Единственная для повелителя дракона

Лана Воронецкая

Единственная для повелителя дракона

ПРОЛОГ

Повелитель

В предрассветных сумерках, в пряном дыме курилен, расставленных на полу, передо мной танцевала красотка с золотистыми распущенными волосами. Необычная красота завораживала.

Время текло незаметно и плавно, как и откровенные движения. Ночь пролетела вмиг. Манящий блеск в уголках раскосых глаз сводил с ума, заставляя шире расставить ноги потому, что напряжение между ними стало невыносимо.

Она ласкала руками воздух и свое тело, тягуче втягивала дым, разлившийся по зале, откидывала голову в экстазе, приближалась обманчиво близко, почти касалась кончиками прядей, обволакивала ароматом хрупкого женственного тела и снова отступала, разворачиваясь, позволяя насладиться изгибами тела.

Чертовка прекрасно осознавала, насколько соблазнительна. Протянись рукой – и коснешься ее, но я знал, что тогда она растает, словно дым, и больше не вернется. Таков уговор. Можно смотреть – трогать нельзя.

Близился рассвет, танец стал откровеннее, она обнажила грудь. У меня вырвался стон. Я протянул руку, не в силах сдержать порыв. Она искушала, часто дышала, предвкушая прикосновение. Обнаженная грудь мелькнула рядом.

Нет. Я откинулся глубже в кресло, уронил руку. Я хотел ее себе. Полностью. Я завоюю ее душу, а вместе с ней и это тело, которое не выходит из мыслей даже днем.

Первый рассветный луч проник в залу. Она с облегчением выдохнула, бросила яростный взгляд и растворилась. Чтобы следующей ночью явиться по моему зову вновь.

Глава 1

НЕСКОЛЬКИМИ НОЧАМИ РАНЕЕ…

Итар

Я прислушалась. Если запоет сверчок, то приманит путеводного светлячка и тогда нимфы его уже не упустят.

Сумерки резко перетекли в глухую ночь – самую короткую в году – ночь всех кошмаров. Людям запрещалось спать в «бешеную ночь», когда они становились особенно уязвимы для нечисти. Люди старались не смыкать глаз, чтобы быть начеку и не погрузиться в лютые кошмары, через которые в наш мир проникала нечистая сила.

Люди, для которых, если ты не человек –то обязательно чудище страшенное. Любые отклонения от человеческих стандартов порицались и изгонялись –в страшное и ужасное место за семью печатями – Аваддон.

Я передернула плечами – одно упоминание чистилища для неприкаянных существ, хоть в чем-то отличающихся от простых людей, вызывало мурашки под кожей.

Люди боятся того, что им непонятно. И истребляют. У изгоев нет права на жизнь в этом мире. Сама я так не считала, хоть и была человеком.

В отсветах огромного кострища у лесного озера тетя кружила на руках маленькую дочку –мою двоюродную сестренку, та звонко смеялась. Их зеленые волосы разметались во все стороны и переплелись, бледная прозрачная кожа казалась мертвой. Тетин сарафан свободного кроя раздулся белым пузырем.

Запел сверчок. Тетя прижала малышку крепче, остановилась и поцеловала:

– Тшшш. Слышишь? –она шепнула и бросила на меня взгляд, полный торжества.

Девочка зажала рот ручонкой, пряча заливистый смех и радостно хлопнула огромными водянистыми глазенками без зрачков, в которых продолжали кружиться смешинки и искорки костра.

Сомнений не осталось –все получится.

От темных деревьев отделились хрупкие женские силуэты, поплыли к костру у озера, едва касаясь земли. Казалось, они просто ступали по воздуху –настолько изящно и невесомо выглядели создания -невероятно красивые.

Одеждой им были густые темные волосы до колен. Нимфы чурались человеческих нарядов, предпочитали жить в согласии с природой. В этом волшебном, запрятанном в лесной глуше месте, они могли себе это позволить.

Тетя же с малышкой за три года жизни здесь не избавилась от человеческих привычек, предпочитая носить сарафаны. Это хорошо. Я рассчитывала, что сегодня все получится и тетя с сестренкой снова обретут человеческий облик. Тогда они смогут вернуться в город, к нормальной жизни.

Пять лет назад тетя Элистер превратилась в мавку и дочка у нее родилась маленькой мавочкой.

Мне пришлось забыть мечту о поступлении в академию. Пришлось позаботиться о единственных родных в моей жизни. Настала очередь отплатить тете за годы воспитания и заботы, которые та взвалила на себя после смерти родителей.

