Подледье. Мятежник

Максим Георгиев

Подледье. Мятежник

Пролог

– Ты видишь что-нибудь? – Огромная тень наклонилась над распростертым на льду Вукуваем.

Мальчишка убрал глаз от увеличительного стекла, через которое пытался хоть что-то разглядеть, и поднял голову. Над ним стоял Онрын. Нагнувшись, уперев руки в колени, Онрын с любопытством следил за тем, что делал его друг.

– Нет, – ответил Вукувай и махнул рукой, – если бы ты не загораживал солнце, то, может быть, я что-нибудь и разглядел.

– Глупый, маленький Вукувай, – улыбнулся приятель. – В твое стекло нельзя разглядеть даже большого белого медведя, который будет стоять на расстоянии вытянутой руки.

Вукувай не стал обижаться. Онрын часто пытался его задеть, чтобы вызвать в нем гнев. Когда Вукувай негодовал, то друг безобидно называл его «злобным ледоедом». Онрына всегда забавляло, как злился Вукувай. Высокий, широкий в плечах, он весело наблюдал, как невысокий, худощавый Вукувай с кулаками лез к нему драться. Обычно это заканчивалось тем, что Онрын без особого труда скручивал друга и держал его, пока Вукувай не успокаивался. Не зря имя Онрына переводилось, как «крепыш». Он был необычайно силен для своих юных лет, и мужчины-охотники из племени уже даже пару раз брали его с собой на охоту на белых медведей.

Вукувай немного завидовал другу, так как его собственное имя переводилось как «маленький стрелок». Он был ниже своих ровесников и метко попадал из рогатки со ста шагов в ледоедов: маленьких, пушных зверьков, что выбирались из прибрежных лесов на лед, который они крошили острыми коготками, а потом топили в теплых лапках и пили. Мало кто мог сравниться с Вукуваем в стрельбе из рогатки, но он не особо любил свое имя и иногда жалел, что имя ему дали слишком рано. По старой, древней традиции, имена давали детям не при рождении, а когда они себя проявляли, либо когда становились очевидными их физические способности. И в память о древних великанах, которые когда-то давно жили на земле, имена давали на их ныне забытом языке.

– Солнце сегодня не очень яркое, – подытожил Вукувай, глядя на небо и садясь на лед. – Сложно что-то увидеть.

Онрын тоже взглянул на безоблачное небо, потом, прищурившись, взглянул на солнце, но не смог понять, как друг определяет его ясность. Тем не менее он поверил Вукуваю. Может быть, он и был сильнее друга, но уважал Вуквукая, так как считал его умнее. Друзья как будто дополняли друг друга, один силой, другой умом.

Онрын, тяжело выдохнув, опустил свое грузное тело рядом с другом. Некоторое время они сидели и смотрели на бесконечный лед, что простирался перед ними. Весеннее солнце пригревало, на них были теплые медвежьи шубы, поэтому им было достаточно комфортно просто сидеть и молча думать о чем-то своем.

Куда ни посмотри, везде был лед. Спереди, сзади, сбоку. До берега надо было добираться добрых полдня, но без большой надобности туда никто не ходил. Лишь вдалеке, за спинами мальчишек, можно было увидеть небольшие треугольные домики, сложенные из шкур. Над ними клубился густой черный дым. В домиках ярко полыхал огонь, что согревал жилища и их обитателей, которые были вынуждены постоянно жить на льду. Там была родная деревня мальчишек. Если хорошо прислушаться, то можно было услышать лай собак, которых окоченелые использовали для охоты и езды на широких санях.

Вукувай провел ладошкой по льду, он был прозрачен, как стекло. На несколько метров вниз можно было рассмотреть, что там творилось. Но чем глубже уходила ледяная толща, тем гуще становилась тьма. Солнечный свет не мог проникать на сотни метров, на которое лед простирался вниз. Однако мальчишка знал, что где-то там, глубоко подо льдом, существует целый мир, где живут люди. Много людей. Намного больше, чем окоченелых, что были сиротливо разбросаны по льду в нескольких небольших деревнях. Там раскинулись княжества со своими князьями, армиями и замками.

Мальчишка обернулся и посмотрел на свою деревню, в очередной раз недоумевая: почему они живут сверху, в огромном мире, и вынуждены ютиться в маленьких жилищах? А подо льдом люди живут в крепостях и замках. Он никогда не видел эти сооружения, но по рассказам бабушки представлял, что это что-то громадное.

