Проклятие покинутых душ

И пока мои одноклассники отплясывали на Петровском стадионе, я тосковал на грядках в деревне. От задуманной «школы молодого бойца» с обливаниями ледяной водой из колодца и подтягиваниями на самодельном турнике меня спасли твои дружки юности. Вечерние посиделки то у одного, то у другого под бутылочку «беленькой» и бесконечные воспоминания об армии, Афгане и первой чеченской завершались под утро, и ты спал до обеда, поднимаясь с тяжелой от похмелья головой, чтобы снова отправиться к очередному хлебосольному однокашнику или сослуживцу.

К счастью, меня с собой ты перестал таскать после одного из застолий, где я отравился впервые попробованным местным самогоном и долго блевал в заботливо подставленный хозяйкой тазик. «Слабак! Позоришь отца! Тебе только бы за мамкину юбку держаться!» – так, кажется, ты тогда сказал?

Я не возражал, лишь бы больше не ходить по гостям и не слушать пьяные разговоры и пошлые шутки.

Чтобы чем-то заняться, решил сходить в сельскую библиотеку. Она занимала половину довольно большого деревянного дома под шиферной крышей, который спрятался в зарослях сирени на другом краю деревни.

Во второй половине был медпункт, куда несколько раз в неделю приезжала фельдшерица из соседнего, более крупного поселка. Довольно молодая, бойкая бабенка с такими пышными формами, что, казалось, ее белый форменный халатик вот-вот лопнет. Думаю, она его специально крахмалила до хруста и кокетливо расстегивала верхнюю пуговичку. Бабушка фельдшерицу недолюбливала, называла Любкой-шалавой и сурово поджимала губы, когда та проходила мимо нашего дома. «Иди, куда шла, бесстыжая», – злобно шипела она в ответ на приветствия молодухи. Меня это удивляло, так как Люба оправдывала свое имя: была миловидна, улыбчива и всем своим видом излучала здоровье и любовь к жизни. Именно она и рассказала мне про библиотеку, забежав проведать после отравления. Бабушка в это время ушла в сельпо, а то бы и на порог ее не пустила…

В библиотечной половине было тихо, слышалось лишь жужжание мухи, бившейся о стекло. И запах – тот непередаваемый запах книжной пыли, старых переплетов, канцелярского клея, смешавшийся с ароматом разогретого дерева и цветущей под распахнутыми окнами сирени. На стенах висели потускневшие портреты классиков и несколько копий пейзажей Левитана, видимо, кого-то из местных художников-самоучек.

Выдавала книги бывшая учительница литературы. Школу в деревне давно закрыли, немногочисленную детвору возили автобусом в поселок, и Анна Васильевна взяла на себя библиотеку, чтобы чем-то заняться на пенсии. Невысокая, сухонькая, с пучком седых волос, она превращалась в настоящую фею, когда говорила о книгах. Распрямлялась и молодела на глазах. Найдя в моем лице благодарного слушателя, она поведала мне историю села, показала фотографии старинной барской усадьбы, разрушенной в годы революции, и даже несколько книг, которые не были сожжены дорвавшимися до свободы крестьянами.

Я пропадал в библиотеке целыми днями, помогал Анне Васильевне обновлять картотеку – сюда еще не добралась начавшаяся в стране компьютеризация – и расставлять ее сокровища на полках. Она не торопила меня, если я вдруг погружался в чтение, и даже выделила небольшой столик у окна в глубине, за стеллажами, где можно было оставаться не замеченным редкими посетителями. Особенно меня заинтересовали те старые книги из усадьбы, среди которых попадались и альбомы с дагерротипами, и вложенные между страницами письма на бумаге с фамильным гербом ее владельцев. И когда твой отпуск закончился, я не вернулся в город, оставшись в гостях у бабушки до конца лета…

Я еще не понимал, что само провидение привело меня сюда, вверяя тот подарок судьбы, на фоне которого померкнут и пропущенный рок-концерт, и школьная красавица Светка, и обиды за эту ссылку в деревню, и даже тот гадливый ужас, когда я случайно увидел тебя с фельдшерицей Любкой на заднем крыльце медпункта…

Вот и школа, мне пора на урок, но мы еще поговорим…

И Николай Павлович Сугробов, учитель истории, неловко отряхивая снег с пальто, вошел в здание школы…

Лиза

4 декабря 2018 года

Ладожск, детский дом

– Лизка-редиска, ты опять за нами увязалась! – Задира Тимурка дернул девочку за косичку и оттолкнул от двери, ведущей в темный коридор. – Мы девчонок в экспедицию не берем, особенно таких мелких. Шла бы отсюда, моль бесцветная.

