Толян и его команда

– Дома тренировал, – дипломатично выхожу из положения я.

Сидим в кафе почти той же компанией. Кэт, как ни в чем не бывало, опять донимает меня своим вниманием. Витя терзает гитару, он специально ездил за ней на свою московскую квартиру. Да, вот так, и в Чернобыле квартирка и тут, правда пустая, и далеко от центра. Два часа убил на дорогу до дома и обратно, а всё для того, чтобы произвести впечатление на Милу, скромную и неразговорчивую девушку. У девочек завтра с утра отъезд, может нам чего с Витей сегодня и обломится. Ещё сегодня «Брюгге» играет со «Спартаком», и если победят красно-белые, то я – богат. Немного покачивает, переживаю. Кэт это заметила и шепнула на ухо:

– Да будет у нас! Всё будет! Хоть всю ночь!

Она решила, что мой мандраж от волнений и переживаний – обломится мне чего от неё или нет? Смешная малышка. Матч не показывают по телевизору, и будут ли результаты утром в газете – непонятно, скорее всего, нет. «Советский спорт» зажрался, имея монополию на спортивные новости. Может поэтому позже «Спорт-Экспресс» легко откусит большой кусок рынка. Оперативность там была на высшем уровне. Но этой газеты пока нет, и радио нет. Буду утром пытаться узнать результаты у кого-нибудь. В грязь лицом я не ударил ночью, да и Катя постаралась. Обменялись адресами, писать обещала мне. Я точно не буду сам первый.

– Штыба, что с тобой? Спишь на ходу! – ругает меня Петрович, и за дело ругает.

Сил после бессонной ночи немного. Витя, судя по его довольной физиономии, тоже получил, что хотел, и орут на него так же, как и на меня.

– Артемьев! Ты чего спишь тоже? Чем вы там со Штыбой занимались ночью? Активнее работай, активнее! Всё, закончили! Спарринги. Первая пара – Никитин и Артемьев, потом Штыба пусть с Острецовым, если не уснёт до этого времени, – подколол меня тренер.

Секс перед боем, да и вообще перед соревнованием, не на пользу, тем более такой выматывающий. Более мастеровитый Витя своему сопернику откровенно сливает уже третий раунд подряд.

«Щас и меня так же отмутузят», – мелькает в голове мысль.

– Штыба, Острецов – на ринг! – слышу команду и нехотя иду в квадрат.

– Ген! Выиграл «Спартак», три-один! – слышу ликующий голос одного из тренеров другому.

Епть! Как не повезло Острецову. Он вис на мне, пытался зажать руки в захваты, бил в лицо шлемом, бегал как сайгак от моих плюх, только поэтому я не забил его в первом раунде. Но во втором, в самом начале, нашёл я щелочку в его защите и сунул джеб, пару двоек апперкот и хук справа. Соперник рухнул.

– Штыба! Ты всех угробить хочешь? Один остаться? – орёт тренер мне. – Спал же! Спал бы и дальше! Нет, проснулся! Или ты притворялся? Ох, хитрый. И злобный! Что там с парнем?

– Жить будет, – меланхолично кивнул доктор сборной, дав нюхнуть ватку, отчего Острецов выгнулся как вампир, которому загнали в грудь осиновый кол.

– Евгений Петрович, тебя не понять, то ругаешь парня, что он спит на ходу, то наоборот, что не спит, – гаркнул Михалыч, подкравшись откуда-то из глубины зала.

Пару раз ещё выбирались в город, но как гулять, если денег нет? Вообще, Москва этого времени мне нравится. Идём по улице с Цзю, смотрим – очередь собирается буквально на глазах, и длинная такая, уже из магазина выглядывает. Костя сразу окликнул последнего и встал в её конец.

– Ты хоть узнай, что дают, может тебе и не надо, – усмехаюсь я.

– А что дают? – послушно спросил улыбчивый паренёк у мордатой, недовольной жизнью тётки.

Та, против своей природы, обернувшись на Костю и увидев его широкую улыбку, не стала хамить, а ответила:

– Конфеты шоколадные, в коробках, по одной в руки!

