В одно касание

В одно касание

Герда Уайт

© Герда Уайт, 2025

ISBN 978-5-0068-0344-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

«Первая любовь всегда проходит, но никогда не забывается». © Петр Квятковский

Солнце ясно проглядывало в облаках и улыбалось человечеству. Мелко рассыпанная на асфальтированной дороге щебёнка напоминала только что отваренную на краю тарелки гречку. Было тихо и спокойно. Люди занимались своими обыденными делами, все спешили куда-то, будто бы не глядя по сторонам и не обращая внимания на окружающий мир, полный красоты… Мимо них проезжали машины и засыпали дорогу мелкими камешками. Вон там, вдали, молодая парочка топала домой, держа друг друга за руки, а я смотрела на них, сидя в нашей террасе.

А у меня-то ведь… никого нет… – Юлька! Юль! Есть иди! – закричала мне моя мама. – Да, уже бегу, – ответила ей я, спустилась со скамейки и по тропинке побежала в сторону дома. Погода была хорошая, но гулять было неохотно, если только посидеть во дворе и почитать книгу В. Каверина «Два капитана». Понимаю, что я девушка, но никто не переубедит меня отбросить эту книгу, потому что я её люблю, да и не о капитанах там вовсе. Там и про убийство, и про любовь, и про жизнь… Короче… Очень уж она интересная. Да и гулять особо не с кем. Все подружки разъехались кто куда, одни поступать в институт в другие города, Маринка, например, в Воронеж на врача, Светка на инженера, только я да Настя, моя лучшая подруга, остались здесь, в Ейске, да и то, она уехала на пол лета со своим парнем в санаторий. Уже неделю никто не писал мне и не звонил, видимо, все забыли, что в их родном городке осталась девочка с красными волосами и доброй душой. И осталась она в ничтожном и никому не нужном одиночестве, всё сидящая и ожидающая от них хоть какой-нибудь весточки. Такая жизнь в современном мире, наверное… Я забежала к себе в комнату, чтобы положить книгу. Когда я снова спустилась к маме на кухню, я увидела красиво уложенное на тарелке с золотой каемочкой блюдо. Я не люблю золото, не знаю почему, оно вызывает у меня отвращение из-за своего вульгарного вида… Как будто цыгане вошли на нашу кухню и устроили здесь свой порядок. От яичницы пахло зеленью, пар от неё и приятный аромат разносились по всей комнате.

– Я узнаю твоё приготовление, оно основано на собственно сочинённом рецепте, – усмехнулась я и посмотрела на маму.

– Не бойся, ешь, съедобно! – Ответила мне она, очищая пригоревшую сковороду, – здесь зелень, помидоры, немного перчика, майонез… – начала она рекламировать свое блюдо.

Хах, та еще изобретательница… Только вот аппетита не было до того момента, пока я не услышала про помидоры (я их очень люблю, особенно те, что поменьше, мама выращивала их у себя на подоконнике, не помню название их сорта, какой-то южный, то ли болгарского, то ли азиатского происхождения). Съев пищу богов, которая теперь оказалась в желудке простого смертного, я отблагодарила маму и сообщила ей о своем очередном уединении во дворе. В ответ послышалось: «Опять твои книги…», что ж, да, я ожидала. Но, несмотря на ее возмущения, я все же ушла, решив посидеть в саду, погрузившись в прочтение выше упомянутой книги наедине с природой.

В соседнем доме уже давно никто не жил, пока в один из ничего не предвещающих дней сюда не переехала новая семья. Сидя на газоне, я смотрела на миниатюрные буквы, плывущие по светлым страницам широкой книги.

В соседнем доме уже давно никто не жил, пока в один из ничего не предвещающих дней сюда не переехала новая семья. Сидя на газоне, я смотрела на миниатюрные буквы, плывущие по светлым страницам широкой книги. По ту сторону необетованного дома я заметила серебристую машину и некое движение, и решила узнать, что же там происходит. Я отложила книгу и уставилась в сторону здания. Там началась так называемая «движуха».

Колгота – обыденное дело, но не для этого домишки. Изумрудная трава просачивалась сквозь мои пальцы, разливаясь зеленым блеском, отражаемым немым солнечным светом, серебрилась на деревьях листва. Оживало на улице в летнюю пору всё, и даже теперь уже живой деревянный домик напротив нашего. Я первой узнала, что эта семейка – наши новые соседи. Это было, на вид, довольно зажиточное родство, состоящее из трех персон.