Смуглая кожа и почти черные миндалевидные глаза выдавали его цыганское происхождение. На маленькую белобрысую Лизу он смотрел свысока, хотя, признаться честно, девчушка была бойкая, пронырливая и в обиду себя не давала. Вот и сейчас она не расплакалась, а ткнула мальчишку в грудь крепко сжатым кулачком и нахмурила светлые бровки. В голубых глазенках не было ни тени страха.

– Я тоже хочу в экспедицию. Вам же нужна санитарка и повариха. А у меня вот что есть!

И Лиза достала из кармашка теплой кофточки три слегка помятые конфеты и чистый носовой платочек.

Тимурка ловко выхватил из ее ладошки конфету и рассмеялся:

– А платок-то нам зачем?

– Вместо бинта, раны перевязывать. Вдруг вы там поранитесь, – насупилась девочка, вглядываясь в темноту за полуоткрытой дверью. Ей казалось, что она слышит какие-то шорохи и завывания. Хотя, скорее всего, это ветер на улице раскачивал ветки деревьев, и они царапали окна…

Второй мальчишка, невысокий крепенький Филька, верный товарищ Тимура во всех играх и проделках, пригладил пятерней непослушные рыжеватые вихры и сказал примиряюще:

– Лиза, мы же идем не в экспедицию, а на разведку. Поэтому тебе пока с нами нельзя. Вдруг мы там сразу на чудовище наткнемся?

Судя по всему, мальчишки действительно приготовились к серьезным приключениям. Тимур вооружился игрушечным автоматом, который при нажатии на курок мигал разноцветными огоньками и издавал звук настоящих выстрелов. На груди у него висел бинокль. Его товарищ держал в руках пластмассовую саблю и фонарик. Все это еще больше разжигало Лизино любопытство.

– На какое чудовище? – Девочка недоверчиво смотрела на паренька. – Как в сказке про аленький цветочек? Заколдованное?

– Может, и заколдованное, а может, и самое настоящее, – понизив голос, ответил Тимур. – Но мы с Филей – охотники, и нам никакие чудища не страшны. Пусть они сами нас боятся!

И он изобразил гримасу, которая должна была, наверное, нагнать ужас на всех чудовищ в мире.

– А где вы будете его искать? – не унималась Лиза. Она любила сказочные истории, особенно мультики про охотников за привидениями, жаль, их не часто показывали.

– Как где? Все чудовища в старых домах обычно прячутся в подвалах. Я слышал, как наша повариха об этом рассказывала. Вот мы с Филей для начала должны вход в этот подвал разыскать.

– А что потом? – Затаив дыхание, Лиза во все глаза смотрела на отважных приятелей. Ей ужасно хотелось пойти с ними.

– А потом – суп с котом! – рассмеялся Тимур. – Хватит болтать, мы и так с тобой застряли. Если до ужина не успеем вернуться, воспиталка нас накажет. Все, Фил, пошли.

Мальчишки шагнули в мрачную галерею, которая начиналась за дверью. Филя обернулся к девочке и ободряюще улыбнулся.

– А ты пока покарауль здесь, в зале. Если услышишь, что кто-то из взрослых идет, дай знак.

– Какой знак?

– Ну начни песню петь какую-нибудь, ты же в хоре выступать будешь на новогоднем утреннике? Вот и пой. Если спросят, скажешь, пришла репетировать…

Дверь за юными охотниками закрылась, Лиза осталась одна в гулком полупустом зале и огляделась. В углу были свалены какие-то строительные инструменты, банки с краской, к стене прислонилась стремянка. За большими, под потолок, окнами мела метель, ветер раскачивал фонари, и в их мелькающем свете какие-то длинные тени скользили по стенам. Девочка заметила наспех сколоченную скамеечку, которая, видимо, осталась от рабочих, не закончивших ремонт, подтащила ее к массивному камину, что украшал зал, и уселась, фантазируя, что в нем весело горит огонь. Подперев щеку рукой, она стала представлять, как завтра встретится со своей будущей мамой, которую пока видела только на экране компьютера в кабинете заведующей детским домом. У нее такое доброе лицо, такие красивые вьющиеся волосы… Лиза потеребила свою тощую косичку, задумавшись, разрешит ли мама Нина хотя бы по праздникам накручивать волосы на тоненькие бигуди, как это делает нянечка Валюша? Девочке так хотелось встряхнуть кудряшками перед носом этого забияки Тимурки. А может, она и котенка разрешит завести, такого маленького, пушистого?

