Всем женщинам нравится это (+иллюстрации)

– Плохо с головой, – отозвался гном, глянул на фэлису, затем повернулся, поглядывая в сторону конца улицы, будто опасаясь погони. – Большой адарх ударил! Причем совершенно не за что. Мне показалось даже, что голова моя отлетела, а сам я бегу уже без нее.

– Как же ты тогда орал нам, мол, «Адархи! Большие адархи!», – усмехнулся Губин Шалум. – Без головы орать никак нельзя.

– Хотя был случай, когда я еще работал на копях святого Арухха… – начал было Горрмут Блом.

– Блом, помолчи, – оборвала его фэлиса. – И все замолчите! Пусть говорит только мастер Герх Каррун. Рассказывай, неторопливо и все по порядку!

– Да, по порядку. Сейчас, добрейшая из фэлис. Сейчас, отдышусь чуть и вспомню, как все было. А то… – Герх шумно выдохнул, несколько раз моргнул, убеждаясь, что искры больше не летают перед глазами, так как это было в лесу. – Все в точности вспомню… – он еще раз шмыгнул носом. – Не даст мне соврать Ланита! В общем, так было… мы все вчетвером, – он обвел рукой своих приятелей, – шли на поклон к богине. Ведь причина важная: завтра высокий день – День Щедрости Элея. Нам важно во всей полноте умилостивить Небесную, чтобы послала она в достатке новых родичей. Ведь я особо нуждаюсь. Как знаешь, светлая госпожа, брата моего адархи убили на Крайних копях, а мне сложно без брата. Об этом я с молитвой к Небесной. И тебя просил о том же самом.

– Я все помню, Герх. Рассказывай дальше, – глядя на огромную шишку на лбу гнома, фэлиса поджала губы, сострадание шевельнулось в ее душе.

– Да, дальше. Дальше, подношение у меня было. Вот эти красивые камешки, – он достал из кармана несколько самоцветов, они засияли в распростёртой ладони. – Выторговал самые красивые на менной площади. Денег не было, пришлось дать овсом, – Герх Каррун тяжко вздохнул, вспоминая сколько мешков овса ему пришлось отдать за эти крошечную горстку разноцветных камней.

– Давай уже дальше, Герх! А то я расскажу! – Губин Шалум толкнул приятеля в бок.

– Все кроме Герха молчат! – напомнила фэлиса, подумав, как же трудно бывает с этой компанией болтунов. Тем не менее они хорошие работники. Куда лучше, чем помощники ее соседки Сэнты, и стоит потерпеть некоторое неудобство общения с ними.

– Дальше, значит… Иду я, беседую с Горрмутом. Уже вышел мы на поляну, и сама Ланита сияет в лучах солнца. Вдруг, мне почудилось, что там дальше справа кто-то стоит за кустами. И я думаю, отчего там кто-то стоит? Стоять разумно перед нашей богиней, воздавай молитвы ей, но никак не в кустах, – Герх шмыгнул мясистым носом. – Может, стоит кто-то из банды Серых Лис? Ведь знаете, те, что крадут подношения нашей Заступницы? Вот, так подумал, сказал нашим, чтоб подождали у начала поляны.

– Брешет! Сказал, что там заблудший ягненок, а не кто-то из банды! – вставил Горрмут Блом. – Духа бы у него не хватило идти туда одному, если бы померещилась серьезная опасность.

Герх отмахнулся от столь неприятного замечания и продолжил:

– В общем, подхожу я к кустам, топорик в руку понадежнее взял. Ветвь отгибаю, а там… Там адархи! Большие, белые адархи! Ростом с вас, госпожа Танаис! И лица у них светлые как у вас, хотя в природе такого как бы не бывает! Лица светлые, рога огромные, почти как у горных туров. И… говорят мне хором: «Наилсис, Герх!». Так будто с добром туда пришли! А потом мне сразу в лоб!

– Чем в лоб? – Танаис нахмурилась. Рассказ мастера Герха ей не нравился.