Первым, кого я увидела, был вышедший из машины мужчина лет пятидесяти, с черно-седым начёсом, который старался выполнить сложную задачу – скрыть огромную залысину на затылке. Но, несмотря на это, для своих лет он выглядел отлично: высокого роста, довольно крупного телосложения, подтянутый, широк в плечах. Было видно, что по молодости он увлекался «тяжелым» видом спорта, требующим выносливости, и до сих пор поддерживает физическую форму. Первое впечатление о нем сложилось положительное, он выглядел аккуратно и опрятно, наверное, он следит за собой и своей внешностью, совершая определенные ежедневные обряды и следуя своему здоровому образу жизни. Второй член семьи был представительницей женского пола, как я поняла, его жена: светлые волосы, еще молодое лицо пятнадцатилетней девочки и старое дряхлое тело, что придавало ей вид старше тех лет, на которые она выглядела. Обычно про таких говорят: «Спереди пенсионерка, а сзади пионерка», ну или как там правильно… Но, несмотря на это, всё это не мешало ей нанести красную яркую помаду и надеть самое дорогое платье от Chanel. Вместе с наращенными ногтями смотрелось это по-божески. Я не вправе осуждать людей, но думаю, что для содержанки такой стиль – самое то. По её внешнему виду я не смогла подобрать адекватной характеристики для своего первого представления о ней, кроме как то, что стоит она явно целое состояние и досталась этому мужчине явно не из-за чувств любви, тут попахивает качественным физическим удовольствием… Следом за наперсницей из серебристого «Мерседеса» вылез ОН. Именно тогда я увидела Макса Смирнова… Ему было восемнадцать, его рост не превышал 180 сантиметров, зеленые глаза проглядывали сквозь густую шевелюру смоляных волос, которые были открыты не до конца (к сожалению, их скрывала кепка зеленого цвета). Свою красоту и подтянутую фигуру он явно унаследовал от отца. Возможно, воспитание у него хорошее, я это поняла по следующим параметрам: улыбнувшись родителям, милый юноша взял три большие сумки из багажника, которые я не донесла бы до дома даже в два захода. Как скала, как Эверест – мощный, быстрый, но такой далёкий. При этом он еще и подержал дверь, чтобы старшие смогли войти. И вот, пару секунд, и все семейство скрылось в своем новом жилище.

Весь день я провела одна, а под вечер мама решила пригласить к нам в гости новопоселенцев, чтобы поближе с ними познакомиться и найти общий язык. Моя мама всегда приветлива к новеньким на нашей улице, которую и улицей-то назвать тяжело – два дома слева, четыре справа…

На самом деле эта семейка оказалась не совсем такой, какой она позволила себя созерцать: ничего обычного, кроме финансов. Среднестатистическая, дружная. Любящие друг друга родители и миловидный сын. Да, любящие. Мать семейства обучена хорошим манерам и вполне себе приветливая женщина. С мужем она в теплых отношениях… Между ними явно что-то большее, чем постель. Так что да, я снова ошибаюсь… Похоже, не мое это – разбираться в людях с первого взгляда. М-да… Этому разделу психологии я явно не обучена.

Но суть не в этом, Дорогой Читатель, все эти подробности для того, чтобы Вы имели представление о тех людях, с которыми мне удосужилось проживать на одной улице, в соседних домах. Именно в этот вечер я и нашла себе нового друга, и, как вы догадались, это их сын, который мне очень понравился с первого взгляда. Но, возможно, и не только как друг. Он меня привлек и как парень, однозначно. Войдя в квартиру, он первым же делом вежливо поздоровался с нами. Поцеловал мою руку, он помог разуться своей матери и придержал портмоне отца, чтобы тот смог снять свои, покрытые блестящим лаком новые или хорошо сохранившиеся старые туфли. Вошедшие за юношей на кухню родители повторили то же самое: вежливо поздоровались, а отец семейства чмокнул своими сухими губами нас с мамой в тыльную сторону ладони. Они прошли, помыли руки в нашей ванной, а затем уселись за стол. Наше семейство, в отличие от их, было не в полном составе. Мой отец был на тот момент в отъезде, а жаль, что он не сможет пока что познакомиться с такими интересными людьми, схватил бы пару фишек у них. Но да ладно, я шучу…

