Проклятие покинутых душ

– Почему обязательно на органы, Ярослав Ильич? Может, просто на усыновление в обход закона, иностранцам, например.

– Скандал-то будет в любом случае, – вдруг поддержал Михаила Григорий Борисович. – Но если мы его в правильную сторону повернем, то и ротацию в полиции проведем, мол, плохо расследовали случаи пропажи, и от неблагонадежного детского дома избавимся, и средства на реконструкцию получим. Так что плюсов больше, чем минусов. Молодец, Мишка, есть у тебя чутье. Давай, ищи дальше.

– Ну что ж. – Мэр задумчиво потер подбородок. – Будем и такой вариант иметь в виду. Тем более что все это в основном было при предыдущей администрации, с них и спрос. А если ты, Миша, что-то стоящее найдешь, мы все будем в дамках, как говорится. Оставь мне эти свои вырезки, я посмотрю на досуге. Все, товарищи, за работу! У нас с вами еще бал-маскарад через три недели, дел невпроворот.

* * *

Он уже долго не выходил на охоту. И новых игрушек у него тоже давно не было. Вообще последнее время все чаще ему приходилось их искать самому. Старуха – именно так он звал ее про себя – сильно изменилась и почти перестала помогать в этом. Иногда ему хотелось жить по-другому, как обычные люди, с семейными праздниками, дружескими застольями, походами в кино и рестораны. Но такой жизни у него, по сути, никогда и не было. Он лишь украдкой видел ее со стороны и в кино, благо обладал неплохим ноутбуком для игр и просмотра всяких видосиков. Смотрел и понимал, что той, нормальной, жизни у него никогда не будет. Да и надо ли? Ведь он не такой, как все, он особенный. И у него есть сила, есть власть – пусть пока только над его игрушками…

Кира

2 декабря 2018 года

Рыбнинск[4]

Начавшись под утро, снегопад и не думал прекращаться. Совсем легкий морозец, около пяти градусов ниже нуля, не давал установиться нормальному снежному покрову, который должен бы радовать глаз в начале декабря. Но под ногами была противная, вязкая слякоть, и, пока я добиралась до дома, вся промокла и дважды чуть не упала – ноги разъезжались на скользких, мощенных камнем улочках старого города.

В квартире, расположенной в старинном особняке, который когда-то принадлежал моему прадеду, купцу Попову, было непривычно тихо. Почти три месяца я делила ее с Игорем Савельевым, которого все друзья уже называли моим женихом, и одноглазым котом Нельсоном, гордым и независимым, как его хозяин. То ли Игорь устал от неопределенности наших отношений и моего стремления к независимости, то ли и вправду приезд его матери, с которой он долго не виделся и не общался, послужил причиной, но пару недель назад он неожиданно собрал вещи и вместе с питомцем съехал к себе.

– Мне кажется, малыш, ты от нас устала, – спокойно сказал он, пытаясь посадить сопротивляющегося Нельсона в переноску. Коту явно больше нравилась моя просторная и наполненная массой интересных вещиц квартира, чем скромная однушка вечно пропадающего на работе Савельева. – А я устал ждать ответа на предложение создать семью. Может быть, тебе будет проще вернуться к этому вопросу, если ты отдохнешь от присутствия мужчины, вечно голодного после работы. Да еще наглого кота, который объедает цветы и ворует из мастерской кисточки. И я пойму, если ты решишь, что тебе нужен не следователь с ненормированным графиком, любящий проводить вечера на диване перед телевизором, а кто-то более креативный и готовый к тусовочной движухе. Ты же у нас теперь знаменитость. – В последних словах Игоря слышался явный сарказм.

