Роковой подвиг Геракла

– Это ты комиссии контролеров можешь доказывать, как все у вас обоснованно, – Фавария хитро смотрела ему в глаза. – Сколько ты тогда получил?

– Достаточно, чтобы позаботиться о нас, – он поцеловал ее и разомкнул объятия. – Ты лучше скажи, почему ты такая строгая была, когда я пришел? Не из-за того же, что я снова сказал, что сегодня смогу прилететь?

– Нет, конечно, – Фавария снова села на свое место. – Просто начальник сегодня извлек меня всю перед всеми.

– Что его на этот раз не устроило? – Джеро оживился, обрадовавшись, что разговор удалось перевести на другую тему.

– Он провел сегодня внеплановое совещание, и, естественно, мы там все как голограммы присутствовали и вместе с тем, понимаешь, видим друг друга. По моей линии один из сотрудников ошибку допустил. При оформлении одной из очередных сделок добавил лишний ноль к сумме сделки, и, как ты, наверно, догадываешься, был полный разнос. И ведь главное, все сразу выявили и устранили. Сотрудник эту сделку проводил в конце рабочего периода, понятно, там этих сделок у него уже сотнями прошло, и глаз, конечно, замылился. Но еще раз акцентирую внимание, сразу выявили и устранили. Но он меня перед всеми как начал отчитывать и на меня даже не смотрит. Я попыталась возразить, объяснив как раз, что все выявили своевременно, но он в мою сторону открытую ладонь выставил вот так, даже не посмотрев, и сказал: «Помолчите», а потом опять об одном и том же. И это перед всеми. У ряда подразделений такие же ошибки были и ничего. А мне это предъявил как то, что я не в состоянии организовать работу, неспособна ни подобрать сотрудников, ни научить, ни проконтролировать. Короче, вывернул меня всю.

– Это он к тебе неровно дышит, а сделать ничего не может. Как пристроиться к голограмме? – Джеро улыбнулся.

– Наверное, – Фавария насупилась. – Сказал, что они рассмотрят вопрос о моем физическом присутствии на торгах, раз я не в состоянии дистанционно организовать работу.

– Я же говорю, – Джеро засиял. – Он хочет тебя.

– Пусть сам себе поможет, – Фавария огрызнулась.

– Вот теперь я тебя узнаю, – рассмеялся Джеро. – Но ты же не собираешься менять характер присутствия, так? Да и вообще, сколько я тебе говорил, зачем тебе вообще работать. Сиди здесь, занимайся чем интересно.

– Ты издеваешься? – Фавария посмотрела на него претензионно. – Заниматься чем хочу здесь? Да если бы не работа, я бы тут свихнулась одна. Здесь же в окружении вообще никого, только этот соляной дождь, то меньше, то сильнее, как и мои слезы, и этот безбрежный океан. Понимаешь, я просто одна, а мне хочется, чтобы вокруг меня все крутилось. Без работы атмосфера тут на меня просто давит. Очень тяжело. Поэтому я и работаю там, где это можно, благо выбор большой. Но хочу сменить, конечно, особенно если так все и дальше пойдет.

– Но я надеюсь, также дистанционно? – Джеро напряженно посмотрел на нее.

– Дистанционно, дистанционно, – недовольно сказала Фавария. – Куда я отсюда? Даже вылететь не могу. Корабля нету. Ты же мне не оставил.

– Ты умеешь управлять звездолетом? – Джеро поднял брови. – Я не знал.

– Конечно, в женщине всегда должно оставаться что-то, чего мужчина не знает, чтобы он не потерял к ней интерес.

– Ну-у …, – Джеро поджал губу и закачал головой.

– Что значит ну-у? – она толкнула его рукой в плечо. – Но если серьезно, а что, если вдруг шторм? Что мне делать?

– Не беспокойся, – Джеро положил свою руку поверх ее. – Да, ветер тут постоянно, но база выдержит шторм, это предусмотрено конструкцией.

– База выдержит, а я? – Фавария ошеломленно посмотрела на Джеро. – В прошлый раз так штормило… Я думала, мне конец. Страху натерпелась. Жалко, тебя не было. Посмотрела, как бы ты смог со мной порезвиться?

– По стенам и потолку бы катались, – Джеро решил все перевести в шутку.

– Очень смешно, – слегка наигранно ответила Фавария и умоляюще продолжила. – Нет, правда, в чем сложность, чтобы у меня был свой космический корабль, небольшой, можно даже маленький, но скоростной. Даже если не работа, тут согласна, хотя бы просто выбраться на время из этого места.

