ганс, думая о том же, о чем и я.

Рассердилась на него за озвученные общекомандные мысли, которым лучше было бы остаться секретными.

– На ушастых тварях пока не испытывали, – гордо подбоченился Фред, – но лазутчика мародеров больше суток в ней держали, пока от пыток не сдох. А он был здоровенный упитанный качок. Жаль, никакой ценной информации не принес, зато клетка прошла испытание на прочность.

Они ничего не знают о пришельцах – я мысленно согласилась с Грейсоном.

Клетку я увидела мельком, когда меня провели мимо тесного помещения, где та стояла, занимая собой почти все пространство между стенами. Прочная сварная конструкция с толстыми черными прутьями и двумя огромными замками. Льва или тигра удержит. Ифери – нет.

Я услышала, как после характерных щелчков Грейсон выплюнул грязную тряпку и зарычал в притворной досаде.

Трудно представить, до какого момента он будет играть роль страдающего взаперти узника.

Увы, я не научилась читать его мысли или предугадывать действия.

Золотой Принц умел преподносить сюрпризы. Но никогда не разочаровывал меня. Это был один из веских аргументов в пользу Грейсона, который помог мне полюбить его как человека.

Он делал все возможное, чтобы мне не приходилось страдать и чувствовать себя одинокой и несчастной. Выполняя обещание, был рядом каждый день и каждую ночь, не отлучался надолго по своим пришельским неотложным делам.

Однажды Грейсон сказал, что не хочет видеть слезы на моих щеках. С того дня он их не видел. Мне пришлось научиться строже контролировать эмоции.

И сейчас испуганная маленькая девочка, запертая в темном чулане подсознания, порывалась разрыдаться от простого человеческого бессилия, от страха перед неизвестностью и ничего хорошего не замышляющей дикой, озлобленной толпой, в которую превратились культурные и цивилизованные люди. Я не давала ей воли, не позволяла ни одной слезинке переползти красиво изогнутый заборчик из ресниц на нижнем веке и покатиться по зарумянившейся от переживаний щеке.

Меня просили быть сильной. Сначала – родители. Потом – друзья и любимый парень Чарли. И наконец, Грейсон. Тот, кто считал, что занял чужое место рядом со мной, и это изводило его, мучило каждый день и час. По правде говоря, то была пытка для нас обоих. Мы смогли привыкнуть к ней и почти не чувствовать боли, но… Мы оба знали, что никуда она не денется, пока мы живы, будет с нами всегда.

Меня впихнули в тесную гипсокартоновую каморку, освещенную аккумуляторным походным фонарем. Следом бросили свернутый тонкий матрас из пенополиуретана. Разворачиваясь, он ударил меня в спину, и я не устояла на ногах. Упала на четвереньки и оглянулась на конвоиров, посмотрела на них взглядом бездомной собаки, угодившей в отлов. Потный седой тип мерзко усмехнулся, обнажая кривые желтые зубы, и с лязгом железных колец задвинул шторку для ванной, заменявшую дверь.

– Я не хочу здесь переодеваться, – за стеной, которую можно было пробить кулаком, прозвучал усталый и расстроенный голос Динь. – Спорим, старые извращенцы нацелились за нами подсматривать.

– Я тоже не буду, – после слов подруги я увидела сложенную в углу женскую одежду – относительно чистую.

Сверху лежала пижама в мелкое сердечко.

– Быстро заткнули рты! – хором заорали мерзкие типы по ту сторону шторок. – Пленникам разрешается говорить только во время допроса.

Я присела на край продавленного посередине матраса, который разложился на полу самостоятельно, без моей помощи, и еще продолжал расправлять замявшийся уголок. От него неприятно пахло чем-то затхлым, с кислыми нотками.

Обняла колени, думая о том, как не хватает генератора или грозы для подзарядки. Разрядить фонарь? И много ли я с него возьму? Хватит, чтобы поработать живым электрошокером и оглушить двух-трех человек? Нет, вряд ли.

Я решила приберечь заряд фонаря и выключила его. Понимала, что можно не мечтать о сне, да и не время дрыхнуть как Бука-Калеб. Лидер группы вооружился маской и берушами, заперся в комнате за настоящей дверью, оставив свою девушку сидеть под ней и молча вздыхать между редкими всхлипами.

Сара меня удивила. Ее было не слышно. Несносная рыжая истеричка молчала, как пугливая мышь. Ни потока слез, ни диких воплей, ни жалобных протяжных стонов. Это ей не с нами воевать. Перед лицом настоящей угрозы куда-то испарилась вся ее прыть и развеялся отчаянный запал, словно дымок от погасшей ароматической свечи.

“Жива она там?” – не раз я ловила себя на тревожном вопросе, в перерывах между попытками узнать из обрывков чужих речей, что нас ждет утром. (Если мы все до него доживем).

За около получаса печального сидения в скрюченной позе на краю тонкого матраса я мало что выяснила. Одной (или двумя) загадками стало меньше. “Просто Сэм” оказалась Самантой, а ее отца звали Самуэль. Наверное, и этому стоило порадоваться. Чем меньше путаницы в голове, тем выше вероятность, что в ней заведется спасительная идея.

