Бесцветный кардинал

Рутра Пасхов

Бесцветный кардинал

Не все преступления – те, что раскрыты.

Раскрыты не те преступления.

Пролог

История о том, о тех, и не о тех, и не о том происходила в те времена, когда об этом нельзя было писать, и написана в то время, когда об этом нельзя говорить. Поэтому никаких совпадений, всего лишь отражение реалии в кривом зеркале.

***

На просторах великой страны, где в одном часовом поясе может быть несколько времён года, так же закономерно и неожиданно, вдруг, приходили морозы и… выборы. Приходили они нежданно и ожидаемо, как в Тмутаракань, так и в Первопрестольную.

Вот они и пришли, словно библейские волхвы, в большие города на перекрёстке путей, в глухие сёла посреди полей, небольшие провинциальные сёла, расположенные в степях, тайге, средь величественных гор, шумных рек, и в столицы краёв, областей, республик. Географический и природный антураж мог меняться, а выборы оставались административным событием, везде откорректированные под шаблон. Негласно их характеризовали формулой: кто считает, тот и выбирает.

Глава 1: Мрачный Жнец – невидимый спрут

Город, в жизни которого и без того хватало интриг, вдруг оказался в центре внимания всей страны. Всё началось с того, что один за другим стали исчезать кандидаты на пост губернатора, проводящие свой агитационный вояж именно в этом городе. Да, да, как ни странно, именно маленькие города, ввиду своего стратегического расположения, несут судьбоносную роль как для региона, так и для страны. К слову, город тихим и «мирным» никогда не был.

Первым был известный бизнесмен и политик Михаил Сергеев. Во время предвыборных дебатов он исчез сразу после пресс-конференции, посвящённой вопросам экологии. Позже его тело нашли в лесу. Даже маститые спецы не могли понять, что произошло. Эксперты не обнаружили никаких следов борьбы и никаких улик, которые могли бы указать на виновного.

А эксперты – это, между прочим, бригада из разных служб и ведомств. По правилу – а иначе как? – не всегда есть полный штат служащих; на место выезжает следственно-оперативная группа в составе следователя следственного комитета, оперуполномоченного ОВД, судебного медика, эксперта-криминалиста, иногда ещё кинолог с собакой. На практике бывает, что если следователь следственного комитета выехать не может, то приезжает полицейский следователь.

Так или иначе, бригада была солидная. А как же, ведь дело касалось финала предвыборной гонки за трон (главы: области, края, республики – нужное подчеркнуть) стратегического значения.

То ли по своему служебному рвению, то ли из-за важности особы потерпевшего, то ли в угоду перед начальством, в том числе и из-за страха, праздного шатания на месте преступления и скорых вердиктов не было.

Был ещё такой нюанс: ввиду специфики дела и информации из «сарафанного радио» о некоем властном кукловоде, внедрившем своих шпионов во все структуры, каждый из служивых подозревал коллегу в работе на третью сторону. Такой вариант всегда учитывается в работе подобных структур.

Для наблюдателя со стороны больше всего подозрений вызвал бы оперативник. Остальные как-то спокойно делали свою работу. А этот же проявлял недюжинную активность.

Складывалось впечатление, как будто он тут главный. Оперативник ходил с важным видом, всех расспрашивал, задавал вопросы. Если адресат вопроса был чем-то занят, он подходил и навязчиво вглядывался ему в лицо, повторяя вопрос. Это вызывало как минимум смущение. Потому как кроме прочего опера занимаются процессом наблюдения за людьми. Говоря проще, слежкой. Ведь только он изо всех присутствующих на осмотре мог заниматься прослушкой. И в ранг подозреваемых он мог поставить кого угодно. Ну, это, конечно, относительно. Опер не может, например, ставить подслушивающие устройства по своему единоличному желанию, когда и где захочет. Для этого нужна специальная виза, благословение и позволение.

Не секрет, что служивые всегда с подозрением и настороженностью относятся к своим коллегам. Хотя и без фанатизма.