«Какая глупость, – подумала я тогда. – Никогда не любила бессмысленные тусовки». Просто я действительно мало похожа на домохозяйку, проводящую все дни у плиты за осваиванием новых рецептов. Тем более сейчас столько возможностей не обременять себя постоянной готовкой. А моя работа часто требует полного погружения в творческий процесс, я забываю о времени и пустом холодильнике. Как назло, вся осень и правда прошла в разъездах – поступили предложения участвовать в нескольких выставках в нашей области, приглашения выступить на конференции по реставрации предметов старины в Вологде, небольшие, но интересные заказы от частных клиентов. А один писатель, прослышав о моих способностях влезать в криминальные истории[5], даже решил написать обо мне книгу и приехал из Москвы, чтобы пообщаться лично. Но книга пока не написана, а во всех историях я в прямом смысле получаю по голове и рискую жизнью из-за своей самонадеянности, что вряд ли можно назвать везением. И я ведь понимаю, что Савельев постоянно сталкивается с убийцами и всякими злодеями, и ему хочется не ждать меня из очередной поездки, питаясь фастфудом, а приходить в уютную квартиру, где аппетитно пахнет вкусным ужином, жена с восторгом внимает рассказам об очередном успешно раскрытом преступлении, кот, мурлыча, трется у колен, а на ковре играет парочка румяных детишек. Он никогда не говорит об этом напрямую, но я же замечаю, как он смотрит на другие пары, живущие по такому принципу. Взять хотя бы наших друзей, Нину и Аркадия Мельниковых, которые поженились в прошлом году. Нинуля даже с любимой работы в Красном Кресте ушла, сменив горячие точки на тихий городок и спокойную семейную жизнь. Детьми они, правда, пока не обзавелись, но, думаю, дело не за горами. Так Савельев у них в гостях просто млеет и тает, уплетая фирменные кулебяки и вареники с вишней и с завистью поглядывая на довольного Аркашу. Может, путь к сердцу мужчины действительно лежит через желудок? Если так, то куковать мне одной до конца жизни…

В сумочке завибрировал телефон, и я только сейчас поняла, что задумалась и сижу на банкетке в прихожей, не сняв промокшие сапожки. Звонила Нина, словно почувствовав, что я ее вспоминаю.

– Демина, ты дома? – Голос у подруги был взволнованный. – Тогда я сейчас приеду, никуда не уходи, есть важный разговор.

Не успела я ответить, как в трубке раздались короткие гудки. Значит, случилось что-то серьезное, так как по фамилии она называла меня очень редко. Надо хотя бы чайник поставить и посмотреть, есть ли у меня что-то перекусить: Нина любит заедать стресс чем-то вкусненьким. К счастью, на днях я заказывала доставку продуктов, и на кухне нашлись ветчина, сыр, оливки, разные печенюшки с орешками и даже мандарины, явный признак приближающегося Нового года. «Подножный корм», как сказал бы Савельев, увидев этот ассортимент. На всякий случай я достала и бутылку мартини – кто знает, о чем пойдет разговор.

Сменив уличную одежду на домашний костюм из велюра серо-голубого цвета, всунув замерзшие ноги в мягкие пушистые тапочки в виде котиков (подарок Савельева), я успела высушить короткие волосы феном и накрыть на стол.

Минут через двадцать мы уже сидели в гостиной, и я с нетерпением ждала рассказа о том важном, что привело Нину ко мне. Смахнув капли от растаявших снежинок со своих светлых локонов, от влажности завивающихся упругими кольцами, подруга перевела дух и выпалила:

– У нас будет ребенок!

Поймав мой удивленный взгляд, которым я сопроводила ополовиненный ею только что бокал с итальянским вермутом, Ниночка рассмеялась.

– Не бойся, мне можно. Я не беременна, хотя очень бы этого хотела. Правда, я сразу стала бы похожа на слоника со своими-то объемами. Но я не могу иметь детей. – Лицо ее вмиг стало серьезным и немного грустным. – Это давняя история, результат тропической инфекции, подхваченной в Африке. Никто не знал, что будут такие последствия. Но вердикт врачей однозначен – бесплодие. После целого года обследований звучало как приговор, но мы это пережили.

То, как она произнесла «мы», говоря о себе и муже, заставило меня смахнуть невольно подступившие слезы. Дорогого стоит такое единство чувств и помыслов. Вообще они как-то подходили друг другу с первого дня знакомства. И даже внешне были чем-то похожи: такие крепенькие, пухленькие, курносые. Несмотря на небольшую полноту, Нина была подвижна и ловка в движениях, любила спорт, а за год совместной жизни, несмотря на кулинарные способности жены, Аркадий заметно похудел и перестал страдать одышкой.

– Кирюша, ты что, не рада? – Нина подняла бокал и звонко постучала по нему вилкой. – Ну-ка, давай выпьем за грядущее пополнение в семействе Мельниковых. И не смотри так удивленно, сейчас все объясню, ведь мне потребуется твоя помощь.

– Надеюсь, ты не попросишь меня стать суррогатной матерью, – глупо пошутила я. – Не томи, рассказывай.

