Ночь грома

– Скажу я вам, братцы, – прохрипел он. – Скажу, как есть, не тая. Однажды в портовом кабаке в Дальдесте я такую уйму эля вмазал, что хозяин потом три дня счеты подводил! Бочку одну, слышите, целую один осилил! А ты, Гор, и половины того не вылакаешь!

Тот, кого назвали Гором, тощий и жилистый, с кривым шрамом, рассекающим губу, фыркнул и с презрением плюнул под стол.

– Ври больше, Лут! Небось, та бочка была с наперсток. Ты после двух кружек уже под столом валяешься и взываешь к Темнейшему, чтобы тебя наружу не вывернуло. А я вот в прошлом месяце в Барбуке со стражником спор выиграл – он без памяти под утро уполз, а я еще и завтрак за него оплатил! На свои!

Третий, молчаливый и угрюмый, с глазами-узкими щелочками, мрачно бубнил в свою кружку, словно проводя шаманский ритуал:

– Оба вы щенки предо мной. Треплитесь зря. Настоящий мужик должен пить, как мужик. Молча. И до конца. Пока на ногах стоит.

Их спор, набирая громкость и градус глупости, привлек внимание Рейстандиуса. Старый маг оторвался от созерцания густых, медлительных капель, ползавших по дну его кубка, и медленно, с похрустыванием шейных позвонков, обернулся. В его выцветших, мудрых глазах вспыхнул знакомый огонек азартного интереса.

– Спорите, кто больше помоев в себя вольет? – произнес он громко, легко перекрывая гам. – Позвольте и мне, старому грешнику, поучаствовать в вашем диспуте.

В зале наступила внезапная, зыбкая тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине и тяжелым дыханием Орта за стойкой. Троица обменялась настороженными, глупыми взглядами. Лут, самый словоохотливый, нагло и медленно оглядел старика с ног до головы, его взгляд задержался на простой одежде и посохе.

– Ты-то тут с какого боку, дед? – хмыкнул он. – Смотри, а то свои последние зубы проспоришь. Тебе с нами не тягаться.

Чародей усмехнулся, и его лицо, испещренное морщинами, подобными древним рунам, покрылось новой сетью складок.

– В мои годы, милейший, уже не пьешь для веселья, – голос колдуна звучал спокойно и немного насмешливо. – Пьешь либо от скуки, либо от отчаяния. И то, и другое придает невероятную стойкость.

– Мастер Рейстандиус, может, не стоит связываться с этим отребьем? – тихо, почти отчаянно прошептал Трап, но маг сделал вид, что не слышит, весь превратившись во внимание к своим оппонентам.

Бандиты снова сбились в кучу, перешептываясь. Идея выпить за счет какого-то чокнутого стариканы была, безусловно, заманчива, но вид у него был слишком странный, слишком не от мира сего, чтобы быть простым деревенским пропойцей.

– А ну как ты жульничать будешь? – подозрительно спросил Гор, сузив и без того узкие глаза. – Глотнешь какого-нибудь зелья, чтоб не пьянеть? У меня на это нюх, я таких как ты за лигу могу чуять.

– Или в рукаве свиток с заклятьем на трезвость припрячешь? – мрачно добавил угрюмый Вук. – Мы с колдунами дела имели. Знаем ваши фокусы.

Волшебник вздохнул с преувеличенной, почти театральной обидой.

– Сие, милейшие, уже откровенное оскорбление! Я – человек чести и слова. Но если вы боитесь проиграть немощному старцу… что ж, я понимаю. Трусость – врожденный порок. Ее не исправить вином. Простите, что побеспокоил вашу… мужскую беседу.