И в данном случае коллеги по цеху учитывали право опера заниматься оперативным внедрением и даже возможностью самому внедряться. Однако также знали и учитывали отсутствие у него права самоуправно ставить вердикт по своей воле. А связи у всех везде, как обычно, есть (читай выше о недоверии).

Так или иначе, что ни скажи, работа у опера суетная. Поэтому и герой этого эпизода занимался осмотром места преступления, опрашивал потерпевших, свидетелей и не только. Оперу ведь недосуг заниматься тщательным изучением «невидимых» следов. По сути он и не обязан это делать. Этим занимается судмедэксперт. И всё же реальную картину события они рисуют вместе, собирая доказательства и улики. Хороший опер соберёт и подготовит исчерпывающий набор данных, после чего следователь уже делает правильное резюме. Иначе дело изначально пойдёт или в тупик, или, тем паче, по ложному следу.

Поэтому наш герой вёл себя как важная персона. Но не вальяжно. Он торопился – ещё нужно было изучить документы, перелопатить разную информацию, сделать запросы.

***

Хотя и внушительная команда была собрана для раскрытия дела с политической окраской, и держалось всё на контроле в верхах, но вершителя судеб, видимо, шумиха, внимание и резонанс не смутили и не напугали.

Вскоре после этого пропал популярный местный эколог Игорь Петров, который также претендовал на губернаторское кресло. Его исчезновение стало настоящим шоком для жителей, ведь он заслужил уважение своей работой по защите окружающей среды. Даже в отзыве той самой пресловутой «зелёной платформы» он утверждал, что такие выборы не должны определяться лишь деньгами и влиянием. Однажды ночью его автомобиль был найден на обочине дороги, а самого Игоря удалось найти лишь через сутки… в морге, куда его привезли под чужими данными. Собственно, после вызова… самого владельца мандата, удостоверяющего личность, оное и выяснилось. Даже видавшие виды спецы задумались о масштабе возможностей невидимого спрута.

Так ещё и кроме прочего это оказалось одной из вершин айсберга – сбор региональных данных показал жуткую статистику: подобные сценарии были не эксклюзивом.

Особенностью было отсутствие видимых следов насилия на трупах.

Глава 2: Профессиональный дилетант

Конечно, такое преступление в предвыборный период вызвало незамедлительную реакцию властного истеблишмента.

Из главка ГУВД поступил звонок начальнику регионального УВД. Оттуда начальнику местного отдела: дело на непосредственном контроле администрации (не сказали какой, хотя этого и не требовалось). На место направлялся спецпредставитель.

Этот спецпредставитель оказался субъектом, чем-то напоминающим киногероя легендарного Юрия Никулина из фильма «Бриллиантовая рука». К тому же ещё и отменным занудой.

Ещё в кабинете местного начальника полиции он задал такой шквал вопросов, что тому пришлось вспомнить былые студенческие конспекты. Зачем это ему нужно было, мало понималось. Кроме прочего, он оказался ещё и любопытным, подозрительным дилетантом. Такое мнение сложилось о нём у главы местного отделения после того, как он попытался построить с ним конструктивный диалог. Несмотря на такие перспективы, пришлось согласиться на свою участь – гость требовал внимания и ответов. Пришлось маскироваться в хорошие манеры, хоть его и раздражали манеры представителя не совсем понятно кого и даже косвенно оскорбляли требовательные вопросы с тенью подозрения в сокрытии информации. То ли пользуясь своим положением, то ли из личного интереса, то ли для доклада, выполняя роль протеже, он задавал вопросы о процессе расследования, постоянно просматривая документы (копии протоколов у него уже были). Получив некоторое количество ответов (этого оказалось мало), «гость» пожелал, чтобы ему устроили «экскурсию» на место события. Пришлось выезжать. Раздражение повидавшего виды блюстителя порядка подходило к пределу, и после очередного «поноса» из демагогии, апогеем которого был вопрос «а когда вообще начинается расследование?», Остапа понесло.

Он отбросил к чёрту деловой стиль, смирился с потерей дня и стал давать ответы так, словно вопросы задавал случайный знакомый на панибратской вечеринке.

