Деревня Боголюбово

Дмитрий Дмитриев

Деревня Боголюбово

Глава 1

ТИШИНА

Солнце в тот день, будто сговорившись с самой преисподней, вылило на землю знойный, удушающий свет. Пыль, поднятая рычащей, задыхающейся от натуги машиной, висела в воздухе, словно саван, обволакивая окрестности густой, бурой пеленой. Василий Петренко, совсем еще молодой, только вчера получивший звание участкового, сидел за рулем видавшего виды "УАЗика", чувствуя, как липкий пот струится по спине, приклеивая рубашку к телу. В голове стучало, перемешиваясь с гулом мотора, одно лишь слово – Боголюбово. Само название, звучавшее почти как молитва, казалось кощунственным в свете надвигающейся тишины и гнетущей атмосферы, которая окутала его с того момента, как он свернул с трассы на разбитую проселочную дорогу.

"Ну что, Василий Петрович, прибыл к месту назначения?" – проскрипел старенький "УАЗик", казалось, издеваясь над его тревогой. Василий хмыкнул в ответ, машина давно стала ему почти товарищем.

Наконец, дорога вывела его к покосившейся деревянной табличке с названием деревни, словно вырезанной из какой-то жуткой сказки. У таблички его ждал председатель сельсовета, Егор Данилович. Лицо Егора Даниловича, обветренное и изрытое морщинами, словно карта неизведанной земли, выражало натянутую приветливость, но в глазах плескался страх, словно он увидел за спиной Василия нечто ужасное. "Здравствуй, Василий Петрович, добро пожаловать в Боголюбово," – произнес Егор Данилович, протягивая руку для рукопожатия. Рука у него была сухая и шершавая, как кора старого дерева.

"Здравия желаю, Егор Данилович," – ответил Василий, пожимая руку. – "Надеюсь, быстро освоюсь. Далеко тут у вас от райцентра…"

"Ох, далеко, Василий Петрович, далеко. Три часа по этим ухабам – не каждому выдержать," – вздохнул Егор Данилович, оглядываясь на пыльную дорогу. – "Тихо у нас тут, спокойно. Работы, надеюсь, особой не будет. Самогон гонят потихоньку, бабки сплетничают – вот и вся наша жизнь." Голос его звучал глухо и предостерегающе, словно он говорил не просто слова, а передавал тайное послание, моля о помощи, которую не смел просить открыто. ТИШИНА

Солнце в тот день, будто сговорившись с самой преисподней, вылило на землю знойный, удушающий свет. Пыль, поднятая рычащей, задыхающейся от натуги машиной, висела в воздухе, словно саван, обволакивая окрестности густой, бурой пеленой. Василий Петренко, совсем еще молодой, только вчера получивший звание участкового, сидел за рулем видавшего виды "УАЗика", чувствуя, как липкий пот струится по спине, приклеивая рубашку к телу. В голове стучало, перемешиваясь с гулом мотора, одно лишь слово – Боголюбово. Само название, звучавшее почти как молитва, казалось кощунственным в свете надвигающейся тишины и гнетущей атмосферы, которая окутала его с того момента, как он свернул с трассы на разбитую проселочную дорогу.

"Ну что, Василий Петрович, прибыл к месту назначения?" – проскрипел старенький "УАЗик", казалось, издеваясь над его тревогой. Василий хмыкнул в ответ, машина давно стала ему почти товарищем.

Наконец, дорога вывела его к покосившейся деревянной табличке с названием деревни, словно вырезанной из какой-то жуткой сказки. У таблички его ждал председатель сельсовета, Егор Данилович. Лицо Егора Даниловича, обветренное и изрытое морщинами, словно карта неизведанной земли, выражало натянутую приветливость, но в глазах плескался страх, словно он увидел за спиной Василия нечто ужасное. "Здравствуй, Василий Петрович, добро пожаловать в Боголюбово," – произнес Егор Данилович, протягивая руку для рукопожатия. Рука у него была сухая и шершавая, как кора старого дерева.

