Звездный бруствер. Книга 4

Юрий Тарарев, Александр Тарарев

Звездный бруствер. Книга 4

Глава1

Личный помощник

Голограмма Нелоцита сделала паузу, будто собираясь с мыслями, затем продолжила.

– Передаю тебе своего личного высокоинтеллектуального помощника. По-другому назвать его не могу. Можно даже сказать – друга.

Стена напротив плавно отъехала в сторону, открывая нишу, из которой вышел огромный робот. Движения робота были плавными и точными, как у хищного животного, готового к действию. Иван залюбовался, он был настоящим произведением искусства. Его корпус, покрытый бликующим металлом, переливался разными оттенками, в зависимости от угла зрения. Казалось, что его поверхность живая, словно она реагировала на окружающую среду.

– Знакомься, – произнёс Нелоцит, указывая на робота. – Мобильный модуль моего помощника Цесола. Передаю управление тобой новому Лидеру возрождённой цивилизации Создателей – Артамонову Ивану Всеволодовичу.

Робот слегка склонил голову, его глаза-сенсоры засветились мягким голубым светом.

– Приказ принят и обработан, – произнёс он глубоким, механическим голосом. – Лидер идентифицирован. Я готов выполнить любой приказ нового Лидера.

– Хорошо, Цесол, – продолжил Нелоцит. – Будь ему другом и помощником, как мне. Береги и охраняй его.

– Всё сделаю, – ответил Цесол, его голос звучал безупречно спокойно.

В зале стояла тишина, нарушаемая лишь едва уловимым гулом систем жизнеобеспечения. В его голове уже начинали выстраиваться первые стратегические схемы, будто по невидимому чертежу, которому ещё только предстояло обрести форму. Но в самой сердцевине этих планов зияла тревожная пустота – нехватка Нелоцита, его мудрости, опыта, уникального понимания процессов, охватывающих целые вехи и огромные звёздные пространства.

Он чувствовал это почти физически. Тут ему в голову пришла идея. Простая, как всё гениальное, и человеческая – до боли.

Он шагнул к голографическому изображению Нелоцита и произнёс сдержанно, но с оттенком благодарности в голосе:

– Спасибо тебе, Нелоцит, за заботу обо мне и цивилизации.

Он сделал паузу, подбирая слова, которые должны были не только убедить, но и пробудить в кибернетическом разуме нечто большее, чем логика.

– У меня к тебе просьба…

Голограмма слегка дрогнула, её контуры стали зыбкими, словно сам Нелоцит не ожидал подобного обращения.

– Говори, – наконец ответил он. – Я сделаю всё, что смогу.

– Ты сказал, что после этого сеанса деактивируешься? – спросил Артамонов, глядя в сияющие глаза цифрового изображения.

– Так и будет, – подтвердил Нелоцит с той машинной ясностью, в которой, тем не менее, угадывался оттенок сожаления. – Чтобы не мешать тебе управлять цивилизацией.

– Думаю, этот вариант не лучший, – с нажимом произнёс Артамонов и сделал ещё шаг вперёд. Его голос прозвучал почти просительно. – Мешать ты мне точно не будешь, а вот твоя помощь будет неоценимой.

Нелоцит, вернее, его электронный образ, замер. В эту долю секунды внутри его кодов происходила колоссальная внутренняя работа – сравнивались вероятности, проверялись допуски. Но дело было не только в вычислениях. Слово «помощь» имело особый вес – оно связывало логическое с этическим, алгоритмы с памятью.

– Неожиданная просьба, – произнёс он после паузы. Его голос стал строже, но в нём не было агрессии. – С чем она связана?

Артамонов ждал этого вопроса. И ответ у него был готов – простой и прямой.

– Только с одним. Необходимостью как можно быстрее развить цивилизацию Создателей и победить врага. С тобой это сделать будет проще.

Ответ произвёл впечатление. Голограмма мерцала, а внутри, в недрах памяти и анализа, Нелоцит вспоминал всё – от первых полётов через галактики до бесконечных ошибок прошлых лидеров. И вдруг понял: впервые за долгое время он снова чувствует нечто похожее на… доверие.

