Матабар V

– И что это значит, господин Эгобар?

– В данном контексте? Что я согласен вам помочь. Но только помочь. Я переговорю с шаманом Шанти’Ра, но если там появится хоть один намек на неприятности, я мгновенно исчезну.

Арди хотел добавить, что исчезнет он в самом прямом смысле данного слова, но не стал.

– Справедливо, – кивнул сержант. – Передам начальству. А пока искренне благодарю, коллега. Утром через три дня мы с вами прокатимся на базу, а оттуда на погрузочный пункт. К этому времени наши коллеги договорятся о переговорах.

Арди скривился и промолчал.

– А теперь позвольте подвезти вас до дома ваших замечательных родственников.

Они сели в машину. Сержант впереди – за руль, а Арди сзади. Разместив под ногами посох, он посмотрел на Тесс. Та сразу все поняла. Без лишних слов. Без каких-либо вопросов. Просто посмотрела ему в глаза, перевела взгляд на Кралиса, затем обратно и улыбнулась. Одними глазами. Слегка вздернув кончик курносого носика.

Так же, как делала каждый раз…

– Когда? – только и спросила она.

– Через три дня.

– Надолго?

– На несколько часов.

– Хорошо, – она слегка сжала его руку. – Но ты останешься мне должен. Я видела, что в Дельпасе тоже есть кинотеатры, а мы с тобой все откладывали. Любопытно же, почему все так сходят по нему с ума. Давай сходим, посмотрим, что это такое?

– Обязательно, – пообещал Арди.

Автомобиль тронулся, и они покатились вниз по тускло освещенному серпантину. А пока они спускались, Ардан понял, что если бы он сразу согласился помочь, то вряд ли бы увидел какие-то командировочные и тем более премию.

И потому, что бюджет урезают. И еще потому, что, как говорил Дагдаг, Вторая Канцелярия не благотворительная организация, и если ты где-то сдурил, то сам же и виноват.

Глава 3

Арди смотрел на то, как постепенно приближались дымоходы дома номер семнадцать по улице Каменщиков. Последний (и, собственно, первый) раз он видел его зимой, и тот предстал в образе массивной, просторной, теплой трехэтажной постройки с широким двором. Но какие-то мелкие детали, как и садик, оказались спрятаны. Теперь же Арди мог различить их.

Теперь он видел, что резные колонны из сосны, которые держали козырек, оформили в виде шишек. Довольно забавно и весьма нетривиально. Видимо, архитектору дали возможность поэкспериментировать. А навес на гараже свешивался вниз едва ли не кустистой бровью – настолько он казался массивным и немного неуместным. И ворота на широком засове теперь хвастливо блистали хромированными вычурными скобами.

Окна с двойными стеклами распахнули настежь, и ветер игрался с прозрачным, легким тюлем, выдувая тот на улицу, словно зазывая с собой на прогулку. Дымоходы раздельной сети каминов молчали, что неудивительно.

Белые стены уже успели обзавестись узорами из плюща и следами постоянной борьбы с оным. Ну а садик, несмотря на работу в нем оперативника Второй Канцелярии, выглядел ухоженным. Несколько вишен, пара яблонь и незатейливые цветы, прореженные кустом шиповника и кустом красной розы.

Подоконники цветные… из красного кирпича. Матушка всегда о таких мечтала. В Кавесте, в ее родном поселке, их часто смазывали морилкой, из-за чего дерево приобретало багряный оттенок. И Шайи к нему привыкла. Увы, для носа матабар морилка сильно портила запах, сохраняя удушливый аромат на долгие годы, так что отец ей редко пользовался.

– Арди.

Он обернулся на голос Тесс. Та сидела рядом и сжимала его руку. Ее зеленые глаза слегка искрились, а мягкая улыбка выглядела куда теплее прохладного света звездной россыпи, рассеянной по небу.

– Я остановлю чуть заранее, – сержант Кралис нажал на тормоз и припарковался около поребрика на повороте.

Он первым вышел из салона и открыл дверь для Тесс. Тут же ночь, шипевшая горными ветрами, ворвалась в новые для себя владения и взъерошила огненные волосы. Тесс мягким, плавным движением убрала выбившиеся пряди, и от этого вида по какой-то непонятной причине Арди стало легче на душе.

Юноша выскользнул на улицу, помог выбраться спутнице, после чего забрал из багажника ее походную сумку и свой саквояж. Посох несла Тесс.

