Единственная для повелителя дракона

Старая карга часто говорила загадками. Собственно, почему ее все называют старой? При нашей первой встрече она явилась нищей скрючившейся старушкой с клюкой, закутанной в штопаный старый плащ с капюшоном, скрывающий лицо. Она стояла на паперти у подножия капища Беригине в центре города и тянула костлявую руку из складок плаща, прося подаяния.

Большая площадка на возвышении была окружена ступенями, по которым дозволялось подниматься лишь избранным. Несколько резных колон высились по кругу, вместо одной их них была установлена огромная статуя Берегини без лица, развернутая на восток -встречать солнце каждое утро. Говорили, что есть один миг, когда первый рассветный луч касается лика и доброверующий человек может узреть улыбку богини, коли сердце и помыслы его чисты.

Сгущались сумерки, служители складывали кострище на высоком постаменте, готовясь восславить Берегиню. У меня была назначена встреча, которой я добивалась несколько месяцев, истратив кучу денег и пройдя через множество подставных лиц. Меня обещали свести с человеком, который поможет найти убежище, скрытое от человеческих глаз. Я понятия не имела, кто придет на встречу.

Я провела у капища полдня, боясь отлучиться хоть на минуточку. Порядком перенервничала, проголодалась и хотела в туалет. Тут рядом замаячила старушка. Люди проходили мимо и не обращали внимания, никто не подавал. Сердце исполнилось жалости. Я протянула ей грош –половину того, что осталось на покупку нам скудного ужина. Подумала, что могу сама и без ужина остаться, главное накормить тетю и сестренку.

Рука исчезла в складках, из-под капюшона раздался скрипучий голос:

– Даю дозволение. Приходите на южную окраину города в полночь. Вас проведут.

Я ошарашенно уставилась на нищенку. Она приподняла капюшон, и я вздрогнула –у старухи не было лица. В этот момент угасающий луч солнца коснулся расплывчатого пятна под капюшоном, я уловила улыбку –казалось, мне улыбнулась сама Берегиня.

Я благоговейно коснулась лба двумя пальцами и склонилась в низком поклоне, готовая пасть на колени и кинуться в ноги старой женщине, явившей мне образ богини.

– Буде, тебе деточка, – закаркала старуха, разрушив очарование момента, – Чего удумала-то?

– Так… дык.., – не смела я глаз поднять и язык не слушался.

– Хех, – раздался старческий смешок, – уважила старую. Да, пошутила я. Ну-кося, посмотри на меня.

Я послушалась. Мне улыбался щербатый рот на морщинистом лице. Старая карга покачала головой.

– Ох, напридумывают себя всякого, молодо-зелено. А, ну-ка вертайся задом. Да не смотри за мною. Считай до десяти да ступай домой.

Я развернулась, она договорила мне в спину:

– Скоро полночь. Не опоздайте.

Когда мы с тетей собирались в спешке, в дверь постучали. Сердце часто забилось, почуяв неладное. Убегали мы через окно. И каждый раз, когда мы сбегали из очередного временного пристанища, шестое чувство вопило об опасности. Я не могла объяснить тете, но мне казалось, что мы не просто скрывались от людей, а что какой-то один и тот же злой рок охотился, преследовал нас по пятам и настигал снова и снова.

Вот и сегодня, на поляне, когда я танцевала, и когда бежала по лесу знакомое чувство сопровождало, оно было где-то рядом, на самом краешке сознания.

Катарпилла в новом непривычном образе толкнула калитку, пропуская на двор с покосившейся избушкой, сложенной из бревен.

– Да, – пробормотала я, – ремонт бы не помешал. А то крыша того и гляди, обвалится.

Я заметила у крыльца корыто. Из воды выпрыгнула золотая рыбка, блеснула чешуей на солнце и, махнув роскошным хвостиком, скрылась под водой. Ага, карга сказку про золотую рыбку почитала. Я ей прошлый раз из города привозила. Книги стоили дорого, но чего не сделаешь, чтоб уважить старую. Я улыбнулась:

– Стало быть владычица морская? –окинула ее облик оценивающим взглядом.

На голове моей спутницы появился ободок-обруч, на котором загорелась звезда.

– И во лбу звезда горр-рит, – старательно выговорила Айрин стишок, который я с ней учила.

– Умничка, моя, – засюсюкала Катарпилла и выудила из кармана конфетку.

– Так, – я напустила строгости в голос, – сначала мыться и кушать, потом сладкое.

