Салют, Д'Артаньян

Елена Хамелий

Салют, Д'Артаньян

Пролог

Потеря работы, день увольнения, бывает приятным. Он может быть одним из лучших событий в жизни!

О чём будет книга… Тут я сразу предупреждаю, что история эта – самая обычная: про работу и поиски работы. Поиск своего жизненного пути, места в обществе, и любимое дело. Про молодого фотографа Лену, первый опыт стартапа, с разбором типичных ошибок новичков. Про нюансы этой интересной творческой профессии, о которых не предупреждают на курсах, и о чём неохотно делятся успешные опытные коллеги.

А вы что подумали? Успешный успех? Нее…

Книга на пересечении жанров: художественная литература, малый бизнес, предпринимательство и молодёжные романы. Рассказано с юмором и лирическими моментами о серьёзных вещах, в формате дружеского разговора за чашкой кофе.

Такие очень важные темы и детали, как:

Делопроизводство, оптимизация налогов, ведение бухучёта в программах, "фишки" дизайнерского мастерства, инструменты в графическом редакторе, выбор фототехники, создание портфолио, ведение группы в соцсетях, маркетинг, торговое оборудование, юридические консультации, – всего этого, чрезвычайно нужного и очень важного для ведения бизнеса, – вы здесь не найдёте.

Опытным коллегам, кто много лет в деле, а также, для тех, кто всё знает про фото и бизнес, я думаю, будет скучновато, у них всё это позади. Максимум, книга вызовет улыбку, и ностальгию… Дальше можно не читать. Ничего нового не открою, удивить не планировала. Я предупредила.

Книга подойдёт для молодых ребят, недавно закончивших школу, фотографов новичков. Тем, кто ищет лёгкое чтение на вечер, она поможет отвлечься от забот, и окунуться в таинственный мир бизнесменов и романтики.

Для тех, кому нравится фотографировать, и он или она хочет перевести хобби в заработок. Здесь есть информация к размышлению.

Тем, кто созрел для открытия своего дела, после работы по найму на студии, здесь найдут утешение, вдохновение и дружескую поддержку. В конце книги есть несколько рекомендаций.

Тем, кто ищет информацию про фотобизнес и стартапы, чтобы сделать выбор: а оно мне вообще надо? Зачем? Какое из направлений профессии выбрать? Здесь как раз можно "потренироваться на котятах", примерив на себя чужой опыт…

Дальше будет скучное вступление на пару страниц, потом такая же банальная середина, и в конце – конец, зэ энд, к тому же он без хэппи. Потому что, рассказчик из меня самый-самый обычный.

***

Сегодня съездила в Планетарий!

У сына осталось много приятных впечатлений от фильма. Я же из увиденного, к большому сожалению, не запомнила ничего. Едва погас свет, я устроилась удобнее в мягком кресле, вытянула вперёд уставшие от долгой ходьбы по жаре ноги, и поймала чил, удовольствие. Меня захлестнула с головой волна усталости, тело стало расслабленным.

Я ещё минут пятнадцать стоически боролась со сном, потом просто отключилась. Это был самый настоящий релакс! «На чиле, на расслабоне», как сейчас выражаются зуммеры, ровесники сына. Я хорошо выспалась за эти сорок минут, и за пятьсот рублей! Улыбаюсь своей шутке. А всё эта моя привычка, засыпать под фильмы YouTube о космосе!.. Но, дальше рассказ пойдёт не об этом.

После возвращения домой, сделала себе чашечку крепкого капуччино с пенкой, выпила за пару минут. И Морфей, наконец-то, меня отпустил из своих мягких лапок.

Я достала с книжной полки синий том С. Витицкого и серебристый томик братьев А. и Б. Стругацких. «Малыш», «Пикник на обочине», «Бессильные мира сего», обожаю! Очень захотелось их перечитать, погрузиться снова в атмосферу фантастических миров.