"Здравия желаю, Егор Данилович," – ответил Василий, пожимая руку. – "Надеюсь, быстро освоюсь. Далеко тут у вас от райцентра…"

"Ох, далеко, Василий Петрович, далеко. Три часа по этим ухабам – не каждому выдержать," – вздохнул Егор Данилович, оглядываясь на пыльную дорогу. – "Тихо у нас тут, спокойно. Работы, надеюсь, особой не будет. Самогон гонят потихоньку, бабки сплетничают – вот и вся наша жизнь." Голос его звучал глухо и предостерегающе, словно он говорил не просто слова, а передавал тайное послание, моля о помощи, которую не смел просить открыто.

"Самогон – это мы быстро пресечем, это дело нехитрое," – бодро ответил Василий, стараясь не обращать внимания на странный тон председателя. – "А что у вас тут с преступностью? Воруют, может, что?" Егор Данилович на мгновение замялся, словно взвешивая каждое слово. "Да нет, Василий Петрович, воровства у нас не водится. Народ тут простой, живут бедно, но честно. Разве что… бабки иногда ссорятся из-за кур," – он попытался усмехнуться, но получилось как-то натянуто и фальшиво.

"Кур, значит, делите… Ну, это мы уладим, если что," – Василий попытался разрядить обстановку.

– "А как тут с жильем? Где мне располагаться?"

"Жилье уже готово, Василий Петрович. В доме у тети

Марии. Она женщина добрая, присмотрит за вами," –

Егор Данилович махнул рукой в сторону деревни. –

"Пойдемте, я вас провожу."

Они медленно двинулись по главной улице Боголюбово, мимо покосившихся домов и заросших травой дворов. Тишина, казалось, звенела в ушах.

"Странно, что никого не видно," – заметил Василий, оглядываясь по сторонам.

"Жара, Василий Петрович. Все по домам сидят, от солнца прячутся," – объяснил Егор Данилович, но Василий почувствовал, что он что-то недоговаривает.

В этот момент из-за одного из домов вынырнула старушка, одетая во все черное. Увидев их, она остановилась, словно вкопанная, и уставилась на Василия своими мутными, пронзительными глазами.

"Не к добру ты к нам приехал, начальник," – прохрипела она, словно каркающая ворона. – "Не к добру…"

Егор Данилович дернул Василия за рукав. "Не обращайте внимания, Василий Петрович. Бабка Анисья совсем старая, у нее не все дома."

Василий нахмурился, наблюдая, как старушка скрывается за углом. "Что-то мне ваша деревня не очень-то приветливая," – пробормотал он себе под нос.

"Привыкнете, Василий Петрович, привыкнете. Все тут привыкают…" – ответил Егор Данилович, и в его голосе прозвучала безнадежность, от которой у Василия мурашки побежали по коже. Тишина в Боголюбово, подумал Василий, – это не просто тишина. Это тишина, предвещающая беду.

Глава 2 СТРАННОСТИ НАЧИНАЮТСЯ

Дом тети Марии оказался небольшой, но чистый и уютный. Старая женщина, с добрым лицом и лучистыми глазами, встретила Василия с распростертыми объятиями.

"Добро пожаловать, Василий Петрович! Давно ждем тебя. Егор Данилович все уши прожужжал, какой ты у нас молодец," – щебетала тетя Мария, уводя Василия в дом. – "Ты располагайся, не стесняйся. Я тебе сейчас самовар поставлю, пирогов у меня свежих полно!"

Василий немного расслабился, почувствовав тепло и заботу этой женщины. "Спасибо, тетя Мария. Очень приятно," – ответил он, осматривая комнату, которую ему выделили. Все было скромно, но чисто и опрятно. Кровать, стол, стул, небольшой шкаф – все, что нужно для жизни.