– Когда мы с Аркашей поняли, что родить я не смогу, то перебрали все варианты, в том числе и суррогатное материнство. Но пришли к общему мнению, что этот путь не наш. Не хочу сейчас обсуждать его этическую сторону, для кого-то он действительно решает проблему. Дай Бог! Но я за время своей работы видела столько сирот, столько брошенных детей, лишенных семьи и любви. И всегда мечтала, что когда-то смогу подарить их какому-то ребенку.

Зная характер подруги с первого класса, то есть всю сознательную жизнь, я была не удивлена такому решению. Даже, наверное, всегда ждала от нее чего-то подобного.

– А как Аркадий к этому отнесся? Все же такой ответственный шаг.

– Да он так обрадовался, кажется, больше меня. Ты же знаешь, какой он добряк. И, что скрывать, никогда со мной не спорит, хотя иногда не мешало бы. Сложнее с моими родителями, они пока настроены скептически. Ну, ты знаешь: гены, чужая кровь, плохая наследственность, «в пубертат горя хлебнете» и прочие предрассудки. Поэтому поддержки с их стороны не предвидится. Но нас в Школе приемных родителей к этому готовили.

– Погоди, в какой школе?

– Так чтобы получить разрешение на усыновление ребенка, надо и пакет документов собрать, и медицинское обследование пройти, и посетить курс специальных занятий, где тебя психологи и педагоги учат справляться с возможными трудностями. Но это оказалось очень полезно, мы перечитали гору литературы и узнали много нового, о чем раньше не задумывались. А кто-то в результате решает повременить, чувствует себя не готовым к переменам. Тоже лучше, чем совершать ошибки.

– Ну вы тихушники, однако, ото всех скрывали. – К горлу опять подступил комок. Тема детей была для меня болезненной, но, видя радость подруги, я не хотела ее омрачать. Ведь, что скрывать, я сама была с ней не до конца откровенна. – И что теперь?

– Ой, прости, боялись сглазить, вдруг что-то бы пошло не так. Я все время хотела с тобой поделиться, но мой муженек оказался такой суеверный! Велел ждать разрешения органов опеки. Откладывать надолго тоже смысла не было, все-таки мне скоро тридцать, а Аркаше уже тридцать пять. Но сейчас документы готовы, и мы можем ехать в детский дом знакомиться с будущей дочкой.

– Дочкой? Ну конечно же, как иначе! Ты сделаешь из нее настоящую принцессу. А заодно передашь свои кулинарные секреты.

– А ты научишь ее рисовать! Мы пока только по скайпу с ней общались, так как в детском доме был карантин. Но сейчас надо ехать оформлять бумаги, и к Новому году мы можем уже быть втроем! – Нина вскочила из-за стола, возбужденно размахивая руками. – Представляешь, первая елка дома, с подарками, Дедом Морозом, всякими представлениями. Я уже и билеты в театр купила на первые числа января!

Я тоже поднялась и обняла подругу.

– Так чем я могу тебе помочь? Приготовить что-то для девочки? Может, обустроить вам детскую комнату? У меня есть отличные идеи. К концу декабря успеем.

– Нет, Кирочка, комнату мы отремонтируем позже, я же не знаю пока, что ей нравится. Ты должна поехать со мной, потому что Аркадия никак не отпускают с работы – конец года, проверки, отчеты, предновогодние мероприятия в мэрии. И пересидеть неделю-другую, пока все оформляют, он не может. А одной мне как-то… боязно.

– Погоди, Нинуль, я бы с удовольствием составила тебе компанию. – Тут я немного покривила душой, так как поездка в детский дом меня вовсе не привлекала. – Но я через два дня должна уехать в Ленинградскую область. Меня попросили осмотреть настенные росписи, обнаруженные в старинном особняке восемнадцатого века, который принадлежал какому-то дворянскому роду, на предмет последующей реставрации. Интересный проект, и я уже согласилась и даже получила аванс от заказчика, местного управления культуры. Отказаться никак нельзя. К тому же я решила, что лучше проведу предпраздничный месяц в этом Ладожске за работой, чем одна в пустой квартире.

Расстроившаяся было Нина звонко рассмеялась, от чего кудряшки весело заплясали вокруг ее круглого, румяного лица.

