Ревматология в лицах. Как болезни меняли судьбы великих

Страну охватила военная лихорадка: устраивались военные смотры, принимались меры для укрепления обороны Кале, Гвисна и Бервика. Оборонительные укрепления спешно возводились по всему южному побережью. Был мобилизован флот, отправление иностранных судов было приостановлено.

Рис. 5. Анна Клевская. (говорят, что портрет сильно преувеличивал ее красоту)

Отношения между Англией и Ватиканом были крайне напряженными. На Темзе устроили шутовской поединок между двумя баржами, одна из которых представляла короля и его совет, а другая – папу и его кардиналов. После насмешек и издевательств папская команда была спущена в реку под аплодисменты зрителей. Пьесы такого же содержания разыгрывались на деревенских лужайках и в гостиничных дворах по всему югу Англии.

В это время королю подбирали невесту – следующий брак должен был принести Англии союзников в Европе.

Среди претенденток были Кристина Датская и Мария де Гиз. К лету 1539 года король решил не связывать себя ни с Ольденбургами, ни с Гизами.

Внимание команды сватов привлекло герцогство Клевское с территориями на Нижнем Рейне, расположенными стратегически удачно. В начале XV века это герцогство присоединило к себе соседнее графство Марки, и в 1521 году брак герцога Иоанна III создал сплав герцогства Клевского с Юлих-Бергом, в результате чего образовалось государство со значительными ресурсами. Томас Кромвель, который к тому времени стал правой рукой короля, был главным вдохновителем его брака с принцессой Клевской.

Анна Клевская росла под влиянием своей умной и консервативной матери и не получила хорошего образования. Она была воспитана для того, чтобы стать женой какого-нибудь мелкого соседнего германского принца. Ее учили рукоделию. Музыка еще не считалась искусством, и Анна не умела ни петь, ни играть на каком-либо музыкальном инструменте. В Клеве игра на музыкальных инструментах считалась нескромной для знатных женщин. Она умела танцевать, но ее репертуар был ограничен традиционными германскими танцами. Королю превозносили ее застенчивость, скромность и добродетель, пытаясь представить ее еще одной Джейн Сеймур. Другие описывали ее невежественной и забитой. Говорить и читать она могла только на нижнегерманском диалекте.

Генрих направил послов для осмотра будущей жены. Ей было 23 года. Она появилась перед процессией закутанной настолько, что ее лицо и фигуру рассмотреть было невозможно. Это было сделано из соблюдения прав приличия, согласно клевскому этикету.

Договорились, что портрет не должен оскорблять скромности принцессы, и к Анне был допущен художник Ганс Гольбейн. Результатом стал известный портрет, в настоящее время он находится в Лувре. Королю понравилось то, что он увидел, и 4 сентября 1539 года договор о браке был подписан.

Анна с сопровождающими ее придворными выдвинулась к жениху в Англию. С придворными Анна была ласковой. Леди Лайл написала своей дочери, находившейся при дворе, что служить новой королеве будет легко и приятно. Принцесса Клевская попросила научить ее английским карточным играм и получила наставления в английском придворном этикете.

31 декабря Анна и ее свита достигли Рочестерского замка, а на следующее утро в ее комнату неожиданно ворвалась группа неизвестных мужчин. Они заявили, что принесли ей новогодний подарок от короля. Напомню, что Анна не говорила по-английски, поэтому испугалась, решив, что ее собираются похитить.

Возглавлял этот набег… сам Генрих. Переодевания – романтическая традиция. По замыслу, Анна должна была узнать Генриха или потянуться к нему – так это символизировало бы любовь с первого взгляда. Но этого не случилось. Через несколько минут после вторжения он вернулся к Анне уже в королевском виде. Невеста растерялась. «Она мне не нравится», – коротко сказал король и уехал в Гринвич.

Генрих понимал, что он связан договором и не может отменить бракосочетание по собственной прихоти. Брак был отсрочен на пару дней на тот случай, если найдутся уважительные причины для его отмены, но найти их не смогли.

Союз Генриха VIII и Анны Клевской был заключен в комнате королевы в Гринвиче 6 января 1540 года.

