Боец классического стиля

Он лежал на кровати и в который раз возвращался к событиям последних дней. – Глупость и еще раз глупость. Мальчишеством даже назвать нельзя, есть другое слово. Чудак, но с буквы М.

«Какие деньги, какие файлы? В шпионов поиграть захотелось? Идиот. Теперь, будь что будет. Повесят статью и на зону, а там плохо».

Однако на допросы его почему-то не вызывали.

Прошло два дня. Иногда в камеру заглядывал прапорщик, сканировал долгим внимательным взглядом обстановку, лежащего на кровати арестанта, и так же молча исчезал.

На третьи сутки, ближе к вечеру, дверь в камеру открылась, и конвоир впустил человека в штатском.

Немолодой, чуть полноватый мужчина, с круглым лицом и светлыми пшеничными усами прошел к столу и опустился на табурет.

Леха приподнялся на кровати, вопросительно глянул на гостя. Тот в свою очередь смотрел на него.

Наконец, будто что-то для себя решив, человек сказал. – Зовут меня Павел Андреевич.

Арестант только прокашлялся.

– Давай с начала – Гость поерзал, устраиваясь удобнее. – Задержан ты за совершение ряда преступлений самое невинное из которых именуется в уголовном кодексе тайным похищением денежных средств, то есть кражей. Причем в особо крупных размерах.

– Мне поручено вести твое дело. Ну и кроме того, прояснить смысл твоего поступка…

– Как нам стало известно, ты проник в кабинет своего бывшего шефа, вскрыл программу и перевел двадцать миллионов в адрес некой фирмы. Попутно, и совершенно безграмотно прихватил еще пол миллиона евро и некий документ.

– Ну, с деньгами все ясно. – Следователь многозначительно акцентировал интонацией последнее слово. – Теперь о главном. Скажи, кто тебе дал такое задание? Когда завербовали. Кто конкретно?

Вопросы сыпались как горох. Леха вконец растерялся, и уже не пытался темнить. Выложил все начистоту.

Комитетчик выслушал исповедь с каменным лицом. Поднялся с табурета. Он чувствовал неправильность происходящего, но не мог понять, в чем она.

«С одной стороны – парень явно не при делах. Глупый удачливый дилетант, не более. С другой, так можно было рассуждать утащи он только свои пятьсот тысяч. Тогда как стрельба, кража документа и трансферт миллионов в эту схему не укладывались».

«Нужно взять тайм аут. – Рассудил оперативник. -Проверить его слова, разобраться. А паренька лучше всего пока отправить в обычную камеру. Там, среди простых уголовников, он станет куда сговорчивее. Неплохо подсадить и наседку. А ну как начнет искать связь.

Рингтон лежащего на столе телефона оборвал размышления.

Мурзин выслушал первые такты мелодии из культового сериала, нажал на кнопку.

Неразборчивая скороговорка, прозвучавшая из динамика неплотно прижатого к уху телефона, заставила Алексея вздрогнуть.

– Что!? – Безмятежность полковника слетела враз после первых же слов абонента.

– Как? Кто? – Выслушав новую порцию бормотания Мурзин болезненно поморщился, и грубо, но насквозь эмоционально охарактеризовал личные качества звонящего. – Так… так какого хрена вы там сидите, срочно… Звони летунам, пусть готовят борт. Я скоро буду. Все, до связи.

Полковник сунул трубку в карман, невидящим взглядом уставился на Леху.

– Значит, так. Меня несколько дней не будет. А ты пока посиди, подумай. Вернусь, продолжим. И советую не дурить, вспомнить. – Решился комитетчик.

– Имей ввиду – твой почтовый ящик мы уже вскрыли. Файл изъяли, перевод на пятьсот тысяч заблокировали. Остается решить с тем траншем, но… это уже не наша забота.

Он шагнул к дверям, почти позабыв про несуразного арестанта. – коротко стукнул в железную заслонку. Тяжелая дверь захлопнулась, выпустив гостя.

На следующее утро, едва рассвело, Леху вывели во внутренний дворик и посадили в машину.

Сделано это было в полной тишине. Лишь короткие команды охраны: вперед, стой, лицом к стене.

Ехали недолго, примерно через полчаса микроавтобус остановился, и молчаливые охранники передали его другим вооруженным людям в камуфляже.

На этот раз машина оказалась куда менее комфортабельной. Обычный грузовик с металлической будкой, перегороженной напополам толстой решеткой. Алексей задремал, откинувшись к холодной стенке автозака.