Ясно, что если бы я сейчас ушёл и бросил своего приятеля одного, он бы мне этого не простил. Минут сорок потеряли, пока не купили две коробки импортных шоколадных конфет. Мне они не нужны, а Костя рад. Тут же ещё одна очередь, и что там дают – неясно, в конце очереди ещё не знают, а магазин только открыли. Костя и тут встал, но я подловил выходящего с покупкой мужика и выяснил, что дают индийские рубашки или футболки. Короче, типа батников что-то. Батник же нам предложила и цыганка около Лужников. Сто рублей, якобы импорт. Я посмотрел – самопал наш местный, ещё и ткань плохо покрашена. Зато с кнопками металлическими и иностранными надписями. Костя чуть не купил, но денег у него не хватило, а я не занял. Вот ещё.

Девятого у нас с утра тренировка, а потом общий сбор и нам сообщат, кто останется до весны, а кто вылетит. До утра я был уверен, что не вылечу из сборной, но увидев довольную рожу Петровича, победно глядящего на меня, засомневался.

– Юрий Михайлович, а какие у меня шансы? – поймал я в коридоре главного тренера сборной.

– Я за тебя сразу был, но решать будут коллегиально. Жди, – отмахнулся он от меня.

Ну да, отвечает за вес Евгений Петрович, будет с ним спорить Михалыч? Посмотрим.

И вот, наконец, момент истины. Нас шестеро и шесть человек тренеров. Хотя, тренеров пять, один врач, но он тоже участвует в голосовании.

Небольшая лекция от Михалыча о политической ситуации в мире, без этого сейчас никак, и приступили к обсуждению. Что приятно, открытому. Может тоже подстраховываются?

– Первым выступает врач или физиолог, хз кто он там, и рассказывает о проведенных тестах:

– Получается два худших – Никитин и Штыба, – не поднимая глаз на нас, зачитывает по бумажке он.

Капец! А чего у меня хуже всех? Ну растяжки нет, ну деревянный местами. Плохо развиты группы мышц пресса и ног? Да я ногами лучше всех работают, ан нет – какие-то там исследования проводили. Сговорился, сука.

Выступает Михалыч – он за меня, два лишних у него – Никитин и Острецов. За Михалычем встает главный тренер веса Петрович и спускает на меня всех собак! И дисциплины нет у меня, и не способен работать в темпе, то взрываюсь на тренировках, то засыпаю… И бубнит, бубнит.

Ладно, сам виноват, пустил это на самотёк.

– И совсем уж не по-комсомольски поступил он со своим товарищем по сборной Игорем, это с его подачи перспективный боец получил травму, и, мало того, у нас с гимнастками отношения испорчены! – завершил он.

– Вот тут они, – внезапно в открывшуюся дверь входит солидный молодой парень лет тридцати и ещё более солидный дядя, вроде как, в Лужниках главный.

– Штыба Анатолий здесь? – спрашивает товарищ, не смущаясь тем, что возможно помешал нам.

– А вы кто? И что он натворил? – хмурится Михалыч.

– Виктор Викторович. Я из ЦК ВЛКСМ, по поручению Пастухова Борис Николаевича, надеюсь, в курсе кто это такой. Анатолий, как вы знаете, получил высшую комсомольскую награду несколько дней назад. Так здесь он? Хочется пообщаться.

Далее почти как у Гоголя в «Ревизоре» – немая сцена …

Глава 4

– Ну, Витя, ты и ходить, еле успел за тобой, – в комнату вошёл ещё один мужчина лет сорока, а вслед за ним ещё один дядя, постарше.

И я знал их обоих! Один из них награждал меня на каких-то соревнованиях в прошлой жизни, второй предложил мне в начале девяностых, после армии уже, заняться профессиональным боксом. Как щас помню – три боя – три победы. За выигрыш мне платили по тысяче – большие деньги по тем временам. Но третий выигрыш мне дался большой кровью, в буквальном смысле, и четвёртый бой я проигнорировал.

– Позвольте представить, если кто не знает, Юрий Степанович – главный тренер Россовета «Динамо», – Михалыч указал на первого. – И Эдмунд Чеславович – председатель федерации бокса РСФСР, – представил он второго.