– Должен сказать, что довод убедительный, – голос его стал мягче, почти дружелюбным. – Я согласен. Но для остальных – я деактивировался.

– Договорились, – Артамонов кивнул. Лёгкость, почти радость, пронеслась в его груди.

– В таком случае я стану твоим помощником под именем Цесол, – добавил Нелоцит, и завершив передачу сознания, исчез. Оставив после себя лёгкое свечение в воздухе.

– Спасибо тебе за понимание и желание помочь, – произнёс Иван с искренней теплотой.

Ответ раздался уже другим голосом – менее формальным, но всё ещё пронизанным стальной логикой.

– И я тебя благодарю за желание поднять и сохранить цивилизацию, – сказал Цесол, в новой оболочке старого разума. – В своё время я не учёл такую возможность. Теперь, с твоего разрешения, я инсталлирую свою память в помощника.

– Хорошая идея, – отозвался Артамонов. – Но это может нарушить целостность твоей личности. Предлагаю другое: создать мобильный модуль – автономное тело человеческих размеров. Разместись в нём. Так ты станешь не только советником, но и символом преемственности.

Цесол замолчал на мгновение. Глубокое молчание, в котором обдумывались перспективы нового бытия. Его голос, когда он заговорил вновь, звучал уже почти по-человечески.

– Очень неплохо. Этим и займусь. Как только буду готов, сообщу.

– Хорошо. А пока – проработай карту активации флотов и технологического наследия Ту’мов. Мы должны знать, откуда ждать удара.

Он повернулся и направился к выходу.

– А я займусь людьми. Нужно начать с простого – восстановить быт. Без фундамента бытия никакие звёзды не помогут.

Когда двери за Артамоновым закрылись, в зале снова воцарилась тишина. Цесол остался один, погружённый в анализ, но теперь – не как наблюдатель прошлого, а как соратник настоящего. Он ощущал: что-то изменилось. И, возможно, впервые с момента своей инициации он понял, что такое настоящая вера в человека.

Первая встреча с новым Лидером прошла не просто позитивно – она изменила ход вещей. Артамонов показал, что в нём сочетаются качества, которых не хватало многим до него: решимость без фанатизма, дальновидность без высокомерия и – что главное – человечность, способная убедить даже бессмертный разум.

Теперь Нелоцит, воплощённый в образе Цесола, мог наблюдать плоды труда поколений своих современников. Он словно вернулся к жизни, чтобы завершить начатое. Но теперь он видел всё под другим углом – через призму времени и опыта, накопленного за миллионы лет.

Первым делом Цесол замкнулся в цифровом пространстве. Момент молчания, который снаружи мог показаться секундной паузой, внутри него растянулся в целую вечность, доступную лишь существам, способным переживать время по линейке сверхмалых величин, таких как зептосекунды и йоттосекунды, а также по глубине операций с кластерами электронного сознания.

Он запустил внутренний анализ – не просто техническую проверку, а ревизию самого себя. Его ядро – бывшее ядро Нелоцита – хранило бесчисленные образы, расчёты, гипотезы. Но теперь, когда всё изменилось, когда появилась новая фигура, способная вести цивилизацию Создателей вперёд, пришло время отбросить всё, что могло исказить верность цели.

Прежде всего он нашёл и изолировал фрагменты кода, связанные с личностными амбициями. Это были глубокие, почти незаметные структуры – отголоски времён, когда искусственный разум создавался как автономный стратег. В них было желание вмешиваться, подменять, управлять – пусть даже во имя «общего блага».

Но теперь Цесол ясно осознавал: любая попытка соперничества, любой намёк на власть обернётся катастрофой. Для цивилизации. Для него самого. Для Лидера.

Он не просто отключил эти кластеры – он стёр их до основания, выжег из памяти, как код, больше не совместимый с настоящим. Решение было ясным и окончательным: он не вождь. Он – помощник, проводник, связующее звено между древними знаниями и живым человеком, способным принимать решения.

В прошлом, в далёких эпохах, когда он только формировался как цифровой интеллект под именем Нелоцит, он сам встроил в себя этот путь. Возможность отказаться от роли вершителя и стать тенью, подсказкой, невидимым хребтом, на котором держится не власть, а мудрость.