Открыл глаза, когда машина остановилась. Конвоир распахнул дверцу, и пробурчал. – На выход

Осмотр, приемка. – Алексей почти не запомнил, как проскочил эти события.

В «хату», как назвал камеру сопровождающий Леху «конвоир» арестанта, впустили ближе к вечеру.

Стараниями авторов детективов, тюрьма в представлении большинства нормальных людей представляется филиалом адских кругов, однако встретили его в большой камере вполне мирно.

Уж больно колоритная фигура оказалась у новичка. Однако и с расспросами никто не лез.

Чуть позднее Лехе пришлось пообщался с негласным хозяином камеры. Спокойным, словно подкопченным человеком средних лет, с цепкими глазами, однако без особой росписи, и дерганых манер.

Выяснил статью, спросил, кем был новичок на воле. Если и удивился, то виду не подал.

– Отдыхай, пока, – буркнул он. – Покорешись с кем ни будь, все легче будет.»

Не прошло и пары часов, как к Лехе подсел сокамерник. Мужик с лицом, похожим на печеную картошку.

Руки с несмываемым кантом под ногтями, сказали о нем больше слов. Работяга. Шофер или механик.

– Василий Петрович. – Степенно представился гость. – По пьянке, пацанам, которые меня ошмонать хотели, врезал. Одному голову пробил, а он сынком чьим-то оказался. Вот и закрыли. Сижу, до суда.

– Сказал это он несвязно, видно было, что словами управляться не мастак.

– В мехколонне работал. – Добавил тот, заметив брошенный Алексеем взгляд на руки. – Въелась, не ототрешь. Я чего. Тебе наши ребята кентоваться предлагают. Мужики нормальные. В предвариловке одному тяжко.

– Так я ведь передач не жду. Какой с меня толк.

– Если только выгоду искать, тогда, конечно, а мы так, без выгоды. Хотя ты, я слышал спортсмен, да и вообще парень здоровый, если что, сам по себе – поддержка. Но смотри, мы не навязываемся, решай.

– Да я чего? – мужик Лехе был симпатичен. Несмотря на простоту, были в нем уверенность и спокойствие. Такой и сам не обманет и другим пакостить не позволит.

– Давай. – Кивнул, принимая приглашение Леха.

– Лады, – Василий подал твердую, сухую ладонь. – Сговорились. Пойдем, познакомлю.

Впрочем, вступление в сообщество никаких обязательств не наложило. С Лехой степенно поздоровались и продолжили заниматься своими делами.

Гул разговоров, нескольких десятков людей, звук работающего телевизора, треск вентилятора. Все это создавало атмосферу зала ожидания.

Внутренняя тревога и мысли обитателей этого среза общества, загнанных судьбой в одно место, тоже создавали некий фон, ауру. Но Леха, благодаря крепким нервам и привычке к предстартовым волнениям особенно не беспокоился.

«Что суждено, то и будет. – Рассудил он. – А сейчас, какая разница. Везде люди живут.

Разговор начался после ужина. Василий поделился своими заботами, потом ненавязчиво поинтересовался Лехиной историей.

Не видя особого смысла скрывать Леха поведал свою историю.

– Чемпион, а с чего ты вообще в признанку пошел? – удивился кто-то из сокамерников.

– Меня же поймали. – Невнятно пояснил Леха.

Василий странно глянул на пассажира, но промолчал, и сменил тему.

А на следующий день Леху вызвали на допрос.

«Вам предъявлено обвинение в попытке хищения денежных средств, что квалифицируется как… – Новый следователь окончил заполнять обязательные пункты протокола, и взглянул на сидящего перед ним.

– В деле имеется заявление руководителя фирмы, показания охранников и служащих, а также запись камеры наблюдения… – Впрочем, у вас будет время ознакомиться с материалами.

– Уверяю, доказательная база более чем внушительная. Поэтому к вам у следствия не так уж много вопросов. – Советник юстиции покрутил в пальцах пачку сигарет. – Курите.

Алексей покосился на коричневую коробку. – Нет, спасибо. И это все, что мне инкриминируется? – Он и сам не понял, откуда выскочило это словцо.

– Мало? Особо крупные размеры, по предварительному умыслу, плюс сговор, да при удачном раскладе вы можете надолго присесть. Лет на десять.

– Простите, что значит сговор? – теперь пришла очередь Лехи удивиться. – С кем?