– Кулаком, – отозвался гном, трогая толстеньким пальцем опухлость возле шишки.

Если бы не эта шишка, и не трое гномов-свидетелей, которые с небольшими разногласиями подтверждали слова Герха, то госпожа Танаис подумала, что Герху все это привиделось. Ведь всякое бывает в сумрачной лесной чаще. Но теперь фэлиса начала относиться к произошедшему иначе. Быть может, на поляне возле Серебряной Струи в самом деле появились адархи? Только каким образом? Ведь если рогатые покидают подземный мир, то не отходят слишком далеко от входов в него. Могут напасть на поселок возле входа в шахту или работников на полях, но исключительно тогда, когда это близко к их пещерам и только ночью.

Вот тут Танаис вспомнилось пугающее пророчество, которое таилось в одной из древних книг. Точных слов фэлиса не помнила, но смысл их был таков: настанет время, когда адархи покинут тьму своих глубоких подземелий, и тогда закончится прежний мир.

***

– Вы не знаете, как появляются на свет гномы? Это же известно всем! Или вы хотите сказать, будто в вашем мире гномов нет? – Элли продолжила путь по террасе, подводя нас к овальному столику с малахитовой столешницей. На нем стояла огромная ваза, полная фруктов, рядом лежала книга в потертом кожаном переплете – этакий солидный фолиант с золотым теснением, явно переживший не один век.

– Совершенно верная догадка, светлейшая госпожа, – подтвердил я, – в нашем мире гномов нет. Точнее, если они присутствуют только в сказках и некоторых легендах.

Я хотел добавить, что в нашем мире фэлис тоже нет, хотя полным-полно ведьм – по крайней мере, так думает Глеб Карасев – однако вопрос Элли прервал мои мысли:

– Кто же тогда работает в вашем мире? Кто собирает урожай в полях и в садах? Кто строит дома, делает мебель, посуду и сотни других необходимых вещей? Неужели все это вы делаете магией? – недоумевала Элли.

– Все это делают мужчины своими руками. Иногда нам немного помогают женщины, – поделился своим знанием Карасев.

– Надо же! То есть вы, мужчины, как гномы только большие? – Элли, остановившись между скамьей и двумя креслами, быстро перевела взгляд на Глеба. – Вы и те, кого вы называете женщинами, делаете работу гномов?! Во истину у вас странный мир, и мне кажется, он не во всем хорош.

– Моя леди, пожалуйста, избавьте нас от столь обидных сравнений, – попросил Карасев, беря ее за руку. – Мы точно не гномы. Кстати, морды у ваших гномов, страшноваты. Бороды и волосы неухоженные. А мы с Алексом вроде как ничего собой.

– Не надо меня трогать, мастер Карась, – она убрала руку. – В заповедях Ланиты ясно указано: ни гномы, ни адархи не смеют прикасаться к фэлисам без их разрешения. А мы такое разрешение без особой необходимости не даем.

– Но мы не гномы и не адархи. Мы – мужчины. И в заповедях вашей Светлейшей Небесной ничего не сказано о нас. Верно? – было видно, что Глеба задело сравнение с гномами. – А раз в заповедях прикосновения мужчин не запрещено, то, значит, разрешено. Тем более ты же касалась моей головы, выискивала зачатки рожек, потом трогала мое лицо. Так что это маленькая приятная взаимность.

– Фэлисам это дозволено. Мы сотворены богиней по ее образу и подобию. И нам очень много что позволено, – голос Элли стал неожиданно строгим. – На этот счет есть свод законов и правил утвержденной самой Ланитой. Божественные правила устроены так, чтобы поддерживать сложившуюся гармонию между землей и Небом. Те, кто не приняли мудрые законы, живут под землей. Их жизнь мрачна и полна страданий. Поэтому, очень вас прошу, не нарушайте приятные нами божественные правила.

