Ослепленные

-Вот женюсь на тебе – быстро дурь из головы выветрю.

-Ты на мне не женишься. Я тебя не люблю. – бросила через плечо Уна, не оборачиваясь.

Рон остановился и смотрел ей в спину

-А кого же ты любишь?– спросил он.

-Не твое дело. -Уна пошла еще быстрее.

Это зацепило Рона за живое. Он тут же догнал ее.

Перечисляя имена их общих друзей, Рон всматривался в ее лицо, стараясь по выражению глаз Уны вычислить того, кто занял ее сердце. Она лишь брезгливо морщилась.

– Мальчишки. Куда вам до него. – тихо сказала она и тут же осеклась, боясь выдать тайну.

Рон пожал плечами. Настроение у него резко упало. Он больше не доставал ее вопросами и молча злился.

Они приблизились к дороге, соединяющей беспризорные скалы с населенной Триммой. Остановились у края.

-Не иди за мной. – Уна гордо вскинула голову, тряхнув рыжими волосами, которые полыхнули в лучах заходящего солнца, и понеслась по каменным плитам к своему дому. Её длинные загорелые ноги, перепачканные пылью и зеленью травы, мелькали у Рона перед глазами.

Он стиснул зубы. Переколотив столько сверстников за право считаться другом Уны, он не собирался уступать ее невидимому сопернику. Рон сжал кулаки и погрозил юной тримлянке вслед.

Ей оставалось прожить три круга солнца до того, как можно будет выйти замуж.

Рон был готов ждать хоть сто.

""""

Мелодика стояла перед Атабиром и руки ее заметно тряслись. Торговец захихикал.

-Ну конечно, моя красавица. – проговорил он сытым голосом.– Понимаю тебя. Хочется поиграть?

-Сумерки скоро. Иди домой, Атабир. Дорога долгая. – посоветовала Мелодика.

-Не беспокойся так за меня, моя хорошая. Твой будущий муж хоть уже не мальчик, но ноги его еще резвы. И способен на…хех… кое-что…

Напоминание о сумерках, видимо, все-таки задело тримлянина, так как тот слегка засуетился. Сцепив руки в замок на большом животе, он склонился к Мелодике и игриво подмигнул ей.

-Но мне пора в путь. – сказал он вкрадчиво. – Радует только одно – ради такой красавицы стоило терпеть все эти годы. А за твое упрямство отыграюсь на брачном ложе.

Мелодика устало отвернулась, не став возражать. Её передернуло от отвращения.

– Солнца твоему дому, Атабир.

После его ухода она обессилено опустилась на стул.

– Нет мне покоя в последние дни. – прошептала она, закрывая лицо ладонями. – Будь проклята Тримма…

Гефеус прокрался мимо нее, выскользнул на улицу и, прихрамывая, побежал за Атабиром.

– Погоди, торговец!– крикнул он хрипло, размахивая своей палкой. Тримлянин отозвался на зов землекопа, подождал, пока тот приблизится. Гефеус тяжело дышал. Он чуть не валился с ног.

-Я скажу тебе страшную вещь, торговец. – заговорил он срывающимся голосом. – Моя дочь – сумасшедшая. Мы должны предупредить Стража. У нас мало времени.

-О чем говоришь ты, старик? – пренебрежительно -ласково спросил Атабир, сузив глаза.

-Она не даст тебе согласия в день окончания срока. Она грозится убить себя. Я не могу этого допустить. Мы должны что-нибудь сделать.

Гефеус не выдержал напряжения и разрыдался. Атабир раздумывал несколько мгновений, затем дружелюбно произнес:

– Мелодика достойна быть моей женой. Она красива, сумасбродна и упряма. Но она малодушна, как и все женщины и она не сделает ничего с собой. И потом – разве не гласит восьмой закон Книги, что самовольное лишение себя жизни или хотя бы попытка сделать это являются признаком одержимости? Твоя дочь не похожа на кладезь Зла. Она просто играет. Еще ни одна триммлянка не осмелилась пойти против законов. Не сделает этого и она.

-Ты не знаешь ее, Атабир. – отвечал Гефеус упорно. – Её разум неподвластен Законам. У нее в сердце живут другие законы, и она не обычная триммлянка.

-Это я уже заметил. – Атабир просветлел. – Хорошо. Я поговорю со Стражем. Но уверяю тебя, это пустая болтовня. Она просто беспокоится перед замужеством. Со временем она забудет, что хотела сделать это.