Лиза сама не заметила, как вздремнула в сгущающихся сумерках. Ее разбудили шум и шарканье чьих-то ног. Прежде чем пожилая уборщица вошла в каминный зал и включила свет, девочка подскочила к двери в галерею и громко запела:

– В лесу родилась елочка, в лесу она росла!

– Уф, оглашенная! Чего так орешь? – Женщина со звоном опустила ведро, расплескав на пол воду. – Напугала меня до смерти.

– А я… это… песенку разучиваю, про елочку. Тут нет никого, вот я погромче и пою. Вы ведь придете на наш концерт? Я раньше пела дуэтом с Семой, но он куда-то пропал, говорят, к бабушке сбежал. Вот мне теперь одной петь.

И Лиза снова заголосила во весь голос:

– Зимой и летом стройная, зеленая была!

– Молодец, молодец, певица ты наша, – проворчала уборщица. – Пойдем-ка я тебя в группу отведу, а то ужин проворонишь.

Выходя из зала, девочка оглянулась и заметила, как мальчишки тихонько проскользнули в зал и на цыпочках двинулись за ними. Тимур даже поднял большой палец, благодаря за вовремя поданный сигнал. Она заговорщицки улыбнулась и продолжила напевать песенку, отвлекая внимание своей сопровождающей…

4 декабря 2018 года

По дороге в Ладожск

Из Рыбнинска выехали рано утром, затемно. Расстояние было неблизким, да и переменчивая погода могла внести свои коррективы. Мокрый снег норовил смениться ледяным дождем. Савельев рассчитывал добраться часов за семь, с небольшими остановками, оставить девушек в Ладожске и к вечеру успеть в Питер.

Сонная Кира клевала носом и зябко куталась в короткий пуховичок на переднем сиденье. Игорь прибавил температуру на датчике климат-контроля, чтобы она согрелась. Зато Ниночка, как всегда, была полна энергии и болтала без умолку, расположившись сзади среди многочисленных коробок и пакетов, которые не поместились в багажник. Хотела то ли скрыть свое волнение перед предстоящей встречей, то ли развеять напряженность между ее спутниками.

– Я все думаю, не мало ли везу подарков? Надо же, чтобы всем детишкам хватило, праздники на носу. Игорек, давай в Череповце на рынке остановимся ненадолго, я там мандарины куплю. Как считаете, один ящик или два взять?

– Нинок, на рынок мы, конечно, заедем, заодно там и перекусим. Возьмем все, что скажешь, хотя мы и так напоминаем коробейников с твоим багажом.

– Ой, а позавтракать никто не хочет? – Нина зашуршала пакетами. – У меня тут и термос с кофейком, и пирожков я в дорогу напекла разных, а Аркаша еще бутербродов наделал. Игорь, тебе какой дать, с ветчиной или салями?

Отказать Нине было непросто, и скоро вся троица с аппетитом жевала ее пирожки. Даже Кира проснулась окончательно от крепкого кофе в пластмассовой кружке, о которую грела вечно мерзнущие пальцы. Впрочем, в машине уже стало не просто тепло, а жарко. Именно на это Кира списывала румянец, выступивший на щеках. Она старалась сосредоточиться на болтовне подруги и пейзаже за окном. Но взгляд ее то и дело устремлялся на Савельева, и она сдерживала себя, чтобы не прикоснуться к его руке. Возможно, ей хотелось так поблагодарить за отзывчивость, готовность помочь? Или просто почувствовать его близость, по которой она уже скучала?

Чтобы отвлечься от этих мыслей, Кира повернулась к Нине:

– Расскажи-ка мне подробнее о своих планах. Мы ведь толком и не успели ничего обсудить. Я, кстати, тоже везу подарки для детей, наборы для рисования. И еще успела сделать им рождественских ангелов, можно на елку повесить или на окно. Всю ночь просидела. Ой, а мы положили эту коробку?