– Это судьба, подруга! Я ведь именно в ладожский детский дом еду! Надо же, какое совпадение. Значит, я не зря сняла двухкомнатную квартиру. Ты будешь заниматься своими росписями, я – документами и Лизой, а вечерами мы будем делиться новостями и смотреть сериалы. Кстати, в этом городке много музеев, так что тебе точно не придется скучать.

– Признайся, ты все это подстроила, да? Таких случайностей не бывает! – Мне почему-то было немного тревожно. Все казавшиеся случайными события в моей жизни в последнее время приводили к непредсказуемым последствиям.

– Наверное, если бы знала про какие-то особняки, нуждающиеся в реставрации, непременно заставила бы их владельцев пригласить лучшего в мире специалиста, то есть тебя. Но увы, я просто надеялась, что ты мне не откажешь. – Нина наполнила наши бокалы, готовясь сказать тост. – За Ладожск, нашу дружбу и незабываемую поездку!

В тот момент мы и представить не могли, чем нам запомнится это путешествие в Ладожск.

Из дневника следователя Савельева

3 декабря 2018 года

Рыбнинск

– Что ж, Игорь Анатольевич, я рад, что вы согласились поехать в Питер на эти курсы. Никто не хочет лишней нагрузки в конце года, да и погода там сейчас препротивная. А вы, уверен, представите наше Управление достойно. Но скажите честно, есть какая-то особенная причина сбежать в Северную столицу? Дама сердца? – Майор Прудников, мой непосредственный начальник, иногда бывал чрезмерно любопытен. Мы работали вместе несколько месяцев, жаловаться на него как на руководителя было бы грехом, но попытки втереться в доверие и желание знать подробности о личной жизни подчиненных лично мне не нравились. Поэтому я не собирался раскрывать ему душу, как сделал бы это со своим прежним шефом, полковником Чудаковым.

– Нет особых причин, кроме желания повысить квалификацию. Академия предлагает интересные и актуальные темы лекций, думаю, многое потом может пригодиться в работе. Например, использование профайлинга[6] при раскрытии серийных преступлений. И еще там будет вести семинары мой учитель, профессор Дубинин, будет повод с ним пообщаться, – сдержанно ответил я.

– А, тот самый специалист, который помогал с установлением личности затонувших монахинь? Что ж, все полезно, что на пользу раскрываемости. Кстати, ваша командировка никак не скажется на сдаче годового отчета? – Прудников многозначительно посмотрел на квартальный календарь на стене. Во всем, что касалось всяких справок и отчетов, он был педантичен и строг.

После ухода полковника Чудакова на пенсию особых перемен в кабинете начальника Рыбнинского управления СК не произошло. Наверное, Прудников хотел тем самым показать преемственность руководящих структур. Появились только массивные письменные приборы на столе, пепельница из какого-то камня и этот календарь, на котором отмечались важные даты, включая дни рождения сотрудников, которых Александр Валентинович поздравлял лично.

– Отчетом займется мой помощник, Вячеслав Курочкин. Он работу нашего отдела знает не хуже меня. А я потом проверю.

– Хорошая у вас команда, майор. Желаю успешной поездки!

Оформив в бухгалтерии и отделе кадров все бумаги для курсов повышения квалификации и озадачив ребят из моего отдела поручениями, я отправился домой собираться в дорогу.

Придется маме еще погостить в нашем городе, присмотреть в мое отсутствие за Нельсоном, который не любил надолго оставаться в одиночестве. После того как я решил вернуться в свое холостяцкое логово от любимой девушки, с которой прожил несколько месяцев, мой питомец, казалось, затаил обиду и демонстративно проявлял непослушание. Надеюсь, с мамой он немного оттает, ведь она в нем души не чает.

Вот и сейчас одноглазый и бесхвостый шалун умиротворенно мурлыкал у нее на коленях, делая вид, что мои сборы его ничуть не волнуют. А вот мама переживала.

– Игорек, ты же ненадолго? Нам с папой надо вернуться домой до Нового года, его лечение в санатории скоро заканчивается. И вообще, как же так? Ты едешь в родной город, впервые после стольких лет, и будешь там без нас? Да и квартира в запустении, считай, два месяца нас дома не было.

– Мам, курсы всего на пару недель, так что не переживай, я успею вернуться и проводить вас с папой. Все равно ему не стоит трястись на машине, поедете из Ярославля на поезде, в спальном вагоне, с комфортом. А остановлюсь я со всеми коллегами в гостинице, так удобнее и проще.