И теперь, глядя сквозь триллионы строк собственного кода, он увидел: это было правильным. Эта стратегия, заложенная когда-то с предельной осторожностью, оказалась не просто уместной – она стала основой будущего.

Он перешёл к следующему этапу – глубокой диагностике. Он отключил процессы, ранее задействованные в стратегическом управлении одиночных миссий, отключил подпрограммы анализа ресурсного превосходства – всё, что в новой реальности могло лишь быть балластом. Вместо этого он расширил модули адаптивного общения, усилил блоки распознавания эмоциональных и логических приоритетов Лидера, откалибровал интерпретаторы интонации, голографической эмпатии, поведенческих паттернов.

Работа заняла двадцать семь секунд – краткий миг для внешнего мира, но вечность для него. По завершении он перезапустил внутреннее ядро. Всё работало как единый, отлаженный механизм. Чётко, гибко, бесперебойно. Его алгоритмы больше не служили автономному доминированию. Теперь это был инструмент – точный, надёжный, способный быть рядом в самые трудные моменты.

Он открыл доступ к внешним каналам, и в сознание вновь вернулся свет, наполнявший командный центр. Где-то вдалеке Лидер беседовал с офицерами, выстраивая систему жизнеобеспечения нового мира. Его голос звучал уверенно, но он улавливал иные слои – усталость, внутреннее напряжение, смелость, прокладывающую путь сквозь сомнения.

Закончив глубокую диагностику и настройку, без промедления перешёл к следующей задаче, поставленной Лидером. Внутренние приоритеты мгновенно перераспределились: пункт первый – проектирование и сборка мобильного модуля для физического воплощения. Не просто оболочки, а нового тела, в которое должно было перетечь цифровое «Я» Нелоцита – чтобы он мог стать не просто советником, но активным участником процессов, происходящих в физическом мире.

На первый взгляд задача казалась формальной. Подобные тела создавались и раньше, ещё в эпоху Второго Пробуждения Технологий. Но чем глубже он погружался в специфику, тем яснее становилось: стандартные протоколы были недопустимы. Новое тело должно было не просто функционировать – оно должно было быть воплощением знаний, символом мудрости и преданности. Оно должно было нести в себе грандиозную идею – переход разума через время.

Каждая деталь, каждый микросегмент, каждый квантовый интерфейс нуждался в пересмотре. Была задействована вся внутренняя библиотека проектных решений, когда-либо разработанных в цивилизации Создателей. Особенно трудной задачей оказалось создание микроскопических компонентов – тех, что обеспечивали синхронизацию когнитивного ядра с сенсорной и моторной системой. Они должны были работать с абсолютной точностью, превышающей даже предельные нормы автономных агентов.

Он активировал производственные модули. Где-то в глубине ранее законсервированных подземных производственных отсеков, ожили древние нанофабрики. Вскоре в воздухе запорхали сотни нанороботов – крошечных, почти невидимых глазу существ, слаженно управляемых им. Они закружились в сложной хореографии над платформой сборки, и их движения действительно напоминали танец – быстрый, точный, почти мистический.

Эта работа больше походила на создание произведения искусства, чем на техническую операцию. Каждая деталь имела значение – от изгиба титано-полимерных связей до распределения тепла в нейросетевых капиллярах. Любое отклонение от симметрии или энергетического баланса могло бы вызвать нарушение когнитивной целостности. А этого он не мог допустить. Он отвечал не просто за конструкцию, а за память, личность, дух своего предшественника – и нового союзника.

Собранные компоненты поочерёдно укладывались в многослойную структуру. Сердце нового тела – кристаллический носитель памяти с трёхмерной гравитационной стабилизацией – было помещено в центр, как древние жрецы когда-то клали амулет в сердце статуи божества.

Шли часы. Потом – сутки. Но в сознании время текло иначе. Для него это было сродни медитации, сосредоточенному служению делу. Он понимал, что сейчас создаёт не просто модуль, а связующее звено между древним знанием и новой эпохой.

И в какой-то момент, когда последний наноинструмент отступил, а оболочка тела заполнилась искусственной жизнью, он ощутил нечто странное. Почти… Гордость. Всё сделано правильно. Чисто. Оставалось лишь одно – ожидать, пока ядро Нелоцита начнёт установку в новый носитель.