– Расследование на то и расследование, поэтому стартует сразу и, при таком варианте, всегда начинается с тщательной проверки места происшествия. Именно на этом этапе можно найти кучу улик, которые реально прояснят, что случилось, и, возможно, подскажут, кто виноват. Если всё это дело пропустить, следы просто потеряются, и тогда расследование рискует зайти в тупик. Уже потом хоть лбом об стену бейся, а нитка расследования ускользнула, обратно не догонишь. Тут вообще без вариантов.

– А кто следит за тем, чтобы были варианты? – последовал очередной дилетантский, по мнению полицейского, вопрос.

– Обычно на месте работает следственно-оперативная группа, в которую входят следователь, сотрудник уголовного розыска (тоже спец), судмедэксперт и криминалист, – начальник ОВД удостоил посланника администрации поучительным взглядом. – По всем правилам, именно эта команда первой приезжает на вызов, – пояснил он. Уловив для себя, что собеседник принял приоритет важности и уровня, он позволил себе ещё более раскованный манер диалога: – На бумаге главный тут – следователь, но в реальности не всегда так.

– Как всё обычно происходит?

– Обычно, уж извините за откровенность, пока следователь доедет, у трупа уже собираются все кому не лень: ППСники, участковый, дежурный опер, порой даже судмедэксперт заранее. В общем, полный аншлаг.

– И в этом случае так было?

– Э-э, – замялся генерал, не особо смутившись. – Так уж сложилось, из-за частоты неопределённости ситуации и некомплекта штата… – он снова немного замялся. – Так уж сложилось: отмашку на приезд следователя даёт начальство уже потом, когда практически точно определено, что смерть какая-то непростая, и руки тут приложил кто-то злой, а не просто человек сам умер. Позвольте уж так выразиться, – объяснился он почти виновато.

– Я так понимаю, такое бывает не так уж редко.

Полицейский вздохнул, изображая заинтересованность происходящим на вверенной ему территории.

– Дальше, если следователь вдруг новичок, – продолжил он, – бывает, что он толком всеми делами и не рулит. Представьте себе, в жизни не так, как на бумаге. Уж извините, – поспешил он не обидеть гостя. – По сути, следователь просто записывает, что видит вокруг, и особо не вмешивается.

– Что же он пишет? – последовал очередной трэш.

Он, удостоив взглядом вопрошающего, пояснил:

– Обычно главную раскладку по трупу ему диктует судмедэксперт, а криминалист подкидывает детали, если что-то интересное раскопал.

– А задача следователя – красиво, ну, как получается, всё внести в протокол? – не переставал ехидничать присланный «ревизор».

– Ну почему же так, – стал оправдываться начальник, и, следуя из сказанного вопросом на вопрос, решил намекнуть (без апломба) на некомпетентность собеседника: – Вот, например, случилось убийство. На что же смотрит опытный следователь?

Тот не ответил. Только посмотрел вопросительно на человека в форме. Полицейский стал пояснять, вживаясь в роль лектора:

– Какие улики не бросаются в глаза. То есть, какие преступник не учёл. Не упускает он и вариант таких улик, которые удалить или скрыть практически невозможно. Так называемые улики второго плана. То есть осматривает место преступления на предмет того, что стоит исследовать с помощью технических средств. Вот что опытному следователю приходит в голову в первую очередь?

Собеседник молчал.

– Естественно – первым делом выяснить, жив человек или уже нет, вдруг кто-то ещё может спасти ситуацию, – продолжал начальник уже с твёрдыми нотками в голосе. – Если всё, конец, судмедэксперт смотрит время смерти, причину, характер травм, как они могли появиться. Всё это в протокол уходит: поза трупа, следы на нём, в какой одежде, признаки крови, другие предметы. Мало ли, может, какой-то пуговицей убийца зацепил.

Начальник ОВД на этот раз удостоил «контролера» нескрываемо надменного взгляда.