-Иди, торговец, иди. – Гефеус замахал руками, заметив, что солнце еще ниже опустилось над скалой и размазало по красной земле длинные коричневые тени. – Иди до темноты. И помни – она может сделать это.

Торговец призадумался. Затем, потерев подбородок, выдал такую мысль:

-Что же. Если она сделает это – зачем мне мертвая жена?

Атабир даже взвизгнул от приступа смеха. Не прощаясь с землекопом, он уходил, и смех его еще долго стоял в ушах старика.

"""

Мелодика пристально смотрела на Гефеуса.

–Ты сказал ему.

-Нет. –Старик отвел взгляд.

-Я видела вас из окна. Ты предупредил его. Зря. Я сделала выбор, ты не спасешь меня.

-Ты сделала глупый выбор! Выбор, после которого ты навсегда теряешь возможность делать выборы! Последний выбор! – завопил Гефеус, швыряя палку о пол. – Что за мысли у тебя в голове?

Мелодика тоже раскричалась.

– Я ненавижу эту жизнь! Не могу здесь больше!

-Тогда сделай это сейчас, чего же ты тянешь? –Гефеус поднял руки над головой и застонал. – Зачем ты открыла мне это? Чтобы я ожидал этого вместе с тобой? Чтобы оставшееся время я мучался вместе с тобой? За что? Неужели я был настолько плохим отцом, что заслужил это?

-Нет. –Мелодика стихла. –Ты хороший, мудрый отец. Но жизнь моя не принадлежит мне. Я уже давно отдала ее мужу. Мне страшно, но я знаю, что сделаю задуманное. У меня в жизни один выбор – Адэ.

-А Уна? -попытался старик через материнские чувства достучаться до Мелодики. Та лишь проговорила небрежно:

– Я достаточно ждала, когда она вырастет. Уна будет в полном порядке. Уна – избранная девочка, над ней висит луч Солнца. – Мелодика взглянула за окно, и увидела, что дочь приближается к дому. Она тихо добавила – Адэ говорил мне про нее.

-Адэ, Адэ… – передразнил Гефеус ворчливо.– Много знал твой Адэ! Забил тебе голову, и девочке тоже. Она бредит этими выдуманными странами! Ей уже шестнадцать кругов Солнца! Если она будет так вести себя и дальше, ее сочтут одержимой. Будь черным закрашен тот день, когда Адэ появился в моем доме! Будь закрашена черным вся память об этом мужчине!

Мелодика широко раскрыла глаза, собираясь дать достойный ответ на глумливые слова отца, но тут Уна влетела в дом и остановилась на пороге.

-Дедушка, мама, я вернулась. – произнесла она, задыхаясь от быстрого бега.

Мелодика коротко приказала:

-Готовься ко сну.

-Мама! –Уна подошла к матери и взволнованно заговорила. –Ответь, а правда то, что отец выдумал страну, где живет Солнце?

-Выдумал. – резко ответил Гефеус за Мелодику. –Это правда. Нет ничего, глупое создание. Не забивай себе голову. Быстро готовься ко сну.

Уна, не поворачиваясь к деду, вопросительно смотрела на мать. Та улыбнулась дочери, что делалось очень редко, покачала головой.

-Ты плакала? –спросила Уна Мелодику, заметив влажность ее глаз.

-Ты будешь делать что я сказал, а не то я тебя отшлепаю! –закричал Гефеус. Уна растерянно покосилась на него, затем снова на мать. Девочка выглядела необычно серьезной – слова Рона глубоко запали ей в душу и единственной, кто мог извлечь их оттуда, была мать.

-Давай не будем злить деда. – сказала Мелодика тихо.

Солнце упало за скалу. На улице стало тихо. Было слышно, как в ближайшей варне служитель Света проводит вечернее провожание дня. Тримма погружалась во мрак. Воин шел по улице и кричал привычное «Сон! Сон!» – это означало, что ни одна живая душа не должна показывать носа на улицу после того, как услышит этот глас.

Уна постояла у окна немного и в момент, когда солдат прошел мимо ее дома, юркнула к себе в комнату. Она сняла платье, забралась на узкую деревянную скамью, служившую ей кроватью, и свернулась в комочек, подложив ладошку под голову.