Эти книги мне очень дороги, как память, я их бережно храню в домашней библиотеке. Вот, посмотрела на них сегодня, и опять вспомнила одно маленькое приключение, которое случилось со мной в том далёком году…

Глава 1. Офисно-бытовой планктон

Проведу вначале небольшую ознакомительную экскурсию. Хорошо?

Промзона крупнейшего в стране завода безалкогольных напитков. Склады растянулись на несколько километров. Разъездное транспортное кольцо. Неприметная автобусная остановка «Дом Быта» на окраине мегаполиса. Обычный июльский день офисного служащего. Утром народ спешит на работу, вечером торопится обратно, домой.

Покажу моё рабочее место в одной из пятиэтажек, что рядом с остановкой. Заходите.

Комната направо, два на четыре метра, высота потолков три с половиной. Бетонная коробка-чехол без окон. Летом душно, зимой – тоже душно, и вдобавок холодно. В ней – одна дверь с зеркалом, и вешалкой над ним, – вход в студию. Вторая дверь, сразу слева от первой, приведёт вас из студии в соседнее помещение, где трудятся швеи.

Организация «Дом Быта» с красивым названием на табличке уличной входной двери ЛИВИНС. Здесь швейный цех, и три комнатки – сапожник, ключник и фотограф. От входа налево – приёмная-ресепшен, она же – комната начальницы, она же – столовая для швей и стол заказов закройщицы. Конец экскурсии.

Я – девушка фотограф. Лена, 24 лет. Это моя третья работа за последние три года, и первая постоянная, а до этого был Технический Универ. Временные, сезонные подработки, их не в счёт. Внешность у меня типичная: шатенка с каре, светлая блузка с классической тёмной юбкой, лодочки, несколько прыщиков и "синяки" под глазами от недосыпа, замазанные дорогой тоналкой, которую советуют профессионалы визажисты. Обычный офисный работник.

Один рабочий день похож на все остальные предыдущие. Поездка в город к 8 часам утра на электричке, пересадка на метро, автобус, идущий на другой конец города. Дорога до студии от остановки пять минут пешком.

– Доброе утро, коллеги! – приветствую швей. – Привет! – это Диме, сапожнику. – Здравствуйте! – Нэле, начальству.

Захожу к себе. Включаю компьютер. Он дружелюбно откликается жужжанием дисковода. Вставляю свежие аккумуляторные батареи в фотокамеру, проверяю работу оборудования. Запускаю графический редактор. Тихо включаю музыку, – хаус техно, мне нравится. На проигрывателе Windows мелькает абстрактная картинка. Готово. Причёсываю волосы перед зеркалом. Поправляю покрывало на мягком стуле для клиентов, – из красной плюшевой ткани, предмет постоянных гэгов и улыбок.

Заглядывает уборщица, я выхожу в коридор, и она быстро смахивает пыль. Оторванный кусок линолеума на полу из небольшой дырки, благодаря её швабре с тряпкой, медленно превращается за два года в длинный язык. Он хлопает, когда женщина возюкает ветошью и стучит своей палкой по полу, вызывая мышек из подвала: "Царап-царап, царап-царап…" Они, кстати, тут есть, шуршат в щели, мы с Димой подкармливали их сухариком и семечками.

Покупатели приходят в основном в первой половине дня, сфотографироваться на документы.

– А где ближайший ксерокс? – заглядывали люди ко мне с одним и тем же вопросом пару десятков раз ежедневно.

Мне надоело попугайничать, повесила объявление с адресом ксерокса.

«В соседнем здании», «Здесь ксерокса НЕТ. Совсем НЕТ», «Да, часто спрашивают». Народ улыбается.

Заказывали у меня разное. От документалок, индивидуальных дизайнов-коллажей, до корпоративных, фото на доску почёта завода. Забирали готовые фото.

Предлагала начальнику Вове поставить ксерокс у меня. Не хочет: говорит, расходы большие, им не выгодно.