Мы скитались в поисках убежища от людской ненависти и злобы, пока я не нашла это место. Ходили легенды, что человеческий облик можно вернуть с помощью цветка папоротника, цветущего всего один час в году –в ночь всех кошмаров.

Но простые люди не верили в то, что папоротник может зацвести, и не ходили в лес в эту ночь потому, что грань между явью и кошмарами истончалась. Все эти годы я пыталась найти способ.

Сегодня очередная попытка. Если опять не получится –придется ждать до следующего года. А время уходит. Сестренка, Айрин, совсем одичала, ей надо к людям. Да и тете пора прийти в себя и выкинуть мысли о несчастной любви.

Пел сверчок, горел костер, отражаясь в тихой заводи озера, пряные ароматы трав кружили голову. Нимфы порхали, зазывая в танец вокруг костра. Тетя Элистер скинула сарафан, поддавшись зову лесных духов. Сестренка Айрин повторила за мамой.

Мавки не отражались в воде. Сквозь прозрачные спины проглядывали контуры внутренних органов, на глаза наворачивались слезы при виде застывших сердец. Пять лет назад я поклялась, что найду способ вернуть им человечность, заставить их сердца биться вновь.

Сегодня волшебная ночь –самая короткая в году. Только стемнело, а уже близился рассвет. Мягкая дымка стелилась над водой. От костра повеяло дурман-травой –соблазнительные нимфы плели чары, зазывая путеводного светлячка.

– Присоединяйся, – голос старшей заволакивал сознание.

Отказываться было непринято, но я попыталась, чувствуя, как жар приливает к лицу:

– Лучше без меня, – потерла в смущении шею, бросила взгляд в сторону чернеющего леса.

Я чувствовала чужие взгляды. Конечно, лешие выползли и тайком подсматривали за откровенными танцами лесных прелестниц.

Нимфа повела рукой, меня окутало полупрозрачное облако тумана, расслабляя, забирая смущение и стыд. Мир за чертой видимости от отблесков кострища перестал существовать.

Искусительница подошла ближе, поднесла руку к губам и сдула пряные травки прямо мне в лицо. Аромат пощекотал ноздри и растворился в глубоком вдохе. Как же вкусно. И приятно. Тело стало таким легким, чувства обострились. Казалось, я парю в паре сантиметров над травой, едва касаясь ее кончиков, влажных от утренней росы.

Я не заметила, как нимфа стянула с меня платье, распустила золотистую косу и мягкий шелковый каскад рассыпался по телу, касаясь кончиками поясницы.

Сверчок пел так красиво, или это пели нимфы, а может их дурман. Мелодия лилась из самого сердца. Я присоединилась к чувственному танцу.

– Что за прекрасная музыка, – протянула я.

Одна из нимф шепнула:

– Это музыка из твоего сердца. Оно хочет влюбиться. Сегодня подходящая ночь, чтобы встретить суженого.

Я усмехнулась про себя. Кого можно встретить в такой глуши? Лешие, да водяные, да местный юродивый Карлушка. Может это его взгляд я чувствую кожей все это время? Приплелся с лешими и подсматривает в сторонке. А вслух ответила:

– Я никогда не влюблюсь. От любви девушки становятся мавками.

Я улыбнулась, когда рядом грациозно проскользила тетя –еще такая молодая и красивая, но обратившаяся мавкой. Язык кольнуло привкусом горечи.

– Только от несчастной любви, –вторили нежные создания.

– Я не верю в счастливую любовь, – прогнулась в чувственном развороте.

– Прекрасная айна, – окутал шепот нимф.

– Айна, айна… – вторили они друг другу, кланялись, словно отдавая дань.

– Меня зовут Итар, – пожала я плечами, подчиняясь ритму, не понимая этих лесных созданий.

– Прекрасные айны родились на дне океана и пришли к нам из цветов лотоса.

Нимфы плели чары, обволакивали странными речами, убаюкивали сознание.

И тут небо засверкало тысячью искр, завораживая красотой.

– Светлячки, – зашептали нимфы.

Над самым ухом прозвучал глубокий голос старшей:

– Протяни руку. Пусть путеводный светлячок выберет тебя сам и покажет дорогу к папоротнику.

Небо подернулось рассветными тенями. Пора. А то можно упустить цветение.

На вытянутую руку спланировало ослепительное пятнышко. Ура! У меня получилось. Светлячок покажет путь. Я найду цветок папоротника и мучения тетушки закончатся.