– Я ещё в «Динамо» замначальника отдела спортивных единоборств, в Центральном Совете. Ну и зампредседателя федерации бокса СССР, – скромно добавил второй гость. – Липинский моя фамилия.

Разумеется, обоих тут узнали, да и они почти всех в кабинете раньше видели. Поздоровались по-свойски, по-свойски и уселись на свободные места.

– Отличного боксера воспитало «Динамо», – несколько напряжным голосом сказал главный тренер сборной Юрий Михайлович.

Тут первый гость – Быстров Юрий Степанович – просит слово и ярко и образно произносит свою политически правильную речь.

– Нас, боксеров, уже больше трехсот тысяч в стране, но тут у вас сидит наше боксерское будущее! – заканчивает речь он. – Я очень рад, что и общество «Динамо» тоже помогает вам и кадрами, и финансами, ну, и самое главное, такими боксерами, как чемпион СССР этого года Анатолий Штыба!

Вид у нашего президиума был,… нет, не оплеванный, но как по голове ударенный.

Я ведь почти «инвалид и дистрофик», «злостный хулиган», по которому нары плачут, должен был вылететь из сборной, ну и положить комсомольский значок заодно.

Всё же так хорошо продумали они, вернее он – мой недоброжелатель. Но ссать против ветра сейчас никто не хочет. Тем более, комсомольский работник встал и рассказал про мои комсомольские инициативы – и про памятник погибшим комсомольцам, и про проспект Комсомольский, и про поездку в Венгрию, и про форум комсомольских инициатив…Хорошо, хоть конкурс «Комсомолка Красноярска» не приплел. Но и так регалий хватило. Товарищи в сборной о моих заслугах не знали, а уж про мохнатые лапы в лице зампредседателя бокса СССР, например, и подумать никто не мог. А Эдмунд Чеславович, оказывается, о моих спортивных успехах кое-какое имел представление, ну или справку ему собрал кто. Сейчас он выступает перед всеми.

– Где Штыба – там победа! – пафосно заканчивает он свою речь.

– Может нам весенний сбор отменить уже? – не выдержал мой недруг Евгений Петрович.

– Ты кто, мил человек? – изумленно уставился на него Эдмунд Чеславович.

– Это старший тренер до шестидесяти кг, – сухо ответил Михалыч.

– А что ерничаешь? Всё, что запланировано – проведём, с тобой или без тебя. И этот сбор провели, и чемпионаты зимой и весной соберём. Или у тебя свое какое мнение? – спросил у Петровича Липинский.

– Да у медицины к Анатолию вопросы есть, – выкрутился тренер веса, нахально подставляя медика, которого, уверен, сам и сблатовал на черные дела.

– Ну, вот что! Меня попросили двоих худших назвать по физической готовности, я назвал, – встал потеющий медик. – И назвал я тех, кого ты попросил, Женя. Извините. Скажу правду. Штыба по физическим кондициям лучший в своём весе сейчас. «Индекс Руфье» у него, например, – 1,1, при норме 3. Это тест такой на работоспособность сердца после нагрузки. Лучший результат среди всех сборников! Не знаю, чем тебе парень не угодил, может тем, что он соперник спортсмену, которого твой сын готовит?

– Ребята, я попрошу вас подождать за дверью, чувствую, серьёзно поговорить надо. Сколько лишних – двое или трое, если с вашим тренером считать? – встал грозной тучей Липинский.

– Заварил ты кашу, – в коридоре уже высказывает претензию мне! Никитин.

Понять его можно, он точно худший, и этот сбор для него последний, и по возрасту – он перестарок, во взрослый бокс уходит, но наезд терпеть не хочу. Но ответить не успеваю.

– Слышь, а я ничего не заварил? – резко подошёл к парню Витя Артемьев.

– Или я, может, виноват, что тренер у нас мудак? – подал голос и Славка.

Острецов отмолчался, а Ванька лишь усмехнулся и нагло уставился на Никитина.

Короче, вызвали нас минут через двадцать. Зачитали решение тренерского совета. Ваня, Славка, Витя и Толя, то есть я, остались в сборной. Ничего не указывало на войну или конфликт, вроде, все тренеры улыбались даже. Только Евгений Петрович улыбался придурковато и заискивающе.