– Да, светлейшая госпожа, – согласился я, чувствуя, что фэлисе нравится такое обращение. И учтивость, которую проявлял я, сейчас была гораздо полезнее, той грубоватой простоты, приятнутой Глебом из нашего мира. – В свою очередь прошу, Элли, будь к нам снисходительна, – продолжил я. – Если мы нарушаем ваши законы, то вовсе не по злому умыслу, а лишь нечаянно и по незнанию. Мы просто не можем знать установленные правила, поскольку находимся здесь первый день.

– Мне нравится, что ты, мастер Аллекс, все понимаешь без долгих объяснений. Твоя позиция и речи мне приятны. Даже захотелось обнять и поцеловать тебя как свою подругу. Правда, смешно? Какое-то нелепое желание! Ты же совсем не Сэнта, чтобы я обнималась с тобой, – на ее лице проступил румянец, выражавший скорее не смущение, а задор.

– Если для таких благих целей не подходит мастер Алекс и рядом нет Сэнты, то может обниматься и целоваться со мной, – с готовностью вызвался Карасев.

От его слов Элли даже попятилась на шаг, другой, пока ее ноги не уперлись в стоявшее позади кресло.

– Элли, может все-таки расскажешь нам, как рождаются гномы? – вернулся я к прежнему вопросу, полагая что ее ответ прольет свет на многие загадки этого странного мира, заодно отвлечет фэлису от неприятного ей предложения Карасева.

– А ты, мастер Алекс, не даже догадываешься как? – Элли лукаво улыбнулась, и когда я покачал головой, произнесла: – Я не скажу. Поскольку вы мне не сказали, что есть такое особенное в теле мужчин, я тоже позволю себе кое-что от вас утаить. И не держите на меня обиды, поскольку я утаю это лишь до завтрашнего утра. Если тебя и Карася в самом деле так беспокоит вопрос появления гномов, то завтра вы можете все увидеть это своими глазами. Ведь именно завтра День Щедрости Элея – важный праздник, который случается каждое новолуние. И я, и Сэнта, и некоторые другие фэлисы оправимся в некоторое божественное место, чтобы помочь гномам появиться на этот свет. Уверяю, зрелище во многом интересное. Я могу взять вас завтра с собой, заодно представить другим фэлисам, чтобы они не воспринимали ваше появление Оулэне как появление адархов или каких-то иных существ, способных нарушить божественную гармонию. Присаживайтесь, мужчины. Чего вы стоите? – Элли махнула рукой в сторону скамьи, сама устроилась в кресле, закинув ногу за ногу.

Закинула ножку так соблазнительно, что юбка сместилась в сторону, и в разрезе тонкой ткани появились нежно-розовые бедра. Мы с Глебом уставились на них – они, бессовестные, открылись возмутительно высоко. Так высоко, что я вдохнул и не сразу выдохнул. При этом, Элли явно понимала куда нацелено наше внимание, но не испытывала ни капли смущения. Я это вполне мог объяснить для себя: откуда взяться смущению, если в этом мире не водилось мужчин? Раз так, то многое из тех правил приличия, которые сложились у нас, здесь никак не могли возникнуть по вполне очевидным причинам.

– Почему вы так смотрите? Смотрите и молчите, – прервала напряженную тишину фэлиса.

– Можно яблоко? – переведя взгляд на лицо Элли, я потянулся к вазе.

– Конечно, мастер Аллекс. Хотя ты сказал, что вы не голодны, мне показалось, что тебе и особенно Карасю хочется есть. А сейчас у вас такие глаза, словно… ммм… Как у голодных волков. Вы меня немного пугаете, – фэлиса улыбнулась и сменила позу, так что юбка прикрыла ее бедра.

– Верно, госпожа Элли. Мы немного проголодались, – согласился я, спешно взяв краснобокое яблоко. Оно почти ничем не отличалось от, тех, что росли в моем мире. Даже размер его нельзя было назвать выдающимся.

– Проголодались! – с хищным рычанием подтвердил Карасев. – Мы страшно голодны, светлейшая леди. Если соизволите накормить, то с вашей стороны это станет добрейшим поступком, который точно зачтется на Небесах, где-нибудь там! – явно подшучивая над ней, Глеб махнул рукой вверх. – Уверен, сама Ланита оценит!