– Такую в голубой обертке с бантом? Положили, ее Мельников нес, точно. Так вот почему ты не выспалась, рукодельница моя. Одного ангелочка отложи для Лизы, хорошо? А планы у нас на сегодня простые: разместимся в квартире, хозяйка обещала нас встретить с ключами, и будем отдыхать с дороги. Заодно разберем весь багаж, отложим то, что завтра надо будет взять с собой в детский дом. Я бы, конечно, сразу туда побежала, но у детей распорядок, просили не нарушать. С утра мы с тобой пойдем в мэрию, ты в свой отдел культуры, а я в органы опеки, мне надо передать им все документы, которые мы собрали, чтобы они подготовили нужные разрешения. Ох, а где же эти бумаги? Неужели остались у Аркаши в портфеле?

Нина опять закопошилась в своих сумках и через несколько минут торжественно помахала толстой канцелярской папкой на завязках.

– Вот она! Слава богу, все на месте.

– Нинуль, успокойся, все будет хорошо.

– Теперь-то да, но вы не представляете, чего стоило собрать весь этот пакет документов. Думаю, нам с Аркашей повезло, учитывая его должность и мой послужной список. Все, с кем мы ходили в школу приемных родителей, ноги сбили, бегая по инстанциям за всякими справками. А в это время детишки ждут своих будущих пап и мам. Вот почему я решила ехать сейчас, чтобы успеть забрать Лизу домой до праздников. Иначе все отложилось бы на конец января.

– Нина, не волнуйся, вы справитесь, – поддержал ее Савельев. – Вы ведь вместе, и то, что начинаете с такого ответственного шага, означает, что ваша семья будет крепкой и счастливой. Это точно.

Кира почувствовала легкий озноб, понимая, что слова Игоря адресованы не столько ее подруге, сколько ей самой. Намек на ее неспособность принимать серьезные решения, из-за которой они разъехались. К счастью, Ниночка продолжала рассказ, и Кирино замешательство осталось незамеченным.

– Но что я вам скажу, дорогие мои, по сравнению с правилами некоторых стран наша бюрократия – это цветочки. Я ведь уже пыталась усыновить ребенка. Да, не удивляйтесь, поскольку потерпела фиаско, то ни с кем не делилась этой историей. Но сейчас можно и рассказать. Во время работы в Красном Кресте нам часто приходилось сталкиваться с сиротами. Особенно в Африке. У кого-то родителей убили в вооруженных конфликтах, у других – умерли от болезней. А были и такие, которых просто бросили на улице, потому что нечем было кормить. В наши задачи входило обеспечить им медицинский осмотр, при необходимости организовать лечение и передать детей в приюты, под государственный контроль. Конечно, начинаешь к ним привыкать, привязываться, хотя стараешься контролировать свои эмоции. И вот к одному такому малышу я прикипела. Звали его Джелани. И он ходил за мной хвостиком. Думаю, я была первой белой женщиной, которую он увидел. Смотрел на меня как на чудо, все норовил погладить по руке, обнять. В общем, так мы с ним сдружились, что я уже не представляла, как уехать без него, как расстаться. Но процедура усыновления для иностранцев оказалась в этой стране, как и во многих других африканских государствах, не просто сложной, а, по сути, нереальной для меня. Я не была резидентом, не состояла в браке, а ждать разрешения от агентства можно было до трех лет. В конце концов мой консультант по делам усыновления, а без такого посредника сдвинуться в этом деле нельзя, прямым текстом сказал, что ничего не получится. И посоветовал скорее уезжать, чтобы и ребенок меньше страдал из-за разлуки. Я ревела белугой несколько дней. Даже строила планы, как вывезти его нелегально. Как назло, именно тогда подцепила ту инфекцию, что вызвала бесплодие, слегла, провалялась долго в больнице. Когда вышла, узнала, что мальчика увезли на другой конец страны. Тогда мой начальник почти силой посадил меня на ближайший рейс и отправил домой, во внеочередной отпуск по состоянию здоровья. Иначе, как говорят, кукуха бы моя улетела…

Нина на минуту замолчала, молчали и ее друзья, понимая, как нелегко ей даются такие воспоминания. А Кира сама едва сдерживала подступившие слезы.