В народе говорили, что германцы – это «нищие мошенники», а новая королева – еретичка, которая собьет короля с пути. Все это тревожило Томаса Кромвеля, организатора четвертого брака короля. Он надеялся, что эта «унылая, но не уродливая девушка» сможет очаровать короля, но все становилось только хуже. Брачная ночь закончилась полным фиаско. Анна была девственна и невинна. Брак не был консумирован. Король был холоден и разочарован, а молодая королева не могла понять, что она сделала не так.

Генрих снова переключился на придворных дам из свиты королевы. Он настаивал, чтобы они были «прекрасны». Одной из этих дам была племянница герцога Норфолка Екатерина Говард.

Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, и герцог Норфолк были давними политическими соперниками Кромвеля. Из-за неудачного королевского брака, организованного Кромвелем, их влияние на короля возросло. Гардинеру удалось убедить короля, что Кромвель виновен в ссорах, раздирающих церковь. Подобным же образом 11 лет назад сам Кромвель обвинил Уолси. И тут же все, что за последнее время было сделано неправильно, включая и брачный союз с герцогами Клевскими, стало виной одного Кромвеля. 10 июня 1540 года он был арестован, осужден на лишение всех имущественных и гражданских прав и 28 июля того же года был казнен.

Гневливость Генриха была использована в разрушительных целях в разных ситуациях и разными людьми еще много раз.

Брак с Анной Клевской так и не был консуммирован, и по каноническому праву этого было достаточно, чтобы его расторгнуть. Анна Клевская была католичкой и могла не признать решение английского церковного суда. Она клялась, что ее брак совершился. 24 июня того же, 1540 года Анну отослали в Ричмонд, якобы чтобы уберечь от незначительной вспышки чумы. 6 июля 1540 года к ней прибыли королевские парламентарии и уведомили ее, что их брак с Генрихом отныне недействителен. Анна ответила, что она довольна всяким решением, и написала свое письмо об отставке, подписавшись в конце письма: «Анна, дочь герцога Клевского».

Уже бывшую королеву наделили земельными владениями с доходом 4000 фунтов в год, что составляло три четверти ее приданого, при условии, что она не уедет из Англии и останется королевской подданной. Анна удалилась в замок Хивер, который стал ее главной резиденцией, и мирно жила там, на задворках английской общественной жизни. Позже она подружилась со своими падчерицами, Марией и Елизаветой. Позже, после смерти короля, она добивалась отмены аннулирования своего брака и претендовала на полную долю вдовствующей королевы, но совет короля Эдуарда VI ее не поддержал.

Анна умерла в поместье в Челси 16 июля 1557 года после долгой болезни. Ей было 42 года. Она так и не вышла замуж, хотя этому ничего не препятствовало.

Жена номер пять: Екатерина Говард

Не прошло и нескольких месяцев после расторжения четвертого брака, а у короля – новая фаворитка, Екатерина Говард, двоюродная сестра Анны Болейн. Екатерина была одной из десятерых детей лорда Эдмунда Говарда, в то время ей было 19 лет. Она воспитывалась в огромной резиденции своей неродной бабушки, вдовствующей герцогини. Образование было типичным для того времени – письмо, чтение, музыка. Ее обычно описывали как глупую и доверчивую девушку, но сегодня у нас нет возможности судить об ее интеллектуальном уровне наверняка. Не сохранилось ни одного достоверного изображения Екатерины Говард, но по описаниям она была очень маленького роста и не красавица.

Екатерина была опытной кокеткой. Девичьи «покои» в огромном доме Говардов в Хоршэме не были под строгим наблюдением, и девушки, родственницы, близкие и не очень, общались там со своими поклонниками. Первый роман Екатерины случился с молодым учителем музыки Генри Мэнноксом, когда ей было 12. Вдовствующая герцогиня застала пару за объятиями – это было ударом по чести. А вот ее связь с Френсисом Дэрхемом была более серьезной и длительной: Екатерина и Френсис были любовниками с 1537 по 1539 год. Дэрхем имел статус и состояние и мог стать ее супругом. Но ее дядя, герцог Норфолк, подтолкнул племянницу к Генриху. У меня есть предположение, что вмешались родители и воспрепятствовали этому, направив внимание дочери на короля. С начала апреля 1540 года король начал осыпать Екатерину дарами.

