Книга 1. Дикий. Нить до Вокзала

Павел Пучков

Книга 1. Дикий. Нить до Вокзала

Пролог. Каменный гриб

Вторым был звук. Навязчивый, монотонный стук. Кап-кап-кап. Вода падала с чего-то каменного на что-то каменное же.Холод. Это было первое, что вернулось к нему. Впитывающийся в кости, влажный холод сырой земли.

Сознание возвращалось обрывками, как сигнал на забитой помехами рации. Он застонал, попытался пошевелиться. Тело отзывалось тупой, разлитой по всем мышцам болью, будто его долго тащили по камням.

Он открыл глаза. И ничего не понял.

Над ним был не северный лес, не палатка и не знакомое звёздное небо тайги. Над ним нависал гигантский купол из рваного бетона и искореженной арматуры. Где-то высоко в потолке зияли дыры, сквозь которые лился тусклый, больной свет непонятного времени суток. Воздух был густым и тяжёлым, пах озоном после грозы, прелой листвой и чем-то металлическим, химическим.

Где я?

Он попытался подняться. Голова закружилась, в висках застучало. В памяти – ни единой цельной мысли, только белые шумные пятна, как на экране старого телевизора. Он зажмурился, пытаясь ухватить хоть что-то.

Призрачное воспоминание тут же ускользнуло, оставив после себя лишь острую, ничем не заполненную тоску.Имя… Как его зовут? Пустота. Лицо… Чьё-то лицо? Женское? Детская улыбка?

Но было одно. Чёткое, как удар молотком. Слово. Кличка.

«Дикий».

Его называли Диким. Он не помнил – кто и почему. Но это было единственное, что откликалось из того, что было до. До этого места.

Он с усилием перекатился на бок, опираясь на локоть. Он лежал на груде битого кирпича и щебня посреди огромного заброшенного помещения, похожего на разрушенный заводской цех или станцию какого-то невероятного подземного метро. Стены поросли странным мшистым лишайником, pulsating мягким, фосфоресцирующим светом. Это было его единственным источником освещения, кроме дыр в куполе.

И тут его взгляд упал на руку. Он сжал кулак, и сквозь прилипшую грязь и ссадины на коже проступили знакомые мозолистые узоры. Руки человека, который много работал с камнем, с инструментом. Руки геолога… Да. Это было ещё одно якорное воспоминание. Молоток. Пробы породы. Карты. Тайга.

Он был в тайге. Искал что-то… И потом… Провал.

Кап-кап-кап.

Звук вёл его. Дикий, пошатываясь, поднялся на ноги и поплёлся на этот стук, спотыкаясь о непонятные железные обломки. Он прошёл между двумя рухнувшими фермами и замер.

Посреди зала, под той самой капелью, стоял… гриб. Каменный гриб. Высотой по грудь, негостеприимного свинцово-серого цвета, с шершавой, испещрённой кристаллическими прожилками шляпкой. Вода падала точно в центр шляпки и, не растекаясь, стекала по невидимым каналам, образуя под ним идеально круглую, абсолютно неподвижную лужу. Воздух вокруг гриба дрожал, как над раскалённым асфальтом, и от него исходил тихий, едва уловимый гул, который отзывался вибрацией в костях.

Что-то первобытное, животное внутри Дикого закричало, чтобы он бежал. Но другое чувство – острый, профессиональный интерес геолога, увидевшего невероятный минерал, – заставило сделать шаг вперёд.

Он протянул руку. Его пальцы почти коснулись шершавой поверхности…

И мир взорвался бело-синей вспышкой.

Невидимая сила швырнула его через весь зал. Он ударился спиной о стену, и сознание снова поплыло. Сквозь пелену в глазах он видел, как каменный гриб вспыхнул ослепительным светом, а пространство вокруг него изогнулось, заплелось в спирали, искажая очертания руин. Из-за него появилась… тень. Высокая, худая, с неестественно длинными конечностями. Она не шла, а скользила по груде обломков, не обращая на них внимания, и повернула к Дикому пустое, лишённое черт лицо.