– Ой, да, подумаешь, – Катарпилла убрала руку и повернулась ко мне, став задом к малышке и сложив руки за спиной.

Как будто я не видела, что Айрин схватила конфетку и сунула за щеку, невинно захлопала глазками.

Мы подошли к колодцу. Катарпилла щелкнула пальцами и на скамеечке появились два отглаженных беленьких сарафана: побольше для меня и совсем маленький, который пришелся как раз впору Айрин. Ее мы вымыли первой. Она уселась на скамеечку, весело замотала ножками, втихую рассасывая конфетку.

– Покажи цветок-то, – не сдержала любопытство Катар.

Я спохватилась, полезла в карман. Слава Берегинечке, голубой бутон на длинном стебельке не сломался, не помялся, все также разбрызгивал капельки света. Айрин выдохнула с восхищением и затихла. Я протянула цветок старой. Но та, помахала пальцем:

– Нечего разбазаривать добро. Вам самим пригодится.

Я вертела бутон в руках:

– И что нам с ним делать?

– Так заплети в косу девчушке.

Айрин аж захлопала в ладошки:

– Мне? Мне в косу?

Я направилась к малышке, но проходя мимо Катар услышала тихие слова:

– Только девочка родилась мавкой, ей может стать не по нраву человеком обратиться.

Даже слушать ничего не желаю. Айрин нетерпеливо ерзала, взбудораженная тем, что ей достался такой роскошный подарок.

На скамейке и гребень нашелся. Я расчесала влажные зеленые волосы. Сестренка замерла и затаила дыхание, пока я ей в косу папоротник вплетала. А когда закончила, вместо толстой зеленой косы, в моих руках оказался облезлый мышиный хвостик с голубой ленточкой и кисточкой на конце.

Ох, и правда, расстроится малышка. Я обошла присмиревшую сестренку. На скамейке сидела худющая девчушка: кожа да кости, без слез не взглянуть. Бледная кожа с синюшным отливом обтянула высокие скулы, лицо вытянулось, щеки впали, большой рот улыбался щербатыми зубами. На меня смотрели человеческие глаза с блеклыми радужками, черные болезненные круги залегли под ними.

Внутри ёкнуло, но я постаралась не показать виду, удерживая неестественную улыбку:

– Ты же, моя красавица, – я наклонилась, обняла и чмокнула Айрин в щечку.

Под моими руками забилось детское сердечко.

– Ой, – протянула малышка, – слышишь, Ита?

Вот, сейчас она назвала меня привычным именем без последней буквы, которую выговаривала с трудом. Я засмеялась. Ну, и пусть Айришка стала такой невзрачной девочкой, зато теперь –она человек. Может и к лучшему, мы так меньше внимания привлекать будем. И можем пойти, куда захотим. И прятаться ей тоже больше не нужно. Она сможет завести друзей. Я искренне радовалась за малышку.

– Да, солнышко, твое сердечко бьется!

Она засмеялась в ответ.

Катар отвернулась к колодцу, пряча грустную улыбку, стала вытягивать ведро.

Я отпустила Айрин, отодрала прилипшие порванные куски ткани от грязного тела. На плечах запеклась кровь от следов, оставленных коготками сестренки. С удовольствием откинула грязную тряпицу. Я все посматривала на малышку, а сзади заговорила Катарпилла:

– Итар –значит «огненная», – в ее голосе слышалось восхищение. –Ты знала, девочка моя? Как же ты прекрасна.

Моя кожа искрилась и переливалась в солнечных лучах. Я повернулась к Катарпилле. Она уже приготовилась окатить водой из ведра, но так и застыла, испуганно уставилась на мою грудь.

Тончайшая золотистая паутинка покрывала все тело, кроме груди. Чуть ниже шеи, прямо по центру расползлось черное пятно.

Тончайшая золотистая паутинка покрывала все тело, кроме груди. Чуть ниже шеи, прямо по центру расползлось черное пятно. Я словно снова почувствовала прикосновение темного, пришедшего из-за грани. Именно в этом месте он до меня дотронулся там, на поляне.

Катарпилла взяла себя в руки и молча вылила на меня ведро колодезной воды. Я аж задохнулась, как пробрало холодом до костей. Вся грязь моментально исчезла с кожи и с волос, скатилась вместе с водицей на землю.

– Айришке теплую воду приготовила, – пробормотала себе под нос и принялась рьяно тереть пятно мочалкой.

– Не получится, – вздохнула карга. –Если уж моя ледяная водица не справилась. Знать приглянулась ты нашему Повелителю. Ох, как приглянулась, девочка моя. Метку свою оставил, чтоб найти тебя.