– До встречи, – коротко бросил Садовник и, юркнув обратно в автомобиль, развернулся и помчал в сторону города.

Ардан же, замерев на углу, смотрел на высокое строение, нависшее над небольшим, метровым забором. Рядом стояла Тесс. Какое-то время они молча разглядывали постройку. Вернее – Арди разглядывал. А Тесс… она просто была рядом. Совсем как опора козырька. Красивая, спокойная и такая, без которой козырек обязательно рухнул бы на землю.

– Все будет в порядке, – прошептала она, сжимая предплечье Арди.

А тот… тот не знал, что ей сказать. Он собирался привести в дом человека, которого любил. В этом, как бы подобное заявление громко и пошло ни звучало, он мог себе признаться. Но это его человек. И он ставил всех остальных перед простым фактом ее появления. А вдруг… а вдруг…

И тут Арди вспомнил то, с каким взглядом Тесс смотрела на север, в сторону Шамтура.

Ее, скорее всего, терзали точно такие же мысли.

Люди…

У звериных стай, как и у матабар, все было куда проще, но в то же время, по все той же неясной причине, Арди казалось, что у людей пусть и сложнее, но… правильней.

– Матушка, брат и остальные не знают, что я работаю в Черном Доме.

Тесс кивнула.

– Я догадалась.

– И про Садовника они тоже не знают.

– Я догадалась и об этом, Арди-волшебник.

Ардан посмотрел на спутницу. Та все так же тепло улыбалась. Будто общалась с небольшим зверьком, готовым в любой момент отвернуться от нее и убежать обратно в лес. Может, так она его и видела?

Арди мог бы узнать, что Тесс думала на самом деле. Достаточно было лишь позволить Взгляду Ведьмы коснуться ее сознания, но это стало бы концом их отношений. Не потому, что Тесс бы узнала – нет, Ардан был способен сделать так, чтобы они никогда не узнали. Нет. Дело не в этом. Дело в том, что знал бы сам Ардан.

Кажется, в подобном нюансе заключалась какая-то весьма важная деталь о нем самом и о них двоих, но Арди пока не понимал, какая именно.

– Мы можем еще немного подышать воздухом, Арди, – тихо произнесла Тесс, ни о чем прямо не говоря, но давая понять, что он может потратить столько времени, сколько требуется.

– Нет, он уже знает, что мы здесь.

– Кто?

Ардан чувствовал, как крепкие канаты, когда-то давно связавшие его сердце, натянулись и запели струнами музыкального инструмента. Его брат был рядом.

– Эрти, – впервые за долгое время Ардан почувствовал, как его губы тронула беззаботная, почти детская улыбка.

Тесс кивнула, и они вместе, под руку, дошли до ворот. А там, открыв калитку нараспашку, в легкой одежде, босиком, зарываясь пальцами ног в выкошенную, ухоженную траву лужайки, действительно стоял Эрти.

За последние полгода он почти не вырос в высоту, но изрядно раздался вширь. Никто, ни один человек в здравом уме и доброй памяти, не смог бы дать младшему брату Ардана двенадцать лет. Скорее шестнадцать. Причем большую часть этих лет он должен был провести на тяжелой физической работе, которую компенсировал обилием красного мяса. Иначе никак по-другому массивную фигуру юного, по меркам людей, Эрта было не объяснить.

И все же, вот он. Почти метр девяносто ростом, весом около восьмидесяти килограмм, с мозолистыми костяшками, дурным огнем в неглупых глазах и абсолютно шальной улыбкой.

Даже Тесс ненадолго опешила и сбилась с шага. Она явно ожидала увидеть именно «младшего, двенадцатилетнего брата», а не это чудовище.

Они с Ардом смерили друг друга оценивающими взглядами.

– Ты стал похож на высушенную чехонь.

– А ты на раздутую бочку этой чехони.

Эрти улыбнулся и, не заботясь ни о чем на свете, буквально выпрыгнул за ворота и стиснул брата в, без преуменьшения, стальных тисках объятий.

Ардан, выронив саквояж и оставив в руке лишь сумку невесты, прижал брата к себе. И вновь, как и полгода назад, он почувствовал покой и умиротворение. Как если бы часть его самого, о которой он привык не думать, лишь порой тоскуя и вспоминая, снова была вместе с ним. Рядом.

– Ты и я, брат, – прошептал Ардан на языке предков. – Одна стая.