Тетя Мария быстро накрыла на стол, поставила самовар, нарезала пирогов. "Угощайся, Василий Петрович, угощайся. После дороги нужно подкрепиться," – приговаривала она, подкладывая ему в тарелку очередной пирог.

"Спасибо, тетя Мария. Пироги у вас просто объедение," – похвалил Василий, с удовольствием уплетая пирог с капустой. – "А расскажите мне, как тут у вас жизнь?"

Тетя Мария вздохнула, и ее добрые глаза немного потускнели. "Жизнь… жизнь у нас тут тихая, но неспокойная. Не знаю, как тебе объяснить… Чувствуется что-то неладное в воздухе. Словно тень какая-то над деревней нависла."

Василий нахмурился, вспомнив слова бабки Анисьи и странное поведение Егора Даниловича. "Что вы имеете в виду, тетя Мария? Что-то случилось?"

Тетя Мария замялась, словно не решалась говорить.

"Да вот… бабка Анисья вчера приходила, вся в слезах. Говорит, петуха у нее украли."

"Петуха?" – удивился Василий. – "Ну, петухов у всех воруют, что тут такого?"

"Да не просто петуха," – покачала головой тетя Мария. – "Петух у нее был особенный. Говорит, что он у нее яйца нес."

Василий усмехнулся. "Яйца? Ну, это, наверное, она чтото напутала." ШИНА

Солнце в тот день, будто сговорившись с самой преисподней, вылило на землю знойный, удушающий свет. Пыль, поднятая рычащей, задыхающейся от натуги машиной, висела в воздухе, словно саван, обволакивая окрестности густой, бурой пеленой. Василий Петренко, совсем еще молодой, только вчера получивший звание участкового, сидел за рулем видавшего виды "УАЗика", чувствуя, как липкий пот струится по спине, приклеивая рубашку к телу. В голове стучало, перемешиваясь с гулом мотора, одно лишь слово – Боголюбово. Само название, звучавшее почти как молитва, казалось кощунственным в свете надвигающейся тишины и гнетущей атмосферы, которая окутала его с того момента, как он свернул с трассы на разбитую проселочную дорогу.

"Ну что, Василий Петрович, прибыл к месту назначения?" – проскрипел старенький "УАЗик", казалось, издеваясь над его тревогой. Василий хмыкнул в ответ, машина давно стала ему почти товарищем.

Наконец, дорога вывела его к покосившейся деревянной табличке с названием деревни, словно вырезанной из какой-то жуткой сказки. У таблички его ждал председатель сельсовета, Егор Данилович. Лицо Егора Даниловича, обветренное и изрытое морщинами, словно карта неизведанной земли, выражало натянутую приветливость, но в глазах плескался страх, словно он увидел за спиной Василия нечто ужасное. "Здравствуй, Василий Петрович, добро пожаловать в Боголюбово," – произнес Егор Данилович, протягивая руку для рукопожатия. Рука у него была сухая и шершавая, как кора старого дерева.

"Здравия желаю, Егор Данилович," – ответил Василий, пожимая руку. – "Надеюсь, быстро освоюсь. Далеко тут у вас от райцентра…"

"Ох, далеко, Василий Петрович, далеко. Три часа по этим ухабам – не каждому выдержать," – вздохнул Егор Данилович, оглядываясь на пыльную дорогу. – "Тихо у нас тут, спокойно. Работы, надеюсь, особой не будет. Самогон гонят потихоньку, бабки сплетничают – вот и вся наша жизнь." Голос его звучал глухо и предостерегающе, словно он говорил не просто слова, а передавал тайное послание, моля о помощи, которую не смел просить открыто.

"Самогон – это мы быстро пресечем, это дело нехитрое," – бодро ответил Василий, стараясь не обращать внимания на странный тон председателя. – "А что у вас тут с преступностью? Воруют, может, что?" Егор Данилович на мгновение замялся, словно взвешивая каждое слово. "Да нет, Василий Петрович, воровства у нас не водится. Народ тут простой, живут бедно, но честно. Разве что… бабки иногда ссорятся из-за кур," – он попытался усмехнуться, но получилось как-то натянуто и фальшиво.