Он грустно вздохнул. Он родился здесь, здесь жили его предки, и он будет здесь жить. Таков закон, и таков удел его народа. Но он не особо расстраивался. Сколько он себя помнил, его всегда притягивал лед. Он находил в нем что-то таинственное и мистическое. Он слышал много легенд про лед и часами мог проводить время на льду, стараясь рассмотреть, что творилось там, внизу, в этом неизведанном мире. Увы, практически ничего видно не было. Отец, посмеиваясь над необычным занятием сына, однажды подарил ему небольшое увеличительное стекло. Караван из деревни раз в полгода уходил на Большую землю, во Фрагийское княжество, где находился один из самых больших базаров в мире. Из одной такой поездки отец привез стекло, выменяв его на несколько шкурок ледоедов. Мальчишка очень обрадовался подарку и еще больше времени начал проводить на льду, стараясь его изучить. Стекло ненамного увеличивало пространство, что Вукувай мог рассмотреть, но иногда он стал замечать редкие оранжевые всполохи, которые на большой скорости проносились там, во льду. Старейшины называли их лучами солнца, что упали под лед и заблудились в нем. Мальчишка не знал, насколько это соответствует истине, но однажды он увидел, как один такой луч замер. Вукувай почувствовал на себе злобный взгляд. Он не был уверен, но ему показалось, что у луча он разглядел два маленьких красных глаза. Луч некоторое время постоял на месте, а потом исчез.

– Вместо бесполезного стекла тебе надо смотреть в трубу, – нарушил первым молчание Онрын с умным видом. – Старейшины говорят, что в нее можно увидеть весь тот мир, что лежит внизу.

– В нее не смотрели уже много десятков лет, – горько заметил Вукувай. – Отец запрещает даже думать о трубе, в нее могут смотреть только старейшины.

Он часто думал о священной трубе, что хранилась в доме старейшин. По древним легендам, их народ очень давно поднялся из-подо льда, потому что люди нашли там что-то ужасное, что грозило гибелью всему живому. Люди долго сражались против этого зла и победили. Предки окоченелых посчитали, что колет, злой дух, с которым сражались люди, был заключен в виквикан, в переводе с языка великанов – камень. Загнав виквикан в пещеру, многие решили, что борьба окончена, но это было не так. Предки окоченелых видели, что земля, куда был изгнан колет, разбухала и рождала виквикан все больше и больше, исторгая его из себя. Камень, которым была богата земля, питала силы колет. Окоченелые предупреждали, что когда-нибудь виквикан может стать орикваном, то есть стучащим камнем, намекая на то, что камень упрется в ледяное небо и начнет его разрушать. Но им не поверили, над ними смеялись, и людей больше заботило, как побыстрее прибрать к рукам многочисленные богатства подледного мира. Тогда окоченелые поднялись в Верхний мир. Они поселились на поверхности моря Льда, под которым находилось Подледье, и поклялись охранять его, ожидая, что когда-нибудь виквикан станет орикваном. Именно для этих целей и была создана труба, с помощью которой, несмотря на толщу льда, можно наблюдать за виквиканом. Шли годы, окоченелые исполняли свой долг, но ничего не происходило – в Подледье прочно обосновались люди, появлялись и гибли княжества, все шло своим чередом. Виквикан становился просто страшной легендой, которой пугали детей. О трубе со временем было забыто, как и о наблюдении за подледным миром. Но со льда окоченелые не ушли, привыкнув жить в суровых условиях. Один великий князь, что когда-то давно проезжал мимо их деревень, увидев, как они живут, громко рассмеялся и заявил, что все они окоченеют на льду через год. Они не окоченели, но с тех самых пор к ним привязалось это название – окоченелые.

Вукувай не считал легенды про камень неправдивыми. Он что-то чувствовал. Он не знал, как это объяснить, но что-то было там, внизу, подо льдом. Зло, что набирало силу день ото дня.

– Онрын, – позвал он, и друг повернул к нему задумчивое лицо. – Ты ничего не слышал ночью необычного?

Онрын пожал плечами и недоуменно уставился на Вукувая.

– Что именно?

– Мне кажется, что сегодня ночью я слышал звуки, – хмуря брови, вспоминал Вукувай свою тревожную ночь. – Они шли из-подо льда. Какое-то гудение, долгое и протяжное. А потом я услышал далекий треск, словно где-то глубоко под нами ломался лед.