Высокая женщина – мать Максима, Оксана, была главной в этой семье, казалось, за любое неправильное движение отца, Сергея, она могла испепелить его взглядом, и он это понимал очень хорошо, как дрессированный. Мама испекла свой любимый, ванильно-клубничный торт, который съели как по щелчку пальца, что было совершенно неудивительным событием…

Наши родители долго обсуждали какие-то свои вопросы, которые, как они посчитали, мы слышать не должны, поэтому нас отправили погулять. Мы с Максом решили пойти на второй этаж, в мою комнату. Долгое время мы думали, что бы нам такого обсудить, после чего он оглядел мою комнату, заметил в ней картины, которые я нарисовала сама, и у нас завязался диалог о местных пейзажах и красоте нашей местности. Не знаю почему, но что-то новое я почувствовала при разговоре с ним… Что-то такое, чего я никогда не чувствовала при разговоре с другими людьми, и описать это было невозможно. Было так… комфортно… Это чувство пронизывало все мое тело от пяток до макушки, мне казалось, что я попала в сон, который хотелось запечатлеть внутри своей души навсегда. Моя жизнь действительно перевернулась после этой встречи.

А как, Дорогой Читатель, Вы узнаете позже. Поэтому мы не будем останавливаться на моих чувствах и окунемся в повествование дальше.

– Как тебя зовут? – спросил он, прервав несколько минут нашего молчания и

перезагрузив меня в этот момент от сна к реальности. Я взглянула в его огромные

глаза, которые чертовски притягивали меня к себе, и произнесла свое имя. Он

что-то прокрутил в голове и произнес подготовленный на такой случай оборот, что-то вроде: «Вау, какое классное имя», – точно не помню… Ведь это было так

давно, прошло уже 30 лет…

Глубочайшие озера глаз его

мучительно устремились в мои орбиты. Это казалось пыткой для меня, но, как

оказалось, пыткой вовсе не это, а то, что я не могла увидеть их потом еще очень

долгое время… Часы летели за разговорами, нам понравилось общаться друг с

другом. Именно тогда я поняла, что наша история только начинается…

Глава 2

Известно, что дети не должны умирать раньше родителей. Василий Михайлович Мельников сам себе говорит: младшие братья не должны умирать раньше старших.

@Сергей Кузнецов

«Хоровод воды»

После того наполненного эмоциями вечера я не спала всю ночь…

Мысли были только о нем, а точнее, о произошедшей встрече с ним. При очередной попытке уснуть я разочаровалась. Закрывая глаза, я тут же открывала их. Перед глазами был его образ: глаза, улыбка, темные волосы, немного беспорядочно взъерошенные, словно так и должно быть… Подлецу всё к лицу… И именно эта «естественная» красота пленяла меня, а чрезмерная аккуратность и интеллигентность отторгала всё моё существо от него, словно напоминая о том, кто он на самом деле. И меня это забавляло… Я ведь не смогу быть с ним из-за его статуса, родители будут против, причем как его, так и мои. Он же богат… Мысли будто специально не вылезали из головы, подробно описывая каждый миллиметр его тела, одежды, аккуратно постиранной и выглаженной, черты его лица… Все это вводило в ужасное, просто… нелепое состояние «транса», словно шарлатанка загипнотизировала меня и вынесла после этого полквартиры, а я все не могла очнуться.

Утром я встала и подошла к окну. Мои окна выходили как раз к его дому, как вскоре узналось, даже к окну моего нового знакомого, мысли о котором не давали мне спать. Дорога была усыпана, как и всегда, галькой. На ней красовались мокрые следы людей, которые уже с утра приняли солевую ванну из лучей солнца и морских волн. Распахнув занавески шире, я достала телефон. «Шесть утра, ещё ведь совсем рано», – подумала я и села на прохладный подоконник. Солнце только поднялось, но его уже закрывали темные тучи, неся по небосводу на своих перинах тяжелые капли дождя.

Было скучно, и я взяла книгу, приняв то же положение, что и прежде. «Два капитана» я дочитала прошлой бессонной ночью, а вот «Виктор Франкенштейн» известной английской королевы пера, Мери Шелли, решила почитать, как станет тоскливо. Ну что ж, видимо, такой момент настал. Я не любитель фантастики, но особое настроение для этого я поймала. Стало немного одиноко… Да что там немного? Совершенно одиноко…

