Вместе: Последний Обряд

Ее слова эхом повисли в воздухе, словно пророчество. Древняя изба, казалось, вздохнула вместе с ней, готовясь к тем испытаниям, что ждали этих молодых магов. А за стенами, в лесу, начинал шелестеть ветер, принося с собой шепот древних, которые пробуждались от долгого сна, чувствуя приход новых, необычных гостей.

Лес дышал. Не так, как дышит человек, неровно и с хрипом, а плавно, размеренно, словно гигантское, спящее существо. Воздух здесь был густым, пропитанным запахом прелой листвы, смолы и чего-то неуловимо древнего, чего-то, что не мог передать ни один парфюм из ближайшего торгового центра. Именно в эту первозданную тишину, густую, как смола, угодили два брата, охотник и рыбак, чьи имена давно стерлись из памяти, оставив лишь их суть – Тот, Кто С Выстрелом, и Тот, Кто С Сетью.

Они зашли дальше, чем обычно. Жажда добычи, будь то шкура зверя или крупная рыба, затуманила разум, притупила инстинкт самосохранения. Тропы, знакомые до последнего корня, начали извиваться, словно живые змеи, деревья, еще утром казавшиеся старыми друзьями, теперь склоняли свои ветви, будто грозя, а река, еще час назад ласково плескавшаяся у ног, заговорила голосом, полным холодных, леденящих душу слов.

“Это он”, – прошептал охотник, его голос был на удивление тихим для человека, привыкшего к крикам погони. – “Дух Урала. Он не любит, когда его тревожат”.

Рыбак, всегда более спокойный, лишь кивнул, крепче сжимая рукоять своего самодельного ножа. Но в его глазах отражалась тревого, которая уже закралась в их сердца. Лес вокруг них словно ожил. Стволы древних сосен, покрытые морщинистой корой, начали набухать, приобретая черты, напоминающие лица. Шепот, который они приняли за ветер, теперь звучал осмысленно – старые, забытые песни, повествующие о вечности и забвении.

Дух Урала, древний и могучий, как сама земля, не был милостив. Он явился не в громогласном крике, а в тишине, которая была страшнее любого рева.

Для охотника это было мгновение, слитое с вечностью. Он почувствовал, как земля под ногами оживает, как корни деревьев впиваются в его ступни, словно руки, жаждущие удержать. Его кожа, закаленная ветрами и солнцем, начала трескаться, покрываться бугристой корой. Одежда, истлевшая от времени и влаги, растворилась, слившись с растительностью. Он пытался крикнуть, но из его горла вырвался лишь шорох листьев. Его пальцы, еще недавно крепко державшие лук, удлинились, стали ветвями, покрытыми мхом. Глаза, привыкшие выслеживать зверя, расширились, потеряли зрачки, стали похожи на влажные, зеленые листья, в которых отражалось лишь безмятежное, но жуткое спокойствие. Он забыл свое имя, забыл братьев, забыл все, кроме леса. Он стал им. Он стал Лешим, стражем, чье призвание – защищать это место от тех, кто осмеливается нарушить его покой. Он путал тропы, уводил путников вглубь, туда, откуда нет возврата, играл с их страхами, питаясь их растерянностью.

Но Дух Урала не остановился. Его взгляд обратился к реке, к рыбаку. Вода, еще недавно бывшая просто стихией, обрела сознание. Она стала холодной, вязкой, темной, как смола. Рыбак почувствовал, как его ноги проваливаются в мягкое дно, как что-то тянет его вниз, в глубину. Его кожа, всегда влажная от воды, начала темнеть, покрываться слизью, становясь похожей на ил. Его глаза, привыкшие высматривать добычу в мутных водах, расширились, потеряли свой блеск, стали просто темными, бездонными омутами. Руки, что ловко забрасывали сеть, вытянулись, покрылись склизкими водорослями, стали гибкими, но чужими. Он забыл свое имя, забыл братьев, забыл все, кроме холодных, темных глубин. Он стал Водяным, хранителем речных тайн, тем, кто затягивает тех, кто смеет тревожить его водное царство.