– После этой истории я попросила перевести меня в другой отдел, где не было контактов с детьми. Старалась о Джелани не думать, загружала себя работой. Но внутренний голос все время говорил, что это знак для меня, что пора задуматься о семье, о личной жизни… И тут приключилась эта история с тобой, Кирюш, когда на тебя напали и ты оказалась в больнице… Я примчалась в Рыбнинск и встретила Аркашу. И пока мы с ним переживали мой печальный диагноз, пришло письмо от того самого консультанта из Африки. Он сообщал мне новости о Джелани – у него нашлись родственники, которые забрали мальчика в свою семью. Это был второй знак. И мы решили поступить так же… Ведь у каждого ребенка должен быть свой дом…

– Мы очень рады за вас, правда? – Савельев покосился на Киру, напряженно всматривающуюся куда-то вдаль.

– Конечно, – выдавила та.

На самом деле Кире хотелось закричать, что она совершенно не рада, что завидует подруге, которая способна на такие смелые решения, не отчаивается даже в самые трудные моменты. И ведь у нее есть любящий супруг, всегда готовый поддержать. А ее, Киры, жизнь последние несколько лет летит кувырком. После предательства жениха и гибели возлюбленного, польского красавца и афериста Бориса Левандовского, который мог стать отцом их ребенка, она так и не научилась доверять и строить нормальные отношения. Вот и ожидания Игоря она явно не оправдала. Все потому, что просто боится: у нее не получится так же легко, как у Нины, чей звонкий голос прервал эти горестные мысли.

– Что-то я вас совсем заболтала, а время к обеду. Игорь, мы вроде подъезжаем к Череповцу? Сделаем там привал, будем пирожки доедать!

– Кира, с тобой все в порядке? – негромко спросил Савельев. – Ты какая-то бледная стала.

– Наверное, укачало немного, и душно в машине. Когда остановимся у рынка, выйду подышать воздухом, – ответила Кира. И поспешила сменить тему: – Ты нам лучше расскажи, что за дела у тебя в Северной столице? Боже, я так давно не была в Петербурге, люблю этот город безумно. Нинок, давай повезем туда твою Лизу летом, когда будут белые ночи.

Игорь начал рассказывать о курсах, на которые его отправил новый начальник, а Кира облегченно вздохнула…

До Ладожска добрались без приключений, хотя дорогу изрядно замело снегом. Немного попетляли по узким улочкам, застроенным преимущественно частными домами и коттеджами. Наконец отыскали нужную панельную четырехэтажку, главным достоинством которой была близость к центральной площади с расположенными на ней зданиями мэрии, почты и универсама.

Савельев помог девушкам занести вещи в квартиру, от предложения остаться на ужин отказался и, прощаясь, задержал Кирину ладонь, крепко сжав ее:

– Ты только смотри здесь, ни в какие криминальные истории снова не впутывайся, ладно? Ниночка, ты уж присмотри за подругой, а то у меня сердце не на месте.

Он чмокнул Киру в нос и, остановившись в дверях, добавил:

– От кого мы убегаем, подумай? Друг от друга или от самих себя?

И быстро, не оглядываясь, вышел. Гулкий звук его торопливых шагов по ступенькам сменился пронзительной, напряженной тишиной…

Кира

5 декабря 2018 года

Ладожск

Ладожск оказался на удивление симпатичным и уютным городком. Он сохранил провинциальную неторопливость, но в то же время явно стремился к современным тенденциям. Иногда это выглядело нелепо, словно тургеневская барышня натянула поверх кисейного платья кожаную косуху и выкрасила волосы в розовый или голубой цвет. Например, вывески с обязательным вкраплением англицизмов и неоновой подсветкой, не украшавшие, а скорее уродующие купеческие особнячки или деревянные дома с резными наличниками. Я в который раз порадовалась идее главного архитектора нашего Рыбнинска все надписи и названия в старом городе стилизовать под старину. Это выглядело мило и привлекало внимание туристов. А ведь у Ладожска, судя по тем сведениям, которые я успела почерпнуть в интернете, такая интересная история и столько любопытных артефактов, что при правильном подходе он может стать весьма прибыльным туристическим центром.

Удивительно, но эту же идею в первые минуты знакомства озвучил начальник управления культуры. Суетливо помогая мне снять дутый стеганый пуховичок от Moncler[8] и усаживая в неудобное низкое кресло перед столиком на гнутых ножках, он восторженно рассказывал о планах мэрии по восстановлению объектов, представляющих историческую ценность, о том, как поддерживает эту инициативу районная администрация, готовая выделить необходимые средства.