– Глупый Вукувай, – снова поддел Онрын друга, громко рассмеявшись. – Ты читаешь слишком много и забиваешь голову всякой ерундой.

Отчасти он был прав. Вукувай много читал и много знал.

Согласно мироустройству окоченелых, в земле находится два ядра – одно порождает огонь, другое – лед. Именно эти два ядра дарили миру гармонию и баланс. Но как эти две силы не могли существовать друг без друга, так они пытались и уничтожить друг друга. Когда-то давно огненное ядро породило огнедышащих змей, которые начали сжигать землю и превращать все в пепел. Тогда ледяное ядро, в противовес, создало белых великанов и наделило их оружием, что хранилось глубоко в недрах земли. Битва была долгой, кровавой и разрушительной. Но великаны смогли остановить змей и заточить их в лед. С тех самых пор и появилось два мира – один подо льдом, другой над ним. Со временем великаны исчезли. Их язык стали забывать, но старейшины окоченелых хранили древнее писание великанов, которые они забрали с собой, покидая Подледье. В писании рассказывалось об оружии, которое можно было призвать снова, если змеи вернутся. Любопытный Вукувай считал, что когда-то писание может понадобиться, поэтому старался изучать язык великанов всеми доступными способами. Старики, что жили в деревне и немного помнили древний язык, часто сдавались под юношеским напором и обучали мальчишку. Легенды о змеях и виквикане тревожили его, и именно поэтому многие считали, что у него очень богатая фантазия и часто он воображает нереальные вещи.

Вукувай потряс головой. Возможно, они все правы и ему действительно приснились эти ночные звуки.

Он прикрыл глаза, подставил лицо ласковому солнцу и улыбнулся, наслаждаясь хорошей погодой и тишиной.

Внезапно он услышал звук – именно такой, какой слышал ночью.

«Значит, это был не сон», – подумал мальчишка.

Он открыл глаза и повернулся к Онрыну. Тот сидел и испуганно смотрел на друга, значит, он тоже это слышал. Нагнувшись ко льду, Вукувай приложил к нему ухо. Онрын, затаив дыхание, внимательно наблюдал за ним. Некоторое время ничего не происходило, а потом раздался такой треск, что со страха Вукувай отпрянул ото льда. Ему показалось, что где-то там, в глубине, что-то пробиралось наверх, ломая лед.

– Беги к отцу! – выпалил он.

Онрын подскочил и без лишних разговор помчался в деревню.

– И скажи отцу, чтобы он звал старейшину с трубой!

На миг Онрын замер, повернулся и испуганно посмотрел на Вукувая.

– Ты думаешь, это то самое?

– Я не знаю, – огрызнулся Вукувай, злясь на друга за то, что он теряет время.

Треск становился все громче. Вукувай ощущал, как лед дрожит под ним, когда прибежал отец. Рядом, запыхавшись, семенил старейшина, прижимая к груди короткую, широкую трубу. Оба они с беспокойством смотрели на мальчишку. Они всё слышали и чувствовали.

Не теряя времени, старейшина приложил трубу ко льду, прильнул к ней глазом и начал наблюдать. Он ничего не говорил, но Вукувай видел, как задрожало его тело, как он вцепился руками в трубу. Протяжной вздох вырвался из груди старейшины.

Он отнял взгляд от трубы и посмотрел на сына и отца с нескрываемым страхом, лицо его побелело.

– Виквикан стал орикваном, он рушит лед.

Глава 1

Казалось, что спускались они уже целую вечность. Все ниже и ниже уходила узкая, втиснутая в толщу льда дорога, а впереди не было видно Кровавых ворот. Над ними не простиралось небо. В это время суток, думал Унто, на небе сверкает множество ярких звезд, а бледная луна освещает землю болезненно-желтым светом. Он поднял голову и увидел лед, и в нем отражались только блики факелов, которые они держали в руках, освещая дорогу перед собой. Юноша не чувствовал теплого воздуха, пропитанного запахами свежей травы и ароматами тысячи самых разнообразных цветов. Воздух в тоннеле не имел запахов и становился только холоднее, обжигая легкие, изнывающие от долгого путешествия. Ноги тоже устали. Унто приходилось их напрягать, чтобы не поскользнуться. Железные шипы, что были вкручены в высокие подошвы ботинок, с гулким звуком врезались в лед под ногами. Иногда шипы застревали в нем, и приходилось прилагать усилия, чтобы вытащить их и не отстать от спутников. Унто вырывал ботинки изо льда и крошил его на мелкие кусочки. Каждый новый поворот впереди вселял в душу наемника надежду, но стоило им повернуть, как он видел бесконечный, холодный, ледяной тоннель.

