Жизннь в пятом измерении

– О, как? – усмехнулся пожилой рабочий, – А ты ему прямо в лицо это всё и выскажи. Или, может, слабо? То тоже. Ты, паря, просто ленивый и трус по своей натуре. Так что, закрой варежку и на эту тему не распространяйся. Я ведь не посмотрю, что ты мой родственник, так отхожу ремнём по мягкому месту, мало не покажется. И всю эту глупость свою из головы выкинь. Понял или нет? А благодарность от профессора ещё надо заслужить, и не просто так, а ударным трудом. Сделать эту чёртову машину, например. Вот тогда он первый и скажет всем нам «спасибо».

– Какой ты «добрый», Иваныч, – обиделся молодой рабочий, – а ещё моим дядькой называешься.

– Ничего-ничего, паря, тебе это только на пользу, – пожилой строго нахмурил брови, – и запомни, племянничек, на сердитых людях воду возят. Кончай базар, пошли работать.

***

Прошло почти полгода, за это время профессор ни разу не появился на испытательном полигоне, да в этом, собственно, особой нужды и не было. Все вопросы, замечания, отчётность и интервью с прессой решались дистанционно и в зашифрованном режиме, напоминающий старые, незаслуженно забытые, «вайбер», «телеграм», «скайп» и даже «макс».

Экспериментальный цех по управлению временем продолжал жить своей научно-творческой жизнью.

Словно ниоткуда, и как бы сами по себе, возникали удивительные, крупные ленточные спиральные конструкции из полированного алюминия. Непосвящённому человеку эти странные ленты напоминали выставку неведомого скульптура – футуриста, в то же время сам изобретатель гордо их называл «зеркалами Козырева». Несколько поодаль, примерно в трёх километрах от полигона, возводились блестящие сферы строящейся термоядерной силовой установки, способной обеспечить своей энергией многомиллионный мегаполис, и, возможно, не один. Судя по всему, размах эксперимента был грандиозный и, похоже, он подходил к решающему финалу.

– Друзья мои, соратники, – часто повторял рабочим изобретатель, – мы становимся каждый день на шаг ближе к той черте, о которой тысячелетиями мечтало всё человечество. Братцы, товарищи, от нас требуется ещё совсем немного, ещё лишь чуть-чуть и мы все вместе скоро одолеем загадку секрета времени. Вы уже видите своими глазами, что наш труд воплощается в нечто грандиозное и фантастическое. Осталось лишь чуть-чуть поднатужиться, дорогие мои помощники, и Родина ваш труд достойно оценит.

– Это уж точно, оценит, – ехидно заметил один из рабочих, – памятной доской из гранита, и наши имена на ней, может, даже золотом. Знаем, проходили…, – но на его ворчание никто из коллег не отреагировал, а один, из бригады «зеркальщиков», очень даже выразительно покрутил пальцем у виска.

Через неделю, после всех обращений и призывов изобретателя к рабочим ударно потрудиться на благо общества и прочно закрепить имидж экспериментального цеха по управлению временем, на полигоне вновь появился сам куратор проекта. Выглядел профессор весьма импозантно в своей новой спецовке от столичных модельеров, а римский профиль Христофора Колумбетовича украшала супермодная оправа золочёных очков.

– Ну-с, молодой человек, – важно произнёс профессор, явно удовлетворённый своей инспекторской проверкой, – вижу, что сделали правильные выводы из прошлой нашей беседы. Кардинально изменили схему питания, защиту. А за то, что удалось приспособить зеркала Козырева к этому проекту, так за это отдельное спасибо всем вашим рабочим. Да, всё хотел спросить, а что это за странные купола на некоторых объектах? Уж очень на церковные маковки похожи. Может, решил перед Богом грехи свои замаливать, и тайком храм строишь?

– Да что вы такое говорите, Христофор Колумбетович? – удивлённо поднял брови изобретатель, – Это же одна из модификаций зеркал Козырева, купольная система номер семнадцать, изнутри она покрыта полупроводниковыми кристаллами, всё это помогает человеку, находящемуся внутри хронокара, не распылиться на отдельные электроны, фотоны и прочие необратимые явления.

– А, ведь, верно, – озадаченно произнёс куратор, – действительно, семнадцатая модификация, да ещё так мастерски сделана, сразу и не признаешь. Мельком взглянешь, как бы церковь, внимательней вглядишься, зеркала семнадцатой модификации. Да твои рабочие просто кудесники своего дела. Теперь, с такими зеркалами намного безопаснее будет. Верно, товарищ изобретатель?

– Воистину, так! – воскликнул, словно в религиозном экстазе и неожиданно для самого себя, изобретатель, – Очень удачное решение, Христофор Колумбетович. От первых результатов я сам был в шоке, не мог поверить, что, наконец-то, получилось. Ведь, с этими зеркалами мы теперь имеем возможность задерживаться в будущем или в прошлом сколько угодно. Так же, как и вернуться в своё время или опередить его на некий промежуток. Получается, что мы управляем временем. Мне даже как-то немного не по себе, профессор. Боюсь даже подумать, а вдруг мы вмешиваемся в дела Господа? Как бы потом не последовала кара Божья?