– На маленьком через эту толщу грозовых облаков пробираться опасно. Неустойчив, – Джеро медленно кивал головой. – И потом, чем меньше ты будешь покидать это место, тем безопаснее для нас с тобой. И для тебя, кстати, тоже.

– Я вообще его не покидаю с того времени, как я с тобой, – Фавария пристально посмотрела на него.

– И заметь, тебя никто не беспокоит, – Джеро показал на нее пальцем.

– Кроме тебя, когда тебе нужно по делу или приспичит по хотелке, – Фавария так же показала на него пальцем. – И не могу сказать, что я рада, что меня никто не беспокоит.

– Я думаю, что ты все-таки рада, с учетом того, кто бы мог тебя беспокоить, исходя из сделок, которые нужны мне по делу и которые тебе по душе. Поэтому можешь даже не говорить, что тебе не важно мое состояние, – Джеро сказал это сухо, строго и эмоционально безразлично по отношению к ней, не сдержавшись от ее двуличия, что она довольна тем, что имеет благодаря ему, высказывая при этом претензии к методам его работы.

Фавария ничего не ответила, и помещение наполнила тишина между их взглядами. Джеро уже пожалел о последних словах.

Она анализировала ситуацию. Он поставил ей в упрек, что она рада тому имуществу, которое он регистрирует на нее, хотя и высказывает ему претензии относительно его работы. Да, она была довольна тем, что имеет по закону Галактики, хотя и не хотела мараться. Он, фактически, в лицо ей сказал, что она лицемерна. Она была рада тому, что он не сдержался и что она все это услышала. Вот его отношение к ней.

Если сейчас переключиться только на тему секса и начать с того, интересует ли его еще вопрос, есть на ней нижнее белье или нет, то это будет очень низкой игрой. Он считает это мгновенно, с учетом того, что он поставил ей в упрек. Она решила зайти по-иному к его срединной части тела, которая отключает мозг у большинства мужчин, а у Джеро – точно.

– Конечно, по душе, а ты как думал? – она театрально выдала возмущение и дальше продолжила в шутливой форме. – Единственное, что доставляет одинокой девушке удовольствие, это то, что ее мужчина заботится о ней. Как он сам говорил. И как я надеялась до этого момента. Но вот сейчас у меня зародилось подозрение, что я интересую тебя, мой милый, только потому, что ты можешь запихать в меня не только свои желания, но и свои интересы. Зарегистрировано на мне, но имущество-то твое.

Этой фразой толи обиды, толи фарса, она сделала ситуацию двойственной. С одной стороны, она выкрутилась от его претензий. С другой стороны – выставив его в таком свете, что он лишь использует ее, она довела ситуацию фактически до предела. Джеро понимал, что он сам виноват и от его дальнейших слов зависело развитие как ситуации сегодня, так и отношений в более длительной перспективе. «А ведь вроде бы только все наладилось», – подумал он.

– Фав, – он посмотрел на нее крайне серьезно. – Если женщина интересует мужчину, потому что он не просто может, но и хочет запихать в нее свои желания и интересы, значит, она та, с кем он хочет быть.

– Дже, пойми меня тоже… Мы, конечно, снова возвращаемся на тему моих страхов относительно нас, – она махнула рукой. – Хотя давай лучше не начинать снова, а то опять только все испортим.

– Фав…, – он в очередной раз взял ее руку в свою и был очень мягок и чуток в словах, – если ты думаешь, что нужна мне только для периодических утех и регистрации всего, что я приобрел, пока работаю в межзвездной службе, то уверяю тебя, ты ошибаешься. Неужели ты думаешь, что я стал бы рисковать таким состоянием, пусть и незаконно нажитым, если бы не был уверен в тебе? Зачем мне все регистрировать на тебя, если я не вижу будущего с тобой? Я хочу быть с тобой до конца, и мне кажется, мы уже это обсудили и решили.

Она ответила не сразу. Посмотрев на него взглядом, полным отчаяния, она закивала и в конце концов произнесла тихое: «Да». Потом сказала еще раз и еще раз «Да» и позвала его к себе. Он подошел и обнял ее. Она обняла его, поцеловала и шепнула на ухо: «Ты все еще надеешься, что под халатом только мое тело и больше ничего?» Он посмотрел на нее. В его взгляде засиял азарт и в ответ он прошептал: «Да». «Ты можешь проверить это прямо здесь, на кухонном столе», – сказала она и легко укусила за мочку уха.