"Кур, значит, делите… Ну, это мы уладим, если что," – Василий попытался разрядить обстановку.

– "А как тут с жильем? Где мне располагаться?"

"Жилье уже готово, Василий Петрович. В доме у тети

Марии. Она женщина добрая, присмотрит за вами," –

Егор Данилович махнул рукой в сторону деревни. –

"Пойдемте, я вас провожу."

Они медленно двинулись по главной улице Боголюбово, мимо покосившихся домов и заросших травой дворов. Тишина, казалось, звенела в ушах.

"Странно, что никого не видно," – заметил Василий, оглядываясь по сторонам.

"Жара, Василий Петрович. Все по домам сидят, от солнца прячутся," – объяснил Егор Данилович, но Василий почувствовал, что он что-то недоговаривает.

В этот момент из-за одного из домов вынырнула старушка, одетая во все черное. Увидев их, она остановилась, словно вкопанная, и уставилась на Василия своими мутными, пронзительными глазами.

"Не к добру ты к нам приехал, начальник," – прохрипела она, словно каркающая ворона. – "Не к добру…"

Егор Данилович дернул Василия за рукав. "Не обращайте внимания, Василий Петрович. Бабка Анисья совсем старая, у нее не все дома."

Василий нахмурился, наблюдая, как старушка скрывается за углом. "Что-то мне ваша деревня не очень-то приветливая," – пробормотал он себе под нос.

"Привыкнете, Василий Петрович, привыкнете. Все тут привыкают…" – ответил Егор Данилович, и в его голосе прозвучала безнадежность, от которой у Василия мурашки побежали по коже.

Тишина в Боголюбово, подумал Василий, – это не просто тишина. Это тишина, предвещающая беду.

Глава 2 СТРАННОСТИ НАЧИНАЮТСЯ

Дом тети Марии оказался небольшой, но чистый и уютный. Старая женщина, с добрым лицом и лучистыми глазами, встретила Василия с распростертыми объятиями.

"Добро пожаловать, Василий Петрович! Давно ждем тебя. Егор Данилович все уши прожужжал, какой ты у нас молодец," – щебетала тетя Мария, уводя Василия в дом. – "Ты располагайся, не стесняйся. Я тебе сейчас самовар поставлю, пирогов у меня свежих полно!"

Василий немного расслабился, почувствовав тепло и заботу этой женщины. "Спасибо, тетя Мария. Очень приятно," – ответил он, осматривая комнату, которую ему выделили. Все было скромно, но чисто и опрятно. Кровать, стол, стул, небольшой шкаф – все, что нужно для жизни.

Тетя Мария быстро накрыла на стол, поставила самовар, нарезала пирогов. "Угощайся, Василий Петрович, угощайся. После дороги нужно подкрепиться," – приговаривала она, подкладывая ему в тарелку очередной пирог.

"Спасибо, тетя Мария. Пироги у вас просто объедение," – похвалил Василий, с удовольствием уплетая пирог с капустой. – "А расскажите мне, как тут у вас жизнь?"

Тетя Мария вздохнула, и ее добрые глаза немного потускнели. "Жизнь… жизнь у нас тут тихая, но неспокойная. Не знаю, как тебе объяснить… Чувствуется что-то неладное в воздухе. Словно тень какая-то над деревней нависла."

Василий нахмурился, вспомнив слова бабки Анисьи и странное поведение Егора Даниловича. "Что вы имеете в виду, тетя Мария? Что-то случилось?"

Тетя Мария замялась, словно не решалась говорить.

"Да вот… бабка Анисья вчера приходила, вся в слезах. Говорит, петуха у нее украли."

"Петуха?" – удивился Василий. – "Ну, петухов у всех воруют, что тут такого?"

"Да не просто петуха," – покачала головой тетя Мария. – "Петух у нее был особенный. Говорит, что он у нее яйца нес."