«Великий Светлобог! За что мне это?!»

Унто по привычке, как случалось с ним в моменты гнева, хотел схватиться правой ладонью за рукоять меча, но нащупал только воздух, рука беспомощно сжалась в кулак. Он зло стиснул зубы. Меч он оставил наверху, у входа в ледяной тоннель, так как законы Подледья не позволяют людям из Верхнего мира спускаться под лед с оружием. При себе разрешалось иметь клинок, лезвие которого должно было быть не длиннее указательного пальца его владельца. Отсутствие оружия, на которое юноша всегда мог положиться и которое не раз выручало его даже в самой безнадежной ситуации, угнетало. У него давно сложилось правило: не стоит безоружным идти туда, где не знаешь, что тебя ждет. Но он должен был спуститься в Подледье. Он должен был найти Ахти. Унто поклялся всегда защищать младшего брата.

«Хорошо, что не отобрали доспехи».

Звяканье и бряцанье железа, которое все больше сковывал жгучий мороз, разносилось шумно и далеко, убегая по ледяным стенам тоннеля вперед. На Унто были хорошие доспехи, выкованные в Гордомире. Это княжество славится кузницами на весь Известный мир. Самое острые мечи и самые прочные и надежные доспехи ковали трудолюбивые кузнецы Гордомира. Правда, стоило это все недешево, поэтому Унто, как и другие наемники, завоевал доспехи в честном бою против наемника-гордомирца, который возомнил, что владеет мечом лучше, чем Унто. Бой договорились вести до первой крови, как было принято выяснять отношения между наемниками, что служили одному господину. Схватка закончилась быстро. Унто сделал несколько ловких, быстрых движений мечом и выбил оружие из руки противника, после чего гордомирец схватился за правое плечо, куда Унто нанес легкий, но моментально остудивший пыл противника удар. Кровь хлынула из плеча, и гордомирец, испуганно выкатив глаза, отступил, признавая поражение. После боя, за которым наблюдали несколько десятков глаз самых отчаянных наемников и головорезов, об Унто начали говорить как об умелом воине. Юноша очень гордился доспехами и не менял их на другие, даже более дорогие. Они напоминали ему о том дне, когда он стал воином.

– Что, парень, устал? – На него с усмешкой смотрел рыжий здоровяк, который шел слева от него. Он был одет в огромную медвежью шубу, на ногах были такие же огромные меховые сапоги. Здоровяк всю дорогу громко, тяжело дышал и сопел, что несколько раздражало Унто. – Сдается мне, что ты не привык бывать в местах, где холодно. Тебе больше по душе мягкие перины и теплые компании юных блудниц. Ты не знаешь, каково спать на холодной земле под ледяным небом, когда воет злой, колючий ветер и надо опасаться зубоскалов, чьи зубы так остры, что они легко могут разорвать твое худощавое тело.

Здоровяк громко и весело рассмеялся.

– Меня зовут Унто, и я не парень. – Юноша бросил на здоровяка гневный взгляд, снова хватаясь за несуществующий меч. Любой, кто насмехался над ним, чувствовал потом острие его клинка на своем брюхе. Наемники никогда не прощали насмешек в свой адрес.

– А кто ты? – искренне удивился здоровяк.

– Воин.

– Хорошо, – произнес рыжий здоровяк. – А мое имя Норунг, и я…

– Я знаю, откуда ты, – зло перебил его Унто. – Мне говорили, что все рыжие обезьяны родом со Скалистого берега, куда без надобности не заглядывают даже бродячие псы. Скажи мне, это правда, что ваши жены съедают младенцев еще до того, как те научатся кричать?

Раздался громкий смех. Длинноволосый дружинник и толстяк из Диких Западных степей, что шли чуть впереди, дружно рассмеялись.

– Да что ты себе позволяешь, паршивец!