В обеденный перерыв тут особенно оживлённо! Приходит женщина с тележкой пирожков. Продавцы с клетчатыми сумками-баулами приносят "приколюхи": смешные игрушки, книги, одежду по сезону. А также, докучают разнообразные представители с каталогами и косметикой.

Изредка, приходят совсем уникальные кадры – предлагают купить хлам из ближайшего мусорного бака:

– Девушка, не хватает мелочи на проезд… 20 рублей, всего…

И на "боярку" в аптеке, ага.

А перед Новым годом даже приходил чел с бутылкой шампанского. Долго и настойчиво просил отметить с ним праздник. Я также долго и настойчиво объясняла ему, что мне здесь запрещено, на работе, отмечать с клиентами.

Заглядывает в перерыв сапожник Дима, поговорить о бытие нелёгком. Ему 28 лет. Улыбчивый парень, пухлый и высокий, с добрым взглядом, красноватыми мозолистыми пальцами от работы, любитель "Кириешек", и поболтать ни о чём со всем офисом.

С утра до вечера тарахтят швейные машинки за тонкой перегородкой. Звенит станок ключника. Воняет клей в мастерской сапожника, стучит его молоток по колодке. Звуки рабочего процесса гремят особенно громко и долго, когда пик заказов у всех. У меня самая тихая комната. Поначалу, шум напрягает, в ушах звон стоит и гул! Потом привыкаешь, и уже почти его не замечаешь, а через полгода он как фон…

Очередной день мой на работе подходит к концу.

Я потираю руками занывшее под вечер от неудобной позы колено, разминаю сводящие судорогой пальцы на правой руке. 18 часов. Пора.

– Кресло низкое на работе, советское ещё, с гобеленом. Колени торчат вверх, – говорю мужу дома за ужином. – Сутулюсь, спина кривая, и шея устаёт…

За два года поза «дабл-ю» в течение девяти часов ежедневно, превратилась в адскую пытку. У меня ломило поясницу, коленные суставы, и правую кисть. Я вытирала по ночам слёзы от боли, просыпаясь среди ночи с криком от судороги в мышцах ноги. А днём молча делала свою работу.

– Рука с мышкой лежит не на столе, а на толстой коробке из-под фотобумаги! – говорю мужу. – Рука в кисти, и рука в локте – согнуты под углом почти девяносто градусов, чтобы поднять высоту, и кисть меньше ломило к концу дня. Это из-за низкого кресла всё…. В последние месяца два даже это уже не спасает от боли!..

– Увольняйся, – сказал муж просто и коротко.

– Я не могу пока бросить эту работу! – ответила я громче. – У нас осталось ещё три взноса по кредиту! Три месяца надо продержаться…

Три с половиной месяца спустя.

Дима сапожник принёс мне обед из ближайшего супермаркета, коробку с картофельным пюре и котлеткой. Я расплатилась, отсчитала деньги на стол. Примета такая, в руки деньги не передавать, чтобы достаток был, а не убыль. Он в это суеверие очень верит.

– Мёрзнешь? – душевно поинтересовался Дима.

Я сидела за рабочим столом, закутавшись в лист пенистого полиэтилена, оставленную в студии кем-то из сотрудниц упаковку. Меня морозило, простыла накануне, долго простояла на остановке на холодном ветру.

– Ага, – сказала я и вздохнула. – Морозит. Спать так охота, сил нет…. Моё одеялко, – показала взглядом на пенку упаковку и улыбнулась.

– Хроническое недосыпание, осенний авитаминоз, – сказал Дима. – У меня то же самое.