Не все жители подземного убежища были готовы с радостью прихлопнуть гостей, как залетевших на огонек мотыльков. Мнения разделились и начался оживленный спор. Все громче и громче звучали мужские и женские голоса, разносимые мощным эхом.

– Мы не можем пытать и убивать детей, – умоляюще протянула дама с приятным тонким голосом. – Рыжая девочка похожа на мою дочь. Вряд ли ей восемнадцать, и точно не двадцать.

– Плевать, сколько им, – рявкнула на нее другая женщина: озлобленно и хрипло. – Не пятилетки, чтобы за себя не отвечали. Предали свой народ, переметнулись к тварям-людоедам! Пусть получают по заслугам. Они сделали выбор.

– Но мы не людоеды, – вежливо напомнила первая. – И не должны уподобляться им.

– Никто из нас не знает правды. А вдруг они не лгут?! – предположил парень.

– Чем тогда мы будем лучше извергов-мародеров, если замучаем этих ребят до смерти. Ничем! Поэтому я против! – голос возвысил мужчина постарше.

– Я тоже против! – девушка выступила в нашу защиту. – Надо выгнать их из города, пусть катятся куда хотят.

– Предлагаете отпустить разведчиков живыми, чтобы они привели к нам вражескую армию? – заворчал недовольный мужской голос. – Дарси, то, что твои близкие погибли на базе, ничему тебя не научило?

– Да, Лейс. Научило ценить каждый миг жизни рядом с теми, кто дорог, – ответила Дарси. – Случившееся в горах не дает нам права опускаться до уровня пещерных троглодитов!

– По иронии судьбы мы уже живем в пещерах, – усмехнулся Лейс. – Одну сменили на другую, а суть не поменялась.

– Нет, все изменилось! – возразила Дарси. – Под командованием полковника Честертона мы жили как нормальные люди. Помогали друг другу, делили на всех еду, одежду. И никто не заставлял нас быть соучастниками пыток и убийств других людей!

– А в чем-то пришелец прав. Калеб зарвался. Уверен, что полковник Честертон хорошенько начистил бы его наглую рожу, если бы стал свидетелем творящегося здесь беспредела.

Раздался звук удара. Мужчина, рискнувший упомянуть Грейсона, упал с громким хлопком: что-то сломал или повалил из скудной мебели.

– Приказы командира не ставятся под сомнение! – прогремел Фред. – Все поняли?

– Дамы и господа, мы живем по законам военного времени. Да, это так, – поддакнул Самуэль. – Нравится вам или нет, вы обязаны подчиняться командиру.

– Законы? Какие еще законы? – передразнила вступившая в спор женщина в годах. – Я не припомню, чтобы на военной базе кто-то их писал. А правительство давно распущено. Его нет.

– Мы здесь правительство! – пафосно заявил Фред.

– А не пора ли провести выборы? – сплюнув, тяжело проговорил побитый смельчак. – Пусть народ решает, кто достоин власти.

– Да, точно, – поддержала его немолодая женщина. – Устроим голосование по делу о пленниках, и тогда узнаем, сколько среди нас маньяков, алчных до истязаний детей, а кто еще не потерял человеческий облик.

– Надеюсь, что маньяки будут в меньшинстве, – дрожащим от страха голосом произнесла Дарси.

– Сара не может врать. Она бы никогда не предала людей. Я знаю сестру. Поверьте мне, – Мелани пыталась достучаться до совести Фреда и Самуэля, но те игнорировали ее стенания.

– Выборов не ждите! И не надейтесь, – Калеб вылез из уютной норы, как потревоженный дикий зверь из пещеры, и грозно зарычал на спорящих. – На башке себе напишите, чтобы не забыть – я ваш президент, король, единовластный император и диктатор. Кто выступит против меня – нарвется на пулю в лоб или в висок. Не могу сообразить сейчас, куда лучше стрелять. У меня от ваших безумных воплей раскалываются оба виска и лоб с затылком. Даже беруши не помогли. Вас через них слышно. Разорались, придурки!

– Объявляется комендантский час! – во всю глотку заорал Фред. – Марш по койкам – и полная тишина. Ни звука. За нарушение режима – расстрел на месте без суда и следствия.

– Нас приравняли к пришельцам-захватчикам. Дожили, – прошептал Генри, и кто-то стоящий рядом предупреждающе зашипел на него.

Комендантский час вступил в силу. Калеб похрустел блистером для лекарств, извлекая таблетки от головной боли, запил их мощным звучным глотком и убрался досыпать.

В подземелье повисла звенящая тишина.

Логически я догадывалась, что происходит. В чьих руках оружие – тот и удерживает власть. Не вполне понимала, с какой стати зрелые мужчины: Самуэль, Фред, прочие громилы и примкнувшие к ним не менее опасные в бою женщины так рьяно поддерживают молодого и неопытного выскочку.

Считают ли они Калеба глупой покорной марионеткой, а себя – настоящими властителями общины? Неужели они всерьез верят в его военный, личностный и какой-то там еще потенциал? Для этого надо быть полными идиотами.