Мысли путались в голове. Мой взгляд было тяжело оторвать от книги, и я жадно впивалась в неё, пытаясь сконцентрироваться на ней, а не на своем новом «интересе», что пленил меня прошедшим днем. В моих мыслях проносились строчки: «Я проклинаю своего создателя и день, в который он меня создал», – звучали в голове слова демона, которого создал Виктор. Но… Как он имеет право его проклинать!? Ведь… Он подарил ему жизнь, дал вдохнуть чистый воздух, попробовать ягоды жизни, которые он и не увидел бы никогда! Дал прочувствовать все особенности этой «никчемной» жизни. Он дал шанс ВЫЖИТЬ монстру, а тот, полный эгоизма и ячества, просто не хочет этого понимать… Я долго думала над этими словами, да и вообще я всегда любила делать это, независимо от того, что я читала. Мне нравилось ставить себя на места героев, проживать их жизнь и додумывать сюжетные линии, если вдруг книги оказывались незавершенными. Я даже частенько писала к ним отзывы и небольшой пересказ для того, чтобы отложить в закоулках памяти своё мнение по поводу произведения. Часы летели. Время было 9:00, а меня все так же было сложно оторвать от книги. Дойдя до момента, где монстр убивает новобрачную жену Франкенштейна, я разразилась рыданиями и кинула книгу на диван. «Нет, – подумала я, – так не пойдет. Ну как можно быть таким жестоким и отбивать крылья у человека, полного испытаний и горести в этой жизни? Крылья, которые мы называем „счастье“. Почему судьба-злодейка играет с нами в жестокие игры… Не в веселые и забавные, а в кровопролитные и поганые? Разве для этого мы созданы?»…

***

Мои крылья и любовь к жизни отбила сама судьба. Какой-то несчастный случай, из-за которого первое время было больно жить и радоваться тому, что я ещё осталась на этом белом свете. Я дойду до этой истории в дальнейшем, по пути развития моего рассказа. Мои родители самые простые люди: мать – Ольга и отец – Николай. Когда отцу было 25, его отправили в командировку. Именно в этот город, где сейчас и проживает наше семейство. Да, именно восемнадцать лет назад мой отец встретил мою мать.

Да, именно восемнадцать лет назад мой отец встретил мою мать. Они влюбились друг в друга до потери пульса и весь отпуск отца провели вместе. Этому были свои последствия. Он уехал, так и не подозревая, что внутри моей матери уже живет маленькая новая жизнь… И вот моя мамушка написала письмо, сообщив о своей беременности моему отцу, но она очень боялась того, что он отвергнет её и отречётся от меня, сказав, что это просто очередной курортный роман. Но она ошибалась, мой отец не такой человек, ведь спустя две недели, когда письмо дошло до Москвы, он уволился с работы и, взяв билет, с первым же рейсом прилетел к нам. Променяв работу администратора города и переехав в практически неизвестный ему город, он устроился ремонтером старых судов, доказав тем самым свою любовь к своей женщине. Даже когда я родилась, папа отменил очередной заказ и прямиком с работы, грязный и растрепанный, доехал до роддома, что доказало моей маме то, что зря она в нем сомневалась. Мама же устроилась бухгалтером, чему была очень рада, пускай первое время им было совсем нелегко.

Я росла не по дням, а по часам. В годик я уже могла говорить на своем родном языке, произнося: «Мама, дада (папа), кушать» и тому подобный детский лепет. Ходила я в единственный детский садик в нашем городе. Как только мне исполнилось шесть, я пошла в первый класс, и вот у меня рождается братик – Олежка. Я до сих пор помню его большие василькового цвета глаза, как будто два маленьких цветочка сорвали в чистом синем поле, которое было усеяно этими прекрасными растениями. Это маленькое счастье часто при виде своей любимой старшей сестры улыбалось, и глаза его, ярко-синие, начинали светиться, словно огни светофора.

Вскоре наше семейное счастье с белой полосой распрощалось. Как только мне исполнилось двенадцать, неприятности стали подступать одни за другими. Мама потеряла работу, Олежа заболел скарлатиной, а я, переживая за маленького братика, погрузилась в заботу о нем и забросила полностью учебу. Когда он выздоровел, мой папа хотел «отметить» это. Казалось, все вернулась на круги своя: мама нашла работу, я исправила оценки и в конце второй четверти у меня вышли положительные результаты по всем предметам выше тройки, тут еще и братик выздоровел…

Папа взял свое маленькое подражание, посадил на заднее сидение. За руль сел дядя Толик, наш сосед, а сам отец уселся на переднее сидение возле сопредельного. Анатолий был надежным водителем, жена его закодировала после того, как он перестал приходить домой и пропадал в местных кабаках, поэтому переживать нам, казалось бы, не стоило. Мы с мамой стояли на пороге, провожая рыбаков в поездку. Отец крикнул нам, уже отъезжая от дома:

– Не скучайте, девочки, мы вернемся сегодня не позже шести часов вечера.