Василий усмехнулся. "Яйца? Ну, это, наверное, она чтото напутала."

"Может быть, и напутала," – согласилась тетя Мария. – "Но она клянется, что видела, как из реки черная тварь его утащила. Говорит, с глазами горящими, как угли."

Василий перестал улыбаться. "Что за черная тварь?"

Тетя Мария перекрестилась. "Не знаю, Василий Петрович, не знаю. Говорят, в реке у нас издавна что-то нечистое водится. Нельзя там купаться, особенно ночью."

"Что за глупости?" – отмахнулся Василий. – "В наше время в такую ерунду не верят. Надо просто найти этого петуха и вернуть бабке Анисье. Это моя работа." Тетя Мария печально покачала головой. "Не найдешь ты его, Василий Петрович. Не в петухе дело. Что-то тут не так. Чувствую я… не к добру все это."

После обеда Василий решил навестить бабку Анисью. Он постучал в дверь ее покосившейся избушки.

"Кто там?" – раздался хриплый голос изнутри.

"Это участковый, Василий Петрович. Можно войти?" – ответил Василий.

Дверь скрипнула, и на пороге появилась бабка Анисья. Она смотрела на Василия своими мутными, пронзительными глазами, словно видела его насквозь.

"Что тебе нужно, начальник?" – спросила она, не допуская его в дом.

"Я пришел по поводу вашего петуха," – ответил Василий. – "Хочу узнать подробности."

Бабка Анисья вздохнула и посторонилась, пропуская Василия в дом. Внутри было темно и пахло сыростью и травами.

"Что тут рассказывать?" – прохрипела она, усаживаясь на лавку. – "Украли у меня Петю. Лучшего петуха на свете."

"Расскажите мне, как это произошло," – попросил Василий.

Бабка Анисья рассказала ему ту же историю, что и тете Марии. Про тварь из реки, про горящие глаза, про то, как Петя отчаянно кукарекал, когда его утаскивали под воду.

"Вы уверены, что это было именно так?" – спросил Василий, стараясь не выказывать скептицизма.

"Уверена, как в смерти своей," – ответила бабка Анисья. – "Я своими глазами видела."

"А что это за тварь?" – спросил Василий. – "Вы ее раньше видели?" Бабка Анисья покачала головой. "Не видела, но слышала. Говорят, в реке у нас издавна живет что-то нечистое. Старые люди рассказывали, еще когда я маленькой была."

"Что же это такое?" – спросил Василий, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.

Бабка Анисья взглянула на него своими пронзительными глазами и прошептала: "Проклятие, начальник. Петух, несущий проклятие…"

После разговора с бабкой Анисьей, Василий вышел из ее избушки с тяжелым сердцем. Слова старухи о проклятии и нечистой силе, засевшей в реке, не давали ему покоя. Он понимал, что это все суеверия, предрассудки, но что-то в голосе бабки Анисьи, в ее уверенности, заставляло его сомневаться.

Он решил отвлечься от мрачных мыслей и отправился в лес. Лес, окружавший Боголюбово, был густым, дремучим, словно живой. Старые, могучие деревья тянулись своими ветвями к небу, создавая плотную завесу, сквозь которую едва пробивался солнечный свет. В лесу царила зловещая тишина, нарушаемая лишь редким щебетом птиц и шелестом листьев под ногами.

Василий шел по тропинке, стараясь запомнить дорогу. Он решил поговорить с лесником, Митяем, узнать, что он думает о пропаже петуха и о чертовщине, о которой говорят в деревне.

Дом Митяя стоял на самой опушке леса. Небольшая, бревенчатая избушка, окруженная частоколом из заостренных кольев. Во дворе лаяла крупная овчарка, увидев Василия.

"Тихо, Дружок! Свой!" – крикнул Митяй, выходя из дома. Митяй был высоким, широкоплечим мужчиной, с обветренным лицом и суровым взглядом. Он смотрел на Василия с недоверием.