– Ты и я. Стая мы есть, – на все таком же корявом и ломаном языке матабар ответил Эрти.

Они простояли так несколько секунд, после чего отстранились, и Эрт тут же подхватил с земли саквояж брата. Причем сделал это так ловко и легко, что Ардан в очередной раз усомнился в том, что дедушка вкладывал в слова о «спящей крови Эрти» тот же смысл, что и все остальные.

Во всяком случае Эрт был похож на кого угодно, только не на нормальное, человеческое дитя.

– Госпожа Орман, – произнес он предельно «взрослым» и оттого очень комичным и смешным тоном.

Ладно, действительно, как бы ни выглядел его младший брат, он все же оставался ребенком…

– Можно я буду обращаться к вам по имени? – напыжившись как индюк, будучи на несколько голов выше самой Тесс, а шириной плеч достаточной, чтобы Шайи пришлось надставлять для него пиджаки, Эрти выглядел настолько комично, насколько это в принципе возможно.

– Конечно, Эрт, – едва сдерживая необидный смех, произнесла Тесс. – А можно я буду называть тебя Эрти? Или тебя так называют только твои друзья?

Брат шутки не понял и тут же сник.

– А вы не хотите считать меня другом? – Он выглядел так, будто у него весь мир с ног на голову перевернулся. Ребенок… в теле вышибалы если и не из числа Пиджаков, то уж Молотков – это точно.

– Конечно хочу, – спохватилась Тесс и, привстав на цыпочки, протянула руку и погладила каштановые волосы Эрти.

Видимо, и она сама на короткое мгновение забыла, что перед ней вовсе не взрослый человек, да и, возможно, не человек вовсе…

– А, ну хорошо тогда, – снова засиял не хуже новогодней елки Эрти. – Давайте… давай палку этого доходяги. Или думаешь, он без нее ходить не сможет?

Тесс смерила Арди смешливым, ироничным взглядом.

– Пожалуй, он справится.

– Да? Что-то я сомневаюсь. Ты его, наверное, через силу кормишь.

– Порой бывает. Но обычно твой брат с этим сам справляется.

– Серьезно? А я вот помню, как в детстве…

Эрти, забрав у Тесс посох, с саквояжем в руках повел невесту брата в сторону дома, а Арди… Арди шел позади них и чувствовал, как тепло растекается по груди. Такое уютное, густое, как одеяло из детства.

Он смотрел на то, как его брат весело что-то говорил Тесс, а та смеялась и не выглядела ни взволнованной, ни обеспокоенной из-за того, что рядом с ней находился такой же странный и ненормальный, как и ее собственный жених.

– …и матушке пришлось буквально напоминать Арди, чтобы тот отвлекся от своих книг и наконец поел, – закончил Эрти, когда они поднялись на крыльцо.

– Да, – закивала Тесс. – В это я могу поверить.

Не успел Эрт коснуться дверной ручки, как бесшумные, хорошо смазанные петли провернулись, и створка отворилась, открывая вид на просторный холл. На пороге стояла его матушка.

Шайи.

За прошедшие полгода она почти не изменилась. Выглядела все такой же посвежевшей и помолодевшей, с изгладившимися морщинами и вернувшими цвет и густоту волосами, разве что у глаз и у уголков губ добавилось несколько складочек. Совсем маленьких, но все же не дававших забыть, что Шайи в этом году исполнится тридцать семь лет. Пройдет всего три года, и с точки зрения государственного аппарата Шайи станет пожилым гражданином со всеми вытекающими привилегиями и ограничениями.

Как бы сильно ни улучшила спокойная и размеренная жизнь в Дельпасе физическое состояние Шайи, но его мама, мама Ардана, старела. Необратимо и бескомпромиссно.

Что-то колкое, холодное и неприятное, на секунду прорезав одеяло из теплоты, укололо сердце юноши, но он отмахнулся от этого чувства, не давая тому испортить долгожданную встречу.

Тесс элегантно обозначила книксен.

– Госпожа Брайан, – с неподдельным уважением произнесла она.

Их взгляды – взгляды Тесс и Шайи – пересеклись всего на мгновение. Арди в этот момент предельно ясно понял, что имела в виду Тесс, когда сказала, что его общение со зверьми выглядит для нее странно.