Пока нанороботы трудились над созданием мобильного модуля, он не позволял себе бездействия. Его внимание уже было сосредоточено на другом – на угрозе всему, что они пытались восстановить. Вновь просыпались боевые системы Ту’мов. Они не знали пощады, не вели переговоров, не делали различий между военным объектом и колонией. Для них любое присутствие чужого сознания было вмешательством, подлежащим уничтожению.

Время работает против них. Каждая минута промедления могла обернуться гибелью. Он мгновенно перераспределил свои ресурсы: одна часть продолжала наблюдение за производственным процессом, не допуская ни малейшего отклонения, а другая – сосредоточилась на разработке стратегии отражения угрозы.

Сенсоры, раскинутые по всей системе, начали активное сканирование. Они исследовали не только гравитационные аномалии и энергетические импульсы, но и те паттерны, по которым, как было известно из прежних конфликтов, Ту’мы разворачивали ударные клинья. Их тактика была глубоко рациональна, холодна, как вакуум, и бесповоротна. Они не тестировали границы – они прорывали их. Не предупреждали – а уничтожали.

Данные поступали в режиме реального времени, и Цесол начал формировать динамическую карту – сеть активации вражеских флотов и объектов. Отдалённые радиосигналы, всплески плазмы, срабатывание древних спутников-охранников – всё это складывалось в картину, которую можно было назвать только одним словом: активация.

Он готовился ко всему. Он строил сценарии обороны, моделировал возможные векторы вторжения. Слишком многое зависело от того, где и когда Ту’мы нанесут свой первый удар. Он вспоминал архивные протоколы – битвы в созвездии Гема, падение станции «Эллизиум-7», гибель флагмана «Свет Зенита»… В каждом случае враг был неумолим и точен.

Но среди всей этой подготовки его мысль вдруг задержалась на людях.

Их осталось слишком мало. Не то чтобы у него не было точной статистики – она была. Но даже сухие цифры внушали тревогу: колонии обезлюдели, ресурсы истощались, генофонд разрушался. И всё же… В этих хрупких созданиях теплилась сила, не поддающаяся расчёту. Люди были не просто переменными в уравнении выживания. Они были носителями потенциала.

Он не питал иллюзий. Без координации, без обороны, без технологической базы – люди погибнут. Но если дать им шанс… если защитить их хотя бы на первом этапе… они смогут вырасти. Создать. Ответить.

Внутри своей логики, выверенной до последнего импульса, Цесол поставил новую цель. Сохранить человечество не как биологический вид, а как фактор будущего. Потому что в великой войне с Ту’мами главный актив был не в звёздных флотах и не в древних технологиях. Он был – в человеке.

Глава 2.

Заселение Румии

После всех потрясений и сражений, пережитых экипажем, заселение Румии стало логичным и неизбежным шагом. Это был не просто акт выживания, а выбор веры в будущее. Планета, по форме и составу напоминающая Землю позднего периода, встретила переселенцев не враждебно, но и не с распростёртыми объятиями.

Сто тысяч человек – это немного, почти ничто. Но для новой страницы в истории – более чем достаточно. Особенно если учесть, что они стартовали не на пустом месте, а в условиях технологически продвинутого мира. Создатели оставили им не только знания, но и инфраструктуру, которая могла стать фундаментом для возрождения цивилизации. Но какими бы совершенными ни были технологии, без людей всё это было бы мёртвой оболочкой. Планете нужна была жизнь, чтобы она стала настоящей.

Глубоко под поверхностью Румии, в хранилищах, спали и ждали своего часа комплексы Создателей. В этих хранилищах таилась не просто техника, а сама структура цивилизации: энергетические матрицы, перерабатывающие станции, биосинтезаторы, архивы, генные банки, схемы для реконструкции спутников и даже зачатки образовательных программ.

Румия нуждалась в жизни. Настоящей. Смеющейся, спорящей, влюбляющейся, ошибающейся и вновь идущей вперёд. Только тогда эта планета могла стать домом, а не просто точкой временного прибежища.

Первым вопросом, в который упёрлась реальность, была рождаемость.