– Тогда я немедленно принесу тарелки. Сегодня готовой еды у меня нет, и придется воспользоваться этой кулинарной книгой, – вставая, фэлиса приоткрыла лежавший на столе фолиант. – Я как раз листала ее перед вашим приходом. Подождите минутку. Только не вздумайте сами читать заклинания! Книга очень старая, с ней нужно осторожнее. Я сама обнаружила ее недавно на чердаке.

Элли, покачивая бедрами, удалилась.

– Вот же сучка! Сань, она нас провоцирует! – воскликнул Карась, едва фэлиса скрылась в дверном проеме. – Смотрите как волки! А как еще я могу смотреть, если эта сексапильная лань задирает юбку до трусиков?! Кстати, на ней, кажется, не было трусиков. Или мне померещилось?

– Заткнись! Она может все слышать! – сердито проворчал я. – И не надо на нее так пялиться. Имей совесть – Элли станет моей девушкой! Понимаешь? Моей! Есть на ней трусики или нет – тебя не должно волновать!

– Да успокойся, старик! Договорились же: со всей доброты я ее тебе уступаю. Кстати, с Лизой мы в те веселые времена мы встречались вместе, и ты с ней тоже целовался. Ладно, все, молчу! – Карась понял, что его воспоминания и намеки, меня всерьез злят. – Разберемся, Сань. Надеюсь, здесь полно дамочек, равных внешностью Элли. Может найдутся даже получше. Фэлисы, блять! Знаешь, мне это начинает нравиться все больше! – он мечтательно воздал взгляд к своду террасы, на котором проступали нежные, бледные фрески с изображением то ли фэлис, то ли богинь. – Спасибо, Ланита, что выдернула меня из гребаной Москвы и перенесла сюда! Холодный дождливый май не для меня, а здесь!.. Здесь меня все устраивает. Даже гномы – черт с ними! Тем более, если они просто работники.

Похоже, Карася все больше впечатлял этот мир, и он почти не думал ни о Лизе, ни о родителях.

– У меня напряжение в штанах, между прочим, – весело добавил Глеб. – Вникаешь? Катастрофическое напряжение! А новую молнию в джинсы здесь, наверное, хрен вставишь.

Не ответив ему, я вонзил зубы в яблоко. Жестоко так вонзил. Наверное, голодный волк так вгрызается в добычу. Яблоко брызнуло соком, сладким с легкой кислинкой. Вкусное яблоко. Очень сочное, ароматное. А мы все-таки волки, как не играй в милую дамам добропорядочность. Волки, волей неведомых сил, оказавшиеся в стаде прекрасных ланей, которые даже ничего не ведают о хищниках.

– Если Элли уже совсем твоя, то я бы на твоем месте, обнял ее и поцеловал сразу, едва она дала к этому повод. Тем более она сама сказала, что ей захотелось с тобой обняться. Как с подругой или нет – это уже не важно. Такие шансы надо использовать сразу. Не тормози, Шуруп, – Глеб с ехидством уставился на меня.

– Возьми лучше яблоко. Вполне годные, даже получше наших, – сказал я, не желая обсуждать эти вопросы. Вообще, Карась часто подобными наставлениями меня бесил. Будто у меня нет своих мозгов или я без него не знаю, как следует подкатывать к дамам.

– Яблоко… Я – волк. Сам знаешь, мне мясо подавай, – усмехнулся Глеб, но яблоко из вазы взял. Повертел его в руке, положил обратно и вместо яблока взял какой-то фрукт, похожий на большую пупырчатую сливу. – Люблю эксперименты, – не расставаясь с улыбкой сообщил он. – Если сейчас ласты склею, ты, Сань, такие фрукты не ешь.

– Как скажешь, – я откусил еще кусок яблока, которое никак не могло утолить голод, все сильнее донимавший меня. Все-таки прошло не менее семи часов, как мы отплыли на лодке, чтобы угодить в иной мир.