– Точно, – согласилась я. – Клиенты ещё ходят, дверями долбят целый день, не поспишь, – я грустно усмехнулась. – И дует по полу. Ноги мёрзнут. Колено побаливает ещё, последнее время…

По правде сказать, оно у меня не просто побаливало, а распухло, и сустав стрелял по ночам. Я вскрикивала, подолгу не могла заснуть, отсюда и состояние сонной выпи на работе. Утром вставать в 6:30 часов, наскоро перекус, и на электричку хромой рысью на 7:15 часов, рабочую. Пять дней в неделю.

– Рассыпаюсь уже… – говорю ему доверительно, смеясь над своей проблемой. – Рука болит от мышки. Кисть в согнутом состоянии, и локоть на весу держать по девять часов. Спина болит, плечи… Трындец, короче. Два года отработала, и как бабка старая! Пристрелите, чтоб не мучалась.

– Компьютерная мышка покусала, – пошутил коллега.

Я рассмеялась, потом грустно вздохнула.

– Мне кажется, я здесь больше не выдержу, Дим, – продолжила я тихо. – Чисто физически, не могу уже. Последние месяцы. Всё… Для меня изначально это была временная работа, от ничего лучшего в нашем городе… Надо что-то другое искать.

– Да, здесь никто больше двух лет не задерживается! – поддержал Дима. – Поработают немного и увольняются. До тебя вот был фотограф, с зонтиками, два года отработал. До него был один мужик, то же самое.

– А ты сам давно здесь?

– Я? Четыре года. Тоже, скоро уходить буду. Платят мало… Ты на сколько, на пятьдесят процентов работаешь?

Я кивнула.

– На проезд хоть хватает? – он широко улыбался.

– На еду, проезд, расходники, и всё… Кредит за технику погасила в этом месяце, наконец-то, – говорю ему. – Как думаешь, у них тут видеокамеры есть? Откуда они всё про всех знают, сколько клиентов приходит точно?

Я перевела тему. Потому что.

Ладно, теперь можно… Кто-то из швей работниц шепнул на обеденном перерыве, между собой в столовой, что Дима тоже может проболтаться Нэле. Сказать лишнее. Так, по доброте душевной, не специально! Он слишком разговорчивый, по природе своей.

Швеи, как и мы, тоже «левачили» мимо кассы, брали мелкую подработку, когда руководства нет: джинсы укоротить, молнию заменить, подшить чего… Я теперь всегда была настороже, уши кверху.

– Вряд ли, – сказал он. – Дорого, видеонаблюдение. Считает, может, кто-нибудь, из сотрудников, и начальству потом докладывает, – тихо сказал с интонацией заговорщика сапожник.

Помолчали. Я доела свой остывающий обед.

– Сквозняк у тебя тут, – заметил Дима.

Он открыл-закрыл дверь несколько раз, поцокал задумчиво.

– Я сейчас!

Вернулся через пять минут, принёс кусочки чёрной кожи, войлока, и молоток с мелкими гвоздями. Прибил ленточки к дверной раме. Щель у замка закрылась, и снизу тоже перестало тянуть, дверь плотнее прилегала теперь к порожку. Дима с довольным видом осмотрел проделанную работу.

– Готово! Ну вот, теперь у тебя тут не будет сквозить! – он улыбался и смотрел мне в глаза.

– Спасибо! – я улыбнулась ему в ответ. – Ты хороший друг.

Он вздохнул.

Я не могла ответить ему романтично, была замужем. Чувствовала, что молодой человек неровно дышал в моём присутствии. Все, конечно, это видели, коллектив небольшой, и женщины зубоскалили над нами, в шутку, с улыбками на лицах. Парень отшучивался.

У Димы была бывшая жена и маленький сын. По пути с работы, вместе со своими заказами я десяток раз печатала и ему фотографии, с ней и ребёнком. Мой муж иногда приезжал встречать меня после работы. Все друг о друге всё знали, от скуки переговорили на разные темы за эти пару лет.

Дверь распахнулась.

– Дима, там к тебе пришёл клиент, – позвала Елена Николаевна закройщица.

И он ушёл принимать заказ.