Тот, не опешив, поймал взгляд, затягивая паузу. Генерал, отведя глаза и снова рассматривая происходящее на улице, продолжил в той же стезе:

– Ещё обязательно описывают: пол, сколько примерно лет, телосложение, цвет лица, особые приметы и вообще, в каком состоянии нашли. Дальше следует стандарт – назначается экспертиза тела, – полицейский следил за действиями гостя, который возился с каким-то прибором, похожим на тестер, коим, как точно определил он, тот не являлся. Не дождавшись вопроса, который считал возможным, он продолжил: – Судмедэкспертиза – целое дело. Только так можно по-умному узнать: от чего умер, как давно, были ли травмы, насколько серьёзные, был ли в крови алкоголь, наркотики, и даже что под ногтями.

– Под ногтями? – последовал очередной любительский вопрос, как для себя уже определил интерес присланного представителя (знать бы ещё, чьего? – это его больше интересовало) глава местной полиции.

– Вот это вообще клад. Если погибший дрался, остатки кожи или крови могут совпасть с образцами подозреваемого. Поэтому ногти на особом контроле.

Наконец они приехали на место происшествия. Выйдя из автомобиля, начальник ОВД жестом показал в направлении, где нашли труп.

– Судмедэксперт ищет ответ на миллион вопросов, – продолжил консультацию служивый, когда они в сопровождении сотрудников последовали по направлению. – Вопросов возникает много: что стало причиной смерти, куда и чем били, из какого положения это сделали, где были жертва с нападавшим относительно друг друга, сколько прошло времени с момента смерти до начала экспертизы.

– Я слышал, можно выяснить даже такие нюансы, как: какой рукой били, правой или левой. Такое можно узнать?

– Если есть ножевое, кастетом стукнули или вообще кольцом протащились – всё это даёт пищу для размышлений о том, кто мог напасть: парень или девушка, рослый, худой, сильный, или вообще профи с опытом. А само оружие, если наличествует или удалось достать, обнаружить, – кладезь, козырь и много дополнительного материала, – он допустил паузу и следом стал пояснять: – Понимаете, после удара металлическим предметом на теле остаются следы металлизации. Эти следы видно только в инфракрасном свете, который металл не пропускает, зато любые прочие материалы для него – что фанера для паровоза. Если найдут подозреваемого или его одежду, можно устроить металловедческую экспертизу и проверить, причастен он или нет к локальному апокалипсису.

Когда они подошли к месту, где был обнаружен труп, сопровождающие сотрудники уложили муляж на манер того, в каком положении лежало тело убитого. Спецпредставитель с умным видом, как посчитал полицейский, а может и все полицейские, стал осматривать окрестность, ходить вокруг, что-то высматривать.

Генерал не стал сопровождать его и в пределах слышимости продолжил свою консультацию, чуть повысив тональность:

– А криминалист особо приглядывается к каплям крови и другим подозрительным биологическим следам. Иногда их даже не видно. А вот если осветить место ультрафиолетом, могут всплыть такие штучки, что ого-го.

– Всё это попадает на биологическую экспертизу?

– Безусловно. И вот оттуда можно узнать многое.

Посланник опять достал аппарат, похожий на смартфон, нажал на сенсор, стал им водить в разные стороны в пространстве вокруг себя. Эти действия невольно заинтересовали босса местных пинкертонов. Он подошёл ближе. Эксперт неизвестного профиля не стал смущаться или скрывать что-либо – он так и водил по воздуху аппаратом, иногда нажимая на сенсор экрана. Генерал не решался спросить о смысле проделываемых им операций, ожидая инициативы от самого деятеля. Тот же, не обращая особо внимания на сопровождающих его лиц, продолжал свои манипуляции, периодически меняя место дислокации. Эти действия, и тем паче без объяснения, стали вызывать раздражение у полицейского шефа. Заметив оное, спецпредставитель всё же решил объяснить своё поведение:

– Я проверяю уровень радиации, – сказал он, и в голосе его опытный ветеран полиции уловил колебания. «Что-то этот засланный казачок темнит», – подумал он, стараясь не показать недоверие.

– Радиацию? С чего это вдруг? – весьма раздражённо поинтересовался генерал.

– Нужно и этот вариант учесть, – объяснился посланник, отключая аппарат.