– Ну, вам должно быть отлично известно, с кем. – Юрист отодвинул сигареты в сторону. – Следствие обязательно выяснит имена всех ваших сообщников.

– А вы, если не хотите быть главным обвиняемым, могли бы помочь следствию. И рассчитывать на снисхождение. – Впрочем, говорил все это следователь как-то не убедительно, скорее привычно.

– Один я был. Узнал, что уволили, завелся, как говориться, на кураже. Я их, эти пятьсот тысяч и брать не хоте сначала. Только отомстить.

Э, милый мой, вижу, в камере вам уже успели задурить голову самодеятельные адвокаты. – Отечески улыбнулся дознаватель. – Не проскочит. Умысел и подготовку опровергнуть не удастся.

– Поймите, молодой человек. – В вашем деле, конечно, много странностей. Начиная от необъяснимой халатности охраны, и заканчивая участием в задержании вас органами ФСБ. Но я даже не хочу о них ничего слышать. Того, что имеется, не опровергнуть.

– Код и пароль вы заранее выяснили. Похитили. – Так? Так. А это быстро не делается. Значит, готовились. А скорее всего вам кто-то помог…

– Да ничего я не готовил. – Даже обиделся Леха. – Я в дверях стоял, ну и видел, как Олег Владимирович код набирал. Я просто запомнил, случайно. И не думал совсем эти деньги брать. Так уж получилось. Потому и все двадцать миллионов Кацу заслал, что… Следователь даже взмахнул руками.

– Никаких переводов и никаких Кацев в заявлении нет. И не нужно мне дурить голову… – Он явно не желал знать лишнего. – Скажите на милость. – Двенадцать знаков. И еще, – он глянул в бумагу, – пять букв, мимоходом. – Что ты мне сказки рассказываешь.

– Да я правду говорю. – Алексей, не зная, как убедить собеседника, оглянулся на дверь. – Да, кстати, а как по поводу адвоката.

– Если вы мне предъявляете обвинение, то положен адвокат. – И вновь он чуть удивился. – Его знакомство с положениями Уголовного кодекса заключалось в беглом просмотре толстого томика УПК.

– Будет, будет. – Недовольно поморщился следователь. – А сейчас у нас просто ознакомительная беседа. Не стоит нам начинать так. Поверьте, в вашем деле столько всего, что мне никакой радости им заниматься.

– Ну как мне вас убедить? – Леха даже не задумался о том, что вовсе не обязан доказывать свою меру виновности. Наоборот, дело следователя доказать наличие предварительного умысла.

Советчик улыбнулся. – Давай начистоту. Докажи мне, что ты сможешь запомнить семнадцать цифр, глянув на них мимоходом, и я может быть поверю. Но пока, извини.

«А и правда? Как я умудрился запомнить»? – Пришел черед удивиться Алексею.

– Хорошо, попробую. – Неуверенно произнес он. – Только учите, это не следственный эксперимент, и подписывать ничего не стану.

– Какой разговор. – Ехидно улыбнулся следователь. Вытянул из портфеля потрепанный ноутбук.

Похоже было, что аппарат является предметом его тайной гордости. Он поднял крышку и включил загрузку системы.

– Расстояние здесь, думаю, поменьше, но ладно. – Повернул экран чуть в сторону.

– Руки видно? – Поинтересовался он у подозреваемого.

Леха шмыгнул носом. – Угу.

– Ну, поехали. – Экспериментатор принялся нажимать цифры, считая про себя количество.

– Уф. – Семнадцать. – Оторвался он от клавиатуры. – Попробуй. И сравним.

– Шесть, восемь, два … – Неуверенно начал Алексей, – три, семь, семь, восемь… два, два…

Следователь даже обернулся, опасаясь подвоха. – Хотя, откуда в комнате допросов зеркало. – А еще разок, слабо?

– Без вопросов. – Согласился Алексей, и сам слегка пораженный легкости, с которой сумел повторить длинную цепочку.

– И давно у тебя… такая память? – Задумчиво произнес следователь после третьей успешной попытки.

– Раньше вроде, не жаловался. – Отозвался Леха.

Допрос, скомканный его выходкой в духе Копперфильда, завершился.

– Адвоката тебе назначат. – Подвел итог озадаченный следователь. – Но учти, все эти фокусы… Это еще ничего не доказывает.

Леха вернулся в камеру, уселся на койку, задумался. – По всему выходило, что причиной таких выдающихся способностей могла быть лишь травма, ставшая причиной конца его спортивной карьеры, она, в то же время разбудила некие резервы мозга, обострила память? Возможно ли такое?