– Хорошо, – крикнула в ответ взволнованная чем-то мама, словно чувствуя приближающееся горе, и зашла в дом. Как только наши любимые мужчины и дядя Толик скрылись от наших глаз, я закрыла калитку и вошла в дом.

Я помню, мы с мамой часто поглядывали на время: 16:00, 17:00, 18:00, 18:15…

«Да ладно, – говорила мама, – …немного подзадержались… С кем не бывает? Может, захотели посидеть…». Только голос ее был неуверенный, и она часто отходила к умывальнику в ванную, чтобы смыть свои переживания, ведь отец никогда не опаздывал…

И вот, когда время уже было 19:30, а о них ни слуха, ни духа не было, мы забили во все колокола.

Мама позвонила папе, а я дрожащей рукою уже стремительно набирала номер соседа, но его телефон был отключен, так же, как и у его жены. Мама дозвонилась до отца, повернувшись к маме с улыбкой, в тот момент, когда я услышала папин голос, я увидела, как она упала на пол и в конвульсиях начала рыдать… Я подбежала к ней и, обняв ее, тоже заплакала. Я все поняла…

Спустя полчаса мы были уже в больнице, где на скамье ожидания сидела и наша соседка, жена Толи.

Врачи бегали и судорожно искали спасения моему отцу, который был в тяжелом состоянии, а оставшихся двоих, к сожалению, спасти не удалось… Мы похоронили дядю Толю и Олега так, как подобает всем христианам… Память о них останется навсегда в моем сердце, а глаза маленького братика – два лучезарных синих василька – будут всю жизнь вместе со мной, внутри моей души…

Именно этот момент в моей жизни, который я с горестью смогла все же пережить, разбил мне сердце, разорвал мою душу напополам и оторвал мои хрустальные крылья, которые я называю «детство»… В этот год я увидела все: болезнь, смерть, мамины слезы, и впервые в жизни, как страдал мой отец… Он до сих пор корит себя за это и не может забыть того, как он хотел научить сына рыбачить… Он больше никогда не ездил на рыбалку, отнекиваясь различными оправданиями. Он даже к реке-то этой больше не приближался. Да и с мамой у них начались разно-гласия и ссоры, которые до недавнего периода времени не оставляли наш дом в покое.

Именно тогда, в своей душе, я почувствовала одну странную вещь… Будто чего-то в моей жизни не хватало, как будто что-то оторвали от меня или даже… отобрали…

Я невероятно скучала по малышу, ночами, уткнувшись в подушку, представляла, как обнимаю его или играю с ним, как раньше, и слезы сами вытекали из моих глаз рекой. Я до сих пор иногда плачу. Это было многим известное чувство, вернее болезнь, ко-торая была сильнее, чем я. Это была самая настоящая депрессия… Часто, лежа одна у себя в комнате, я думала об одном и том же. Очень жаль, что маленький Олежка родился не для того, чтобы жить и радоваться жизни, познавать новые чувства, вдыхать но-вые запахи, испытывать новые ощущения, пробовать разные, новые для него блюда, которые готовит мама. Не для того, чтобы первый раз влюбиться, а затем и прожить со своей второй половинкой всю жизнь, рожая детей и прославившись, как он мечтал, великим космонавтом… Он просто взял… и умер. Ему ведь едва исполнилось пять лет…

Я знаю, что нельзя так говорить, но с такой судьбой: лучше бы он не родился, нежели умер, как ему предназначено, не прожив до сознательного

возраста…

Мой бедный, маленький братик…

Глава 3

Когда у тебя бессонница, всю ночь думаешь, не переставая. Сплю я или нет? Спал я или нет? Так уж устроена бессонница. Бессонница, как и сон, полна видений. Лучшее средство от бессонницы – спать. Бессонница – это сон, лишенный сна. Бессонница в поезде – штука паршивая. Бессонница как неудачная настройка души. Бессонница – это издевательство ночи над человеком. Бессонница – это плата за богатое воображение. @автор не указан.