К вечеру у меня разболелся зуб…

Промучилась с болью половину ночи. Пила таблетки от воспаления, жаропонижающие, прикладывала сало, полоскала во рту холодной водой, чистила пастой с перекисью водорода.

Проснувшись утром, посмотрела на себя в зеркало, и ужаснулась. Щеку раздуло флюсом. Отёк был уже размером с яблоко Грени Смит, в два кулака, и перешёл на шею. Правый глаз почти полностью закрылся. С правой половины лица – на японочку похожа! Выглядело это жутко крипово.

Время – пора было ехать на работу.

Со слезами проглотила ещё несколько таблеток.

Поехала…

Сотрудницы сочувствовали, ахали. Закройщица Елена Николаевна поделилась Парацетамолом из своей аптечки, потом Дима принёс Пенталгин. Кто-то из девчонок протянул Ибупрофен. Мои полпачки обезболивающих, что брала из дома, закончились ещё перед обедом.

Начальник увидел меня вечером с раздутой щекой.

– Что это с вами? – улыбнулся широко Вова. «Подбадривает», будто я парень!

– Зуб заболел, – сказала я коротко, мрачным голосом.

– Вам к доктору надо, – ответил офисный Капитан Очевидность.

Ему всё равно чихать.

Я отсчитала его деньги.

Он забрал купюры, сунул их в карман брюк. Вышел молча, без вопросов о количестве клиентов за день, и на том спасибо!

Днём я позвонила мужу, попросила, чтобы приехал встретить после работы. Меня водило во все стороны, от боли, высокой температуры и слабости. А может, от отравления таблетками, потому что я их съела за день пару стандартов.

Он приехал вечером.

Я закрыла дверь, сдала студию на вахту, и мы вышли вместе на улицу.

– Ты совсем бледная! Лицо вон зелёное, – испугался муж, увидев меня в конце рабочего дня.

– Мне плохо, – говорю ему тихим голосом. – Мутит. Подышать бы…

Во рту скопилась кислая тёплая слюна, капала на куртку.

Во дворе прямо возле здания «Дома Быта» меня стошнило на покрытый инеем газон. Точно, отравление таблетками. Муж вернулся обратно в офис, и принёс чашку воды, я выпила. Снова стошнило. Стояла в позе собаки, болезной бешенством, на четвереньках. Муж охранял на тропинке к дому, заслоняя меня широкой спиной от взглядов прохожих.

Это было мучительно. Стреляющая боль в десне, отдавало в шею и висок. Хотелось лечь прямо здесь, на холодную землю, на жухлую траву в снежке, и не вставать, никуда больше не идти… Четверть часа спустя стало легче. Мы медленно направились к остановке. Я держала мужа под руку, едва переставляя ноги от слабости.

– Хорошо, что сегодня пятница, – говорю ему. – Завтра дома. Отосплюсь хоть, за выходные…

Понедельник, разговор в обеденный перерыв.

– Не то, чтобы я обожаю эту работу, – говорю я сапожнику на следующей неделе. – Она не хуже и не лучше других. Меня от неё не воротит. Коллектив не достаёт, все заняты своим делом. Единственное, что отравляет эту спокойную жизнь, – неуставные отношения…

Молодой начальник, – Вовочка, как мы его называем тут все между собой, – время от времени просит сделать что-либо дополнительно. То, обложку для рекламного буклета. То, обработать ретушью с заменой фона четыре-пять десятков фотографий одежды для каталога фирмы, раз в неделю. То, записать на диск его семейные фотографии, и не удалять их потом месяц с моего рабочего компьютера. То, напечатать визитки ЛИВИНС.

Разумеется, это не входит в мои должностные обязанности!

Я снимаю фото на документы, обрабатываю, печатаю в лаборатории на другом конце города, и утром забираю их перед работой.