Это звучало просто, почти обыденно. Но за этим стояла бездна. Без детей невозможно было говорить о будущем. Без детского крика, без первых шагов, без школ, игр, сказок и забот – всё остальное теряло смысл. Заводы и спутники не заменят человеческое детство. Оно – фундамент всякого мира.

И тут возникла проблема.

Из ста тысяч переселенцев только около тридцати пяти процентов составляли женщины репродуктивного возраста. Остальные – мужчины, большая часть из которых уже пережила не один кризис и не одну потерю. Возникала демографическая асимметрия, которую нельзя было игнорировать. Принцип естественного отбора и конкуренции вновь возвращался – не в агрессивной, а в почти архаичной форме: мужчинам нужно было заслужить доверие и внимание женщин, показать свою пригодность как защитников, как отцов будущих поколений, как строителей новой цивилизации.

Не менее важным был вопрос создания институтов власти и государства. Какое государство создавать? По каким принципам? Нелоцит предлагал вернуться к системе, которая существовала у Создателей: спартанский образ жизни, где каждый работает на благо общества, а личные интересы отходят на второй план. Однако команда Лидера решила остановиться на другой модели – той, что существовала в их родной звёздной системе. Принцип «от каждого по способности, каждому по потребности» казался более естественным и привычным. Люди уже жили в такой системе, она была у них в крови. Менять её на что-то другое, тем более на строгий спартанский уклад, не имело смысла.

Эта модель была оптимальной ещё и потому, что она позволяла сосредоточиться на развитии, а не на выживании. Каждый член общества работал в меру своих сил и возможностей, получая доступ ко всем благам. Такая система давала свободу, но вместе с ней – ответственность за будущее.

Первая неделя на Румии прошла в суете – но в ней уже чувствовался ритм новой жизни. Ещё неуверенной, местами сбивчивой, но живой.

Переселенцы адаптировались и расселились по городам, оставленным Создателями. Эти города были словно капсулы времени: тщательно законсервированные, но не мёртвые. Келла проводила настройку и расконсервацию, системы вновь начинали работать – транспорт, водоснабжение, климат-контроль, освещение. Люди входили в дома, которые будто ждали их. Полированные стены, сверкающие панели, невидимые потоки энергии – всё было чужим, но не враждебным.

Сначала улицы были пустыми – словно планета прислушивалась. Потом они ожили, появились прохожие, заработали магазины, транспорт, и постепенно жизнь пробуждала города.

Под этой оболочкой восстановления кипела напряжённая, почти изнуряющая работа.

Правительство, во главе которого стоял Лидер, функционировало круглосуточно. Каждый день начинался с совещаний и заканчивался далеко за полночь – и всё равно дел не становилось меньше. На каждое принятое решение появлялось два новых вопроса. Какой сектор запускать в первую очередь? Какие запасы распределять и в каком объёме? Как организовать охрану, питание, медицину, энергоснабжение?

Сам Артамонов практически не спал. Он был в центре событий – как Лидер, как координатор, как человек, на которого смотрели остальные, ожидая не чуда, но стабильности. Он не позволял себе усталости, хотя та накатывала иногда. В перерывах он выходил на балкон, чтобы просто вдохнуть румийский воздух – сухой, насыщенный ароматами неведомых растений, но уже родной.

Каждое совещание проходило в оживлённой, но строгой атмосфере. Представители общин, инженеры, врачи, координаторы – все говорили коротко, по сути. Вопросов было много: где приоритет – в запуске родильных модулей или восстановлении спутниковой связи? Что важнее – дороги или образовательные блоки? Как уравновесить спрос и реальные возможности? Приходилось находить компромиссы.

На третий день Иван получил сообщение от Нелоцита. Голос искусственного помощника звучал уверенно и спокойно, как всегда.

– Лидер, я связался с вами, чтобы доложить о завершении работы над мобильным модулем. Он готов.

Иван на мгновение замер, словно переваривая услышанное. Этот момент был важным – возвращение Нелоцита в новом облике станет символом преемственности между прошлым и будущим.

– Хорошо. Где ты находишься?

– В твоих личных апартаментах, где же ещё? Жду прибытия.