Из дверного проема послышался тихий звон посуды потом шаги Элли.

– А ничего так, – сообщил Карась, снова вгрызаясь в неведомый нам фрукт. – Вкусом похоже на манго. Корка, правда, жесткая. Наверное, следовало почистить. Тьфу, гадость. Корка, – он сплюнул на пол.

Вдруг челюсть его отвисла, глаза широко раскрылись и будто остекленели, Глеб привстал. В тот самый момент, когда Элли вышла из дома, держа стопку тарелок, Карасев, издал звук, похожий на «бля…» и стал оседать на пол.

– О, Ланита! Какой ужас! – вскрикнула Элли, роняя тарелки. Фэлиса испуганно смотрела на Карася, растянувшегося на полу и на выпавший из его руки надкушенный фрукт.

Глава 6. Стрекоза

– Почему с ним так? Из-за кэсли этого не может быть! – расширив глаза, воскликнула Элли.

Она переводила взгляд с Карасева на меня и обратно, затем поглядывала на надкушенный фрукт – он выкатился из скрюченных пальцев Глеба. Как я понял, этот фрукт назывался кэсли.

– Не могу знать! – я быстро поборол первоначальное оцепенение. Вскочил с места, в один длинный шаг подлетел к Карасеву, присел на корточки. Взял его руку, прощупывая пульс.

В вопросах медицины мои познания колебались возле нулевой отметки. Пульс у Карася был, уверенный, даже по первым ощущениям повышенный. Ну что еще сказать по внешнему виду, рот приоткрыт, видны белые зубки. Глаза открыты широко и неподвижны. Вполне себе дышит. Может жестокая аллергия на местные фрукты? Или что хорошо фэлисе, то плохо земному мужчине?

– Он может умереть? – Элли выхватила из-за пояса серебряную палочку, витую, покрытую крошечными знаками на плавных изгибах. – Говори быстрее, Аллекс! Мужчины умирают как гномы?!

Хреновый вопрос. Конечно, мужчины умирают. Только я не знаю, как именно умирают гномы, чтобы проводить какие-то аналогии.

– Да, Элли. Любая жизнь для всех живых существ конечна. В том числе и для мужчин, – произнес я, казалось бы, одну из самых банальных истин и отпустил руку Карасева. Пульс его точно не стал тише, а вот глаза…

Они недавно вытаращенные и застывшие, стали как-то подвижнее. Зрачки отъехали вправо, и мне показалось, будто Карась сейчас нагло пялится на ножки фэлисы, стоявшей в растерянности над ним.

– Ты не волнуйся! Я его вылечу! – выдохнула Элли, подняв напряженной рукой серебряную палочку. – Я с этим справлюсь! Мне бы только знать, что с ним. От чего лечить. Наверное, от отравления – такое бывает с гномами. Отравление от кэсли! О, Ланита! Разве такое может быть?!

Она взмахнула палочкой, голубой кристалл вспыхнул, собирая вокруг золотистые пылинки, что летали вокруг фэлисы. Их небольшое облачко устремилось к Карасеву, скорбно распростертому на полу. Окутало его, толи входя в тело Глеба, толи угасая от прикосновений к нему.

Первые мгновения ничего не происходило. Но вот Карасев шевельнулся, приподнял голову и лукаво посмотрел на фэлису.

– Моя добрая леди! Спасибо, моя нежная спасительница! – неожиданно и с явной наигранностью произнес Карась. Тут же обнял ноги фэлисы, прижимаясь щекой к ее лодыжкам и борясь с приступом смеха.

– Я тебе сейчас в морду дам! – вспыхнул я, наклонившись и оттянув его за руку. – Элли, мои извинения, он просто дурачится! Козел! Комедию, сволочь, ломает! Ваш кэсли ему очень хорошо зашел и не требовалась ему никакая помощь!