Принтер себе всего два месяца назад купила, чтобы заказы выдавать через пять минут, а не на следующий день. Поток покупателей на документы и общий доход сразу в три раза вырос! Хоть немного помочь с покупкой техники руководство не захотело. Ну, и ладно, справилась сама.

Отдаю фото заказчикам, получаю оплату от них. В конце рабочего дня отдаю половину общего валового дохода начальнику или Нэле, его матери, а когда их нет, – закройщице Елене Николаевне, она убирает деньги в сейф. Всё…

– Да, они давно оборзели тут! – поддержал Дима.

– Разумеется, руководство так не считает! – говорю я с усмешкой.

Разумеется, мне за выполнение дополнительной работы не доплачивают. За расход материалов, за аренду моего оборудования на несколько часов в день. Купленного в кредит, между прочим. За личное время после работы, чтобы рекламу разносить по району.

Времени на обработку и ретушь уходит до горла, а компенсации в виде денежного вознаграждения также не следует. Это и бесит!

Зато, добавились дополнительные требования. Пожелания, пока в форме предупреждений. Быть на работе вместо пяти дней в неделю, шесть дней. Приезжать ровно к 9 часам. Уезжать на час позже, работать «до последнего клиента».

– Приходили пятеро клиентов с утра! К открытию. А вас нет на рабочем месте, – это прозвучало от Вовочки, в 9:15, в ответ на моё приветствие.

И леший его разберёт, подколка очередная, угроза это, или правду говорит, – по интонации не понятно. Про субботу и воскресенье – ту же самую историю рассказывает в понедельник.

Дорожные нюансы мы обсуждали с руководством на берегу, и Нэля дала понять: её всё устраивает. Мой автобус приезжает к остановке по расписанию в 9:10, и ходит раз в полчаса. Маршрут рассчитан до минут, состыкован с электричкой и метро. Пять-шесть часов в дороге ежедневно, включая минуты ожидание всех видов транспорта, и выше головы не вывернешься в планке, хоть как скачи с шестом.

– То есть, чтобы мне приезжать на 15 минут раньше, нужно из дома выходить на час раньше, в 5:30 утра, чтобы на самой первой электричке сюда, или на такси… Вместо четырнадцати – семнадцать часов в день, работа с дорогой…

Я усмехнулась на слове «такси».

– И никаких праздников, – добавил Дима ворчливым голосом деда ключника Ивана Ивановича. – Исключение Новый год, 1 января…

Нэля сама строчит на машинке, прямо за стенкой у меня! Стол её стоит. Приходит к открытию, и так до закрытия! С 9 до 20 часов, ежедневно… Либо, она в Налоговой, в Пенсионном, когда не здесь. На телефоне весь день… В общем, живёт руководство всей семьёй на работе сами. Коллектив – тоже, как одна дружная семья, вместе с её родственниками. Должны соответствовать…

Удочерили бы, уж, тогда, и упомянули в завещании, чего там… все родные… Сколько ужа к рулетке не прикладывай, он мохнатым не станет.

– В общем, гайки потихоньку закручиваются, – говорю я коллеге.

– Надо уходить отсюда, – соглашается он.

Штука вся тут в том, что когда ты видишь такое отношение, всё и сразу, ты бунтуешь. И, либо вы пересматриваете трудовой договор на новых условиях, либо ты уходишь гордым ковбоем в закат. А вот, когда температура в кастрюльке «офис» поднимается постепенно, то тут ты не замечаешь, что уже стало очень горячо, и пора расставлять точки над i. Есть опасность свариться заживо. Даже, не обжечься кипятком, а именно свариться…

– Вот-вот… «Деньгами поделитесь?» «Сколько клиентов у вас было? Сегодня», – Передразнила я интонацию Вовочки, очень похоже.

Мы рассмеялись оба.

– Я себя чувствую… – я шёпотом назвала слово, и добавила: – Двусмысленно…

Дима хохотнул.

– Та же фигня, – добавил он тихо.