Она не могла уснуть. Все перемешалось в голове. Странное поведение матери и деда, насмешка Рона, воспоминания, связанные с отцом…– все это попеременно приходило на ум и не давало расслабиться. Она вспоминала также  лицо того, кто украл у неё покой. Сегодня она видела его в варне. Он был прекрасен, как всегда. Но он не смотрел на нее… Потому, что она еще недостаточно взрослая. Но придет день, когда он заметит ее и тогда… Что будет потом, Уна не знала, но она была уверена, что тогда уж точно разберется, что нужно делать.

Затем она погрузилась в тяжелый сон, плыла в тумане куда-то, может, в страну, где все не так…В страну, которую выдумал для нее отец. Еще недавно она мечтала – когда она станет большой, она обязательно попадет в эту чудесную страну. И, конечно, ее любимый мужчина будет рядом с ней там. Они вдвоем будут любоваться прекрасными созданиями, которые живут в этих мирах. Не будет никких законов кроме одного – жить в радости.

У нее была надежда. Но сегодня Рон сказал ей, что этих стран нет… Нет, нет! Дело не в том, что он сказал это. Дело в том, что она впустила его слова в свой Внутренний Смысл, почти поверив им. Почти поверив в то, что слова отца были лишь словами, красивыми образами, которые он вложил в сердце маленькой девочке, для того, чтобы…

-Вставай.

Мелодика резко толкнула дочь в плечо. Уна с приглушенным вскриком открыла глаза и вновь очутилась в своей темной комнате, в Тримме, бедной Тримме, стране красного камня и пыльных дорог. Мать стояла над ней – ее силуэт пугающе вырисовывался во мраке – она казалась в два раза выше, чем была. Уна втянула голову в плечи.

-Зачем? –прошептала она испуганно.

– Кое что покажу. – Мелодика раскрыла ставни. Уна уставилась на нее, не веря своим глазам. Она впервые в жизни видела ночь в окно своего дома.

–Но мама… -прошептала она и голос её сел от волнения. – Нельзя открывать окно…

 -Тише ты… – шикнула Мелодика и жестом поманила дочь за собой. – Пошли отсюда. Скорее!

Уна лихорадочно одевалась, путаясь в складках платья. Страх сбивал ее с толка. В голове крутилась дурацкая мысль, что в мать вселились духи Зла. Но Уна не посмела ослушаться ее.

Они оказались на улице. Мелодика схватила дочь за запястье и с силой прижала к стене.

-Сейчас – тихо, очень тихо, слышишь, мы идем вон туда.

Она указала пальцем на вершины гор, которые чернели в свете луны.

Уна оцепенела от ужаса.

-Мама…Нам туда нельзя! – пискнула она.

-Не бойся, все хорошо. Я хочу открыть тебе глаза. Бежим, скорее бежим!

Они бежали. Их босые ноги поднимали пыль, но не создавали много шума. Когда перед ними появлялась стена очередного здания, мать и дочь прижимались к ней и, затаив дыхание, прислушивались к звукам ночи. Уна спотыкалась – страх отнял силы и ей казалось, что она теряет сознание. Но Мелодика неумолимо влекла ее к черте Триммы. Чем ближе становились горы, тем больший ужас валил девочку с ног. Когда они оказались за чертой города и вместо пыли к их ногам прикоснулись жесткие колючие стебли травы, Мелодика выпрямилась и оглянулась на Тримму. Лицо ее исказилось от ненависти и она произнесла с горечью:

– Не такая ты была, веселая Тримма.

Далее дорога была еще труднее – нужно было пробираться по узкой кривой тропке. Уна порвала платье о ветку дерева. Мелодика порезала ступню об острый камень и из раны сочилась кровь. Из под ног матери и дочери сыпалась красная земля и комками катилась вниз по крутому склону. Но они молча пробирались к вершинам гор.

Уна испуганно косилась на мать. Та была спокойна и собрана, словно шла на рынок за целебной травой для спины деда. Девочке, напротив,  по мере удаления от Триммы становилось все страшнее. Каждая ветка, ударявшая по лицу, казалась девочке Злым духом. Уна с вскриками шарахалась в трепете от каждой тени и лишь молчаливая выдержка матери придавала ей сил.

Мелодика уводила Уну все выше и выше.