«Вырвали зубы гадюке», – понял я.

Костю Цзю тоже оставили, более того, он сказал, что в апреле его в ГДР отправят на какое-то соревнование.

Едем вместе с гостями сначала в ЦС «Динамо», а потом, по плану, наведаемся и к комсомольскому начальству. Машина не одна, а три! У каждого из гостей своя, только у Быстрова нет личного водителя. К нему меня и посадили.

– Будет у вас новый тренер весной, а то устроили тут заговоры, понимаешь, – подмигнув, проинформировал меня Юрий Степанович. – Слушай, знаю, что по комсомольской части сильно занят ты, даже в бюро горкома тебя избрали. Справишься и со спортивными нагрузками и с комсомольской работой?

– Я же ещё по юношам выступаю, мне нетрудно пока. На юниорском чемпионате Европы ребята старше будут чем я, на год, а то и почти два. Но бокс есть бокс, и пока единственное, что отличает наши юниорские соревнования от их – это длительность раунда – не две минуты, а три. Но с физикой у меня всё хорошо, так что я на всё смотрю с оптимизмом. А вот лишние соревнования хотелось бы убрать в сторону. Ну, юниорский чемпионат СССР, и всё, где хотел бы участвовать, – четко и аргументировано отвечаю я. – Мы вот все спарринги сейчас по три минуты проводили, и нормально.

Вижу, моя уверенность мужика радует.

– Хотел тебе ещё наши динамовские соревнования предложить, но раз считаешь, что хватит чемпионата СССР… Кстати, он в конце февраля в этом году состоится. Отборка у всех, кроме тебя. Ты, как чемпион, уже в списке участников, – проинформировал Быстров. – А чемпионат Европы, который будет в Копенгагене, перенесли с сентября на май-июнь.

– А мне Костя что-то говорил про чемпионат в ГДР, – вспомнил я.

– Тут такое дело, мест на участие в чемпионате Европы всего шестнадцать, а стран больше, как ты знаешь, и Костя же сейчас в весовой категории до 57 кг, а ты – до 60. Так вот, путёвка на чемпионат Европы в твоём весе у СССР есть, а в весе до 57 кг – нет. Наш боец накосячил на прошлом чемпионате. Вот Косте и нужно будет отобраться. Для этого в Шверине, это город такой в ГДР, будет проходить чемпионат открытый юниорский, наши все четверо из 57 кг поедут туда.

– Но тебе надо решать будет свои проблемы здесь в СССР. Четыре человека, все сильные парни, Иван вообще бронзовый призёр юниорского чемпионата мира этого года, – пояснил тренер.

Так за разговорами и доехали до места. А дернули меня в ЦС, оказывается, не просто так, приехала делегация из «Динамо» ГДР! Есть и у них такое общество. Там были и боксеры, вот я и потребовался для совместного фото – чемпион СССР среди юниоров и чемпион ГДР. Отто Штоф на моём фоне совсем не смотрелся – мухач он. Я выше на голову и здоровее. Может для этого меня, и позвали, мол, старший брат – Советский союз и младший – ГДР.

– Мы с парнем сразу нашли общий язык, он вывалил на меня все свои познания в русском:

– На здоровье, батюшка! Шишка, Гагарин, – тараторил он.

– HalloFreund! Schön, Sie in Moskau zu sehen! – бодро ответил я, обрадовав парня своим произношением.

От общества «Динамо» ГДР мне перепал подарок – кожаная куртка с меховым подкладом моего размера!

«Скорее всего, меня пригласили потому, что куртка мне подходит», – подумалось мне.

Куртка из хорошей натуральной толстой кожи, увидь такую Гретта, или кто другой из зоошизы, меня бы в ней и заплевали, как минимум. Очень кстати подарок! На сейчас носить. Погода – около нуля, на седьмое ноября снег шёл, мы правда не ходили на праздник, нам не до демонстраций было. Что приятно, был подарок и от нашего общества «Динамо» – двухкассетная магнитола Вега РМ 252С! Она мне сразу понравилась, ведь, весила та около трёх кг! Да и по размерам небольшая. Ещё мне вручили знак динамовский «За спортивное мужество». С трудом понял за что. Весной на первенстве края по боксу я в полуфинале бился с травмированной рукой, правой, причем. Выиграл одной левой. Хотя я могу и левой как правой работать. Вот за это и награда! Было такое, да. Меня потом хвалили очень, мол, не сдался, защитил честь общества «Динамо». Цепляю знак сразу на костюм. Потом была пара интервью, одно – нашим, одно – ихним журналистам. Короткие, на пяток вопросов, и меня отпускают.