– А посуда?

– Сдвинь ее. Или бросай на пол, роботы уберут.

Джеро потерял голову.

Он уснул мгновенно, а она села в кровати, и мысли, которые все больше и сильнее овладевали ею, снова посетили ее. Она хотела верить ему, что он хочет быть с ней, что он порвет с женой и придет к ней. Иного варианта у нее не оставалось. Согласившись на ту роль, в которой она сейчас находилась, она обрекла себя на длительное одиночество и мучительное ожидание. И что ей оставалось, как не верить. С другой стороны, она здраво оценивала, что имущество, которое он регистрировал на нее, он утаивал от всех, включая свою жену и ее отца. И как же он тогда вступит в законную связь с ней, без перевода всего имущества на другое лицо? На другую женщину. И как он, в принципе, собирается вступить с ней в законную связь, не желая порывать с тем бизнесом, который он устроил на межзвездной службе? Продолжая так работать, ему будет нужен отец его жены, а значит, он не сможет порвать с ним и, соответственно, не сможет уйти от нее. Если бы он хотел оставить жену и связать свою жизнь только с ней, он бы уже давно это сделал. Его слова, что ему нужно освободиться от ее отца, не очень-то внушали ей доверие. «Он освободится от него, когда тот умрет или одряхлеет настолько, что уже не будет представлять реальной силы», – размышляла она. Рациональные рассуждения все больше и больше убеждали Фаварию, что он обманывает ее и использует. А в таком случае настанет момент, когда он попросит… нет, потребует, чтобы она зарегистрировала все имущество на другого человека. И вот тогда она окажется одинокой, старой, и он выбросит ее не только из своей жизни, но и с этой базы. Она боялась этих мыслей, и, конечно же, ей проще было скрыться за надеждой, что он будет с ней. Просто так было проще. Так не приходилось принимать конкретных действий. А принимать их было необходимо. Рассудком она это понимала. Но что делать, она не знала и не представляла. Базу стало покачивать чуть сильнее. Вновь поднялась волна. Океан, как и она, был неспокоен. Фавария уснула с тревожным сердцем и тяжелыми мыслями.

Утром она проснулась первая и пошла в душ. Когда она вышла, Джеро уже встал и набирал текст на портативном передатчике. Увидев ее, он отложил передатчик в сторону и улыбнулся.

– Обожаю, когда ты из душа еще вся мокрая, – он закусил верхнюю губу. – Можешь сбросить халат и приготовить нам завтрак?

– Могу, – ответила Фавария и пошла в столовую. – Приготовить нам завтрак.

– Ах ты, – Джеро поморщился. – Ладно, я в душ.

Фавария включила все необходимое для подогрева еды и пошла к кровати, чтобы включить режим ее заправки. Присев, она посмотрела в большое стекло иллюминатора на бушующий ливень. На передатчик Джеро пришло сообщение. Экран засветился, и она успела прочитать всплывшее сообщение от некоего Ремтоса: «Хорошо, узнаю живы ли у нее родители. Грудь у нее «Ого». Класс».

Ее окатило холодным потом. В глазах помутнело. Ей стало дурно. Джеро мылся, и она успела взять себя в руки и сосредоточиться. «А вот и доказательства», – подумала Фавария. Когда она встретилась с Джеро, ее мать уже умерла. И грудь у нее была, да и остается пока «ого-го» и сама она вся остается пока конфеткой. Фавария поняла, что он стал искать или уже нашел нового собственника для его фактического имущества.

Действовать надо было быстро и незамедлительно. Никто не знал об этом месте, кроме нее и него. Никто не прилетал сюда. Это было только их место, место любовников и дельцов. Место, неспокойное в отношениях, как океан, на котором находилась база их уединения, скрытая от посторонних взглядов толщей мрачных облаков и оплакиваемое, как слезами, соляным дождем.

Она оставила кровать не заправленной и быстро пошла в столовую. Когда Джеро вышел из душа, она накрыла, как обычно. «Действительно, роботы все убрали, как будто ничего и не было, – он посмотрел на пол, сведя брови домиком, – или это ты полночи убирала»? Фавария явно наигранно посмотрела на него пренебрежительно. «Понял, понял, – Джеро рассмеялся. – Молчу. Готов искупить вину в любой форме». Он принялся быстро за еду. Фавария пристально смотрела на него. Он продолжал есть, периодически бросая на нее взгляд. Она продолжала смотреть на него молча.