В ушах зазвенело, заглушая все звуки. Инстинкт выживания заставил его в панике отползти, забиться в первую попавшуюся узкую трещину в стене – похожий на нору лаз в соседнее помещение.

Он сидел там, дрожа, прижимаясь спиной к холодному камню, и слушал. Звон понемногу стихал. Снаружи больше не было слышно ни капели, ни гула. Только тихий, прерывистый скрежет, будто кто-то точил косу о булыжник. Потом и он затих.

Только тогда Дикий рискнул высунуть голову.

Зал был пуст. Каменного гриба не было. Не было и лужи. На его месте лежал лишь оплавленный кусок бетона, и от него во все стороны расходились вены странных, похожих на ржавчину, но мерцающих золотом кристаллических образований.

Он был один. В незнакомом, враждебном месте, без памяти, без понимания, где он и что это такое.

Он должен был выжить. Сейчас. Следующий час. Следующую минуту.Но теперь у него была цель. Не вспомнить прошлое. Не найти выход.

Он был в Зоне. И Зона его уже не отпустит.

Глава 1. Колени борова

Боль стала компасом. Каждый вдох отдавался болью в рёбрах, каждый шаг – болью в вывихнутом, казалось, всем теле. Но она была якорем, единственным доказательством того, что он ещё жив. Доказательством, помимо всепроникающего холода и воющего в ушах ветра.

Дикий выполз из своего укрытия, оглядываясь на оплавленное пятно на полу – могилу каменного гриба и его собственной старой жизни. Теперь он видел зал целиком. Это было чудовищное смешение стилей: мощённый булыжником пол, ржавые стальные балки, стены из сборного железобетона, украшенные при этом облупленными советскими мозаиками с улыбающимися пионерами. Всё это было сломано, перемешано и склеено в единый, бредовый кошмар неведомой силой.

Его спасло лишь одно – профессиональная память тела. Глаза геолога, привыкшие читать ландшафт, искали пути, слабые места, аномалии рельефа. Он не понимал, что ищет, но инстинктивно избегал мест, где воздух струился маревым, или где пыль на полу лежала подозрительно ровным, нетронутым слоем.

Он шёл, прижимаясь к стенам, по гигантским, полуразрушенным коридорам. Где-то вдали чтото периодически гудело, и тогда по стенам пробегала лёгкая дрожь. Из щелей в потолке свисали бледные, слепые корни растений, лишённые солнечного света. Время потеряло смысл. Минуты растягивались в часы.

Его спас голод. Вернее, его профессиональное чутьё. В одном из разрушенных помещений, похожем на лабораторию, его взгляд упал на шкаф с пробирками. Большинство были разбиты, их содержимое давно высохло или превратилось в цветную каменную крошку. Но в одной, запечатанной герметично, плескалась мутноватая жидкость, а на дне лежали несколько сморщенных, но узнаваемых ягод шиповника. Консервы Зоны. Он разбил пробирку об пол, с жадностью выпил жидкость, отдававшую металлом и старым пластиком, и съел ягоды. Вкус был отвратительным, но жизнь возвращалась в тело, проясняя мысли.

Именно тогда он услышал выстрелы. Не одиночные, а очередь, затем ещё одну, крики, нечленораздельный, хриплый рёв.

Не раздумывая, он пополз на звук.Война. Значит, есть другие.

Он выбрался на обширную площадку, когда-то бывшую, судя по остаткам рельсов, депо. Выстрелы гремели справа. Дикий залёз на груду ящиков и замер.

Внизу, у старого вагона, металась троица людей в потрёпанной, самодельной броне, с автоматами в руках. Их противник был один, но казался целым отрядом. Это было нечто, напоминающее кабана, если бы кабана слепили из мешков с мышцами, бронировали шкурами нескольких бульдозеров и снабдили парой лишних суставов на ногах. Боров. Монстр размером с небольшой трактор. Пули, кажется, лишь злили его, отскакивая от толстой шеи и загривка.