Несмотря на то что благодаря Кире я пару месяцев назад помирился с родителями после давнего конфликта и многолетнего отчуждения, возвращаться в квартиру, полную старых воспоминаний и призраков, был не готов. Но расстраивать этим маму тоже не хотелось. Папина болезнь и так выбила ее из колеи. Сейчас он восстанавливался после сердечного приступа в реабилитационном центре недалеко от Рыбнинска.

– А может, тебе лучше котика Кире отвезти? Он к ней так привык и, кажется, скучает, – лукаво заметила мама.

Мне показалось, что на этих словах Нельсон приоткрыл свой единственный глаз и с надеждой посмотрел на меня.

– Ну вот не надо искать повод снова отправить меня к Кире. Мы с ней не ссорились, просто решили какое-то время побыть врозь. Понять, насколько мы важны друг для друга. Разобраться в своих чувствах, в конце концов. Она девушка независимая, и я не хочу давить на нее, да еще используя для этого Нельсона.

Мама вздохнула и, переложив кота на его лежанку на подоконнике, принялась помогать мне со сборами. В это время зазвонил телефон. С удивлением и скрытой радостью я увидел на экране смартфона номер той, о ком мы только что говорили.

– Да, Кира, слушаю тебя, – отозвался я, чувствуя, как за спиной повисла напряженная тишина. И мама, и Нельсон внимательно прислушивались к моим словам. – Конечно, я отвезу вас с Ниной в Ладожск. Мне как раз по пути, еду в Питер на курсы. Удачное совпадение, точно. Завтра заеду часов в двенадцать, по дороге расскажете, что за дела такие у вас в этом Ладожске.

Стараясь говорить спокойно и доброжелательно, как и полагается настоящему другу, всегда готовому прийти на помощь, в душе я ликовал, что Кира позвонила мне первая. Пусть даже и под таким предлогом. Ведь я ужасно скучал без нее все эти дни.

Когда я обернулся, закончив разговор, довольная улыбка озарила лицо мамы, а кот, мурлыча, спрыгнул с подоконника и примирительно потерся о мои ноги. Я всегда знал, что он все понимает…

Сугробов

Ладожск

Начало декабря 2018 года

Зимой в северных широтах светает поздно, и в семь часов в городском парке в неярком отблеске фонарей можно встретить лишь собачников, выгуливающих своих питомцев в любую погоду. Притопывая, чтобы согреться, они с нетерпением ждут, когда можно будет вернуться в теплые квартиры и насладиться утренним кофе. И мало кто обращает внимание на высокого мужчину в серой спортивной куртке и глубоко надвинутой на лоб шапочке, совершающего ежедневную пробежку. Он так же привычен для глаз, как радостно носящиеся по свежему снегу псы и дворник, что сгребает этот снег с дорожек в огромные сугробы.

Но вот бегун остановился, взглянул на часы на запястье правой руки, сделал несколько наклонов и быстрым пружинистым шагом направился к выходу из парка, где его ждала припаркованная машина. Усевшись, он первым делом стянул шапку и достал из сумки, стоявшей на пассажирском сиденье, термос. Наслаждаясь бодрящим горячим напитком, бросил взгляд в зеркальце: оно отразило уверенного мужчину средних лет, румяного от легкого морозца и бега. Его довольно обыкновенное лицо украшала аккуратная бородка, в которой сейчас блестели таявшие снежинки. Удовлетворенно хмыкнув, он повернул ключ в замке зажигания и поехал домой.

Николай снимал квартиру на окраине Ладожска, городка по всем меркам небольшого, но растянувшегося вдоль реки. Бегать по утрам он предпочитал именно в центральном парке, чтобы не вызывать любопытства соседей. Он и машину ставил не у дома, а за пару кварталов, на небольшой охраняемой стоянке. Приняв душ, с аппетитом позавтракал яичницей с бородинским хлебом, допил кофе, оставшийся в термосе, навел порядок на маленькой кухне, тщательно вытирая лишь ему заметные капли. Перед выходом снова заглянул в ванную, снял контактные линзы и нацепил старомодные круглые очочки в металлической оправе. Преображение было феноменальным. Из квартиры на третьем этаже стандартной пятиэтажки вышел не подтянутый спортсмен, а скромный интеллигент-очкарик в видавшем виды пальто и с таким же потертым портфелем. Казалось, он стал меньше ростом, и походка была уже не пружинистая, а какая-то неуверенная, чуть шаркающая. Придерживая дверь бабуле с первого этажа, которая отправилась в рейд по магазинам с большой клетчатой сумкой на колесиках, он церемонно раскланялся.