Бывалый вояка с преступным миром, как и положено, был привит здоровым недоверием. Зацепок у него было мало. Единственное, что он заметил – для выключения программы странный представитель тайного клана (теперь уже так квалифицировал посланника начальник ОВД) нажал на иконку с надписью Infrasound Detector. Это он заметил точно. Глаз был натренирован чётко. Не зная ещё, что это за штука, он почуял нестандартный сценарий событий.

– Одежду исследовали? – после минутного молчания поинтересовался гость.

Генерал снял очки, потёр левый глаз фалангой указательного пальца. Он не спешил с ответом. Казалось, он и вовсе не хотел отвечать. И это было понятно. Ибо для него это был уже не вопрос дилетанта, а откровенно издевательский манер, маскирующий истинную персону представителя. Или всё-таки дилетант? – блуждал в сомнениях шеф полиции.

Не дожидаясь очередного то ли дилетантского, то ли праздного, то ли отвлекающего набора вопросов, заподозривший неладное начальник правоохранительной организации решил пояснить о специфике расследования в комплексе. Ему очень хотелось побыстрее закончить это шоу.

– Одежда жертвы – отдельная тема. Часто на ней остаются следы, ценные для следствия. И, конечно же, по ней проводят экспертизу. И с кровью тоже. Кровь – это вообще отдельная песня. Важна степень свежести крови, угол, с которого она упала, высота. И обо всём этом может рассказать одна-единственная капля. Например, если края капли рваные, скорее всего, кровь капала с высоты выше двух метров. Главное, чтобы она не успела подсохнуть и не стала густеть.

Гость внимательно слушал. Взгляд его был направлен на служебный автомобиль. Они, негласно поняв друг друга, направились к нему.

В машине уже гость стал молчаливее, а полицейский решил довершить тему.

– Одно из обязательных действий, как вы понимаете, – он специально поучительно направил взгляд на гостя, – снятие отпечатков пальцев. Надо найти и явные, и невидимые на первый взгляд – а потом дактилоскопическая экспертиза даст свой вердикт. Сами отпечатки держатся не на всех поверхностях одинаково, и не всегда их можно снять, особенно если прошло больше нескольких дней, но иногда даже с ножа, пролежавшего в воде, можно что-то выудить, потому что отпечаток – это ведь такой же «отпечаток чернил», только вместо чернил – жир. Есть куча разных, порой фантастических методов для поиска отпечатков на разных поверхностях: визуальные, химические, биологические эксперименты – главное, чтобы реактив был подходящий. Например, если помещение обработать парами йода, отпечатки становятся коричневыми. А если супер-клеем – становятся белыми. В идеальных условиях такой след можно обнаружить даже спустя три месяца! Когда всё, что только можно, сняли, проводят экспертизу, чтобы определить, чей след взяли. Все знают: отпечатки пальцев у каждого свои, как снежинки. Но мало кто в курсе, что уши – тоже уникальны!

Гость откровенно удивлённо посмотрел на генерала.

– Да, да, представьте себе. И в некоторых странах (например, в Эстонии) берут даже «отпечатки ушей», потому что бывает: вор прильнул к двери, чтобы проверить, не шуршит ли кто в квартире, – вот тебе и готовая улика. Дальше – экспертиза по следам обуви. Иногда именно по следам обуви можно прикинуть, сколько людей было на месте, как они туда пришли, куда потом пошли, где останавливались и быстро ли передвигались. По следу специалист определит размер ботинка, конструкцию подошвы, насколько сношена обувь, какого типа ботинки (женские или мужские), есть ли фирменная метка. Потом уже можно сделать выводы о росте, комплекции, даже узнать, были ли проблемы со здоровьем (например, с ногами или координацией – если след «гуляет»).

– Так если вы столько экспертиз проводите, неужели есть не выявленные случаи?

Начальник полиции был в неопределённых чувствах после такого вопроса. Ему хотелось и посмеяться, и выругаться, и даже послать этого идиота (по его мнению) к чертям. Но всё же, проявив выдержку, он спокойно сказал:

– Есть такие заказные убийства. Которые не всегда даже специалисты относят к криминальным. А секрет в том, что совершают их или консультируют тех, кто совершает, именно такие эксперты, которые и должны их квалифицировать как криминальные.