"Здравствуй, Митяй. Я участковый, Василий Петренко. Прибыл к вам в Боголюбово," – представился Василий.

"Здравствуй, здравствуй," – ответил Митяй, протягивая руку для рукопожатия. – "Слышал, что прислали нам нового начальника. Что привело тебя в мой лес?"

"Я хотел поговорить с вами о пропаже петуха у бабки Анисьи," – ответил Василий. – "Говорят, что-то странное произошло."

Митяй нахмурился. "Слышал я про эту историю. Глупости все это. Бабка Анисья старая, у нее не все дома." "Но она говорит, что видела какую-то тварь из реки," – возразил Василий.

Митяй усмехнулся. "Тварь… Ну, может, выдра какаянибудь или бобр. Чего только бабки не придумают."

"А вы что думаете?" – спросил Василий. – "Верите в нечистую силу?"

Митяй на мгновение замялся. "Не знаю, Василий Петрович, не знаю. Я в лесу всю жизнь живу, всякое видел. Бывает, что-то такое происходит, что и объяснить не можешь."

"Что именно?" – заинтересовался Василий.

Митяй вздохнул и огляделся по сторонам, словно боялся, что его кто-то услышит. "Да вот, недавно собака у меня пропала, Рекс. Хорошая собака была, умная, преданная. В лесу меня всегда сопровождала."

"Пропала?" – удивился Василий. – "Как это произошло?"

"Не знаю," – покачал головой Митяй. – "Ночью слышал жуткий вой, от которого кровь стыла в жилах. Утром вышел – Рекса нет. Следов нет, ничего. Словно испарился."

"Может, волки?" – предположил Василий.

"Волки тут редкость," – ответил Митяй. – "Да и не волки это выли. Это был какой-то другой звук, нечеловеческий."

"Вы верите, что его украли?" – спросил Василий.

"Не знаю, что и думать," – ответил Митяй. – "Но что-то тут не так. Чувствую я… что-то нехорошее происходит."

Василий задумался. Пропажа петуха, пропажа собаки…

Что-то в этом было неладное. Может, действительно, в Боголюбово происходило что-то странное, необъяснимое.

"Вы не видели никаких странных следов в лесу?" – спросил Василий. – "Может, какие-нибудь необычные звери?"

Митяй покачал головой. "Нет, ничего такого не видел. Но лес стал тихим, слишком тихим. Словно все звери попрятались."

Василий огляделся по сторонам. Лес действительно казался мертвым. Ни пения птиц, ни шума ветра, лишь зловещая тишина, давящая на нервы.

"Я буду осторожен," – сказал Василий. – "Спасибо вам за информацию."

"Будь и ты осторожен, Василий Петрович," – ответил Митяй. – "В этом лесу лучше одному не гулять. Особенно ночью." ТИШИНА

Солнце в тот день, будто сговорившись с самой преисподней, вылило на землю знойный, удушающий свет. Пыль, поднятая рычащей, задыхающейся от натуги машиной, висела в воздухе, словно саван, обволакивая окрестности густой, бурой пеленой. Василий Петренко, совсем еще молодой, только вчера получивший звание участкового, сидел за рулем видавшего виды "УАЗика", чувствуя, как липкий пот струится по спине, приклеивая рубашку к телу. В голове стучало, перемешиваясь с гулом мотора, одно лишь слово – Боголюбово. Само название, звучавшее почти как молитва, казалось кощунственным в свете надвигающейся тишины и гнетущей атмосферы, которая окутала его с того момента, как он свернул с трассы на разбитую проселочную дорогу.

"Ну что, Василий Петрович, прибыл к месту назначения?" – проскрипел старенький "УАЗик", казалось, издеваясь над его тревогой. Василий хмыкнул в ответ, машина давно стала ему почти товарищем.