– Повелителю? –из легких выбило последний дух, хоть я и думала, что после таких закаливающих процедур там уже ничего не осталось.

Я-то его за простого стража приняла. Ну, может при чине каком высоком. Но так, чтоб сам Повелитель! Берегинечка, мать моя родненькая. Он же не только землями нашими повелевает, все кошмары у него в подчинении. Рыскают по людским снам, нелюдей выискивают, да следят, чтоб из-за грани злостные твари не проникли в наш мир, чтоб никто с Аваддона не сбежал, через страхи и сны. Он точно упечет нас с Айришкой за грань.

– А что? –Катарпилла задумчиво прикусила губу. –Он у нас мужчина знатный, в самом расцвете сил.

– Ага, – у меня даже речь прорезалась, – Это сколько же ему лет? Старик, наверное, уже, не в рассвете, а в закате. В самый раз тебе подошел бы.

Лица его я не видела. Страшно представить. Он точно ни разу не молод. Хоть и силен. Спина помнила прикосновение к мощному мужскому торсу и бедра обожгло там, где он обхватил их руками. Тело отозвалось сладкой истомой, переливчатая трель выскользнула из сердца, прозвенела музыкальной капелью. На миг черное пятно подернулось золотистым светом, но как только затихла последняя нота, он рассеялся, а пятно осталось на прежнем месте.

– Не все в мире, моя девочка, делится на черное и белое, – пропела Катарпилла. –Есть еще и оттенки серого, – она лукаво закатила глазки, – Как минимум пятьдесят.

Она бросила не меня взгляд из-под густых черных бровей. Я точно покраснела. Вот, старая карга. Откуда у нее такие книжицы? А я-то хороша. Не сдержала смущения. Выдала себя с головой. Ну, да, читала тайком, под одеялом при свете луны. А потом прятала книжицу под половицей.

Я постаралась выкинуть развратные образы и мысли из головы. Надо срочно подумать о чем-то другом. Ну не буду я обсуждать с каргой запретные темы. И книжица та мне случайно попалась в лавке старьевщика, когда я рылась в поисках информации о папоротнике.

Я вспомнила о тете. И вся краска мигом отлила от лица. Некогда мне думы эти распутные думать.

– Ты знаешь? – к глазам подкатили слезы. –Его псы сторожевые забрали тетю Элистер в Аваддон. И Айрин заберут. И меня тоже, – я осмотрела свое поблескивающее тело и совсем тихо договорила: – Раз я теперь не человек…

Я натянула воздушный сарафан с длинными просторными рукавами, собранными фонариками у кистей. Свободную юбку до самых пят раздул красивыми волнами ветерок. Замечательный фасон –легкая ткань, просторный крой, не стесняющий движений, продуваемый со всех сторон –самое то на летний зной. Да, еще и прикрывает большую часть кожи.

Катарпилла словно уловила ход моих мыслей:

– Твоя кожа будет отливать золотом только на ярком солнце. Не беспокойся. Просто постарайся держаться в тени, чтобы не выделяться. Зато, теперь твоя сущность проснулась. Ты заметила, как изменился мир вокруг?

– Да, – я вдохнула полной грудью.

Сотни нюансов и оттенков лесных запахов и полевых трав вскружили голову. Никогда раньше не чувствовала я так остро, не видела, так зорко, не слышала так четко. Я сейчас могла расслышать легкий стрекот кузнечика, присмотрелась, под ногами, на травинке пристроилось милое создание. Я улыбнулась. А потом встрепенулась:

– Так, это поэтому, мое тело так отозвалось на прикосновения темного? –не успела подумать, как вопрос слетел с губ.

Катарпила изо всех сил старалась держать строгое лицо, но в уголках глаз появились предательские смешинки и едва заметные лучики морщинок.

– Девочка повзрослела. Суть проявилась, сердце запело, – она склонила голову набок. –Али влюбилась?

– И ты, туда же, – недовольно пробурчала я, – вместе с этими развратницами нимфами. Наплели свои чары, втянули в танец. Нет, – огрызнулась, – мне это не к чему. Мне теперь тетю надо выручать. Еще пятно это черное, – я потерла грудь.

– Это – клеймо, – Катарпилла повела в дом. –Повелитель явился из-за грани. Потому как ночь всех кошмаров была, вот и получилось у него. Ну, это ничего. Вот, если бы он еще и имя твое узнал… – старая замолчала.