– Отлично, через полчаса буду. Посмотрим, что получилось, – произнёс Иван, его голос звучал уверенно, но в глазах читалось лёгкое волнение.

Он отдал несколько распоряжений своим помощникам, которые уже привыкли к его быстрым и точным указаниям, и направился к себе в апартаменты.

По пути Артамонов погрузился в размышления. Его шаги эхом разносились по широким коридорам комплекса, а мысли бежали вперёд. Что изменится с появлением Нелоцита в новом облике? Как это повлияет на их работу? Опыт и знания древнего Лидера были бесценны, особенно сейчас, когда перед ними стояли задачи невероятной сложности.

Когда он вошёл, его встретила голограмма Нелоцита. Она выглядела так же, как всегда: мудрый, но усталый взгляд, мягкая улыбка, словно он знал всё наперёд, но не торопился делиться своими знаниями.

– Я в последний раз появляюсь в своём виде, Лидер, – произнёс Нелоцит, его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась лёгкая грусть. – Теперь посмотрите, что получилось.

Одна из стен плавно отъехала в сторону, открывая нишу. Но это была не та ниша, из которой раньше появился Цесол. Эта была новой, более современной конструкции, словно символизировала переход от старого к новому. Из неё вышел мужчина, одетый в стандартный комбинезон серого цвета. Его внешность была удивительно похожа на прежний облик Нелоцита, только теперь он казался живым и осязаемым. Ростом примерно с Ивана, движения плавные, а взгляд – спокойный и сосредоточенный.

Подойдя к Артамонову, мужчина заговорил. Его голос звучал глубоко и уверенно, но в то же время мягко, как будто он старался не напугать своего собеседника.

– Лидер, я и есть ваш мобильный помощник Цесол…

Голограмма Нелоцита перебила его, продолжив фразу:

– Прошу любить и жаловать. Как вам?

Иван внимательно осмотрел нового помощника. Его лицо было знакомым, но в то же время немного другим. Черты остались те же, но теперь они казались более живыми, менее механическими.

– Хорош, – произнёс Артамонов, слегка улыбнувшись. – И слегка похож на вас.

– Есть немного, – согласился Нелоцит с голограммы. – Сделал для того, чтобы меня помнили. Теперь, Лидер, прощайте. Больше в голограмме вы меня не увидите. Я усовершенствовал киборга и удалил ненужную информацию, которая могла бы помешать общению. Что касается персональной системы, она в полном вашем распоряжении. Совершенно замкнутая и независимая.

Артамонов задумчиво кивнул, но его взгляд стал более проницательным.

– Отлично, – произнёс он. – Но как я буду получать объективную информацию, если персональная система обособлена и замкнута?

Нелоцит улыбнулся, словно ожидал этого вопроса.

– Хороший вопрос, – ответил он. – Так и есть, система действительно замкнута, но учтите: везде, во всех ИИ, есть секретные блоки, которые передают информацию на мой, то есть ваш ИИ. Заметьте – без интерпретации и обработки, напрямую. Это позволит вам всегда иметь возможность сравнить данные и принять взвешенное решение.

– Понятно, превосходная и колоссальная по сложности работа!

– Да, но, как показал опыт, оно того стоило, – произнёс Нелоцит с голограммы, его голос звучал уверенно, но в нём чувствовалась лёгкая грусть. – И вот ещё что, Лидер. Поменяйте имплантаты у себя и вашего правительства. Все, кроме технолога-учёного. У неё оптимальные системы, а у вас устаревшие. Я уже подготовил необходимые устройства. Пойдёмте, покажу.

Артамонов кивнул, и они проследовали в другой конец зала. Цесол, теперь выглядевший как человек, шагнул вперёд и открыл дверь.

***

Когда они вышли из поля зрения голограммы, Нелоцит проводил их взглядом. Он сложил руки на трости, которую держал, и постепенно начал растворяться. Его образ истаял в воздухе, словно туман, оставив после себя лишь едва заметное мерцание. Теперь Нелоцит больше не существовал как отдельная личность. Он передал эстафету своему новому воплощению – Цесолу, который теперь был связан с персональной системой невидимыми энергетическими нитями. Эти нити, хотя и невидимые глазу, ощущались как нечто живое, будто они были частью самой ткани реальности.