Точно так же странно для Эрти с Арди выглядело общение их матушки с зеленоглазой певицей. Те не сказали друг другу ни слова, не издали ни единого звука, никак не продемонстрировали эмоции через мимику или жесты. Просто встретились взглядами. На долю секунды. И сказали друг другу столько, сколько могут сказать друг другу лишь две женщины, любящие по-разному, но любящие одного и того же мужчину.

И если до этого взгляда на крыльце стояли две друг другу незнакомые женщины, то после него…

– Госпожа Орман, – произнесла Шайи с такой домашней заботой, которая прежде не распространялась ни на кого, кроме как на членов семьи.

– Если вам будет удобней, то можно просто Тесс, – ответила девушка, в чьем тоне уважение сменилось глубокой симпатией.

Эрти с Арди переглянулись и облегченно выдохнули.

Все было в порядке.

– Пойдемте скорее, ночь уже на дворе, – замахала рукой Шайи, приглашая в дом.

И как только за Арди закрылась дверь, он поставил на пол дорожную сумку и, сделав несколько шагов, обнял матушку. Аккуратно, стараясь в порыве чувств сдержать силу и не сломать хрупкие кости и не раздавить матушку. Но обнял сильно, будто хотел забрать с собой все то, что упустил за минувшие полгода.

Шайи ответила тем же.

Теперь Арди понял, почему в историях прадедушки всегда подчеркивалось, как сильно отличаются объятия матери от объятий возлюбленной. Казалось бы – одно и то же движение, но такое разное. Совсем другое.

Она пахла так же, как и всегда. Мукой и ежевикой. Домом. Родительским домом. Самым первым его домом. Еще до того, как он нашел другой, который еще только предстояло построить и сберечь.

Наверное, так выглядит взросление, да? Когда объятия матери становятся чем-то, по чему начинаешь тосковать, понимая, как сильно они отличаются от всего того, что мир так беззастенчиво бросает тебе в лицо.

Арди хотел что-то сказать, но тут ему в ногу врезалась маленькая аномалия. Без номера Питомника и без ярлыка особенно опасного создания, но все такая же неугомонная.

– Где. Моя. Игрушка?! – с паузами между слов, прижимаясь головой к поясу брата, звонко проголосила прибежавшая Кена. – Где. Мой. Мишка. Клыкастый?!

Вот уж кто вырос за полгода, так это Кена, но, хвала Спящим Духам, выросла она ровно настолько, насколько полагалось обычным, человеческим девочкам, из-за чего на фоне своих братьев выглядела совершенно комично.

Да, у них действительно была странная семья.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся Ардан и, наклонившись, расстегнул замок саквояжа, откуда вытащил сверток из плотной коричневой бумаги, обмотанный бечевкой.

– Держ…

Не успел он договорить, как Кена выхватила из его рук подарок. Плюхнувшись на пол прямо там, где стояла, она насупилась и, прикусив кончика языка, приступила к распутыванию узлов.

Ардан мысленно вздохнул. Она прикусывала кончик языка точно так же, как и он сам. Вернее – как их матушка… точной копией которой Кена даже не думала переставать являться. И это опять вызывало ощущение холодного укола, который, как и пару минут прежде, Арди мысленно отбросил как можно дальше от себя.

– Здоровяк, к твоему сведению, появляться на пороге можно не только вечером или зимой, но и в нормальное, приличное время.

Келли, вот кто за полгода изменился сильнее прочих. Он попросту… раздобрел. На несколько размеров. И не только в объеме талии, но и по всему телу. Куда-то пропала резкость и грубость шерифа Эвергейла, спрятавшись под мягкостью, пусть и приправленной словесной грубостью, преподавателя кадетского корпуса.

А еще Келли начал лысеть. Лоб поднимался все выше и все сильнее стремился принять форму полумесяца, обрамляя становящиеся жидкими волосы.

– О, кажется, я знаю, откуда все это, – бывший шериф хлопнул себя по животу. – Видимо, твое добро. С письмами вместе пришло.

Ардан пожал плечами и первым протянул руку. Келли хмыкнул и ответил крепким рукопожатием.

– Рад видеть тебя, здоровяк.

Ардан с удивлением для себя обнаружил, что…

– И я тебя тоже, шериф, – ответил он.

Келли снова хмыкнул, после чего повернулся к Тесс.

– Госпожа Орман, позвольте пригласить в наше не совсем скромное жилище. Уж извините, баронесс мы прежде не встречали, так что если где-то что-то не так, вы говорите сразу.