Едем по комсомольским делам уже в машине с Евгением. Тот хвалит меня за знание языка. Чуть не добавил – вероятного противника. В здании ЦК на Богдана Хмельницкого у меня встреча с… пионерами! Сначала к какому-то начальнику сводили, похвалили там, и сразу на встречу. Хоть намекнули бы, о чем им говорить. Большой зал, заполненный на треть детишками в пионерских галстуках. Меня представили как комсомольского работника, от этого и плясать буду. В пионерах сейчас дети от девяти до четырнадцати лет, но некоторым пионеркам, на мой взгляд, больше. Ну как может у восьмиклассницы грудь третьего размера быть? Да и выглядит взрослой! Ещё и села на первый ряд. Отвожу взор. С трудом. Вроде, получается не смотреть, куда не надо, тем более, после вступительной речи о текущей ситуации в мире и стране я разрешил задавать вопросы.

– Елена, директор дворца пионеров, у меня к вам вопрос, – встала та самая сисястая с галстуком с первого ряда.

От души отлегло – взрослая это девочка! Раз уже директор. Чего на ней галстук – непонятно, да разберёмся.

– Слушаю вас Елена, – поощрительно улыбаюсь самой своей обольстительной улыбкой я, но вышло, наверное, не очень.

Девочка с первого ряда, которой реально лет девять, по-моему, шугнулась моей улыбки. Я и забыл, что не самый обаятельный парень в мире. Может и обаятельный, но не красавчик. Ладно, не опИсалась девочка, и то хорошо!

Глава 5

– А за что вас наградили знаком «За спортивную доблесть»?

– «За спортивное мужество», – поправляю я. – Это не очень интересно, и вообще, я не люблю хвастаться.

Нет, были бы мы с ней одни, я бы мог рассказать, как пули свистели над головой, приобнимая при этом её за талию. Но кругом дети, да и особого мужества не было.

– Ирина. Ростов-на-Дону. Скажите, Анатолий Валерьевич (да, меня представили малышне по имени-отчеству!), – встала ещё одна девушка с первого ряда, этой лет двенадцать, немного азиатские черты лица.

– Слушаю, Ирина, мы земляки, кстати, – перебил её я, стараясь не выдать очередной оскал, который я называю улыбкой.

– А вот я хотела спросить у вас про фильм. Можно? Фильм называется «Назад в будущее». Как вы считаете, можно изменить прошлое? Ну, вот я попадаю, ну пусть не 55-й год, как в фильме, а, скажем, в 79-й, и мешаю стать президентом США Рейгану. Тогда можно будет не бояться войны, – озадачила меня девочка. – А то он уже в космос полез…

Ладно, она про СОИ слышала и фамилию президента знает. Я тоже знал … из стишка. В голову мою некстати полезли строки, которых я не слышал уже лет тридцать:

Послушай, Рейган, пидарас из Голливуда!

Ты на кого решил пойти войной, паскуда?

Или забыл, гандон, ты времена былые,

Как наш народ еб'л Мамая и Батыя.

Ты изучи сперва историю, мудак,

И ты поймешь, что не сломить никак

Стальную волю и Величие народа,

Чей идеал есть: Братство, Равенство, Свобода.

А может, слышал, как от Сталинграда

Народ советский гнал коричневого гада?

В Берлине с блеском мы закончили атаку

И на рейхстаге написали: «'уй вам в сраку».

Читай же книги по истории, скотина,

Проси прощения у нас, кусок кретина.

Вдолби в башку свою, достопочтенный сэр,

Мы не Америка, а СССР.

Но не расскажешь же такое детям!