Подул легкий ветерок, лаская голую кожу. Я так увлеклась таинством нимф, что совсем забыла про то, что осталась без одежды.

Я оглянулась в поисках платья, не выпуская светлячка из поля зрения. Белый сарафан валялся на дальнем краю поляны, ближе к лесной чаще.

Рассветные сумерки разогнали мглу над верхушками деревьев, но пока не спустились ниже. Костер медленно затухал, не дотягиваясь до кромки леса, чернеющего пугающими тенями. Воображение рисовало контуры темных тварей. Сама я никогда их не видела, но слышала рассказы о жутких созданиях, проникающих в сны и высасывающих душу.

Поговаривали, что их насылает Повелитель в поисках заблудших душ, что эти твари –его ищейки. Во сне сознание отпускает контроль, проявляется истинная сущность. И если ты –не человек –гнить тебе в подземельях Аваддона до скончания веков.

В «бешеную ночь» грань между явью и снами особенно тонкая.

Мое платье почему-то зашевелилось. Я прищурилась и рассмотрела сгорбленную тень. Кто-то подкрался, ухватился за край светлой ткани и потащил его к лесу, прямо по земле. Неужели кто-то из леших осмелился шалить?

Светлячок трепетал ярким пятнышком. Я кинулась на выручку бедному сарафану, рискуя потерять путеводный огонек. К счастью, наши пути совпадали, он полетел прямо перед мной – предстояла дорога в самую чащу.

Я догнала белое пятно ткани и схватила за край. С другого конца на меня уставился Карлушка своим уродливым лицом, наполовину перекошенным параличом.

Уши мгновенно загорелись от стыда. Одной рукой я тянула сарафан, а другой нервно одернула волосы, пытаясь спрятать груди, опустила руку ниже, стыдливо прикрываясь. Дернула платье особенно сильно и прижала высвободившуюся юбку к груди. Дурачок не отпускал. Я судорожно выдохнула:

– Тебе чего? Отдай.

Он пятился задом к лесной границе, вынуждая тащиться за ним, чтобы не порвать сарафан. Краем глаза я наблюдала за светлячком, готовая в любой момент бросить платье и побежать следом. Моя скромность и соблюдение приличий ничего не стоили, ведь на кону были человеческие жизни тети и сестренки.

– Карлуша хороший, – проскрипел противный голос юродивого, – Карлуша пойдет с тобой. Будет защищать.

Он осклабился, капая слюной. Наверное, так улыбался. Чего ему взбрело в тупую голову?

Я всматривалась в кусты – никаких леших рядом не наблюдалось. Не то, чтобы я боялась больного горбуна, но сейчас было совсем не до его извращенных выходок или разговоров. По сути передо мной кривлялся недолюбленный ребенок в теле взрослого калеки, требуя внимания и ласки. Как же не вовремя.

Вдруг по ушам резанули крики нимф, настолько высокие, что я зажмурилась от боли, взорвавшей голову изнутри, сжала виски руками, при этом чуть не выпустила сарафан из рук. Благо Карлушка сдался быстрее, упал на землю, корчась в агонии от ультра высокого визга, ввинчивающегося в мозг. Платье осталось у меня в руках.

Я оглянулась –на поляну налетели черные тени, затмив гаснущий костер. Над водной гладью показалось кровавое предрассветное зарево, размазывая оранжево-алые всполохи по небу и реке, отражаясь сверкающими вспышками на золотых нагрудных бляшках нарушителей спокойствия.

Я знала, что это за знаки –стражи Повелителя добрались и в этот укромный уголок. И все, кого они поймают отправятся за грань –в холодную тюрьму Аваддона.

Бездушные прихвостни Повелителя задушили крики нимф, и боль отпустила голову, но не мое сердце. А светлячок выбрал именно этот момент и рванул между деревьев, прямо в самую непролазную чащу.

Нельзя упустить момент. Я не могу ничем помочь лесным созданиям. Пытаясь не отстать от путеводного огонька, я изо всех сил пыталась отогнать отчаяние, хваталась за надежду, что тетя Элистер с Айрин успели спрятаться до налета нежданных гостей.

Я так и бежала босиком, не разбирая дороги, и сдирая ноги в кровь, прижимая платье, которое не успела надеть. Деревья тянули ко мне ветки, хлестали по лицу и голому телу, запутывались сухими листьями и сучками в распущенных волосах. Сейчас главное –не потерять из вида светлячка, не отстать.