– Господин Брайан, – все тем же книксеном ответила Тесс. – Спасибо большое, что согласились меня принять. Госпожа Брайан, – она повернулась к Шайи. – У вас просто невероятно уютный дом и очень красивый сад. Я чувствую, как на кухне пахнет поздним ужином… Прошу прощения, если из-за нашей задержки вам пришлось провести время в ожидании. Госпожа Брайан, если я чем-то могу помочь на кухне или в столовой, то позвольте мне пару минут, чтобы отряхнуться от дорожной пыли, и я в полном вашем распоряжении.

Шайи с Келли переглянулись.

– И что она нашла в Клыкастом остолопе. Он так красиво и умно говорить не умеет, – озвучила общие мысли Кена и наконец справилась с узлом. – Ого! Это же действительно мишка! Мягкий такой! Как облачко!

И ее беззаботная радость от обладания игрушкой, вкупе с первой фразой, заставила всех присутствующих улыбнуться и засмеяться. А Арди почувствовал, как холодные пальцы Тесс, прежде с силой сжимавшие его предплечье, напоминая то, как утопающий хватается за брошенную ему веревку, постепенно теплеют и расслабляются.

Да. Определенно. Волновался не он один.

* * *

Арди поглаживал распущенные рыжие волосы. Он пропускал их между пальцами, и те шелковыми нитями струились по запястью. Как застывшее пламя, спутавшееся и разметавшееся по подушкам.

Разумеется, ни матушка, ни Келли не допустили бы, чтобы в их доме незамужняя девушка и неженатый мужчина оказались в одной комнате и тем более в одной постели. Какие-либо другие нюансы и понимание того, что они сюда приехали в одном купе и до этого жили в одной квартире в Метрополии, их, закономерно, не волновали.

Там – это там, а здесь – это здесь. Тем более семнадцатый дом по улице Каменщиков принадлежал Шайи с Келли. Здесь их правила. И их уклад быта. И Арди с Тесс это уважали. Уважали в достаточной степени, чтобы провести данную ночь вместе не открыто, а тайком. Когда закончился приветственный, полный смеха и рассказов ужин, то Арди укутался во мглу и, не издавая ни единого звука, пробрался в гостевую комнату, где разместили Тесс.

– Они кажутся такими близкими, – прошептала Тесс.

Улегшись на его плечо, развернувшись спиной к жениху и лицом к окну, она прижалась к нему всем телом и не сводила взгляда с окна. Там вновь брезжил рассвет. И вновь он заливал драгоценным металлом вечно белые пики Алькадской цепи, протянувшейся на севере.

– Я знаю, что это обман зрения, – продолжала тихонько шептать девушка. – И чем больше горы, тем ближе они выглядят, но все же… – Она замолчала ненадолго. – Сколько бы нам пришлось до них добираться?

Арди дышал ароматом весенних цветов, распускающихся у ручья, и мало о чем думал. Когда он обнимал Тесс, то чувствовал в голове приятную пустоту. Не утомляющую и удушающую отсутствием мыслей, а скорее прохладную и отрезвляющую, позволяющую отдохнуть от всего, что творилось во внешнем мире. Таком странном и кажущемся совсем неуместным. А еще очень далеким. Он находился где-то там. Вдалеке. И чтобы попасть в него, требовалось пересечь порог их комнаты. А этого так не хотелось.

– Десять дней верхом в том же темпе, в котором мы ехали сюда, – ответил Арди. – Или от двух до трех дней на поезде, в зависимости от того, новый двигатель или старый.

– Значит, шесть дней, чтобы съездить туда и обратно, – выдохнула Тесс. – Мы не успеем.

– Не успеем, – согласился Арди.

Она потерлась щекой о его плечо, напоминая кошку, которая устраивалась поудобней, а Ард просто вдыхал аромат ее волос и пропускал их через пальцы, попутно обнимая невесту. На ее пальце все так же темнело старинное простое кольцо. И Тесс нисколько не заботили ни простой фасон, ни дешевый металл, ни отсутствие камня в потрескавшемся и развалившемся «ложе».

– А как будут горы на языке матабар? – спросила она.

– Все горы или Алькада?

Она дернула плечиками:

– И так и так.

В памяти Арди пронеслись сцены прошлого, в которых Атта’нха учила его читать свитки на разных языках, переводя те на наречие матабар, которому обучила своего ученика в самую первую очередь.