– Колени! Бей по суставам, я ж говорил! – орал один из сталкеров, прыгая назад от мощного удара клыком.

Стрелки сменили тактику, целясь в тонкие, дрожащие от напряжения задние ноги чудовища. Один из выстрелов достиг цели. Раздался сухой хруст, и боров с рёвом просел на одно колено. Это был их шанс. Град свинца впился в уязвимое место. Монстр дёрнулся в последней судороге и затих.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием трёх людей.

– Фух… Чёртова свинья. Почти весь патронташ потратил, – проворчал самый крупный из них, подходя к туше и пнув её сапогом.

– Зато теперь неделю будем сыты и при деньгах, Борода, – отозвался второй, молодой парень с обветренным лицом. Он уже доставал из-за пояса большой, зазубренный нож. – Держи свет, Крот.

Третий сталкер, низкорослый и юркий, достал фонарь. Молодой сталкер с хирургической точностью начал отделять от тушки массивные, покрытые хрящом коленные чашечки мутанта.

Именно в этот момент Борода, старший, поднял голову и его взгляд упал на Дикого. Автомат мгновенно оказался в его руках.

– Эй, ты! Наверху! Покажись, а то щас как свет увидишь!

Дикий замер. Бежать? Но куда? Он медленно, показывая пустые руки, поднялся во весь рост.

– Сосунок? Откуда ты тут взялся? – удивился Борода, не опуская ствол.

– Я… я заблудился, – хрипло выдавил Дикий. Его собственный голос прозвучал для него чужим.

– Все тут заблудились, – фыркнул тот, кого звали Крот. – Спускайся. Без глупостей.

Дикий спустился. Трое смотрели на него с откровенным любопытством, смешанным с недоверием. Он видел себя их глазами: грязный, в рваной одежде, без оружия, с пустыми, безумными глазами.

– Как звать-то? – спросил Борода.

– Дикий, – ответил он без колебаний. Это было единственное, что он знал наверняка.

– Подходит, – усмехнулся молодой сталкер, отрезая последнее колено. – Я Чип, это Крот, а это наш старшой – Борода. Ты что, пешком сюда пришёл? Без ствола?

– Я… не помню.

Борода внимательно посмотрел на него, потом на его руки, испачканные в земле и ржавчине.

– Контуженный, что ли? Аномалия шарахнула? Ладно, стоять тут нечего. Место неспокойное. Идёшь с нами, если ноги не отнялись. Будешь выть – оставим на растерзание тем же боровам. Понял?

Дикий лишь кивнул. Это был не приказ. Это был спасательный круг.

Они шли быстро и молча, меняя маршрут, обходя подозрительные участки. Борода вёл их с уверенностью старожила. Чип нёс драгоценные колени в рюкзаке. Крот шёл последним, постоянно оглядываясь.

Через час, а может два, впереди замерцали огни. Не яркие, а приглушённые, красные точки костров и фонарей. Они вышли к скальному обрыву, под которым ютился лагерь: несколько бронированных фургонов, палаток, сколоченных из обломков бочек и досок навесов. В воздухе витал запах дыма, жареного мяса и чего-то едкого, химического.

– Дом родной, «Улей», – прошептал Чип, и по его лицу пробежала улыбка облегчения.

Их встретили не сразу. Сначала из темноты возникла тень с прикладным ружьём, обменялась с Бородой несколькими гортанными фразами и пропустила их.

В лагере было человек пятнадцать. Кто-то чистил оружие, кто-то играл в карты при свете коптилки, кто-то спал. Все они выглядели такими же уставшими и потрёпанными, как и его проводники.

Борода бросил рюкзак с добычей к ногам коренастого мужчины с гаубицей через плечо.

– Две пары. Один самец крупный. Целый отстрелялись.

– Кого привёл? Места за столом не хватает, а ртов и так много.Тот кивнул, оценивающе взглянул на Дикого.