Опять интригу нагоняет карга. Вот, вечно она обрывает на полуслове.

Я скривилась. Сестренка четко орала мое имя. Впервые в жизни выговорила букву «р». Только глухой мог не услышать. Я поджала губы, смотрела выжидающе. Коли не захочет говорить, так и будет молчать. А у меня аж дыхание перехватывало от страха. Сначала пятно, теперь, оказывается, имя мое ему знать не надо было. Я выдавила:

– Знает он… Айрин закричала мое имя, когда испугалась.

Глава 6

– Ну, и ладно, – вредная старуха, которая и вовсе не старухой выглядела, толкнула дверь и показала заходить внутрь.

Айрин забежала и уселась за стол, радостно осматривая избу.

– Что ладно? –на негнущихся ногах я переступила порог.

– Призывать сможет, – огорошила Катарпилла, – во сне.

Ей реально стало весело. Она придвинулась ближе и зашептала:

– Ты же потом поделишься? Расскажешь, какой он, а? Мы же девочки, такие девочки, – она засмеялась, – посплетничать любим.

Вот, старая развратница.

– Ох, ну чего ты боишься? Не ты первая, не ты последняя. Знаешь, сколько у него в постели перебывало? Опытный. Научит всему.

– Ты-то откуда знаешь?

Мне совсем не хотелось в постель к старику. Да и пугал он до чертиков. Страшный и ужасный Повелитель кошмаров. У него, чай и души-то нет. Сколько нелюдей сгубил, отправив их за черту Авадонна.

Одно радовало, что я хотя бы не влюблюсь, если все-таки что-то пойдет не так. А пойти очень даже могло. Ну, я хотя бы за тетю тогда смогу поторговаться. До чего мысли додумались. Жуть какая. Это все старая карга на меня дурно влияет.

Наша хозяюшка суетилась, доставая скатерть из кухонного шкафа. А я бочком двинулась к туалетному столику с колодой карт. Ух, сколько раз просила ее погадать, раскинуть картишки. В лесу поговаривали, что лучше нее никто не умеет этого делать. И что колода у нее волшебная. Да и трактовать карты она мастерица. А мне просто необходимо заглянуть в будущее, хоть одним глазком. Сегодня ночью вся жизнь перевернулась с ног на голову, и старуха не спешила помогать советом.

Я уже почти дошла до заветной колоды, и потянулась рукой, когда меня настиг строгий окрик:

– Стоять.

Как же, ага. Два раза.

– И не подумаю, – я сделала еще шаг и неожиданно споткнулась, прямо о воздух, честное слово. Не было там ничего под ногами.

Старуха ехидно хмыкнула, наблюдая за моим полетом. У, старая карга, наговор пустила. Падая, я вытянулась, что есть мочи, и задела колоду. Карты рассыпались и попадали на пол вместе со мной. Одна осталась в руке, и еще одна перевернулась картинкой. Остальные усеяли коврик черными прямоугольниками –рубашками кверху.

На всю крохотную горницу разнеслось громовое:

– Сколько раз я тебе говорила? Не надо заглядывать в будущее. Надо жить настоящим. Всегда есть выбор. Гадания –это для слабых людей.

– Угу, – привычно согласилась, а сама уткнулась в рисунок, зажатый в руке.

Вздрогнула и выронила. Карту заволок черный клубящийся туман, который растянулся пеленой грани, точно такой, которая преследовала в лесу. Сквозь дымку проглядывали очертания мужского силуэта. Оххх. Я отпихнула карту ногой. И бросила взгляд на другую карту, которая перевернулась картинкой. Карга уже тянула свои загребущие ручонки к ней. Но я успела рассмотреть джокера – карлик в шутовском колпаке. Мне вдруг показалось, что его лицо перекошено параличом, как у Карлушки. Маленький негодник на картинке вдруг превратился в местного юродивого.

– Карлушка, – я поежилась.

Ночной кошмар отпечатался в голове: вот он не пускает мое платье и бежит за мной, а вот превращается в рослого детину, одежда трескается на мощных плечах, а потом он тянет свои лапы мне между ног.

Катарпилла нахмурилась и задумалась, разглядывая карту:

– Это джокер. Неизвестная лошадка. Я вижу тьму, идущую за ним.

А я снова увидела крылатого дракона, кружащего надо мной и Карлушку со страшными глазами, клубящимися тьмой. Эта тьма идет за ним? Это она меня преследует с тех пор, как тетя превратилась в мавку?

