Песнь Крови. Книга первая. Железный кулак

Посреди трапезы, за которой женщины говорили за погоду и дела на ферме, старательно огибая тему бандитизма, отец прошёл на кухню. Он сел за стол, а жена наполнила его тарелку едой. Глядя на злое лицо Агнана, женщины замолчали. Даниса побаивалась отца и недолюбливала. Он всегда был чрезвычайно строг, не желая того, чтобы младшая дочь пошла по стопам старшей. Строгость и суровость Агнана, правда, не помогала. Кхалис то же не любила отца. Он буквально отказался от неё, когда та ушла в Железный Кулак. Агнан называл лучницу предателем и мерзкой тварью, не гнушающейся грабить и убивать беззащитных. Кхалис, которой всю её жизнь катастрофически не хватало внимания и до сих пор, тоже чувствовала себя преданной. От чего она забыла всё то хорошее, что было в её детстве, желая отцу скорой кончины от какой-нибудь болезни. Да и Самни винила Агнана во всех бедах семьи. Да, их связь как жены и мужа была крепкой. Их объединял совместный быт, в котором они всегда поддерживали друг друга. И да, сама Самни проводила бессонные ночи от того, кем была её дочь. Но всё-таки дочь. И женщина не смогла простить и забыть, как Агнан отвернулся от Кхалис. Он запрещал ей приходить домой. Он убеждал Самни отречься от дочери! Прогнать её из своей жизни! Поставить на ней крест. Разве это нормально?

– Мы ведь уже ели. Зачем этот полночный ужин?

– Перестань. Дочка заглянула в гости. Как же не накормить?

– Так мы и так её каждый день кормим, чуть ли не переставая. Что же ты думаешь, она голодная? По-твоему, чем они там питаются, у себя? Не тем ли, что выращиваем мы?

– Агнан! – Строго остановила мужа Самни. Во всяком случае, попыталась.

– Железный Кулак ничего у вас не взял. Ни разу. И никогда не посмеет. – Вступилась за саму себя Кхалис. Она, в отличие от Данисы не боялась отца. И всё, что останавливало её от расправы, это мать.

– Вот как ты считаешь? Что ты герой нашего дня? Этого и всех что были и будут? Ты спасла нас от разбойников, я так полагаю? И мы, как ты уже подметила, хорошо живём в отличие от остальных фермеров Фелестины?

– Пап. – Даниса сочла необходимостью поправить отца. Ведь он точно не понимал самого главного, столь очевидного ей. – Кхалис имеет ввиду, что бандиты не придут к нам и не сделают вреда. Мы должны сказать ей спасибо.

– Ты, наверное, много понимаешь. Уж помолчи, или отправишься в кровать. – Агнан угрожающе посмотрел на младшую дочь. Та решительно заткнулась.

– Не разговаривай так с ней. – Кхалис притянула сестру к себе, встав на её защиту. И Агнану пришлось это принять. Он бы хотел оградить Данису от Кхалис, но в глубине души переживал за семью. Мужчина не мог сказать наверняка, способна ли лучница на самое ужасное, если встретит активное сопротивление. – А ведь она права. Это благодаря мне, вы не знаете всех ужасов, которые происходят, когда бандиты наведываются к фермерам. Как бы ты пережил, если бы куча грубых, неотёсанных мужиков избивали тебя на глазах у жены и дочери? Как бы пережил, если бы у тебя забрали все ваши припасы? Затоптали бы куриц? Вы и так раз в месяц позволяете себе мясо. А ведь это я добываю его вам. Но разве я хоть раз услышала благодарность?

– Дочка, конечно мы благодарны. – Отозвалась Самни, но Кхалис словно не обратила внимания. Напряжение за столом стремительно накалялось.

– Как бы ты пережил, если бы твой дом сожгли, оставив без крова? Если бы на твоих глазах, пока твои руки и ноги держали бы разбойники, другие насиловали бы жену и дочь?

Прямо через весь стол пронеслась мужская рука. С громким звоном, Агнан вручил Кхалис пощёчину. Возникшая резкая боль тут же раздразнила кровь в жилах лучницы, но она, однако, лишь подняла на отца гневные глаза. Самни и Данис молчали, сжавшись на своих местах.