– Нашёл в Руинах. Контуженный, без памяти. Говорит, звать Дикий.

– Дикий? – Хозяин лагеря хмыкнул. – Ну, посмотрим, сколько дней он тут проживёт диким. Ладно, кормить его будем сегодня за счёт добычи. Завтра – сам зарабатывай. Понял, новичок? В Зоне за всё платят. Всё.

Ему сунули в руки миску с какой-то густой похлёбкой и кусок чёрного хлеба. Он ел, сидя у чужого костра, и слушал обрывки разговоров. Он слышал странные слова: «выброс», «артефакты», «анабиоз», «радиационные болота», «Рефлектор». Он ничего не понимал, но жадно впитывал каждое слово.

– Что это за место?Позже, когда Чип начал чистить свой автомат, Дикий, набравшись смелости, спросил:

– Ты серьёзно ничего не помнишь? Ну, слушай, новичок, ликбез от меня стоит один паёк, но сегодня за счёт заведения. Это – Зона. Появилась лет пять назад. Не спрашивай как и почему – не знаем. Тайга просто… сдвинулась. Пошли аномалии, мутанты, артефакты вот такие, – он кивнул на аккуратно сложенные в ящике колени борова. – Мы, сталкеры, здесь всё это собираем, выживаем. Кто-то ищет славы, кто-то – денег, кто-то ответы на вопросы. А большинство – просто могилу. Понял?Чип посмотрел на него с удивлением, потом понимающе кивнул.

Дикий кивнул, смотря на языки пламени. Его прошлое было пеплом. Его будущее было мраком. Но сейчас, в эту минуту, у него была миска с едой, крыша над головой из брезента и горстка правил нового, безумного мира.

И его обучение только началось.Главное из которых звучало просто: плати или умри. Он был в Зоне.

Глава 2. Грибной долг

Утро в «Улье» началось не с пения птиц, а с хриплого кашля, скрежета металла и запаха дешёвого самогона, который кто-то использовал как антисептик для раны. Дикий проснулся от толчка в бок.

– Подъём, соня. Долг на бочку не давит, а на тебя – давит, – над ним стоял Борода, скептически оглядывая его с ног до головы.

Память вернулась к Дикому обрывками: лагерь, чужие лица, правила. Правило главное: за всё плати. Ему дали приют, еду и теперь пришло время отрабатывать.

Хозяин лагеря, которого все звали Смотритель, сидя на ящике из-под патронов, выложил перед Диким «сокровища»:

· Поношенный, в пятнах ржавчины и застиранной крови комбинезон с дырой на локте.

· Две разномастные кирзовые сапоги, на полтора размера больше.

· Самодельный респиратор из противогаза ГП-5, у которого отпилили всё лишнее, оставив только фильтр и маску.

· Ствол. Не автомат, а древнее, но ухоженное охотничье ружьё «Вепрь-12» с распиленными прикладом и стволом. Два патрона в патронташе.

· И главное – маленький жужжащий приборчик с экранчиком и лампочкой, на котором было выцарапано «Стриж».

– Это твоя новая кожа, – бубнил Смотритель. – И твои клыки. И твои уши-глаза. Всё это добро, включая вчерашний ужин, твои похороны и моё потерянное время, оценивается в две полные вылазки. Сегодня отрабатываешь первую. Не сдохнешь – будет разговор о второй.

Дикий молча облачался в снаряжение. Комбинезон вонял потом и плесенью. Ружьё лежало в руке непривычно тяжело. «Стриж» время от времени тихо щёлкал, заставляя его вздрагивать.

– К нему привыкнешь, – раздался голос рядом. Это был Крот, тот самый юркий сталкер. – Щёлкает – всё чисто. Начинает пищать – готовься. Завизжал как сумасшедший – крепись или беги. Куда бежать – смотри сам. Ты сегодня со мной. Повезло тебе, зелёный. Я не люблю терять груз.