– Ты чего? – не выдержал он в конце концов.

– Возьми меня в буфере напротив дверей. Сзади.

– Сейчас?!

– Да, животное! Хочу смотреть на дождь и чувствовать тебя.

– Дай хоть доесть.

– Потом доешь. Сначала искупи свою вину, плохиш.

Фавария встала из-за стола, скинула с себя халат, бросила его на пол, развела плечи, слегка приоткрыла рот, сделала взгляд томным, еле заметно подмигнула и пошла к выходу босиком, грациозно виляя бедрами.

«Твоюж-то», – не удержался Джеро, вскочил со стула и побежал за Фаварией. Она открыла все двери, подошла к прозрачной выпуклой двери, ведущей наружу, оперлась о нее руками, расставила ноги по шире и прогнулась в пояснице. Джеро схватил ее за бедра.

Она смотрела на соляной дождь. Сегодня утром он был особенно сильным, буквально шквальным. Но, как и всегда, не все капли кислоты долетали до платформы. Большая часть из них испарялась, не касаясь поверхности, на уровне от головы до груди человека. И только небольшая часть падала, оставляя едкие брызги на кислотоустойчивом покрытии. Со временем и они испарялись. Но сегодня был просто соляной ливень. Зрелище было завораживающее. Она посмотрела наверх. Дождь барабанил сверху по двери. «Дже, посмотри наверх. Какая красота», – сказала она. «Фав…, ты еще более взбалмошная … чем я думал», – выдыхал он слова. «Я знаю», – ответила она. Фавария посмотрела туда, где должен был быть горизонт. Его не было видно. Перед ней была только стена соляного дождя. Она смотрела на него, и соленые слезы скопились у нее в глазах. Джеро проорался и, когда закончил, выдохнул. «Фав, ты не перестаешь меня удивлять, – он еще раз выдохнул. – Я тебя люблю». Она сомкнула веки, скупые соленые слезы едкими каплями стекли по ее щекам.

Она повернулась к нему и посмотрела в глаза. «Ты чего?» – удивился он. Она обняла его, поцеловала и развернула спиной к дверям. «Я тебя люблю, Дже», – ответила она, страстно поцеловав.

Он обмяк. Она резко ударила его коленом в пах. Он упал на пол. Она тут же вышла в технический отсек и нажала на кнопку пульта. Выпуклые прозрачные двери разомкнулись. Двери, ведущие в технический отсек, закрылись. В них были большие прозрачные вставки.

Она видела, как Джеро корчится на полу. И на этот пол начали падать капли дождя. Джеро было больно от ее удара, но он начал орать, когда они касались его тела. Не все капли долетали до него. Но там, куда они падали, сразу начиналась реакция. Фавария нажала еще на одну кнопку. Джеро, превозмогая все, дополз до двери, ведущей в технический отсек. Ему надо было подняться, чтобы нажать на кнопку пульта с его стороны. И чем больше он вставал, тем больше капель касалось его тела. Он заорал и быстро встал. Нажал, но двери в технический отсек остались неподвижны. Он еще и еще раз ударил по пульту. Безрезультатно. Фавария заблокировала изнутри открытие дверей в технический отсек.

Джеро орал от боли и орал на нее. Он снова лег на платформу. Масса угроз и проклятий вырывались из него. Фавария смотрела на то, как все больше и больше капель дождя покрывали его кожу. Джеро пополз по мокрой платформе к звездолету. Сначала он полз быстро, но лужицы снизу и капли сверху делали свое дело. Телом он вытирал следы дождя на платформе. Она не слышала его криков, но знала о них. Джеро встал и попытался добежать, но шквальный дождь тут же покрыл его голову, плечи и грудь. Он рухнул, и какое-то время она понимала, что он просто вопит, не в состоянии сделать ни одного движения. Он повернул голову в сторону дверей. Возможно, он еще смотрел на нее. Она смотрела на него и не смогла сдержать слез. Он медленно полз в сторону звездолета, пока боль не остановила его и не скрючила в агонии. Фавария уже не узнавала в том теле, которое лежало на платформе, Джеро.

Его скафандр был в помещении базы. Его звездолет покоился на платформе. Она поняла, что смотреть больше не на что. Дождь еще будет идти долго. Она хотела просто посидеть в тишине. Об этом месте теперь знала только она.