– Как ломает ко… медию? – фэлиса непонимающе уставилась на меня, все еще держа серебряную палочку с мерцающим кристаллом. – Он, притворялся что ли? Он смеется надо мной?

– Элли! Ну не сердись! – сквозь смех взмолился Карась. – Это же шутка! Я хотел, чтобы тебе и всем нам было весело! У нас это называется «дурачиться».

– Мне не смешно! Я в самом деле подумала, что ты можешь умереть, как это случается с гномами! Я испугалась! Мне очень хочется наказать тебя, Глеб Карась! И я с удовольствием это сделаю! – глазам фэлисы сверкнули, она взмахнула серебряной палочкой, снова пуская рой крошечных искр. При этом Элли сердито прошептала какие-то слова. Я их не расслышал, ухватил лишь ничего не значившие для меня окончания, произнесенные громче и резче.

– Госпожа Элл!.. – Карась поспешил встать, но словно застрял в позе на четвереньках. Подался было вперед, однако какая-то сила будто не пускала. Он отчаянно дернулся и, глядя испуганными глазами на фэлису, сказал: – Э!.. Э!.. – вероятно, Глеб пытался произнести ее имя.

После третьего протяжного «Э-э-э…» он икнул.

– Я превращу тебя в лягушку! Большую, зеленую лягушку! – поигрывая серебряной палочкой, сообщила фэлиса. – Гномы отнесут тебя к реке или к озеру. Там есть комары и мелкие стрекозы – найдешь себе пропитание. Но… иногда туда наведываются большие цапли – будь осторожен, мужчина! – после чего Элли рассмеялась и взмахнула палочкой еще раз, произнеся какое-то звонкое слово.

Карась пошел пятнами. Серыми, зеленоватыми. Он отчаянно открывал рот, пытаясь что-то сказать, но больше не смог издать ни звука.

– Элли, пожалуйста, не надо так с ним! Очень прошу! Он мой друг! – я взял ее за руку, державшую серебряную палочку. Даже как-то не сразу вспомнилось, что фэлиса запрещала прикасаться к ней без разрешения. – Шутка с его стороны, – продолжил объяснять я. – Глупая, но все равно шутка. Разве она стоит такого жестокого наказания? Не надо его ни в кого превращать! Прошу, пощади его!

– Ты заступаешься за него? Он тебе дорог, да? Наверное, так же как мне Сэнта, – Элли не вырвала руку из моей ладони. Скорее наоборот, ее рука в моей стала мягче, податливее. – Хорошо, мастер Аллекс, оставим его мужчиной, каким он был, – продолжила она. – А ты на самом деле поверил, что с всего лишь жезлом быстрых заклятий можно превратить одно существо в совсем другое?! Аллекс! Ты такой забавный! – она рассмеялась, помахивая перед моими глазами серебряной палочкой. – Ты мне нравишься. Насчет приращения в лягушку – это была просто шутка. Как там у вас называется? Я дурачилась, – фэлиса повернулась на носочках словно в легком танце и рассмеялась серебристым смехом. – Мы с Сэнтой тоже иногда дурачимся. Чувствую, она скоро появится.

Сказав это, Элли взмахнула жезлом заклятий, направляя на Карасева еще одно облачко искр. Карась тут же зашевелился, поднялся с четверенек, часто дыша, нервно ощупывая свое лицо.

– Это, по-вашему, называется «ломать комедию»? Я запомнила, мастер Глеб. Иногда мы будем дурачиться и ломать комедию! Кстати, вы оба будьте любезны, соберите осколки тарелок – вам же работа гномов привычна. Я и сама иногда занимаюсь уборкой. Метла стоит там, сразу за дверью, – фэлиса указала на неприметную дверку у края террасы. – Пока убираете, я принесу новые тарелки.

– Госпожа Элли, ты же говорила, что ни одно живое существо не должно страдать в Оулэне – так велит Ланита, – напомнил Карасев. Зеленовато-серые пятна уже сошли с его лица, но оно оставалось бледным. – А, между прочим, немало помучился!