– Ты так думаешь? – Христофор Колумбетович удивлённо посмотрел на изобретателя поверх своих очков, – Откуда такие мистические настроения, сударь? И давно вы стали верить в такую чепуху? Приказываю, немедленно избавиться от подобного мракобесия!

– Да я сколько раз пытался, – огорчённо вздохнул изобретатель, – но всё равно не получается, и так как-то жутковато становится.

– Я тебя прекрасно понимаю, – спокойно заметил куратор, – это называется «мандраж». А литературно выражаясь, это естественное волнение перед очень ответственными испытаниями. Не бойся, мой мальчик, всё будет хорошо. Я в этом просто уверен.

– Дай-то Бог, дай-то Бог…, – произнёс, как заклинание, изобретатель.

– Вот и славно, – по-отечески улыбнулся Христофор Колумбетович, – осталось только назначить день старта и решить, кто будет участвовать в испытательной поездке в качестве подопытной морской свинки?

– Да хоть завтра в полёт, профессор, – изобретатель нервно захрустел пальцами рук, – аппарат готов к пробным испытаниям на сто процентов. Мощности термоядерной энергетической установки хватает с избытком. Предлагаю назначить старт на завтра, в шесть часов утра. Да и вопрос, кто поедет, давно решён. Первым должен быть я, имею на это полное право, как изобретатель и как учёный.

– Да-да, – спокойно произнёс Христофор Колумбетович, – право ты, конечно, имеешь. Никто его у тебя не отбирает. Только, дорогой мой, у тебя нет законного утверждающего права. А у меня оно есть, вот мандат, выданный самим президентом. Так что, слушай мой приказ: машину подготовить на завтра к шести ноль-ноль. Пилотом машины назначается…, – профессор выдержал классическую театральную паузу и продолжил, – назначается куратор проекта Истомин Христофор Колумбетович. Вот и указ профильного министра имеется, с печатью и с одобрительной подписью самого президента, – и кандидат на путешествие во времени сунул листок с указом чуть ли не под самый нос изумлённому изобретателю.

– Но это же не справедливо, это даже не честно, – возмутился молодой человек, – я буду жаловаться.

– Да? – скептически улыбнулся куратор, – И кому же, осмелюсь спросить? Проект-то строго засекреченный, об этом знает только ограниченный круг лиц. Я, ты, президент, ну и ещё три-четыре человека, в том числе и профильный министр, без него-то никак. Всё…, – и профессор многозначительно развёл руками, – так что, мой мальчик, слушай старших и не возникай. Вижу, что понял.

– Христофор Колумбетович, – цеплялся за последние доводы изобретатель, – но ведь, же есть большая вероятность застрять в том или ином времени, даже чисто гипотетически.

– Видите ли, молодой человек, – профессор улыбнулся своей хитроватой улыбкой, – в отличие от вас, молодых, я всё предусмотрел. Ведь это будет последний проект, в котором я принимаю участие как куратор от президента. У тебя, парень, вся творческая жизнь ещё впереди. Ты нужен будешь нашему обществу. И, не дай Бог, если что-то с тобой случится в ходе очередного эксперимента, то мне государство такого никогда не простит. И последнее, мне всё равно через три дня на пенсию. В отделе кадров уже и приказ лежит, подписанный самим верховным главнокомандующим. Так что, считай, путешествие в хронокаре будет моей лебединой песней.

– Но почему, вдруг, на пенсию? – возмутился изобретатель, – Вы, же ещё полны сил и творческой энергии. А какова формулировка приказа?

– Ничего заумного, уважаемый друг мой, ничего, – грустно усмехнулся Христофор Колумбетович, – обычная, стандартная до банальности, формулировка: «по достижению предельного возраста и в связи с семидесятипятилетием», ну и так далее.

– Ну да, – согласился изобретатель, – вот так вот живёшь-живёшь, потом раз! И тебя на пенсию…, и что за жизнь такая….

– Отставить нытьё! – командирским голосом произнёс куратор, – Время-то уже позднее. Всем отдыхать, завтра рано на работу.

***

Раннее утро наступившего дня никак не соответствовало торжеству момента. Всё вокруг было затянуто сплошной пеленой серого тумана, временами накрапывал мелкий противный дождичек. Усиливал мерзкую картину порывистый северный ветер, дующий со стороны солёного озера и неприятно отдающий лёгким запахом сероводорода.

– Ну и погодка, – нервно поёжился изобретатель, – прямо как в английских детективах. Может, перенесём испытания, Христофор Колумбетович, дождёмся лучшей погоды?

– Ни в коем случае! – категорически возразил куратор, – На хронокар не должны влиять никакие капризы погоды. У нас есть прекрасная возможность в этом убедиться. Выводите энергетическую установку на загрузочный режим.