Рядом шуршали кусты. Неуклюжий Карлушка ломился следом, и как не отстанет юродивый? А спину сверлил чужой взгляд. Тот, который я чувствовала, когда танцевала в дурманящих чарах нимф. Взгляд, который пробегался холодком между лопаток, будоражил душу и вызывал мурашки незнакомого предвкушения.

Фух, я мотнула головой, отгоняя странные фантазии –очередная ветка хлестнула по уху. Это все сказочные искусительницы со своими травами и любовными наговорами. Чего удумали, дурманить небылицами о счастливой любви.

Откуда слышалась музыка у костра? Они шептали, что музыка льется из моего сердца. Вот чаровницы и обольстительницы. Надеюсь они сумели не попасться в лапы.

«Сердце хочет влюбиться. Подходящая ночь, чтобы встретить суженного.» – вертелись обрывки любовного наговора. Зачем они со мной так?

Я горько усмехнулась, прислушиваясь к треску ветвей сзади. Шутницы недоделанные. Местный дурачок пер напролом, преследуя по пятам. И чего он увязался? Настырный какой. Не отстает. И платье не дал надеть. Это нимфы его что ли своими чарами приманили?

– Ну, и ладно, – в сердцах выкрикнула вслух, – зато точно не влюблюсь!

Деревья расступились и вслед за светлячком я выскочила на поляну, сплошь поросшую папоротником.

Косые лучи утреннего солнца прорезали дымку, клубящуюся над землей. Быстрее. Надо найти цветок, пока он не исчез с рассветом. Я искренне верила, что папоротник зацвел. Просто не имела права на сомнение.

Сзади хрустнул кустарник. Так и не отстал -юродивый, а какой проворный оказался. Мне было совсем не до него. Я чуть не выпустила светлячок из виду, но он вынырнул из тени и метнулся на середину поляны, утонул в дымке, которую тут же разогнал легкий ветерок.

Огненное насекомое приземлилось на нежно-голубой цветок, который покачивался, брызгая каплями света, и светлячок истаял. Да, это не сказки -папоротник зацвел. Надо скорее сорвать, пока не закрылся бутон, пока не закончилось волшебство. Я протянула руку, когда меня окликнул низкий мужской голос, заставив вздрогнуть:

– Итар…

Глава 2

Я так и замерла –голая, на коленях во влажной траве, с вытянутой рукой, с опаской обернулась. И не поверила глазам.

Вместо уродца Карлушки меня оценивающе разглядывал рослый детина. Куда-то исчез горб, плечи распрямились, он вытянулся и вырос головы на две. А это точно был он. Одежда стала тесна и потрескалась по швам. Рубашка расползлась, обнажив мощную грудную клетку и бицепсы на огромных руках. Штаны мотались, словно юбка с разрезами по бокам, открывая рельефные мускулы бедер.

– Итар… – протянул хрипло, вслушиваясь в собственный баритон, пробуя мое имя на вкус.

Его лицо разгладилось. Паралич больше не кривил рот, слюни не капали. Оказалось, у него правильные черты, густые темные брови, почти сросшиеся на переносице. Пожалуй, я бы назвала его красивым, если бы не хищный блеск глаз, испугавший до дрожи в согнутых коленках.

Меня словно окатило ведром ледяной воды, когда дошло, что я стою на коленях, прижимая платье трясущейся рукой, развернутая задом к огромному мужчине, который без стеснения разглядывал меня в такой неприглядной позе.

Он облизнулся, чуть склонил голову к плечу, наслаждаясь видом моей голой спины и… тем, что ниже. Интересно, у него только тело изменилось, а что с мозгами?

Я всматривалась в лицо, пытаясь понять, насколько осмыслен его взгляд. Он все еще маленький мальчик? Я очень надеялась, что ему не взбредет приставать ко мне потому, что с таким громилой я точно не справлюсь и ненароком опустила взгляд ниже: на широкую мускулистую грудь и еще ниже –мои надежды рухнули –между ног ткань разорванных брюк топорщилась колом. Таким огромным, что я шумно сглотнула.

Он заметил мою растерянность и отреагировал на звук довольным рыком.

– Теперь я тебе нравлюсь? –прозвучало вполне осмысленно и напугало до чертиков.

Он сделал шаг вперед.

– Не подходи, – я резко перевернулась, плюхнулась голым задом на влажную траву, судорожно прижала сарафан обеими руками.

– Я все время ждал, когда ты приедешь навестить тетю. Считал дни, минуты, следил за тобой, запертый в этом дурацком теле юродивого.