– Вам надо скоро уходить, – старая сменила тон, – А то навлечёте на нас беду. Уже навлекли.

– Катар, а что с Карлушкой не так? Он тоже не человек?

Катар махнула мне, чтобы я убралась с пола:

– Кыш, за стол!

Сама наклонилась, собирая карты. Ее лицо приняло серьезный, даже суровый вид:

– Если зло заползет в сон спящего, то может взять контроль над слабым разумом, а, соответственно, и телом. В результате человек сходит с ума.

В этом вся карга. Ничего толком не объяснит. Вот, Карлушка и так юродивым был, сколько я его знала. Интересно, и давно к нему заползло это непонятное зло, о котором говорила Катар? Кажется, страшный голос из его уст говорил, что давно за мной наблюдает. Странно все это. Ну, да пусть старая сама в своем лесу заповедном сказочном разбирается. А мне с сестренкой теперь все пути открыты. Нечего здесь больше ошиваться. И от Карлушки подальше, который, оказывается, не только юродивый, но еще и одержимый. И в люди сестренке надо. В школу уже пора.

Катарпилла переменила настроение, скатерть-самобранку раскинула с яствами заморскими всякими. Айришка уплетала за обе щеки –проголодалась маленькая. Глазки потихонечку слипались. Как никак всю ночь не спали. А уж за полдень перевалило.

Айришка заерзала:

– Ита, а когда придет мама?

Я закусила губу, но пришлось выдумать объяснение:

– Маме пришлось срочно уехать в город. За подарочками и обновками, – я легонько коснулась пальцем маленького носика, – только ты потом ей не говори, что я проболталась.

Я запихивала в рот еду, не чувствуя вкуса. Невеселые мысли вертелись по кругу.

На полу валялась карта. Карга не все подобрала, одну не заметила. Сначала я подумала, что она лежит рубашкой кверху. Черный прямоугольник так и манил, притягивая взгляд. Я разглядела легкую темную дымку, клубящуюся над ним и поежилась –это та самая карта, которую я выхватила из колоды. Вот непонятно, откуда у Карги карты с Повелителем и Карлушкой? Или это просто мерещится?

Я хорошенько проморгалась и рискнула попросить совет:

– Так что с тетей Элистер делать? Как ее теперь выручать? Однажды в архиве я наткнулась на поправку к закону о выселении нечеловеческих сущностей за грань. Там говорилось о прирожденном и приобретенном облике. Так, вот, я подумала, что тётя же родилась человеком. Это потом она превратилась в мавку.

Карга откусила пирог, заговорила с набитым ртом:

– Так чай к Повелителю на поклон идти. Прошение о помиловании отнести. Я тебе пособлю, напишу, – загадочно улыбнулась. – Может призовет, вот и поговорите?

Ага, прямо в постели и поговорим. Хотя прошение имело смысл. Надо отнести поверенным. Можно рассказать тетину историю, она ведь не родилась мавкой и показать Айрин, которая снова стала человеком. По моим расчетам, папоротника должно хватить на них двоих. И если цветок вернет тете человеческий облик, зачем ее держать в Аваддоне. Не если, а когда вернет человечность. Должен вернуть. Иначе все было зря.

Я снова глянула на черный провал карты, зияющий на полу –словно маленький лаз в мир за гранью, где притаился пугающий Повелитель с его кошмарами.

– Брррр, – аж похолодело внутри, – ты что в свахи переквалифицировалась? Не доведут тебя до добра все эти розовые сопли из бульварных романчиков. Лучше бы своей личной жизнью занялась.

Старая аж жевать перестала, рот приоткрыла:

– Моя личная жизнь –не твоего ума дело.

Хм, у Карги есть личная жизнь? А что? Я бросила на нее оценивающий взгляд –ничего себе так, красивая. В этом облике. Интересно, какой из ее обликов настоящий?

А потом Карга придвинулась чуть ближе:

– Ну, а что? Какой он? –она покосилась на малышку, но та допивала чай и клевала носом, совсем не прислушиваясь к нашим разговорам. – Признайся, понравилось, когда он тебя коснулся? –она смотрела мне на грудь, где под тканью скрывалось черное пятно.

– Чего? –я как вспомнила весь ужас, который испытала ночью на поляне, передернула плечами.

А потом про то, как уткнулась спиной в Повелителя на болоте, как он обхватил за бедра и крепко прижал, все помнила, до мельчайших подробностей: как ноги подкосились, как мурашки побежали по телу и очень четко запомнился запах. Почему-то снова запахло сандалом и мускусом, приятно потянуло низ живота. Я уставилась в чашечку ароматного чая в руках. Принюхалась –ах, же старая карга, чем она меня опоила?