– Слушаюсь, профессор, – изобретатель коснулся пальцами сенсорного экрана небольшого ноутбука, – через три минуты достигнем пикового момента. Какую дату ставить на календаре? Предлагаю на сто пятьдесят лет вперёд.

– Прекрасно, молодой человек, – лицо Христофора Колумбетовича озарила торжествующая улыбка, – скажешь, когда можно будет перейти в кабину хронокара. Кстати, что регистрируют приборы с зеркал Козырева?

– Началось медленное искривление местного пространства, профессор, – произнёс изобретатель, не отрывая глаз от дисплея ноутбука, – Христофор Колумбетович, можете переходить в капсулу хронокара, перемещение начнётся через пятнадцать минут.

Профессор быстро прошёл в капсулу, включил камеру видеонаблюдения и аудиозапись. В это время на испытательную площадку вбежал запыхавшийся охранник с сотовым телефоном в руках.

– Товарищ изобретатель, звонят с проходной. Представитель прокуратуры и налоговый инспектор прибыли с очередной проверкой, требуют к телефону куратора проекта.

– Скажите им, – недовольно ответил изобретатель, – пусть позже перезвонят, у нас идут испытания. Что это за бесцеремонность такая? В конце-то концов? – возмутился молодой человек.

– А они говорят, что имеют право приостановить проект, если их не допустят к профессору…, – растерянно пролепетал охранник.

– Пропустите, этих рыцарей закона и цифровых отчётов, – проговорил Христофор Колумбетович, высовываясь по пояс из приоткрытой двери капсулы, – я их приму, только они горько пожалеют об этом.

– Вы что задумали, профессор? – испугался изобретатель, – Нельзя им сюда, они же всё могут безвозвратно испортить!

– Не волнуйся, мой мальчик, – лицо куратора было необычайно спокойным, – у нас достаточно времени, чтобы избавиться от нежеланных визитёров. Тот, кто нам мешает, нам же и поможет.

Местный электробус шустро подвёз небольшую группу неожиданных гостей к экспериментальной площадке. Стройная блондинка оказалась симпатичным налоговым инспектором, ну а страдающий одышкой, толстяк средних лет, естественно, являлся помощником прокурора. Ознакомившись с предъявленными удостоверениями и показав проверяющим свои пропуска, профессор и изобретатель, не сговариваясь, тут же приняли на себя роль экскурсоводов.

– Очень приятно вас видеть, господин помощник прокурора, прошу пройти в мой личный кабинет, – и профессор гостеприимно распахнул перед представителем закона дверь капсулы, – а вам, уважаемая леди, я предлагаю увлекательную беседу с молодым человеком, он с удовольствием ответит на все интересующие вас вопросы, – за спинами проверяющих изобретатель трагически схватился за голову.

– Итак, чем обязан, господин следователь, столь раннему визиту? Только у меня к вам просьба, переходите сразу к делу, а то времени, действительно, совсем мало. Да вы присаживайтесь, пожалуйста, вот в это кресло, а то в ногах правды нет, – и Христофор Колумбетович с удовольствием расположился в своём кресле, украдкой взглянув на бортовые часы хронокара.

– Спасибо, – просипел, сбитый с толка, помощник прокурора, не привыкший к такому поведению людей, которые прямо или косвенно становились его подследственными, – Вот, господин Истомин, извольте, ознакомьтесь с заявлением потерпевшего, – и следователь протянул профессору, отпечатанный на ксероксе, лист бумаги с текстом.

– В связи с этим, – ответил профессор, бегло прочитав текст заявления, – я бы хотел уточнить несколько моментов. Первый момент, почему показываете мне только копию заявления потерпевшего? Где оригинал, неужели утерян? Не поверю. Второй момент, нет имени заявителя, а это является анонимкой. И не вам ли знать, что подобные вещи законом не рассматриваются? И наконец, третий момент, факты, изложенные в заявлении потерпевшего, являются, мягко говоря, недостоверными. Проще говоря, вся изложенная на этом листке информация – откровенная ложь и клевета.

– Не догадываетесь, кто это может быть? – просипел следователь, доставая из кармана баллончик с лекарством и брызгая его себе в рот, – Просто он уже всю прокуратуру достал своими анонимками. Вот генеральный прокурор и распорядился, найти этого творческого деятеля любыми способами, в рамках закона, конечно.

– Каким образом? – удивился профессор, – Ведь, это же анонимка. Разве что сам стиль изложения….

– Ну-ка, ну-ка, – заметно оживился следователь, – кого-то подозреваете, Христофор Колумбетович?

– Да как вам сказать, – куратор проекта задумался, – стиль-то известный, кляузнический, к тому же изложен с грамматическими ошибками. Это либо недоучившийся студент, либо больной из психиатрического диспансера. Подобные вещи и у нас случались, на полигоне.

– Ну вот! – обрадовался служитель закона, – Теперь осталось только вычислить нарушителя. Только нам нужна ваша помощь, профессор.

– Внимание! Объявлена минутная готовность! – раздался в помещении громкий металлический голос робота-диктора, – Всем гостям и незанятым в эксперименте срочно покинуть территорию полигона!