Проводником оказался он. Крот был неразговорчив, двигался быстро и бесшумно, как тень. Его снаряжение было немногим лучше Дикого, но в каждой детали читался опыт: залатанный рюкзак, обмотки на ногах вместо портянок, на поясе – не нож, а тяжёлый тесак.

Их путь лежал на окраину лагеря, к месту, которое все называли «Болотцем». Не туда, где вчера убили борова, а в другую сторону, где воздух уже с сотни метров начинал густеть, становясь сладковато-приторным и тяжёлым для дыхания.

– Наш груз – грибы, – наконец, нарушил молчание Крот, не оборачиваясь. – Красные, в белую крапинку. Похожи на мухоморы, только синие прожилки под шляпкой. Рвём аккуратно, под корешок. Ломаешь – теряешь вес. Набираем полный рюкзак. Меньше – не считается.

– А что с ними? – спросил Дикий, с трудом поспевая.

– Учёные за ними охотятся. Говорят, вытяжку делают. Против «Дрёмы». Или для «Дрёмы». Мне всё равно. Я за рейс два пайка получаю. Молчи и смотри под ноги.

Вскоре они вышли к краю. Тайга здесь заканчивалась резко, уступая место плоской, покрытой жёлтой дымкой топкой трясине. Стволы деревьев были кривыми, скрюченными, будто уснули на ходу. Воздух висел неподвижно. «Стриж» в руке Дикого участил своё щёлканье.

– Впереди – «Дрёма», – Крот указал рукой на болото. – Шагнёшь в марево – уснёшь на ходу. А проснёшься уже на дне, облепленный пиявками. Нам туда не надо. Грибы растут вот тут, по кайме.

Он подошёл к коряге, у самого края жёлтой пелены, и показал на несколько ярких красных шляпок, действительно похожих на мухоморы. Но при ближайшем рассмотрении Дикий увидел, что крапинки на них не белые, а перламутровые, и из-под шляпки тянулись тонкие, похожие на сосуды, синие нити.

– Работай. Я смотрю.

Дикий наклонился, стараясь повторить показанное движение. Его пальцы, привыкшие к чему-то другому, чему-то, о чём он не помнил, сами нашли нужный захват. Он аккуратно вывернул гриб из мха, не сломав ножку. Запах был странный – ореховый, с горькой нотой.

Они двигались вдоль границы «Дрёмы», собирая урожай. Крот бдительно следил за окрестностями и за своим «Стрижом». Дикий работал молча, погрузившись в монотонный ритуал. Его тело вспоминало другую работу: долгие часы сбора образцов, внимательное изучение почвы, терпение. Он не просто искал грибы – он читал ландшафт: видел, где влага, где тень, где нужная почва. Он находил кластеры быстрее, чем ожидал Крот.

– Стоять! – Крот замёл рукой. – Не двигайся.Внезапно «Стриж» в руке проводника затих на секунду, а затем выдал пронзительный, прерывистый писк.

Дикий замер. Сердце заколотилось где-то в горле. Он вглядывался в жёлтую дымку, но не видел ничего, кроме неподвижных силуэтов мёртвых деревьев.

– Что? – прошептал он.

– Не знаю. «Дрёма» шевелится. Или кто-то в ней… – Крот медленно, очень медленно снял с плеча свой карабин.

И в этот момент из марева, в двадцати метрах от них, выплыла фигура. Высокая, худая, закутанная в тряпки. Она шла медленно, пошатываясь, как сомнамбула. Это был сталкер. Его лицо было бледным, глаза закрыты, но он шёл. Прямо на них.

– Чёрт… Зомбированный, – сплюнул Крот. – «Дрёма» его достала. Отошёл слишком далеко и уснул. Тело само идёт, куда глаза глядят. А глядят они обычно на живых.

Сомнамбула повернула голову в их сторону. Её веки медленно приподнялись, открыв мутные, ничего не видящие белки. Она изменила направление, продолжая свой неторопливый, жуткий шаг.

– Стрелять? – сжал своё ружьё Дикий, чувствуя, как холодеют пальцы.