Его зрачки увеличились, полностью поглотив радужку, отчего глаза сделались черными и из них просочилась темная дымка. Кто это, мать твою? И что происходит? Карлушка –не человек? Что, впрочем, не удивительно, ведь каким— то образом он оказался в этом лесу, куда путь простым людям заказан –запоздало пришли в голову мысли.

– Такая сладкая девочка, – он причмокнул и сделала еще шаг, потянулся к платью.

Я в страхе отползала, все дальше от заветного цветка, боясь выпустить платье из оцепеневших пальцев.

– Айна, умница.

Опять меня назвали чужим именем.

– Ты такая красивая. Почему стесняешься? Дай посмотреть, – неожиданным резким движением он дотянулся и выдернул платье из рук, отбросил в сторону.

Я перестала отползать, сжалась, подтянув колени к груди, обхватила руками, прячась за длинными золотистыми волосами. Мамочки, как страшно.

– Нашла цветок папоротника, – он отвлекся на волшебный бутон и потянулся к нему.

Я затаила дыхание. Слезы подступили к глазам. Это мой цветок. Это так несправедливо.

– На что ты готова ради цветка, маленькая айна? Он ведь тебе очень нужен?

Громила провел лапищей по бутону.

– Я могу быть очень нежным, – сказал севшим голосом.

Я снова сглотнула, понимая куда он клонит.

– Осторожно, – не выдержала, когда он начал гладить цветок.

Если он сломает его, все пойдет прахом –все мои надежды и мечты о счастливой жизни для тети и сестренки. Если я не успею сорвать бутон, он исчезнет. Я чувствовала, оставались считанные минуты. Солнце встало и волшебство вот-вот рассеется.

– Так ты согласна стать моей? Здесь, сейчас. Обещаю, тебе понравится, – он снова облизнулся, дыхание вырвалось легким хрипом.

– Надо сорвать, пока не исчез, – выдавила еле слышно, изо всех сил сдерживая слезы.

Он чуть отодвинулся, не сводя с меня возбужденного взгляда.

– Рви, – сказал так, будто сделал неимоверное одолжение, – а потом будешь моей. Я так давно этого желал.

Я застыла. Стыд сковал тело. Мне нужно сорвать цветок, но я сжалась и спряталась за длинными волосами. Он пожирал меня взглядом. Будет пялиться на мое голое тело. А что потом, мамочки, вообще, думать не хотелось. Лучше не злить, пока он предлагает быть нежным. Нет. Я не смогу. Я не хочу. Не так. Противные нимфы. Это так они себе представляют счастливую любовь?

Все силы уходили на то, чтобы не заплакать. Надо сосредоточиться на важном. У меня есть цель. Мне нужен цветок. Я зажмурилась –будь, что будет.

Что я творю? Ползаю с голым задом перед каким-то мужиком. Стыд окатывал липкими волнами, когда я все-таки дотянулась до заветного бутона и нежно сорвала. Я смогла. Успела.

Прямо на мой голый зад опустилась мужская ладонь, властно сжала за ягодицу. Он простонал. Он же обещал быть нежным. Слезинка не удержалась, скатилась по щеке.

Мир прямо перед глазами размазался и почему-то превратился в темное марево.

Темнота сгустилась сильнее и превратилась в плотную пелену, тонкую и эластичную, как рыбий пузырь. Неужели грань истончилась и сейчас сквозь нее прорвутся кошмарные сущности из Аваддона? До рассвета оставались считанные минуты. Небо посветлело, вот-вот должно показаться солнце. Успеют?

Огромная лапища погладила то, что до этого яростно мяла. Я вздрогнула и сжалась. Он что, не видит, что происходит? Даже не знаю, от чего было страшнее: от домогающегося мужика сзади или от тонкой темной грани, ходящей ходуном из-за того, что через нее пытался прорваться беснующийся силуэт.

– Не надо, – проблеяла я, захлебываясь слезами, когда почувствовала, как чужие пальцы скользнули между ног, погладили внутреннюю сторону бедра и подобрались выше, задели то место, которое никто никогда не трогал.

– Тихо, тихо, – горячо шептал бывший юродивый.

Похоже ему напрочь снесло крышу, он ничего не замечал вокруг.