Марс не атакует

Затаив дыхание, Оскар Дайчи медленно отворил незапертую дверь. Когда ее нижний край уперся во что-то, преграждающее движение, издавая неприятный, до мурашек, скрежет, Оскар сморщил лицо и услышал пульс в висках. Он замер. Ладонь машинально легла на рукоятку пистолета. Из помещения не донеслось ни звука. Тихо выдохнув и сглотнув, он вновь слегка толкнул дверь. Тот же скрежет о пол. В левой руке уже был сжат пистолет, снятый с предохранителя. Напарник Оскара, уже давно сжимавший пистолет обеими руками, заметно нервничал. Оскар был сосредоточен и готов к атаке. Дверной проем был полностью свободен. Все та же тишина в помещении.

Контролер порядка Оскар Дайчи делал очередной шаг на территорию, где беспорядок мог оставить свой след. В его практике когда-то это было так, а когда-то – ложный вызов. Оглядев стены прихожей и коридора, он понял, что сейчас это точно не последнее. Везде на стенах были алые потеки … конечно же, крови. Трое штурмовиков, следовавшие за напарником Оскара, проклинали руководителя этой операции за отступление от правил, которое ему ничем не грозило. Оскар сам хотел почувствовать закипающий адреналин и, при возможности, сжечь его в выпущенных зарядах.

Оскар продвигался вперед, напарник уступил место штурмовикам, в мгновение ока растекающимся по комнатам и тут же разочарованно смыкающимся, но не теряющим надежды. Ни одной стены без багровых потеков. Через какие-то секунды секрет представляли лишь две комнаты. Все поставили на последнюю и сглотнули в предвкушении. И тут же все обомлели от неожиданности. В предпоследней комнате за столом мирно сидела ЖЕНЩИНА, без эмоций посмотрев на первого вошедшего, на Оскара. Тот даже остолбенел. Следы крови медленно сворачивались на сухих стенах. Штурмовики бросились в последнее помещение. Последовавшая за этим тишина поставила точку на возможном расходе боевых зарядов.

Штурмовики хотели было взять в полукруг застигнутую, наставив на нее голодные стволы, но Оскар поднял руки и приказал прекратить. Командир штурмового отряда проскрежетал зубами, но жестом подтвердил отданный приказ, оставив своих людей в помещении. Оскар понимал и не возражал. Во имя возможной опасности. Атакующие могли скрываться в стенах, как уже когда-то было. Да и женщина была слишком спокойна в этом ящике крови. Оскар быстро и профессионально-щепетильно окинул взглядом помещение.

«Бригаду специалистов и зонального инспектора сюда, – щелкнув пальцами, отдал приказ напарнику Оскар. – БЫСТРО». Тот мигом выполнил его. Зональный инспектор появился практически сразу же.

– Известно, кто заселяет это помещение? – обратился к нему Оскар, не отрывая пристального взгляда от женщины.

– Да. Некая Априккия Тусон, – ответил тот, пролистав данные на дисплее.

– Как? – с кислым лицом переспросил Оскар.

– Априккия Тусон, – медленно и неуверенно повторил инспектор, еще раз сверившись с данными.

– Априккия? – на этот раз Оскар сделал театрально удивленное лицо. – И как ее в детстве мама называла? Ну-у… или кто ее там так назвал?

Вопросы не подразумевали ответов. Все были крайне напряжены.

– А это кто такая? – Оскар ткнул пальцем в сидевшую за столом женщину.

– Не знаю, – слегка помотал головой инспектор. – За все время ни она, ни это помещение в область моих полномочий не попадали.

– Ну а теперь попали! – ураганно пробасил Оскар. – Так, узнать все об этом помещении и о том, что здесь творилось до сигнала. В первоочередном порядке затребовать все данные на эту Тусон. Вывернуть все из всех соседей, данные с регистраторов просмотреть, затребовать идентификаторы всех, кто входил и выходил за двадцать восходов. Если идентификаторы лиц не от здесь проживающих, найти людей и уточнить, что им тут надо было. Да, затребовать всю исходящую и входящую информацию во все здешние помещения. Обобщить и выжимку мне.

Инспектор молча кивнул и исчез. А помещение уже заполнили приборы и реактивы специалистов.

– Все традиционно, – обратился Оскар к бригадиру специалистов, – ее просканировать, помещение на все возможные следы просканировать и сделать его копию … масштаб … один к одному. Копии сразу надзирателю и в департамент контроля порядка. И вот еще что… рассчитайте-ка объем того, в чем тут все стены…Это же кровь?

– Да, кровь… человеческая, – сухо ответил бригадир. – Экспресс-тест уже готов.