Уну посетила мысль, что мать ведет ее в место, где живут духи. Книга говорила о том, что духи Зла живут в пещерах красных скал. А они как раз направляются туда. Нет, все-таки, мать одержима и она ведет дочь в пещеру, чтобы ею тоже завладело Зло.

Уна не выдержала и остановилась. Опустившись на траву, она всхлипнула.

-Я не пойду дальше. –жалобно захныкала она. –Хватит. Куда ты меня ведешь? Зачем? Нам нельзя быть здесь. Здесь живут духи Зла.

– Зла? Хм. Какого еще зла? Не живет здесь никакое зло. Здесь живет правда. – голос Мелодики был спокоен, добр, даже добрее, чем обычно и это только больше пугало Уну.

-Мама, пошли назад. Давай вернемся. Нам нельзя сюда. –повторяла Уна.

-Глупенькая. Мы пришли. – Мелодика кивнула головой на большую пещеру невдалеке. – Я всего лишь хотела тебе показать место, где мы познакомились с твоим отцом. И как красива ночь в горах. А злые духи – это выдумка Стража и всех остальных. Игос врет нам. Книги вообще нет – кто ее видел? Никто нее не видел никогда. Нет ничего. Есть ты, я, эта ночь. Прислушайся. Где ты видишь духов? Здесь только мы и ночь. Перестань плакать. Оглянись. Посмотри вокруг себя. И обязательно взгляни наверх. Увидишь там кое-что.

Уне казалось, что Мелодика обманом заставляет девочку посмотреть наверх. И, если Уна сделает это, она увидит страшные глаза духа, который тут же завладеет ее Внутренним Смыслом.

–Хватит ныть. – жестче сказала Мелодика.  – не знала, что ты такая трусиха. Ты только кривляться смелая. Посмотри вокруг.

Уна, вздрагивая от страха и рыданий, послушалась мать. Она заставила себя смотреть даже туда, где ужасающе чернел вход в большую пещеру.

– А теперь посмотри наверх.  – сказала Мелодика с доброй усмешкой в голосе. – Посмотри, избранная.

Избранной Уну называл отец. Когда Уна спрашивала, для чего она избранная, Адэ с улыбкой отвечал – «увидишь».

Уна зажмурилась, задрала голову кверху и с трудом открыла глаза.

У нее перехватило дыхание и она медленно опустилась на колени, в траву. Какое-то время она смотрела в небо, и ей казалось, что она исчезла, остались только ее глаза, смотрящие вверх, где сияли миллионы звезд, похожие на искорки в глазах Высшего и его спутников.

–Мама! Какая красота!  – прошептала она наконец.

– Как же я перед тобой виновата, девочка… – сказала Мелодика с грустью, кладя ладонь на голову дочери. –Проклятая Книга отняла у тебя звезды. Твое детство прошло без красоты ночи и твои глаза не видели лунного света. Я исправила свою вину. Смотри – разве есть что либо на земле, более прекрасное, чем ночное небо?

Она отошла в сторону, оставив дочь наслаждаться зрелищем в одиночку. Она ждала, пока вся красота ночи, обрушившаяся на дочь в один миг, не пропитает ее сердце своим величием. И, когда Уна смогла опустить голову, ей уже совершенно не было страшно, но в голове созрела куча вопросов.

Мелодика подошла к пещере, опустилась на траву и позвала Уну.

-Подойди сюда. Отсюда так хорошо видно и Тримму и небо. Полюбуемся. Я расскажу тебе кое-что.

@@@@@@@

-Я была чуть старше тебя сегодняшей, когда встретила твоего отца – негромкий голос Мелодики сливался с шумом ночного ветра, застревающего в высокой траве и Уна с трудом разбирала слова. – Мы познакомились на этой поляне. Я собирала травы, он вышел из пещеры, и, увидев меня, радостно улыбнулся…Так, словно перед выходом из пещеры загадал желание встретить меня у входа и желание исполнилось. И больше ни одна моя мысль не могла пролететь мимо него. Я привела его домой. Мы поженились, потом родилась ты. А потом, через несколько дней, была найдена эта проклятая Книга. Тогда все изменилось, так, словно бы мы заново родились, но уже в другом мире, страшном, полном загадок, непонятных правил. Женщины должны были одевать то, что им было приказано одевать, мужчины – работать там, где им было приказано работать, говорить, как было положено – все это решала за нас теперь Книга…нам было приказано даже думать так, как того велела Книга. Никто из нас не имел права даже усомниться в правдивости этих законов.