– В «Дрёме»? Ты с ума сошёл? Выстрелом можно разбудить что-то похуже! Или самому угодить в аномалию! – отшил его Крот. – Бежим. Тихо и быстро. Назад, по своим следам. Бросай рюкзак!

Но Дикий не бросил. Вместо этого он посмотрел на приближающуюся фигуру, на её путь, и его взгляд упал на землю. Его глаза, глаза геолога, увидели то, что не заметил Крот – едва заметную рябь на луже, слабый перекос в росе на траве.

– Туда нельзя! – вдруг вырвалось у него. – Там… нога провалится!

Он не знал, как он это понял. Он просто знал.

Крот резко посмотрел на него, потом на указанное место. Его собственный «Стриж» завизжал ещё громче, подтверждая слова новичка.

– Чёрт… Ладно. За мной! Обходим!

Они рванули в сторону, петляя между невидимых глазу ловушек. Сомнамбула, не меняя скорости, продолжила идти прямо. Они уже почти выбрались на чистый участок, когда сзади раздался тихий всхлип и звук падения. Дикий обернулся. «Зомбированный» провалился по пояс в невидимую трясину. Он не кричал, не сопротивлялся. Он просто медленно, будто во сне, продолжал тонуть, его безучастное лицо последнее мелькнуло в жёлтой мгле, прежде чем скрыться из виду.

Они бежали ещё минут пять, пока Крот не остановился, прислонившись к дереву и тяжело дыша.

– Ладно… Отдышимся.

– Ты как это понял? Про трясину?Он посмотрел на Дикого с новым, оценивающим взглядом.

– Не знаю… Показалось.Дикий растерянно пожал плечами, сам не зная ответа.

– Ну-ну, – протянул Крот. – «Показалось»… С такими «показалось» далеко не уедешь, но и сдохнешь не сразу. Ладно, тащи свою ношу. Пора в лагерь. Твой долг ещё не закрыт.

Он развернулся и пошёл вперёд. И в этот раз он не оглядывался, проверяя, идёт ли за ним новичок.

Глава 3. Нить Ткача

Возвращение в «Улей» было иным. На Дикого уже не смотрели как на призрака, случайно занесённого ветром. Взгляды были тяжёлыми, оценивающими. Он отдал Смотрителю почти полный рюкзак грибов. Тот взвесил его на ржавых безменах, хмыкнул и кивнул.

– Ладно. За вылазку засчитывается. Один долг закрыт. Остался второй.

– Он справился? – Борода, чистивший ствол у своего фургона, поднял бровь. Крот, молча кивнув в сторону Дикого, отправился сдавать свой груз.

– Выжил. И даже ношу не растерял, – бросил Смотритель и ушёл в свою каморку.

Вечером у костра Дикий получил свою первую плату. Это был не паёк. Смотритель протянул ему три небольших, отполированных до блеска металлических треугольника из жёлтого, белого и красного металла. На каждом были выбиты странные знаки.

– Это что? – спросил Дикий, вертя в пальцах холодные монеты.

– «Жучки», – пояснил Чип, с завистью глядя на треугольники. – Жёлтый – бронза, за десять таких тебе дадут банку тушёнки. Белый – алюминий, это уже патроны или граната. Красный – медь, это серьёзно. За один такой красный Борода тебя на задание возьмёт. Учёные их чеканят из того, что в Зоне найдут. Металл тут не ржавеет, видишь? Вес всегда одинаковый. Удобно.

Диский сжал в кулаке свои первые заработанные «жучки». Они были холодными и неоспоримо реальными. Первая твёрдая почва под ногами в этом зыбком мире.

На следующее утро его ждала новая работа. Смотритель и некий тощий, нервный человек в очках с треснувшим стеклом, которого все называли Лаборант, выложили перед ним два контейнера, похожих на термосы.

– Груз для передового лагеря «Ковчег», – сказал Лаборант, поправляя очки. – Образцы, собранные тобой вчера. Их нужно доставить живыми и невредимыми. Обратно принесешь пустую тару и… если сможешь, ещё грибов. Маршрут знаешь?