– Ты чего это? – Заметив, в каком состоянии вернулся с допроса сокамерник, хлопнул его по плечу смотрящий. – Следак прессует?

– Да тут другое… – не стал скрывать Алексей. – Соучастников мне цепляет, сговор. А там и правда все случайно вышло. Он не поверил. Ну я ему и показал, как код запомнил. А сам только сейчас сообразил, что…

Рассказ о необычном эксперименте авторитет выслушал с громадным интересом.

– Неужели и вправду все запоминаешь? – В свою очередь не поверил он. – Давай, повтори. И не дожидаясь согласия начал диктовать.

Леха без труда повторил мешанину из двадцати пяти сказанных скороговоркой цифр.

– Всякое встречал. – Озадачено пробормотал уголовник, и отошел.

Остаток вечера он был на удивление молчалив и сосредоточен, явно о чем-то размышляя.

На прогулку обитателей следственного изолятора положено выводить покамерно. Во избежание ненужных встреч и контактов сидельцев.

Однако, чем отличается тюрьма от остальных институтов Российской действительности, так это простотой отношения к законности, усугубленной хроническим недобором конвоиров.

Леха неторопливо шагал по асфальтовому пятачку рядом с Князем. Такую кличку имел негласный хозяин камеры. Тот явно начал благоволить к бывшему борцу, особенно после того, как Леха рассказал о себе подробнее.

А вот работяга-шофер из камеры исчез в первый же вечер.

Они неторопливо шагали по затянутому сеткой дворику, болтая о каких-то пустяках.

Непонятное шевеление за спиной Алексей уловил только благодаря реакции, отточенной годами тренировок и схваток. Рука идущего позади невзрачного мужичка еще только пошла на замах, а Леха уже встретил нападающего прямым в лоб.

Злоумышленник рухнул на асфальт. Еще бы, кулак, размером с небольшой арбуз, мог отправить в нокаут и более габаритного человека.

Охрана среагировала мгновенно. Распахнулась решетка и заметившие только удар Алексея, конвоиры кинулись к нарушителю режима.

Били крепко, не церемонились. Особенно усердствовал плюгавый прапор. Он отчего-то норовил со всего размаху въехать лежащему навзничь сапогом Алексею по лицу.

Потерявшего сознание арестанта отнесли в лазарет, заключенных, разогнали по камерам, а Леху уволокли в карцер.

Про батареи, когда строили этот каменный мешок, как видно забыли. Холод пробирал до костей, а грязь, попавшая в ссадины на лице, неожиданно вызвала воспаление.

Струпья разбухли и превратились в огромные гнойники. Лицо распухло, зато сам он неожиданно начал худеть. Голод и сырой воздух не сахар и для бывалых зеков, а для борца, привыкшего к калорийному питанию, они стали просто губительны.

Ослабленный организм дал сбой, и простуда принесла новую беду. Воспаление легких. Прыгнула вверх температура.

Затрясла лихорадка. Сухой кашель разрывал легкие. Перед глазами мелькали картины из недавнего прошлого.

Иногда склонялось над ним расплывающимся силуэтом смеющееся лицо Марии. Жена весело смеялась над неудачником.

– Что заслужил, то и получил. – Заливалась она гоголевской панночкой. Наконец кошмары отступили, и Леху накрыло спасительное беспамятство.

Трясучка исчезала, и перед ним открывался длинный, пропитанный ярким светом, коридор. А где-то там, далеко впереди ждало вечное, неземное спокойствие.

Шел седьмой день карцера, когда заглянувший в карцер сержант пнул лежащего в беспамятстве заключенного. Санитары вытащили тело, и, погрузив на брезент носилок, отнесли в лазарет.

– Ты смотри, только сейчас сообразил. Ногами вперед несем, значит – не жилец. – В дверях хмыкнул зэк из обслуги.

– Да хрен с ним, теперь и не развернуться, здоровый слон. – Безразлично отозвался второй носильщик.

Тюремный врач прибыл на службу в девять.

– И дернуло, меня. – Ругнулся в сердцах лепила. – Нет, чтоб, как собирался, прежде в домоуправление заехать. Тогда бы и мороки не было. А так, придется за лазаретом жмура писать.

Пациент, безусловно, находился при смерти. Однако, чтобы не морочиться после с отписками, врач все-же вколол жаропонижающее, и лошадиную дозу пенициллина.