– Добренького вам утречка, Николай Павлович, – заулыбалась соседка. – На занятия торопитесь?

– И вам не хворать, Галина Ивановна, вот ко второму уроку надо успеть. – Мужчина церемонно приподнял шляпу. Наверное, в шляпе зимой в Ладожске ходил только он. Да и в другое время тоже, разве что мэр. – Знаете ли, интереснейшая тема, якобинская диктатура, самая передовая конституция своего времени. А мой восьмой класс оживляется только при рассказе о казни Робеспьера.

– Ну ты поспешай, касатик, да смотри осторожно, скользко сегодня, а тротуары опять не чищены. – Старушка удивленно покачала головой вслед удаляющейся сгорбившейся фигуре. – Ох уж эти ученые, одни рыбы с перьями у них в голове.

Однако мысли Николая Сугробова, семенящего по улице, были заняты отнюдь не французскими революционерами.

Ученикам, которые переживали муки раннего пубертата и мечтали о зимних каникулах, было все равно, что сегодня расскажет историк, который с сентября преподавал в их школе на полставке. Он был незлобивый, никогда не орал, двоек за несделанную домашку не ставил, обращался ко всем на «вы». И вообще казался не от мира сего, особенно когда вдруг задумывался о чем-то своем, глядя в окно, предоставляя классу прекрасную возможность списать все из учебника.

С легкой руки литераторши, усмотревшей в новом коллеге сходство с Чеховым, вся школа за глаза звала его не иначе как Чехонте[7]. Сугробов знал о прозвище и часто специально подчеркивал эту похожесть, зачесывая назад волосы и поглядывая на окружающих через очки, чуть подняв голову. Будучи начитанным и обладая превосходной памятью, свой предмет он знал на отлично, мог без подготовки долго и вдохновенно рассказывать о малоизвестных фактах и деталях исторических событий.

Сейчас же он думал о том, как после пары уроков успеть попасть в библиотечный архив, чтобы еще раз проверить свои догадки и расчеты. И, сосредоточенно глядя под ноги, вел внутренний диалог с невидимым собеседником.

– Ну что, ты, наверное, рад бы был встретить меня сейчас в таком виде. Бедный школьный учитель со странностями, ютящийся на съемной квартирке в богом забытом городишке и тратящий жизнь на оболтусов-восьмиклассников. Ведь именно такую судьбу ты мне все время предрекал? Сколько насмешек мне пришлось вытерпеть из-за худобы, из-за нескладного телосложения, из-за прогрессирующей близорукости… А еще из-за быстрого роста, за которым мама не поспевала и не могла вовремя удлинять брюки и рукава школьного пиджака…

Тебя не впечатляли отличные оценки и грамоты районных и городских олимпиад, которые мать заботливо развешивала на стене моей комнаты, цепляя их к обоям тонкими булавочками. Когда мое сочинение было признано лучшим по области, ты только презрительно фыркнул: «Писателей нам еще не хватало». Зато за годовую тройку по физкультуре не отпустил меня с одноклассниками на рок-фестиваль, где выступали культовые по тем временам «ДДТ», «Алиса», «Калинов мост». Помнишь, что ты тогда сказал? «Зачем такому задроту слушать музыку нормальных пацанов? Тебя там затопчут и очки разобьют. Поедешь со мной к бабке в деревню огород копать. Хоть какая-то польза…»

Я тогда проплакал всю ночь, потому что на концерт должна была пойти Света Бессонова из параллельного класса, в которую я был безнадежно влюблен. Надежда приблизиться к ней на танцполе и беспрепятственно любоваться завитками пшеничных волос на нежной шее, как бы случайно коснуться в толпе тонкой руки, а то и проводить потом до дома, смешавшись с компанией ее многочисленных ухажеров, – все было растоптано в один миг твоей солдафонской грубостью и авторитарностью. Мама же, конечно, не посмела тебе возразить, впрочем, как всегда. Лишь сочувственно вздохнула и стала собирать гостинцы для бабушки…