Тем временем парламент обратился к королю с просьбой жениться вновь ради сохранения наследования и отменил пункт о кровосмешении, касавшийся кузин в первом поколении (напомню, Екатерина Говард и Анна Болейн были двоюродными сестрами).

Король был скор в ухаживаниях, и 28 июля этого же года они поженились в Оутлендском дворце в Суррее. Генрих не выпускал ее из рук ни наедине, ни на людях. Она была его живым стимулятором.

«Любовь короля осенила эту благородную женщину таким великолепием, что неизвестно, любил ли он когда-нибудь так какую-то женщину», – писал секретарь Кранмера Ральф Морис. Послы говорили о его хорошем настроении и явном улучшении здоровья. Он со страстью охотился, рано вставал и снова относился миролюбиво ко всем окружающим.

Родственники новой королевы были невероятно жадны до власти. Ее свита стоила королю 4600 фунтов в год и включала многочисленных родственников королевы и их подопечных. В то время королю исполнилось уже 48 лет, он был тучным и мучился одышкой. Король ждал беременность своей новой жены, но она так и не наступала. Вспышка бодрости быстро угасла, король уже не мог танцевать всю ночь, а королева могла.

Весной 1541 года у Генриха вновь открылась хроническая язва на ноге, и он снова стал раздражительным и грубым. «Он начал с подозрением относиться к некоторым своим главным чиновникам», – докладывал французский посол. Примерно в то же время Екатерина возобновила отношения с одним из своих прежних поклонников, дальним родственником, Томасом Калпепером. Он был членом королевского тайного совета и мечтал жениться на королеве после смерти Генриха. Временами действительно казалось, что король вот-вот умрет.

Королева неосторожно писала своему любовнику страстные письма, одно из которых дошло и до нас. А в августе 1541 года Екатерина назначила своим личным секретарем Френсиса Дэрхема – да, вы правильно вспомнили, еще одного своего бывшего любовника.

В конце лета 1541 года король и королева отправились в Йорк. Калпепер продолжал свои отношения с королевой, а король в это время благодарил Бога за добродетельную жену.

Тем временем у соперничающих кланов копилась ненависть к Говардам. В том числе это были и бывшие союзники Кромвеля.

1 ноября 1541 года, в день благодарственного молебна, Джон Ласселз, брат Марии Холл, которая находилась на службе у герцогини Норфолк и много знала о личной жизни Екатерины, рассказал епископу кентерберийскому все, что знал о прошлом королевы. На следующий день епископ во время мессы передал королю секретное письмо с просьбой прочитать его без свидетелей. К этому времени он уже поделился полученными сведениями с двумя другими членами совета – лордом-канцлером сэром Томасом Одли и графом Хертвордом.

Генрих назначил тайное расследование, чтобы защитить жену от клеветы. Придворные дамы Ласселз и Мария Холл подтвердили свои свидетельства. Френсис Дэрхем и Генри Мэннокс были немедленно арестованы, и оба сознались в связи с королевой. Были арестованы несколько дам из свиты королевы. Дэрхем при допросе указал на Калпепера, и из досвадебных романов история превратилась в адюльтер.

Пока совет вел это расследование, Генрих охотился, «чтобы развеять свое плохое настроение». Королева признавалась только в неосторожных ночных свиданиях, которые не заходили дальше флирта.

10 декабря 1541 года была арестована герцогиня Норфолк, а 13 декабря – тетушка Екатерины виконтесса Рочфорд. 22 декабря вся семья была признана виновной в сокрытии государственной измены и приговорена к лишению прав и имущества и пожизненному тюремному заключению.

Большинство из них в ближайшие месяцы были помилованы, но удар по их власти был решающим.