Санитар, получив распоряжение, белье перестилать не стал.

– Все равно к вечеру дойдет. – Бросил доктор. А если перед концом простыни обгадит, убирать. Перебьется.

Леха выжил. К вечеру температура спала на градус и уже не зашкаливала. Тридцать девять и пять, это не сорок один с мелочью.

Врач выдал санитару еще одну ампулу антибиотика и пошел заводить медицинскую карту.

Таким образом игра в поддавки и подарки фортуны закончились пятнадцатого декабря, когда Алексей необдуманно спас матерого уголовника от заточки.

Кто и за что имел зуб на тюремного авторитета, осталось неизвестно. Рискнувший поднять руку на положенца отморозок в ту же ночь тихо удавился на собственных носках.

Очнулся Леха на третий день после того, как его принесли в лазарет. Комкастая вата подушки давила на затылок, как раз в то место, куда пришелся удар.

Мыслей не было. Слабость и безразличие. Слишком много сил взяла болезнь.

Однако время лучший лекарь. Избитая истина, однако, истина. Есть не мог. Желудок не принимал пищу. Спасала капельница с глюкозой. А внезапно изменилось и отношение. Санитар летел к кровати по первому зову, отыскались и дефицитные лекарства.

Даже толстый врач теперь не пробегал мимо, брезгливо косясь на лохмотья заживших ран, избороздившие лицо пациента, а внимательно и вдумчиво выслушивал хрипы в глубине его легких.

Через неделю, когда температура спала, появился зверский аппетит. Но и тут внезапно прозревший доктор не отмахнулся, а прописал специальную диету.

Куринный бульон, и плавный перевод на полноценное питание. Леха поправился. Однако что-то случилось с ним. Исчез прежний увалень с бесшабашной улыбкой.

Глаза на изможденном, изрезанном рваными шрамами лице смотрели на окружающий его мир с безразличием оптического прицела.

Только иногда вспыхивала в них искра. Тогда его кулак, высохший, но все равно громадный, сжимался так, что казалось, лопнет натянутая на костяшках кожа.

Санитар, оказавшийся однажды свидетелем такого приступа в страхе, попятился, и, запнувшись об соседнюю койку рванул к выходу.

Он вдруг ясно понял – скажи в этот момент поперек хоть слово, и громадная ладонь переломит его шею, как сухой тростник.

Леха и вправду изменился. Нестерпимый жар словно выжег что-то в душе. Он понял, как просто исчезнуть из жизни. И как дешево цениться она людьми.

Много что понял он, лежа на больничной койке. На смену добродушию пришла жесткость и что-то еще, называемое характером.

Выписали из больнички в первых числах Нового года.

Он шел по тюремному коридору, привычно держа руки за спиной и ссутулившись. Однако конвоир вместо того, чтобы рявкать на переходах, произносил слова команды негромко и даже слегка уважительно.

Вошел в камеру, вполголоса поздоровался.

– Эй, командир, – вскинулся из угла доверенный авторитета. – У нас и там комплект, молодой на больничке, куда суете. Однако дверь уже захлопнулась.

Только тут сидельцы признали в вошедшем Алексея.

Нарушая все не писаные тюремные законы, Муха негромко присвистнул.

– Леха, ты? -Он вскочил и приблизился к Алексею. Осторожно подхватил качнувшегося сокамерника и провел к койке. – Ложись.

Князь выбрался из-за перегораживающего камеру одеяла. Отмахнулся от шестерки, и присел рядом с Алексеем. Внимательно посмотрел на Лехино лицо.

– Я как узнал, что ты на больничку загремел, маляву заслал, чтобы подогрели. – Произнес он негромко.

– Спасибо. Я так и понял.

– Ладно, отдыхай. – Заметил, что собеседник не расположен к разговорам, произнес смотрящий. – После перетрем. Он вернулся в свой угол, и жестом приказал уменьшить громкость телевизора.

Со следующего дня камера с удивлением заметила, что старшой развил бешеную активность. Коногон не успевал пробивать дорогу, отправляя сообщения то в одну, то в другую камеру изолятора.

Иногда Князь вынимал, неизвестно где спрятанный от шмона сотовый, и тихо говорил с кем-то. А то и коридорный, стукнув по кормушке, бросал в камеру запаянный в целлофан клочок бумажки.

Через несколько дней законник подошел к Алексею и тихонько сказал. – Ты не думай. Спас ты меня от смерти, это я не забыл, и в долгу быть не привык. А считая, как тебя на ШИЗО прокрутили, вдвойне долг за мной.