В голосе Мелодики звучала горечь. Уна  внимательно слушала мать, забыв про страх перед темнотой. Она с интересом смотрела на Мелодику: мать редко рассказывала ей про прошлое, про отца, а эта тема была у Уны самой любимой.

– Расскажи мне про папу. – попросила она, испугавшись, что Мелодика отдаст время своих воспоминаний лишь ради сетований о законах.

– Для меня это была новая жизнь – трудная жизнь. Я не люблю запреты, а теперь их было много и они были нелепы. – говорила Мелодика тихим голосом. – Меня удивляло то, как можно спастись от зла, прикрыв голову покрывалом или одев пестрое платье, или сунув связку фруктов в курал. Если ты хочешь солгать, и лжешь, одев на голову платок – сделает ли это твою ложь истиной? Если ты желаешь болезни соседа – какая разница, в какое платье ты при этом одет? Я возмущалась и не верила законам, не верила в пророчества. Муж мой оставался светел и весел. Он успокаивал меня, говоря, что, если происходят большие глупости, над ними следует смеяться. Чтобы расширить мое видение жизни, Адэ рассказывал много историй про разные миры, про страны, где жизнь совсем другая, не такая, как здесь. Он описывал мне их так, словно был там. Прекрасные миры, полные изобилия и пустые, бедные планеты, покрытые грязью и злом. Про места, где возводят дома из железа, которые достигают вышины самых высоких скал, про достижения жителей, про войны…и про места, где домики из глины утопают в зелени и цветах и за маленькими стенами царит гармония. Он также рассказывал мне о том, что совсем близко есть особенный мир. Мир, в котором нет места страхам.

–Мне тоже рассказывал… – тихо и с восторгом отозвалась Уна.

Мелодика прикрыла глаза и последние слова ее прозвучали уже чуть слышным шепотом.

– Он был не такой, как другие, твой отец.

Мать и дочь долго молчали. Уна, не замечая, что уже совершенно не боится темноты, озиралась по сторонам.

– Мы счастливо жили. – продолжила Мелодика.– С ним я забывала обо всем, и даже не замечала, что все кругом так лживо. Адэ учил меня не обращать внимания на законы Книги. Он помогал мне забывать о том, насколько трудно стало жить. Он все говорил о том, что, пока мы вместе, законы Книги бездействуют. Мое счастье продолжалось пять лет. А потом Адэ пропал. Он ушел добывать белый камень для строительства Варны. Тогда всех сильных тримлян отправляли на строительство этих никому не нужных домов где читаются речи, в которые никто не верит… Адэ ушел, а потом ко мне пришли епископ и Страж, и сообщили, что Адэ разбился, упав со скалы, где они добывали  белый камень. Это единственная белая скала в наших краях, скала с громадной трещиной посередине. Опасное место, но кого из Служителей это волновало, когда они отправляли туда мужчин. Адэ сорвался и просто улетел в пропасть. Мне даже не дали посмотреть на его тело. Они даже не достали его оттуда.

Прекрасные зеленые  глаза наполнились слезами, но Мелодика взяла себя в руки.

– Я тебе вообще другое хотела сказать. – она слегка дотронулась до руки дочери. –Твой отец знал, что так выйдет – я поняла это позже. Накануне перед тем, как он ушел, у нас был разговор. Он сказал мне странную вещь, но очень правильную, очень верную вещь. Он сказал, что в жизни может произойти все, что угодно, но выбор всегда остается только за мной, что только я могу решать, как мне поступать. Он оставил мне это право выбора в зеленом флаконе… В жизни есть еще один закон помимо сумасбродных законов книги – закон воли. И я могу выбирать. Пришло время, когда я делаю свой выбор, и мне очень страшно, но меня утешает то, что твой отец обещал – он всегда будет со мной. Я верю ему. Я всегда ему верю.

-Что это за выбор, мама? Я не понимаю –спросила Уна, вцепляясь пальцами в плечо матери и вглядываясь в ее бледное лицо.

-Это выбор, за который ты меня осудишь и никогда не простишь. Но я готова даже на это.

Уна пыталась вникнуть в суть сказанного и запутывалась еще больше. Она растерянно воскликнула:

-Мама! Ты говоришь такие вещи! Я ничего не поняла! И почему нас до сих пор не съели духи Зла?