Громко рыча, здоровяк двинулся в сторону Унто, широко расставив руки. Он преобразился в один миг – из добродушного весельчака превратился в неистового воина. Через мгновение своим огромным телом он заслонил перед наемником дорогу, отчего юноше пришлось остановиться. У Унто мелькнула мысль, что был бы меч, кишки громилы оказались бы на льду. Но юноша мог рассчитывать только на нож, которым в тучном теле здоровяка он мог проделать разве что небольшую дырку. И наверняка комары Скалистого берега, о которых говорили, что они размером с кошку, жалили больнее, чем острие крошечного ножа. Унто понимал, что в рукопашной схватке ему не устоять. Но он был наемником, которого воспитал Эрл, поэтому не мог отступить.

– Я тебя размажу, – заревел Норунг, взмахивая своими кулаками-кувалдами. В меховой шубе он напоминал разъярённого медведя.

Сделав шаг назад, стараясь, чтобы шипы ботинок глубже вошли в лед, Унто пригнулся, принимая более твердую стойку и сжимая кулаки. Он улыбнулся. Даже самая безвыходная ситуация заставляла его кровь кипеть.

– Тише, Норунг, – сквозь смех произнес дружинник, вставая на пути между ним и Унто. Наемник увидел перед собой развевающийся красный плащ. Дружинник развел руку в стороны, призывая здоровяка успокоиться. – Он пошутил. Нельзя убивать мальчишку за то, что он не умеет держать язык за зубами. Тем более он больше так не будет. Я прав?

Дружинник повернул голову к Унто и вопросительно посмотрел на него.

Унто хотел ответить, что он давно не мальчишка что ему исполнилось девятнадцать лет и в боях он победил много врагов, но не стал. Он понимал, что без оружия не сможет противостоять здоровяку. А что хорошего было в том, чтобы умереть здесь? Бесславный конец в бесславном месте. Унто молча, исподлобья, смотрел на здоровяка. Тот, раздувая ноздри, несколько секунд крепко сжимал кулаки, что-то обдумывая, а потом фыркнул, развернулся и пошел дальше.

– Зачем ты спускаешься в Подледье? – спросил дружинник спустя несколько минут, когда они продолжили путь. Он улыбнулся и протянул Унто руку. – Кстати, меня зовут Рагнар.

Унто не хотел говорить правду – что он идет спасать младшего брата, которого завербовал старый варяг Нурмир. Всем в Хоратии было известно, что Нурмир набирал наемников, чтобы отправиться служить мятежному князю острова Буян. Брат Унто, Ахти всегда отличался крутым нравом и любовью к самым опасным приключениям. Как только брату вложили в руки меч, он начал махать им направо и налево. Ахти был готов убить любого, кто вставал у него на пути. Он не ведал страха, а опасность для него была как огонек от спички, который можно было легко зажечь и так же легко, наигравшись с ним, потушить. Унто сильно любил брата и потому всегда защищал его и выручал из неприятностей, в которые тот умудрялся влипнуть. И вот ему в очередной раз приходилось спасать Ахти, отправляясь, без сомнения, в самое опасное место в мире. Остров Буян, что располагался в Холодном море, захватили мятежники, к которым охотно присоединялись наемники, так как мятежный князь пообещал им хорошую плату за их услуги. А великий князь Белимора, которому раньше принадлежал Буян, призывал все Подледье, чтобы отбить остров. Когда остров падет, судьба мятежников будет не завидна.

– Я слышал, что князьям Подледья нужны хорошие воины. Хочу пойти к ним на службу, – соврал Унто, пожимая протянутую руку дружинника. – Я Унто.

– К кому именно? – не унимался Рагнар, внимательно слушая собеседника.

– Кто больше платит.

– Ты наемник?

– Да, но не по рождению, я был воспитан наемником. Меня и моего брата выкупил один старый наемник, который обучил нас ратному делу. С тех пор мы служим ему и выполняем ту работу, которую он для нас находит.

– Понятно, твой учитель – коллунг, что оставил службу, и получил во владение кусок земли, – понимающе кивнул Рагнар.

– Ничтожное племя, – сплюнул себе под ноги Норунг, который слушал их разговор, идя чуть впереди. – Воин должен всегда оставаться воином. Он не может стать кем-то другим, особенно учителем или тем более земледельцем.

– А кто же тогда будет учить сражаться молодых воинов? – Унто зло посмотрел в спину впереди идущего Норунга.