Диский молча покачал головой.

– С тобой пойдёт Шпуля. Он из «Ткачей». Он тебе покажет нитку.

Шпуля оказался невысоким, жилистым мужчиной с бесцветными глазами и безразличным выражением лица. Его снаряжение было лёгким и практичным: прочный рюкзак-ранец, на поясе – не оружие, а тяжёлый монтировочный лом для отстрела от мутантов и расчистки пути.

– Правила простые, – монотонно, будто заученную мантру, произнёс Шпуля. – Идём друг за другом. Шаг в шаг. Я показываю – ты повторяешь. Не думай, делай. Остановился – предупреди. Заблудился – я тебя искать не буду. Груз важнее. Понял?

Дикий кивнул. Он пристроил контейнеры в свой рюкзак, почувствовав их немалый вес. Они вышли из «Улья» не на «Болотце», а в противоположную сторону, углубляясь в чащу.

Шпуля вёл себя не как Крот. Тот был охотником, скаутом. Шпуля был именно ткущим нить. Он не искал путь – он знал его наизусть. Каждую кочку, каждый наклонённый ствол, каждую характерную трещину на скале. Он двигался не быстро, но невероятно экономично, без единого лишнего движения. Дикий, с непривычки тяжёлого груза, едва поспевал.

– Это – «нить», – бросил Шпуля через плечо. – Путь Ткача. Его знают только свои. Сбился с нити – считай, мёртв.

Они шли часа два, минуя ржавые остовы машин, завалы из деревьев, обходили участки, где «Стриж» Дикого начинал беспокоиться. Один раз Шпуля остановился, поднял руку и указал на неподвижную, поросшую мхом фигуру, сидящую под деревом. Это был сталкер в полной экипировке. Он не двигался, его голова была запрокинута, а глаза открыты и покрыты белёсой плёнкой.

– «Сидельец», – без эмоций констатировал Шпуля. – Нарушил правило. Шагнул с нити. Его «Дрёма» достала. Не трогай. Он ещё не совсем мёртв. Может дёрнуться.

Дикий сглотнул и прошёл мимо, чувствуя на спине мутный взгляд не-человека.

Лагерь «Ковчег» оказался не похож на «Улей». Это были несколько палаток, окружённых частоколом из заточенных кольев и растяжек с консервными банками. Внутри царила атмосфера напряжённой учёности. Люди в белых, но давно посеревших халатах суетились вокруг приборов, пробирок. Груз принял суховатый мужчина с бородкой.

– Наконец-то! – он почти выхватил контейнеры у Дикого. – А то уже заканчивается. Молодец, Ткач. Заслужил.

Он протянул Дикому два красных медных «жучка». Настоящее богатство.

Обратный путь Дикий проделал один. Шпуля остался в «Ковчеге» ждать следующего груза. Инструкции были краткими: «Иди обратно по той же нити. Собирай грибы, если увидишь. Не сворачивай».

И вот он снова был на границе «Дрёмы». Пустой рюкзак за спиной, «Стриж» в руке. Он чувствовал себя удивительно спокойно. Страх сменился сосредоточенной осторожностью. Он шёл по знакомому уже маршруту, его глаза автоматически выискивали знакомые приметы: сломанную ветку, которую он заметил утром, странный камень, похожий на череп.

Он собирал грибы. Аккуратно, методично. Его пальцы работали сами, а мозг был свободен. И в этой тишине, в этом монотонном ритме, в памяти вдруг всплыл обрывок.

…холодный ветер бьёт в лицо. Он стоит на краю обрыва, с геологическим молотком в руке. Внизу расстилается бескрайняя тайга. Кто-то смеётся за его спиной… «Смотри, Дикий, вон же жила просматривается!»…

Воспоминание было таким ярким и таким болезненным, что он замер, сжимая в руке гриб. Откуда это? Кто это был?