– Бывают исключения. Они вполне допустимы в воспитательных целях, и чтобы немного подурачиться. Полагаю, сама Ланита на моем месте поступила бы так же, – Элли коснулась носа Карася кончиком жезла заклятий, мило улыбнулась и направилась к открытой двери.

– Какова сучка! – выдохнул Карасев, едва фэлиса скрылась в дверном проеме. – Сань, отдай мне ее! Отдай! Чисто в воспитательных целях! Я ей очень скоро объясню, как нужно вести себя с мужчинами!

– Выкинь это из головы прямо сейчас! И не называй ее сучкой! – хмуро ответил я.

То, что Карась так быстро не угомониться насчет Элли, было вполне ожидаемо. И я опасался, как бы мы серьезно не поссорились с ним. Ведь было такое прежде. Еще в школе из-за Ленки Фокиной били друг другу физиономии. Потом как бы повзрослели, поумнели. Только не знаю, насколько мы поумнели с тех пор, ведь нередко всякие глупости посещают и мою голову, и голову Глеба Карасева.

– Давай за метлой, – поторопил его я. – Все-таки из-за твоей дурацкой шутки разбилась посуда.

– Сань, мы же не гномы. Да, неприятно, что разбилась. Немного виноват. Но откуда мне было знать, что наша леди так нервно реагирует? – он ковырнул ногой фарфоровый осколок.

– Не наша леди, а моя! Понял? Это принципиально важно! Давай, неси метлу! – подтолкнул я его. – Не руками же собирать, здесь мелкие осколки!

– Послушай меня, Шуруп. Послушай внимательно! Скажу тебе очень умную вещь.

– Мне присесть или как? – усмехнулся я, зная привычку Карасева говорить с умным видом и пафосом всякую чушь.

– Да, ладно, стой, но слушай! Итак: мы попали в охренительный мир! Любой попаданец, знал бы каково здесь – извелся бы от зависти! Здесь пиздец какие чудеса! И все идет к тому, что мужчин в этом мире кроме нас нет! Вникаешь? Не, ты только охвати своим тощим умом эту великую мысль! Мы здесь короли положения! МЫ! – с благоволением выдохнул последнее слово. – А вокруг нас эти милейшие существа – фэлисы, которые за член ни то что губами, руками не держали! Если, конечно, они не трахаются с гномами. Но гномы нам не конкуренты.

– Не держались… Откуда они появились, думал над этим? – прервал я его. – С рождением гномов тут что-то мутное – завтра выясним, но вот фэлисы. Отцы у них должны же быть?

– Оставим этот вопрос пока в стороне – он не существенный. Ты улови главное: мою крайне важную мысль. Мы здесь можем стать королями положения и окружить себя такими цветочками, что ух! У меня уже сердце щемит, и хуй встает. Но для этого не надо уподобляться гномам! Первое дело – мы не должны делать гномью работу. Иначе в глазах этих заносчивых волшебниц мы превратимся просто в аналог гномов! Именно поэтому, я так возмущался, когда Элли сравнивала нас с их рабочими-карликами. Мы – мужчины, бля! И это звучит гордо. Мы будем их всех трахать и наслаждаться этой волшебной жизнью. Быть может даже вечной жизнью. Как тебе мой план? – Карась обнажил зубы в нагловатой улыбке.

– А какого хрена ты тогда сказал Элли, что в нашем мире мы работаем типа как гномы, и женщины будто нам где-то там слегка помогают? – усмехнулся я.

– Ну, тупанул. Немного не просчитал наперед. Ладно, это ерунда, потом этот вопрос мы найдем как выгоднее повернуть. А пока никаких подметаний и уборки битой посуды. Поначалу вежливо уклонимся от трудовой повинности. Скажем Элли, будто не умеем это делать. Или вот: скажем, что такую работу у нас делают только женщины, а мы только контролируем. Мол, в нашем мире такие божественные заповеди. Пресветлая Богородица так в скрижалях указала, – он хитро прищурился и хрустнул фарфоровым черепком.