Пелена растянулась настолько, что сквозь нее проступили контуры человеческого тела. Высокий широкоплечий мужчина в черном, окутанный тьмой, шагнул на поляну. Сквозь развевающиеся ветром клубы удалось разглядеть высокие сапоги до колена, кожаные штаны, перетягивающие плотные бедра и мощный торс, затянутый в колет. Он потянулся к цветку, мерцающему голубым, который мне пришлось бросить, чтобы упереться руками в землю и не упасть. Какого лешего он тянет свои лапы к моему цветку? Я даже плакать перестала от неожиданности.

Сзади сопел и порыкивал Карлуша. Он убрал руку, похоже, возился со штанами. Я вскочила, выхватила цветок прямо из-под носа у кошмарного порождения и отпрянула в сторону. Юродивый, наконец, сообразил, что на поляне появился посторонний, уставился на темную личину, скрывающую лицо, и зарычал:

– Айна –моя! Уходи, откуда пришел.

Это он про меня? Да почему айна? Меня зовут Итар. Впрочем, это не важно. Темный, пришедший из-за грани, шагнул ко мне и потянулся рукой, затянутой в наруч. Я попятилась, но споткнулась, еле удержала равновесие и поспешила спрятать дрожащую руку, сжимающую цветок, за спину. Я тяжело дышала, прячась за стеной золотых волос, которые скрывали лишь груди, не дотягиваясь ниже талии, оставляя на обозрение все, что было ниже. Сгореть со стыда, прямо на месте. Мужчина отвел мои волосы в сторону, обнажив грудь с затвердевшим на ветру соском. Он любовался моей наготой, заставляя сердце биться загнанной птицей.

– Ты отдалась ему по согласию? –прозвучал строгий голос.

Я вздрогнула и даже растеряла смущение, уставилась на него, округлила глаза.

– Чего?

Совсем сбрендил ночной кошмар? Никому я не отдавалась, и уж согласия моего точно не спрашивали. А сам чего пялишься? Тоже хочешь меня? За пеленой не разглядеть лица, но я почему-то была уверенна, что глаза его пылают возбуждением. Может потому, что тьма металась у лица клоками, выдавая рваное дыхание.

Он придвинулся ближе, так что я глотнула легкий аромат мужского тела: сандал, мускус и еще что-то неуловимое, но такое притягательное, вызывающее волнение. Темный кошмар шумно втянул воздух. Нюхал меня? Не смотря на страх, изнутри окатила теплая волна.

– Айна не тронута, – он коснулся груди, импульс прошил тело.

Я рефлекторно дернулась, сбрасывая руку и ткнулась лицом прямо в его нагрудный знак: крылатый дракон, проткнутый копьем в шею. Это был страж Повелителя кошмаров. Определенно. Только почему-то без золотых бляшек.

Грудь чувствовала след мужских пальцев. Он расползался холодком по коже, вызывая мурашки, убегающие к шее и дальше к самому сердцу.

– Ты солгал, – страж развернулся и яростно зарычал на юродивого, разбрызгивая вокруг себя тьму.

Я все-таки отпрыгнула подальше, чтобы не попасть под брызги. Его прикосновение продолжало холодить грудь. Я скосила взгляд –на коже осталось темное пятно. Мамочки.

– Тронута, тронута, – взвился Карлуша в лохмотьях, – я ее трогал, – он повертел рукой, перебирая пальцами воздух, показывая, как именно трогал.

Меня передернуло. Провалиться сквозь землю. Уши загорелись, я словно опять почувствовала его пальцы между ног. Матушка Берегиня, избави от напасти, спаси и сохрани.

Черный страж кинулся на юродивого, смял его пальцы, ломая с треском. Тот взвыл, и тьма повалила из глаз и рта, тело стремительно выросло в размерах, порвав остатки одежды в лоскуты, вспыхнуло черным огнем и облако кромешной тьмы превратилось в кошмарного дракона, как на гербе Повелителя.

Огромный зверь –с три человеческих роста расправил и замахал крыльями –задрал кверху голову с глазами, сверкающими голубым, прямо, как мой папоротник. Утробно взревел, разгоняя птиц с ближайших веток.

Берегиня, помоги. Спаси и сохрани меня, родненькая. Ну, уж так и быть, а заодно и кошмарного стража Повелителя.

Я отмерла, схватила с земли перепачканный и подранный сарафан и побежала, натягивая его на ходу. Получилось с трудом. Я до боли сжимала пальцы, обхватив стебель волшебного цветка папоротника. Когда просунула руки в рукава, и ткань скользнула по телу, прижала кулак с цветком у груди, другой, почти не касаясь, прикрыла его сверху.