-Потому, что их нет. Книга была выдумана, ее нет нигде. – Мелодика злобно рассмеялась. – Страж лжет нам. Все лгут. Им выгодно, чтоб мы работали на них, на эту ложь…Ожидание битвы! Жирные служители читают лживые речи а лощеные вояки гоняют по улицам строи солдат, которые сходят с ума от безделья!

-Не может быть! – Уна попыталась спорить, но не нашла, что возразить, и замолчала.

-У тебя будет очень трудная судьба, Уна. Ты очень важна для Триммы. Ты – избранная.

–Почему? –спросила Уна. Мелодика ответила многозначительно и с оттенком гордости.

-Так сказал Адэ, взяв тебя на руки, когда ты родилась. А он никогда не ошибался. Он назвал тебя королевой мира, где нет места злу.

Уна вздохнула и не стала больше задавать вопросов. Она понимала все меньше а слова матери вызывали все больше волнения.

Потом они не спеша и ни от кого не прячась, возвращались домой. На губах Мелодики угадывалась усталая улыбка – словно она освободилась от тяжкого груза. Уна, напротив, ломала голову над происшедшим.

Оказавшись в комнате, они взглянули друг на друга. На лице Уны был написан мучительный вопрос.

– Устала от мыслей? – спросила мать, тихо смеясь над растерянным лицом дочери. –Ложись спать. Ты поймешь все сама, но не сейчас. Я чувствую, ты сможешь. Просто ты еще маленькая.

-Мы завтра ночью опять пойдем гулять? –спросила Уна.

-Нет. Мы больше никогда не пойдем гулять вместе. А теперь ложись.

Мелодика посмотрела в полутьме на дочь и вдруг, крепко прижав ее к себе, сказала:

-Прости.

-За что? -недоумевающе спросила Уна.

Мелодика отстранила ее.

-Просто так. Всё. Спи.

Она выскользнула из комнаты дочери, не прикрывая двери.

"""""""

Мелодика стояла у окна и, сцепив руки на груди, вглядывалась вдаль.

Срок окончен, она знала это, и уже с утра готовилась к приходу страшных гостей.

Она готовилась, и говорила себе, что не боится, но, увидев строй солдат, окутанный клубами пыли, поднимающейся от их тяжелых шагов, Мелодика ощутила такой ужас, что руки у нее затряслись и она метнулась в свою комнату, плохо соображая, что делает.

Она поняла, что очень боится, когда взяла в руки флакон с зельем, которое Адэ назвал "Эликсир Вечности". Теперь, на пороге этой самой Вечности, время перестало существовать и всю Вселенную заполнил один только вопрос – "А может, нужно все оставить?"

Мелодика вытерла со лба пот и пригубила смертельный напиток. Он был горько-сладкий на вкус, и ей понравилось это сочетание. Она облизнула губы и попробовала еще, но все еще неуверенно, как бы пробуя вкус Вечности, но не принимая его до конца.

Топот уже был слышен во дворе, и голоса, и какие-то крики, и она, не медля больше, осушила флакон.

Закрыв глаза, Мелодика прислушивалась к себе. Всё, что она ощутила, это жар во рту, в горле, в груди, но ожидаемая смерть не пришла тотчас же, и триммлянка поняла, что время еще есть.

В комнату ворвался Гефеус. Схватив дочь за руки, он закричал:

-Ты не посмеешь ничего с собой сделать!

Он не заметил, как флакон выскользнул из руки дочери. Он вообще не знал про существование "Эликсира Вечности".

-Поздно, отец. -прошептала Мелодика.

В комнату тяжелыми шагами вошел Зик. За спиной его с места на место прыгал Атабир, удивляющий резвостью при своей тучности. Зик смерил триммлянку пронзительным, режущим взглядом. Когда он заговорил, голос его был тихим и четким, как постукивание металла по металлу.

-Мелодика. Срок смены мужа окончился.Ты не выбрала мужа себе за это время. Ты должна была сказать "Да" тому мужу, которого тебе выбрали служители.

Мелодика ожидала забвения, но его не было. Она взглянула на Стража затуманенным взглядом, и покачала головой.

-Нет, Страж. -сказала она и голос ее дрожал. -Нет. Я не должна никому ничего, слышишь? Ни тебе! Ни Книге твоей проклятой! Убирайся вон из моего дома!