– Потому будет у меня к тебе разговор. Пробил я тему. Есть тут, в соседнем ярусе один пассажир. За мухлеж его приняли. Он, только его опера прижали, все расклады, подельников отдал.

Ну, и в камере накосячил, выше головы. Замазался. А суд его по отбытому выпускает. Однако не уйти ему. Почему, это отдельный разговор. Сделали черту предложение.

Он, вообще костью здоровый, на тебя крепко мажет. Так что возьмет на себя твою деляну. А ты, взамен него, на волю соскочишь.

Сегодня вечером этого марамоя в нашу камеру закинут, а завтра адвокат решение суда подгонит. Он тоже молчать будет. С него взятки гладки. А рожу тому уже подпортили. День- два как подсыхает. От твоей не отличить будет.

Так что, вас, если не присматриваться, вполне можно спутать. Годиться? Только если в отказ пойдешь имей в виду, подмене твоей на волю все одно не выйти. По любому. Подельники на него большой зуб имеют. И бабки зарядили.

– Так, что ему или на погост, или на нары. Он сам это понял и обеими руками за предложение уцепился. В общем думай. Только недолго.

– А чего думать? За помощь спасибо. Только зря. Не хочу. -Обронил Леха, и вновь замолчал.

– Ты не спеши. – Ничуть не смутился отказом авторитет. – Тебе от чистого сердца предлагаю. Подумай. Не руби с плеча. Время до вечера терпит.

Едва Алексей задремал, как дверь в камеру отворилась.

– Бессонов, выходи. К адвокату. – Проорал конвоир.

– Начальник, да он едва ползает, какой адвокат? – вписался неугомонный Муха.

– Тебя не спросил. – Буркнул выводной. – Живее, сказал. Что не ясно?

– Иду. – Нехотя поднялся Алексей с кровати. Ухватился за стойку, восстанавливая равновесие.

«Спорить бессмысленно, а еще один заплыв в карцер ему не перенести». -Понял Леха.

В комнате свиданий его встретил ухоженный господинчик.

Профессионально благожелательная улыбка, и цепкие, укрытые за толстыми линзами дымчатых очков глаза.

Адвокат представился, пробурчав нечто похожее на скороговорку про Карла и Клару, кивнул охраннику, и раскрыл кожаный портфель.

– Эк вас угораздило. – Осуждающе покачал головой защитник, назначенный государством, оценив иезуитскую худобу Алексея и заживающие шрамы на лице.

– Увы, увы, наслышан. Система давно прогнила… Но слава богу все обошлось. – Скороговоркой пробормотал он вступительную часть.

– Итак, я ознакомился с вашим делом. – Адвокат пошевелил стопку бумаг толстыми пальцами. – И вот что скажу: не все так плохо. Отнюдь. Документ, как мне известно вернули хозяину.

– Остается только попытка хищения… Кстати, не знаю, возможно имеет смысл сыграть на опережение, и вернуть ту часть денег, которые вы перевели на номерной счет и не успели обналичить. Деньги эти банк все равно заморозил, и возврат их хозяину, лишь дело времени.

Правда пока они рассмотрят запрос, получат постановление суда. А если проявите добрую волю, начнете сотрудничать со следствием.

– Для начала вам нужно подробно описать все, что вы… могли запомнить, когда просматривали тот самый файл. Вы ведь видели его содержимое? А при вашей феноменальной памяти. – Адвокат произнес это вполне утвердительным тоном. – Напишите все. И тогда следствие сможет. Возможно, тогда и потерпевший пойдет.

– А что двадцать миллионов его уже не интересуют? – спросил Алексей, которого крепко задело мимолетное упоминание адвоката о способностях.

– Какие миллионы? – внезапно потерял слух Карл Карлович. – А при чем… тут?

– Вы не в курсе? – Леха сцепил пальцы в замок. – Разве Павел Андреевич вам ничего не говорил? Про трансфер в адрес…

– И слышать ничего не хочу. – Едва не замахал толстенькими ладонями адвокат. – Я вам дело советую, а вы… какого-то Павла Андреевича приплетаете, миллионы… Кстати, кто он этот, как его?..

– Да так, проехали. Но если честно, мне сейчас не до советов. – Отрезал Леха. – Ему отчего-то крайне не понравился скользкий собеседник. -Если не трудно, попросите охранника, пусть отведет меня обратно.