Бедняга, подумала я. К нему ведь тоже заходят. Интересно, что он отвечает начальству?.. Ладно, проехали.

– Устроился бы на работу, как нормальный мужик. А не собирал тут деньги, по чуть-чуть, у матери, с работников… – проворчал Дима очень тихо. – Ему тридцать. Вове…

– Дима, к тебе пришли! – заглянула Ираида швея к нам в студию.

– Ладно. Зайду ещё, потом, – сказал Дима, и вышел.

Глава 2. День рожденья

Вчера мне исполнилось 25 лет, и мы коллективно отметили это событие. Бутылка шампанского на десять человек, жареный минтай с картофелем по-домашнему из кулинарии супермаркета, салат «Мимоза» моего приготовления. Посидели за большим столом в цехе. Разговоры о том, о другом. Шутки, зоологический смех.

– Девчонки, я себе татуху набила! Новую, – сказала швея Ираида.

– Покажи! Все свои! – заговорили женщины разом, столпились вокруг.

– Ну-ка, ну-ка! Давай.

– Похвастайся обновкой!

Смех.

Женщина показала свою татуировку – красивый чешуйчатый синий дракон с красным языком, обвивающийся толстым хвостом и телом вокруг пупка с пирсингом.

Ираиде немного за тридцать. У неё спортивная фигура, и плотно облегающая одежда подчёркивает её красивые формы. Загорелая натуральная блондинка с длинными волосами.

– Когда дышишь глубоко, живот быстро напрягаешь и расслабляешь, дракон шевелится! – сказала Ираида. – Двигает лапами, головой и хвостом!

Она задышала быстро, пошевелила упругим прессом, чтобы показать нам, и дракон зашевелился.

– Это у тебя какая татуировка уже по счёту? – с улыбкой спросила другая швея. – У тебя же их несколько?!

– У меня их три, – сказала Ираида, и закатала рукав блузки. – Саламандра на плече…. – приподняла штанину джинсов. – Надпись на щиколотке на китайском языке. И новая татуха, на животе, – дракон!

Все восторгались тонкой работой тату-мастера, и её выбором рисунка.

– Эх, девочки, хорошо, когда тебе двадцать пять! И ты полон энергии и планов на будущее. А вот, когда за сорок пять.… То здесь болит, то там кольнёт, то тут сведёт, – сетовала на здоровье закройщица Елена Николаевна, самая старшая из нас, не считая Нэли.

Зазвонил телефон в приёмной, в соседней комнате. Начальница вышла, ответить на звонок.

Когда она на несколько минут отлучилась, едва за ней закрылась дверь, наш дружный, почти женский коллектив, стал обсуждать последние новости.

– Очень скоро грядёт волна увольнений! – тихим голосом сообщила Елена Николаевна. – Кто будет следующий, я не знаю, но то, что кого-то попросят – это информация точная! Юля уволилась, Таня на прошлой неделе ушла. Катерина собирается уходить…

Все разом погрустнели и насторожились. На улицу никому не хотелось. Хоть песцовая, но стабильность.

Отворилась дверь, вернулась начальница.

– Родила, Настя, – сказала она нам с порога приятную новость. – У сына дочь родилась! Только что звонили из больницы, сообщили.

Женщина улыбалась.

– Поздравляем вас! Поздравляем с внучкой, Нэля Михайловна! – начались поздравления, возгласы радости. – Приедет он сегодня?

– Володя? Приедет. Муж сказал, через полчаса они будут, – добавила руководительница тихо.

Некоторое время спустя, к нам заехал на пару минут "на огонёк" молодой начальник, её сын, ставший сегодня отцом. Привёз бутылку шампанского, отметить это радостное событие коллективно. Посидеть с нами за столом вежливо отказался, сославшись на занятость. Он был в хорошем настроении, что величайшая редкость, – я видела его таким в первый и последний раз. На лице искренняя счастливая улыбка…