Парламент выдвинул королеве обвинение в государственной измене. 8 февраля 1542 года билль о государственной измене был утвержден, и 11 февраля он получил королевское одобрение. Все это было сделано в письменной форме, а не персонально, чтобы пощадить чувства короля, который очень страдал.

Екатерину перевезли в Тауэр с почестями, но под стражей. Когда ее обезглавили, ей было 20 лет.

Жена номер шесть: Екатерина Парр

Акт, по которому была осуждена Екатерина Говард, включал некоторые предосторожности против повторения подобного обмана. Обвинение в государственной измене теперь ожидало каждого, кто мог скрыть прегрешения будущей невесты.

Для следующего брака была выбрана Екатерина Невилл, леди Лэтимер, в девичестве Екатерина Парр. Екатерина была старшим ребенком сэра Томаса Парра. По своему происхождению ее отец был одного уровня с сэром Томасом Болейном или сэром Джоном Сеймуром.

Екатерина не получила школьного образования. Ее мать, оставшаяся вдовой с тремя маленькими детьми, направила все свои усилия на устройство выгодного брака своего сына Уильяма, который был на год моложе Екатерины, и ей было не до дочери.

Екатерина выходила замуж несколько раз. Три года она была женой Эдварда Бороу, затем овдовела. В этом браке детей не было.

Второй раз она вышла за Джона Невилла, барона Латимера из Снейпа – вдовца с двумя взрослыми детьми. Она управляла огромным домом своего мужа в Йоркшире и была доброй мачехой. Муж заболел, и она заботливо ухаживала за ним до его смерти.

Генрих стал ухаживать за Екатериной, когда ее второй муж был еще жив. Точно известно, что его первый подарок отправлен ей за две недели до смерти ее супруга. 2 марта 1543 года Екатерина стала вдовой второй раз, а 12 июля того же года вышла замуж за Генриха.

Анна Клевская, принявшая собственное устранение три года назад со спокойствием и покорностью, после нового брака короля пришла в бешенство. Она надеялась, что падение Говардов улучшит ее финансовое положение.

Главными удовольствиями новой королевы были наряды, музыка и танцы. Она любила животных и держала при себе шутов мужского и женского пола.

В начале брака Екатерины и Генриха Парры стали значимым придворным семейством, но они не представляли собой реальной силы.

У Екатерины сложились теплые отношения со всеми детьми Генриха. Марии в то время было уже 27, и она была всего на четыре года моложе новой мачехи. Елизавете было десять лет, Эдварду шесть.

Екатерина относилась к двум младшим как к своим детям, защищала их от королевских вспышек гнева. Ни в одном из браков у нее не было своих детей. Новая королева взяла себе девиз «быть во всем полезной».

С легкой руки новой супруги здоровье короля пошло на поправку, и он тут же отправился в поход.

7 июля 1544 года тайный совет принял решение, что «Ее Королевское Величество будет регентшей в отсутствие Его Величества» и что «в походе Его Величество прославит ее имя, как было принято в прошлые времена».

Между королем и новой королевой были теплые, я бы даже сказала, трепетные отношения. Королева отправляла Генриху нежные письма – ободряющие, заполненные мелкими домашними заботами.

Под влиянием Екатерины Генрих вновь начал склоняться к протестантизму и запретил ряд католических обрядов, например отказался от ежегодного королевского обычая подползать на коленях к кресту в Великую Пятницу.

К сожалению, улучшение королевского здоровья не стало длительным. Давние язвы на ноге, которые появились после тяжелых падений на турнирах, снова открылись.

Во время осады Булони он не мог держать оружие наперевес и не мог сесть на лошадь без посторонней помощи.

Король Генрих VIII провел свое последнее Рождество в Лондоне. Екатерина накануне Рождества уехала в Гринвич вместе с Марией и Елизаветой.

16 января 1547 года король все еще занимался делами, а неделей позже он уже только периодически приходил в сознание.

К этому времени Генрих VIII наконец понял, что умирает. Посылать за женой или детьми было слишком поздно, и в момент его смерти Екатерины рядом с ним не было.