Наконец, дорога вывела его к покосившейся деревянной табличке с названием деревни, словно вырезанной из какой-то жуткой сказки. У таблички его ждал председатель сельсовета, Егор Данилович. Лицо Егора Даниловича, обветренное и изрытое морщинами, словно карта неизведанной земли, выражало натянутую приветливость, но в глазах плескался страх, словно он увидел за спиной Василия нечто ужасное. "Здравствуй, Василий Петрович, добро пожаловать в Боголюбово," – произнес Егор Данилович, протягивая руку для рукопожатия. Рука у него была сухая и шершавая, как кора старого дерева.

"Здравия желаю, Егор Данилович," – ответил Василий, пожимая руку. – "Надеюсь, быстро освоюсь. Далеко тут у вас от райцентра…"

"Ох, далеко, Василий Петрович, далеко. Три часа по этим ухабам – не каждому выдержать," – вздохнул Егор Данилович, оглядываясь на пыльную дорогу. – "Тихо у нас тут, спокойно. Работы, надеюсь, особой не будет. Самогон гонят потихоньку, бабки сплетничают – вот и вся наша жизнь." Голос его звучал глухо и предостерегающе, словно он говорил не просто слова, а передавал тайное послание, моля о помощи, которую не смел просить открыто.

"Самогон – это мы быстро пресечем, это дело нехитрое," – бодро ответил Василий, стараясь не обращать внимания на странный тон председателя. – "А что у вас тут с преступностью? Воруют, может, что?" Егор Данилович на мгновение замялся, словно взвешивая каждое слово. "Да нет, Василий Петрович, воровства у нас не водится. Народ тут простой, живут бедно, но честно. Разве что… бабки иногда ссорятся из-за кур," – он попытался усмехнуться, но получилось как-то натянуто и фальшиво.

"Кур, значит, делите… Ну, это мы уладим, если что," – Василий попытался разрядить обстановку. – "А как тут с жильем? Где мне располагаться?"

"Жилье уже готово, Василий Петрович. В доме у тети

Марии. Она женщина добрая, присмотрит за вами," –

Егор Данилович махнул рукой в сторону деревни. –

"Пойдемте, я вас провожу."

Они медленно двинулись по главной улице Боголюбово, мимо покосившихся домов и заросших травой дворов. Тишина, казалось, звенела в ушах.

"Странно, что никого не видно," – заметил Василий, оглядываясь по сторонам.

"Жара, Василий Петрович. Все по домам сидят, от солнца прячутся," – объяснил Егор Данилович, но Василий почувствовал, что он что-то недоговаривает.

В этот момент из-за одного из домов вынырнула старушка, одетая во все черное. Увидев их, она остановилась, словно вкопанная, и уставилась на Василия своими мутными, пронзительными глазами.

"Не к добру ты к нам приехал, начальник," – прохрипела она, словно каркающая ворона. – "Не к добру…"

Егор Данилович дернул Василия за рукав. "Не обращайте внимания, Василий Петрович. Бабка

Анисья совсем старая, у нее не все дома."

Василий нахмурился, наблюдая, как старушка скрывается за углом. "Что-то мне ваша деревня не очень-то приветливая," – пробормотал он себе под нос.

"Привыкнете, Василий Петрович, привыкнете. Все тут привыкают…" – ответил Егор Данилович, и в его голосе прозвучала безнадежность, от которой у Василия мурашки побежали по коже.

Тишина в Боголюбово, подумал Василий, – это не просто тишина. Это тишина, предвещающая беду.

Глава 2 СТРАННОСТИ НАЧИНАЮТСЯ

Дом тети Марии оказался небольшой, но чистый и уютный. Старая женщина, с добрым лицом и лучистыми глазами, встретила Василия с распростертыми объятиями.

"Добро пожаловать, Василий Петрович! Давно ждем тебя. Егор Данилович все уши прожужжал, какой ты у нас молодец," – щебетала тетя Мария, уводя Василия в дом. – "Ты располагайся, не стесняйся. Я тебе сейчас самовар поставлю, пирогов у меня свежих полно!"