– Сама битва – лучший учитель, – не менее зло ответил здоровяк.

– Норунг, не гневи мальчишку, – весело произнес толстяк. – Ты же видишь, что он раскален, как клинок в кузнечном горне.

В ответ варвар насупился и засопел еще громче.

– Подледье – не лучшее место, чтобы зарабатывать деньги. – Рагнар словно не слышал слова своих приятелей, его лицо было задумчивым и серьёзным. – Платят хорошо, но опасностей не меньше, чем льда. В Подледье надо спать с открытыми глазами: если тебя не достанет клинок врага, то обязательно достанет холод.

– А зачем вы идете в Подледье? – решил переменить тему Унто. – На торговцев вы не похожи, и сомневаюсь, что вы спускаетесь в Подледье, чтобы добывать золото или жемчуг в Холодном море.

Унто хорошо изучил своих спутников, которых встретил на заставе, что находилась у тоннеля, ведущего в Подледье. В тоннели не спускались по одному, так как это был опасный, коварный, непредсказуемый путь. Унто слышал истории о замёрзших людях, чьи тела находили в тоннелях, некоторые вовсе пропадали. Поэтому на заставе собирали небольшие отряды по несколько человек, и только после этого можно было отправляться в путь. Наемнику повезло спускаться с этими тремя мужчинами.

Рагнар был дружинником, о чем говорили его кольчуга, недешевые пластинчатые доспехи и красный плащ. У него не было щита с гербом одного из пяти великих княжеств Равнин, а это означало, что он оставил княжескую службу. Дружинники не часто оставляли службу, так как им хорошо платили, и они имели много привилегий, поэтому странно было увидеть Рагнара здесь.

Светловолосый коротышка, который шел впереди, смешно раскачиваясь при ходьбе, был родом из племени толстяков, что жили далеко на западе, в Диких Западных степях, за Легирией – страной специй и приправ. За землями восхитительных ароматов простираются широкие, практически безлюдные степи, покрытые колючими кустарниками и жидкой, низкой травой, где и обосновался этот народ. Толстяки с самого детства учатся владеть луком и арбалетом, так как в голых степях это было самое эффективное оружие, где врага было видно издалека. Великие князья нанимали себе целые отряды из толстяков, поскольку мало кто мог тягаться с ними в искусстве стрельбы.

А здоровяк Норунг был из варваров. Они обитали на неприветливых и мрачных Скалистых берегах, которые обдуваются промозглыми ветрами старой Студеной Воды. Варвары отличались диким нравом, плохими манерами и охотно шли на службу к любому, кто мог заплатить.

Странная была троица, но тем не менее они были вместе и хорошо знали друг друга, как понял Унто, слушая их разговоры.

– Ты прав, юный Унто, – улыбнулся Рагнар. – Мы воины, но мы этого не скрываем. Я, Норунг и Яри, – он указал пальцем на белобрысого толстяка, – вместе сражались на золотых полях Асдалии и в землях некогда могущественного Кратоса. Мы бились под знаменем Медведя в землях Гордомира в год Раздора. Но мы ушли со службы. Мы насытились кровавыми битвами и шумными пирами. Мы устали вечно проводить жизнь в походах, ночуя то в полях, то в горах. Мы выбрали более спокойную работу, мы спускаемся в Подледье, чтобы затем сопроводить в Верхний мир торговый караван.

Унто непонимающе посмотрел на него.

– Подледье – это холодный, суровый, но очень богатый мир. В Холодном море добывают золото и жемчуг. Подледские запасы золота самые большие во всем Известном мире. Именно из-за золота и жемчуга так высоко ценятся земли Подледья. После войны подледных князей против союза всех пяти великих князей Равнин, которая унесла жизни многих воинов и в которой ни одна из сторон не добилась успеха, был заключен мир. Согласно договору, скрепленному печатями всех великих князей, Подледье обязывалось продавать княжествам Равнин золото и жемчуг по очень низкой цене. Великие князья Равнин в свою очередь обещали больше не лезть во внутренние дела подледного мира. С тех пор договор соблюдается, и мы сопровождаем ценный товар из Подледья в Верхний мир и контролируем, чтобы он попал в нужные руки.

– Понятно, – усмехнулся Унто. – Вы верные псы, что тащат кость своему хозяину.

Рагнар посмотрел на него жестким взглядом воина.