Король скончался 28 января 1547 года в два часа ночи, в горячке – видимо, это был сепсис на фоне хронического остеомиелита и нагноившихся диабетических язв. Генрих VIII правил 37 лет и девять месяцев.

Тело почившего короля обмыли и вынули из него все внутренности. Сохранились записи о том, что артерии настолько закупорились, что «во всем его теле едва ли оставалось полпинты[4] чистой крови» – речь наверняка идет о выраженном атеросклерозе сосудов, который часто встречается у диабетиков и подагриков.

Генрих VIII: след в истории

Генрих полностью освободил английскую церковь из-под власти римских пап и подчинил ее королевской власти, положил начало сильному английскому военному флоту, упрочил династию Тюдоров и стал отцом Елизаветы, которая символизирует целую эпоху в жизни средневековой Англии.

Он завещал корону своему сыну Эдуарду и его потомству. На троне побывали все трое его детей: и Мария Кровавая, и Эдуард, и Елизавета Первая – дочь Анны Болейн.

Генриха VIII иногда называют Синей Бородой, и немудрено: всего у него было шесть жен.

Чтобы запомнить, чем закончились его браки, английские школьники учат мнемоническую скороговорку:

Divorced – beheaded – died

Divorced – beheaded – survived,

что переводится как:

развелся – обезглавил – умерла

развелся – обезглавил – пережила.

Что с диагнозом короля-многоженца?

После травмы, полученной в 1536 году, у Генриха начали появляться кровоточащие язвы на ногах. Как врачи ни старались, язвы не заживали. Скорее всего, после того самого злосчастного эпизода у короля были оскольчатые переломы, и срослись они неправильно. Генрих стал хромать. Судя по его обуви, его левая нога была деформирована и при ходьбе заваливалась внутрь.

Качество жизни Генриха резко ухудшилось. Он больше не мог участвовать в турнирах из-за болей. Раньше физические нагрузки держали его в форме: в 20 лет Генри весил примерно 210 фунтов (95 килограммов) при талии 32 дюйма (81 сантиметр).

От болей в ногах и бессонницы характер Генриха изменился. Король мало двигался и много ел, он буквально заедал боль.

Робин-Бобин Барабек, или Масштаб королевского обжорства

«Робин-Бобин БарабекСкушал 40 человек,И корову, и быка…»«Английская песенка» Корней Чуковский

А Генрих на завтрак мог съесть два земляничных пирога. И два со сливами. И еще парочку с клубникой. Потом кусок телятины и кубок эля объемом две пинты (это около литра). В полдень у короля был обед из двух десятков блюд, и повара всегда держали несколько горячих блюд наготове, если вдруг король не наестся.

Огромные пироги, которые подавались к королевскому столу, были настоящим произведением искусства: при разрезании из них вылетали живые птицы. Все пироги повара посыпали сахаром, даже мясные. Сахар привозили из Вест- и Ост-Индии, и он считался лакомством.

В рационе короля было только мучное, рыба и мясо. И вино. В то время считалось, что от овощей и фруктов заражаются чумой, а овощи – еда бедных. Генриха мучают запоры и геморрой. Король назначает себе массивные клистиры, клизмы от «завала кишок». Их смазывали ароматическими маслами, а не намыливали, как всем остальным – для короля особые условия. А вот геморрой лечили так же варварски, как и другим пациентам: прижигали круглой сеткой из раскаленного металла, а потом присыпали порошком из мха и вереска, которые доставляли королю специально из Шотландии.

На фоне такой диеты и нарушения функции почек из-за диабета у Генриха развилась вторичная подагра.

Его начали мучить приступы подагрического артрита: суставы на ногах опухали, краснели и очень болели. Тело его было покрыто болезненными наростами. Это были тофусы – подкожные отложения мочевой кислоты. Кристаллы вытекали из сустава и «вызывали агонию». На больные места ему накладывали самодельные пластыри и повязки, в состав которых входили воск, свинец, вино и лекарственные травы.

Официальных консилиумов не было. За обсуждение здоровья короля можно было попрощаться с головой, и врачи просто боялись рассказывать королю о тяжести его состояния.