– Хорошо … ну-у, в смысле вы поняли, – Оскар покрутил пальцем в воздухе, на что бригадир кивнул. – Рассчитайте объем крови, исходя из ее фрагментов на стенах. Гены проверить, все найденные следы рук тоже прогнать. С этой снять отпечатки пальцев и тоже проверить.

– Это да. Проверить ее по базам сможем только в департаменте, – сухо ответил бригадир.

– Что, опять всё урезали? – Оскар злобно посмотрел на того.

Бригадир лишь с меланхоличным лицом закивал головой, на что Оскар ответил коротко и емко: «Сволочи».

Он взял стул, поставил его напротив женщины по другую сторону стола и стал рассуждать вслух, загибая пальцы на каждом произнесенном аргументе: «Кровь какого человека разбрызгана на стенах, мы сможем узнать только в департаменте. Следы пальцев рук людей, побывавших в этом помещении, мы тоже узнаем только в департаменте. Ну и вашу личность мы тоже установим только там, чтобы боги побрали этих бюрократов». Говоря это, Оскар ни разу не посмотрел на женщину, а затем неожиданно резко взметнул на нее взор: «Как вы понимаете, ни ваши показания и тем более какое бы то ни было признание меня не интересуют, поскольку вы все равно задержаны, пока не будут установлены все обстоятельства, но если хотите, можете ускорить разрешение вашей участи». Оскар посмотрел на нее вопросительно, разведя перед ней ладони. Та задумалась, сжала губы, слегка клюнула подбородком вперед и тихо ответила: «Да тут, в общем-то, не о чем говорить».

Оскар опустил голову, покивал, сложив перед собой ладони в замок, затем встал, обошел женщину, достал штатный парализатор и молниеносно приставил к ее затылку. Та без сознания рухнула на стол. Штурмовики опустили стволы. «Составь акт и в департамент ее», – щелкнув пальцами обратился он к напарнику.

– Терон, что скажешь? – обратился он к командиру штурмового отряда.

– Помещение без сюрпризов, – ответил тот.

– Ребята, спасибо вам за помощь, но, к сожалению… и моему тоже, всё прошло подозрительно гладко, – абсолютно серьезно сказал Оскар, посмотрев на штурмовиков.

– Ты же знаешь, я сам за разрешение ситуации на месте, – он напряженно посмотрел на командира штурмового отряда, – а тут уж всё слишком спокойно.

– Ну да, с тел спросили бы только боги, – ухмыльнулся в ответ тот, – а теперь это твоя головная боль… Удачи, Оскар.

Терон Мэкья отдал приказ покинуть помещение. Штурмовой отряд абсолютно тихо оставил помещение. Напарник Оскара укладывал бессознательное тело задержанной на дистанционно управляемую платформу, приковывая ее к ней. В этот момент в комнату зашел бригадир специалистов: «Оскар, конечно, мы все проверим еще раз в лаборатории, но по предварительным расчетам тут на стенах объем крови одного взрослого человека». «Еще и труп искать», – Оскар помассировал пальцами закрытые веки. «Вам ещё долго?» – он посмотрел на бригадира. «Мы еще останемся», – ответил тот, возвращаясь к работе. «Ладно, мы в департамент, – Оскар недовольно зашагал к выходу и крикнул на прощанье, не дожидаясь и не рассчитывая на ответ. – Как что будет, сразу информируй».

Зайдя в кабинет, напарник Оскара обратил внимание, что тот сосредоточен на пустоте уныло-багрового пейзажа. Оскар не повернулся.

– Слышал доклад разведки относительно ауткастов? – напряженность Оскара была очевидна.

– Да-а. Это уже не та кучка неудачников, которых отправляли сюда, чтобы не разлагали наше общество, – напарник в очередной раз устало поднял брови.

– Неудачников? – Оскар не изменил позы. – Такими их видит большинство, даже не представляя всей мощи разрушительного воздействия их невезения. Они не взрывали, не атаковали, не сжигали. Они действовали деликатнее, а проникали глубже – в нравственность… И разрушали ее.

– Может, как раз на фоне их поведения, наши действия и воспринимаются крайне агрессивными и вызывают лишь сочувствие к ним со стороны всех остальных?

– А ты видишь другой способ решить эту ситуацию? – Оскар повернулся к нему. – Как ты представляешь себе остановить распространение этой заразы? Вежливым обращением: «Пожалуйста, уезжайте, на вас же смотрят дети?»