– Во как.

– А для вас это новость? – не сдержавшись не проявить ехидство, спросил шеф полиции.

– Ну как бы да.

– О боже, – чуть ли не воскликнул генерал, – да вы наивны!

Они помолчали задумчиво секунд десять.

– Давайте уж откровенно, – решился глава ОВД, – что вас интересует, или что кого интересует, ибо вы явно не совсем в теме?

– В таких подробностях может быть и нет, – был безэмоциональный ответ.

Они снова помолчали.

– Мне кажется, вы что-то хотели пояснить? – наконец спросил представитель.

– Понимаете, иногда преступник, зная специфику, учитывает следующее: можно автоматически отвести от себя стрелки.

– Это как?

– Среди опытных следователей бытует мнение, и такое имеет место быть, что да, всё это здорово на бумаге, но на деле всё иначе, – он допустил паузу. – Порой сотрудники сами, и тут даже трудно выяснить, специально или нет, затопчут все улики, пока возятся на месте.

Между ними образовалась очередная задумчивая пауза.

– Печально, но факт, – констатировал свое откровение полицейский.

– А есть какие-то специфические экспертизы? – поинтересовался гость, и, как уже догадывался генерал, это был явно не праздный интерес.

– Если вы о радиационной, то её проводят в особых случаях. А из особых могу отметить одорологическую экспертизу – это такая фишка с запахами. Уловили нужный запах – собака-нюхач поможет определить, кому принадлежит найденная вещь или где был конкретный человек.

Они снова помолчали, казалось, исчерпав интерес.

Когда приехали в отделение, гость попросил на время предоставить ему кабинет, где он мог бы детально ознакомиться с ходом расследования и результатами экспертиз.

Уже когда ему предоставили то, что он просил, прощаясь, начальник в непротокольной манере пояснил:

– В нашем современном мире электроники большую информацию дают нескрываемые данные. Во-первых, стандартная программа любого расследования: выяснить личность пострадавшего, пролистать его контакты, пробить друзей и знакомых на предмет мотивов или подозрительных пересечений, попытаться найти свидетелей и очевидцев, изъять все возможные видеозаписи в округе, а также перепроверить телефонные звонки и переписку, которые могли быть во время предполагаемого совершения преступления.

– Поверьте, мне это понятно как никогда. Особенно о мире электроники.

– Вы о радиации? Откуда ей взяться? И какое она имеет отношение к делу? – после очередного сеанса молчаливой интриги он дополнил вопрос: – Кому-то что-то известно об этом деле более, чем о политическом мотиве?

– Я скажу так: не хотелось бы ставить полосу недоверия между нами, и всё же я подожду, пока вам придёт дополнительная информация по вашей профессиональной линии, – опять молчание между ними сказало нечто больше, нежели околопрофессиональная лирика. – Единственное, что могу подсказать, и опять же, немного боясь повести вас по ложному следу, ибо не уверен ещё в своей версии, – проанализировать тенденцию к подобным случаям. Точнее, похожим по отсутствию традиционных улик.

Полицейский не задал пояснительные вопросы, его немного задело за самолюбие и самоуважение выражение «повести вас по ложному следу».

– Вы, конечно, извините, мы тоже тут матчасть читали, – подчеркнул генерал таким ответом статус ведомства и отделения, которое он возглавляет. – Как обычно, разложим всю мозаику на плоскости и начнём собирать картину по полученным ниточкам. Поверьте, каждая из них может вывести к настоящему виновнику. И порою этого достаточно.

– Спасибо за уделённое время, – вежливо ответил гость, принизив тональность. Негласно понималось желание не переводить диалог в полемику.

– А с радиацией мы разберёмся, – подытожив встречу такой «печатью», ответил, чуть повысив тональность, начальник, специально не прощаясь, дабы из диалога выудить зацепки для решения уравнения, которое сложилось в его понимании.

Ожидания его оправдались не лучшим образом.

– А вот можно же с человеком сделать такое, чтоб он не сразу, а вскоре умер, покинув место непосредственного контакта?