Спящие Духи, как же многому волчица успела его научить всего за шесть лет.

– Горы будут Ant’ae, а Алькада – Antareman, но это слово заимствовано из языка Фае.

– А как будет небо?

– Небо будет – Lishaer.

– Лишаэр, – повторила Тесс. – Звучит очень… знаешь, как журчание воды. То стихающее, шипящее, то рычащее и громкое.

– Так и есть, ты абсолютно права, – Арди нежно поцеловал пламенную макушку. – Это из-за того, как формировался язык матабар. Небо отражается в воде.

– Формировался язык… расскажи, пожалуйста, – она забавно засопела носом в сгиб его локтя. – Мне нравится, когда ты рассказываешь что-то такое.

Ардан провел пальцами по ее спине. Едва-едва касаясь кожи. Девушка выгнулась дугой, сильно сжав пальцами его руку.

– Все языки, за исключением языка Фае, – он провел ладонью ниже, чем позволяли правила приличия, – формируются как понятийное описание окружающей действительности. Потому и первые языки являются логографическими.

– Лого… графическими… это… как? – с придыханием спрашивала Тесс.

– Письменные символы изображали целое слово – понятие. Затем уже, в течение естественного прогресса, их стали непроизвольно сокращать. Сперва до слогов, затем до звуков, которые теперь известны как буквы.

Она перевернулась на другой бок и запустила руку ему в волосы. Так близко, что он мог почувствовать ее дыхание на своем лице. Ее зрачки расширились, почти закрыв собой изумрудную радужку, а Арди все падал и падал в эту совсем не страшную, пусть и темную, бездну.

– Продолжай, – произнесла она едва слышно.

– Язык матабар, как и язык северных эльфов, является не смысловым, а имитационным. Он имитирует звуки природы, из-за чего не имеет своей логографической формы, потому как не имеет смысла придумывать отдельный символ для природных объектов, – Арди чувствовал ее руки на своем торсе, но все никак не мог отвести взгляда от глаз. – Северные эльфы впоследствии использовали для своего наречия письменную форму лесных эльфов, обитавших на границе современных Фатии и Империи, а вот матабар перешли к наскальной живописи и…

– Я говорила не об этом, когда просила продолжать, – перебила Тесс и сомкнула их губы поцелуем.

Он притянул ее ближе и…

В дверь постучали.

Обрученные замерли, так и не разорвав тесных объятий. Будто оба надеялись, что им показалось. И что на самом деле никто в этом далеком мире не спешил нарушить уют их маленького укромного уголка, в котором лишь запах степи, принесенный ветром через открытое окно, и еще смятые простыни.

Но в дверь постучались еще раз.

– Арди, – из коридора донесся голос Эрти. Он звучал с заминкой и явно неловко. – Тебя матушка просит вниз. Помочь с рубкой мяса – папа воду в колодце набирает. Что-то с генератором. Водопровод зачах.

Ард с Тесс переглянулись. Оба едва-едва сдерживались, чтобы не дать волю глупому, нервному смеху.

– Эрти, дорогой, ты перепутал комнаты, – стараясь выдержать как можно более нейтральный тон, громко ответила Тесс.

Судя по звукам, Эрти явно переминался с ноги на ногу и хотел как можно быстрее спуститься по лестнице вниз.

– Я чувствую его запах за дверью, Тесс, – произнес он так, что Арди буквально воочию увидел, как его брат заливается пунцовой краской. – А еще ваша… твоя комната, Тесс, находится прямо под спальней родителей. И… вы не очень тихие. И… Вечные Ангелы! Все! Я вниз!

И он пулей пронесся по коридору, а затем гулкими барабанами застучали массивные рабочие ботинки по надрывно стонущим половицам лестницы.

Теперь уже Тесс постепенно покрывалась красными пятнами, как вареная свекла. А Арди в отражении ее глаз увидел, как точно такими же пятнами покрывается и его собственное лицо.

– О Светлоликий, – просипела она, зарываясь лицом в подушку. – Какой позор… какой позор…

Арди, будто выброшенная на берег рыба, молча хватал ртом воздух.

– Ты можешь стереть всем память? – прозвучало приглушенное мычание откуда-то из недр подушки.

– Возможно… наверное… в теории… может быть, я смогу что-то придумать, но…

– О Светлоликий… лучше просто иди вниз. Дай мне здесь спокойно умереть со стыда.

– А мне где умирать со стыда?