Это могло стоить им жизни: в таком случае они бы попали под действие закона о государственной измене, который запрещал предсказывать смерть монарха. Врачи опасались доносов своих коллег.

Генрих VIII изобретал собственные лекарства: в настойку на восточных пряностях добавлял золотую фольгу и ждал, когда она растворится.

К 1546 году, через десять лет после несчастного случая на рыцарском турнире, Генриху потребовались деревянные стулья для передвижения и дополнительные рычаги, чтобы поднимать его. Короля переносили на специальных креслах-тележках. Историк Эдвард Холл писал, что король не мог подняться или спуститься по лестнице без помощи специального приспособления, видимо, подъемника.

Его последние доспехи показывают, что он весил больше 300 фунтов (136 килограммов) при талии 52 дюйма (132 сантиметра). Окружности плеч и талии сравнялась. К концу жизни король весил еще больше, а диаметр его талии был 137 сантиметров. Откуда такая точная цифра? Сохранился кожаный пояс Генриха с проделанными в нем дополнительными дырочками.

Рис. 6. Генрих VIII

У короля стало ухудшаться зрение – «подарок» диабета, который поражает сетчатку глаз. Генрих был вынужден носить очки, которые в то время назывались «гляделки» и прицеплялись зажимами к носу.

Есть версии, что язвы Генриха были вызваны сифилисом. Сторонники этой теории утверждают, что первым признаком сифилиса у Генриха была язва на бедре (возможно, первичный сифилитический шанкр), и появилась она задолго до травмы. Но я на стороне тех, кто против этой версии: единичная язва могла быть и следствием травмы после одного из многочисленных турниров. К тому же королевские врачи, в то время уже знакомые с этой болезнью, нигде не упоминают о том, что король или кто-то из его жен или многочисленных фавориток страдал от сифилиса.

Королевские язвы лечили пиявками, прижиганием раскаленным железом и кровопусканием. Обезболивающими служили алкоголь и травяные растворы. Раны не заживали.

Присоединилась вторичная инфекция. Зловоние от инфицированных нагноившихся ран можно было уловить за несколько комнат. Бедный Генрих!

В наше время для лечения переломов и остеомиелита можно использовать репозицию костей (их правильное сопоставление) и антибактериальную терапию. Расписать с придворным диетологом (ну дайте мне помечтать!) оптимальный рацион, а с реабилитологом – бережные нагрузки. А эндокринологи справились бы с диабетом – разумеется, если бы пациент стал выполнять их рекомендации. Ревматологи назначили бы ему препараты, снижающие уровень мочевой кислоты – аллопуринол или фебуксостат.

Если принимать их длительно и в правильно подобранной дозе, то даже тофусы, мучившие короля, можно было бы уменьшить и даже растворить. И когда с помощью терапии уровень мочевой кислоты снизится до нужного уровня, приступы подагры прекратятся.

Да, если бы король не отрубил ревматологам и диетологом головы, мы могли бы ему помочь, родись он только в наше время.

Во всем виновата травма?

Из-за хронической боли из деятельного, интеллигентного и талантливого правителя Генрих VIII со временем превратился в тирана, палача, социопата и крайне жестокого человека. От вспышек гнева короля лечили настойкой из ревеня – в королевских счетах сохранились записи об огромных суммах денег, на которые закупалось это снадобье.

Вполне может быть, что виновата была не только хроническая боль, но и последствия черепно-мозговой травмы, полученной во время того самого турнира. Ученые из Йельского университета восстановили неврологический статус истории болезни Генриха: черепно-мозговые травмы Генриха сравнивают с травмами, которые получают спортсмены в американском футболе.

По словам исследователей, эти травмы, помимо изменений личности, объясняют и другие расстройства, которыми страдал Генрих VIII в последние годы жизни: проблемы с памятью, беспричинный гнев, головная боль, бессонница и импотенция.

«Интересно, что вся современная история Европы изменилась из-за одного удара по голове», – говорит Араш Салардини, поведенческий невролог из Йельской клиники памяти. Он имеет в виду, что изменения в психике привели Генриха VIII к конфликту с Папой и появлению англиканской церкви.