Дни летели, а спать мне так и не удавалось. В одну из бессонных ночей я решила посидеть по привычке на своём излюбленном месте – подоконнике. Время было очень раннее, не пробило даже и шести утра. В соседнем окне распахнулись занавески. Я увидела знакомые черты лица: всё те же черные волосы, сонные и смотрящие вниз из окна глаза, словно ему тоже не спалось. Будто чувствуя мой любопытный взгляд, он резко поднял свой взор на меня и, заметив, как я пристально наблюдаю за ним, махнул мне рукой и начал смеяться над моим недоумевающим выражением лица. Через несколько секунд он поздоровался со мной жестом, прислоняя руку к стеклу, как принято это у таксистов, будто бы он не первый месяц зарабатывает на этой профессии, и, развернувшись, исчез.

Я улыбнулась и уставилась в книгу. Меня удивило то, что он так рано проснулся, в чем же причина твоей бессонницы?… Очень странно для состоятельного парня, который, возможно, будет ныть с утра о своих синяках. Он точно не на работу. Такие обычно ведут иной образ жизни: «YouTube» -каналы, стрим, ну или иного рода занятия «для души».

Дверь его дома открылась, и мои мысли сразу же рассеялись в пустоте, как ёжик в тумане. Максим вышел из дома, захлопнув дверь. Он обернулся по сторонам, подошел к лавке, которая находилась в двух шагах от порога их дома, и достал из-под неё свои кроссовки черно-белого цвета, как у… Боже… Он же… легкоатлет! Никогда бы не подумала, что избалованный богач будет заниматься именно таким хобби… И вот он, зашнуровав их, уже поправляет оттопырившуюся майку черного цвета. Натянув ее на бедра, на которых красовались спортивные штаны белого цвета, он тяжко вздохнул, набрав в свою крепкую грудь воздуха. Накинув на голову кепку, такого же цвета, как и кроссовки, и воткнув в уши темные наушники, он резко засунул в карман те-лефон и побежал по тропинке. Бег его был красивым: высоко поднятые ноги, образующие угол девяносто градусов, они были настолько сильными и накаченными, что, казалось, лопнут в определенный момент, как воздушный шарик, если надувать его без остановки. В такт с ногами его руки резкими движениями сгибались и разгибались в локтях. Иногда казалось, что я слышала его дыхание, видя, как грудная клетка поднимается и опускается от резких вдохов и выдохов. Когда он исчез из моего поля зрения, я продолжала, как дурочка, смотреть в окно и ждать это творение, которое после тренировки вот-вот прибежит назад, домой. Ждать пришлось мне очень долго. Полчаса были мукой для меня. Весь потный, мокрый и красный от перегрузки, он открывает калитку и заходит во двор, затворяя её за собой, и идет к двери в дом, резко поднимая голову в мою сторону, я вижу, как этот раскрасавец улыбается мне. Опешив от такой наглости, я отвожу глаза, смотря в книгу, будто мне наплевать на него. В то же время я боковым зрением замечаю, как он все еще смотрит на меня, расшнуровывая свои кроссовки, задрав левую ногу на скамью. Закончив свое расснаряжение, он быстро зашел в дом, но это не мешало мне продолжать смотреть в его окно в ожидании снова увидеть уже знакомый мне облик. Заглядывать в иллюминатор пришлось довольно-таки долго, появился в поле зрения он спустя час, наверное, он только что вышел из душа: волосы были мокрые настолько, что нерасчесанная челка, как тина, прилипла ко лбу; серый халат покрывал, вероятно, его совершенно обнаженное тело, но об этом, думаю, не будем…

Я видела, как он лег на кровать и взял телефон, перед этим словно подав мне знак, проведя краткий обзор по моей комнате. Я повторила за ним то же самое. Взяв в руки свой старенький андроид, я зашла «В Контакте». Там мне как раз написала моя единственная подруга Настя, о которой я говорила чуть раньше, она уехала, если Вы забыли, Дорогой Читатель, в санаторий со своим новым парнем Димой. Её очень часто с раннего детства мучил остеохондроз, на который она постоянно мне готовила компромат, и заставляла бедных одноклассников и парней постарше таскать портфели за ней вплоть до 11 класса. Мне кажется, что дело было не только в её спине. Она всегда любила внимание и никогда не скрывала этого ни от меня, ни от кавалеров и уж точно не от себя. Путевку на курорт купил Дмитрий, учившийся в параллельном классе. Он был самым красивым парнем в нашей школе. Углубляться в рассказы о нем, дорогой ценитель моего творчества, я не буду, лишь для вашего представления напишу о нем всего лишь пару строк.