– Ваш приезд, уважаемая Кира Юрьевна, как нельзя кстати. Ярослав Ильич, наш мэр, непременно сам вас поблагодарит за согласие провести экспертизу. Несмотря на занятость, он все важные вопросы курирует лично. И просил передать вам приглашение на наш новогодний бал-маскарад.

Григорий Борисович говорил с пафосом, явно стараясь произвести впечатление, но выглядело это довольно комично: он то и дело почесывал кончик длинного носа, который забавно шевелился.

Мне с трудом удалось вставить слово:

– Боюсь, так надолго я не рассчитывала остаться, но за приглашение благодарю. Может быть, мы сразу перейдем к делу? Мне не терпится посмотреть на вашу находку.

– Конечно, конечно, мы с вами совсем скоро туда отправимся. – Григорий Борисович взглянул на часы. – Но сначала позвольте угостить вас чаем или кофе, вы же, наверное, толком и позавтракать не успели. А у нас уже все готово.

Он громко кашлянул, и в кабинет, как по команде, вплыла секретарша с подносом. В одно мгновение столик был уставлен корзиночками с выпечкой, вазочками с вареньем, тарелками с нарезкой. По заблестевшим глазам начальника отдела культуры стало понятно, что он как раз голоден. Поэтому я решила не отказываться и составить ему компанию, тем более что свежесваренный кофе, разлитый в чашечки из тонкого фарфора, издавал манящий аромат. И была не прочь перекусить, потому что в чужой квартире кусок в горло не лез: я с трудом привыкаю к новой обстановке, плохо сплю, словом, чувствую себя не в своей тарелке. Да и Нинуля так волновалась перед встречей с Лизой, что наше первое утро в Ладожске прошло в бестолковой суете и попытках успокоиться. Сейчас меня радовало, что я второпях выбрала классические твидовые брюки, серые в мелкую клетку, дополнив их свободным вязаным свитером, из-под которого выглядывал воротничок довольно женственной блузы. И сидеть в низком кресле, не особенно заботясь о позе, было удобно, и лакомиться плюшками, не опасаясь конфуза, тоже.

С завидным аппетитом поглощая бутерброды и пирожки, кстати, очень вкусные, Григорий Борисович успевал расхваливать прозорливого мэра Ладожска, уделяющего столько внимания культуре и истории города, в отличие от предыдущих управленцев.

– Ну представьте себе, милая моя Кира Юрьевна, как это недальновидно и нерационально – использовать в качестве детского учреждения великолепную дворянскую усадьбу, которая может стать музеем не только районного, но и областного, а то и всероссийского значения. О какой сохранности интерьеров там можно говорить! Просто чудо, что во время ремонта обнаружились эти росписи. Если вы, с вашими знаниями и опытом, подтвердите их ценность и возможность восстановления, это будет прорыв! И у Ладожска появится свой культурный центр. Я вас позже ознакомлю с планом, который наши специалисты разработали, и буду просить оценить его тоже. Ваше экспертное мнение очень важно!

Я чуть не поперхнулась от такой неуклюжей и неприкрытой лести. Ведь сразу было заметно, что хозяин кабинета посматривает на меня с явным снисхождением, как преподаватель на глупенькую студентку. Вероятно, виной тому моя худоба и невысокий рост. Чтобы переключить внимание со своей персоны, спросила:

– А что за учреждение находится в этой усадьбе?

И тут же пожалела об этом.

– В усадьбе Томилиных у нас детский дом, – ответил Григорий Борисович, допивая кофе. – И, если вы готовы, мы сейчас туда отправимся. Мой водитель уже ждет…

«Таких совпадений просто не бывает, – кричал мой разум. – Сначала оказывается, что Нина едет за приемной дочкой именно в Ладожск, теперь мне придется работать в том же детском доме, где живет эта девочка и еще десятки сирот. И я буду вынуждена каждый день сталкиваться с этими детьми, общаться с ними, думать о них… Что за испытание приготовила мне судьба на этот раз?»

Погруженная в свои мысли, я чуть не столкнулась в коридоре со своей подругой. В отличие от меня, Ниночка светилась от счастья в предвкушении скорой встречи с приемной дочкой. Элегантный костюм из плотного трикотажа приглушенного цвета маренго выгодно подчеркивал ее фигуру и цвет волос, и этот строгий образ наверняка был по достоинству оценен чиновницами из органов опеки.