– Что это?

– Сон-трава, с приятными воспоминаниями, – Катарпилла уперлась локтями в стол, положила подбородок на ладони, умиление расплылось по лицу.

Я сразу почувствовала, как веки потяжелели.

– Эх, молодость. Ничего соврать не умеете, все на лице написано. Так ты в кого влюбилась-то? В Повелителя нашего, али в Карлушкину тьму?

– Катар, не забивай мне голову всякими глупостями. Мне тетю выручать надо, а вы тут все сговорились что ли? Нимфы с танцами, ты со своим чаем. Эти мужики твои самовлюбленные, драку устроили. Не знаю, чего они там выясняли, но им точно было не до меня. Уже, наверное, и вовсе обо мне забыли.

– Ну, тогда и беспокоиться не о чем, – согласилась подозрительно быстро. – Отправляйтесь на океан, – ее голос убаюкивал, как будто Катар колыбельную пела: –Айны пришли со дна океана. Они родились в цветке лотоса, – вещала нараспев незнакомую легенду. –Океан –дом твой, твоя сила и защита. Душу и тело лечит, силой питает. Сущность твоя проснулась, надо бы соленой водицей подпитаться. А там глядишь, и не хватит силенок у Повелителя призвать тебя, раз ты так боишься. Ну, и на всякий случай…

На ладони Катар появилась горсть переливающегося порошка, она сдула его мне в лицо, окутав искрящемся облачком, которое тут же рассеялось, впитавшись в кожу. При этом она шептала странные слова:

– Руками не трогать. Без разрешения нельзя. Сердце айны в неволе петь не будет.

Тело налилось тяжестью, голова неумолимо клонилась к столу, я пыталась не сомкнуть глаз:

– Ты нас прогоняешь?

Не могла поверить, что Катар пытается от нас избавиться. Еще столько вопросов, а она нас уже выпроваживает.

Старая как будто мысли мои прочитала:

– Нечего все ответы знать. Сама, девочка, сама свой путь пройти должна. А вам пора, чую по вашу душу рыщут темные силы в округе. Нечего их сюда приманивать. Ступайте.

Она подняла два пальца благословляя, как делали жрецы Берегини:

– Ничего не бойтесь. Два часа проспите и проснетесь на берегу океана. Будете чувствовать себя, как будто всю ночь проспали.

Образ Катарпиллы размазывался нечеткими контурами, сознание неотвратимо ускользало в сон, доносились последние указания:

– Вас встретит Джаред. Мой хороший дружка. Слышишь? Запомнила? Он поможет.

Из последних сил я попыталась разлепить глаза, состроила выражение, которое должно было пристыдить каргу за то, что так вышвыривает без предупреждения и сонно кивнула. Лицо Катарпиллы расплылось нечетким пятном, мне снова почудилась улыбка Берегини, как при нашем первом знакомстве.

Совсем сквозь сон, а может мне уже пригрезилось, я видела, как Старая берет две карты в руки. Из них появляются объёмные призрачные образы: Карлушки-детины в потрескавшейся на мускулах одежде и Темного Повелителя, но без дымки тумана.

Черные, как тьма за гранью, густые волосы до плеч выглядят жестко, как и сам Повелитель. Интересно, а какие они на ощупь? Странная мысль засыпающего сознания. А он совсем не старый. Суровый молодой мужчина хмурит черные брови, стремящиеся к переносице и сверкает опасным взглядом. Аккуратная щетина подчеркивают аристократические черта лица. Под заострёнными скулами перекатываются желваки.

Сильные руки, которые касались меня. Мощная грудь, на которую я опиралась на болоте, чтобы не потерять равновесие.

Я никогда не видела Повелителя, он не афишировал свою персону, а на его портреты налагался запрет. Никто не смел нарушить закон, опасаясь через нарисованный образ привлечь кошмарных тварей, служащих ему. Кроме Катарпиллы, конечно. А может мне все привиделось.

Карга поцокала языком, рассматривая образы и забубнила под нос, разговаривая вслух сама с собой:

– Эх, что же будет? Не ошибись с выбором, деточка. Сердце не обманешь, а оно запело и если еще не влюбилось, то скоро сделает выбор. Тем более нимфы наплели заговор на кошмарную ночь.

Она водила головой, рассматривая то один рисунок, то другой. И все вздыхала.