Ещё и фильм этот! Он уже вышел в США, как бы не в этом году, и ясно, что в СССР его посмотреть можно было только на видике, и раз она смотрела, то родители у неё состоятельные. Ну, и главное, – вопрос её показался каким-то провокационным, именно для меня. Я представил себя в застенках КГБ, в шар мне светит мощный фонарь …

– Штыба, или как вас там… Буслик… Как вы допустили приход к власти Горбачева? Почему не убили его? – склоняется ко мне почему-то Путин.

Сбросив наваждение, стал думать, что ответить, ведь пауза затягивалась.

– Ирина, а где ты такой фильм смотрела? – попыталась помочь мне Елена.

Врать детям неохота, правду сейчас никто не поймёт, но ответить придётся.

– Я тебе отвечу, Ира, – прервал вступление заступницы я. – Фильм я не смотрел, но понял, про что он. Надо ли менять прошлое, и возможно ли такое? Ну и про то, как предотвратить войну – тоже важный момент. Сразу отвечу на то, как можно предотвратить войну… Надо быть сильным, уверенным в себе и в своей правоте. Тогда враг сто раз подумает – а надо ли ссориться с нами? Подумает, проанализирует и захочет закончить холодную войну. Встретится этот Рейган с нашим Михаил Сергеевичем Горбачевым и запросит мира.

– И будет мир? – спросила маленькая провокаторша.

– Какое-то время будет, а потом нас, конечно, обманут, ведь они боятся нас, мы им мешаем править миром, грабить и так бедные развивающиеся страны. Вот тут и надо будет проявить силу и стойкость, отстаивая свои интересы и интересы всех угнетаемых народов мира. Я не знаю, можно ли изменить мир, попав в прошлое, пусть даже можно, но не это главное, главное – любить свою страну, гордиться ею, гордиться нашими идеалами, своими предками. Ещё надо много учиться, развиваться, не стоять на одном месте…

– Браво! – вдруг раздался одинокий, но гулкий хлопок в ладоши. – Просил меня Борис Николаевич с вами пообщаться, Анатолий, но думал – не получится, дел много.

В приоткрытой двери стоял мужик лет сорока, фото я его видел и узнал сразу. Это преемник Пастухова и нынешний первый секретарь ЦК ВЛКСМ Мишин. Рядом стояла ещё пара человек, похоже, что они проходили мимо и услышали мою пламенную речь. Не стал же первый специально идти слушать меня! Что я такого сказать могу? Хотя, чуть не ляпнул сейчас – мол, думайте своей головой, и не надо жертвовать своим счастьем. Вовремя меня прервали.

Я быстро сориентировался и представил детям гостя. Взамен детки получили от него речь минут на десять про наши мирные планы и коварные планы врагов. Он не в курсе, что скоро будет встреча Рейгана с Горбачевым? Да ну, не верю. В курсе, просто не бежит вперёд паровоза.

– Анатолий, всё-таки зайдите ко мне после встречи ещё раз, – попросил довольный лидер ВЛКСМ перед тем, как покинуть актовый зал.

Гости ушли, а Лена с третьим размером смотрела на меня так… хищно… с интересом… плотоядно…так смотрят на кусок мяса, только что снятого с шампура. Мне даже жарко стало. Снял пиджак, и взоры на мои бицепсы, а был я в рубашке с короткими рукавами, от директора дворца пионеров стали откровенно пугающими. Этак она меня прямо тут разложит! Школьники не поймут. Половина присутствующих и так не поняла, про что вообще им тут говорят, и кто был этот важный мужик. Дети, че? В десять лет плевать на авторитеты.

– А я не поняла! Если мы миролюбивые, зачем нас бояться? – влезла опять слишком умная землячка.

– Мы за мир во всём мире! Но выбьем зубы всем, кто усомнится в нашем миролюбии, – решил пошутить я и показал парочку ударов по воздуху.

Шутка детям зашла, как и боксерская двоечка от меня. Смешно же. Зубы выбьем. Сам смеялся в их возрасте над анекдотом:

– Гена, угадай, что такое красное и вредно для твоих зубов?

– Чебурашка, я думаю, что это варенье.

– Нет, Гена, это кирпич!

Контекст шутки про мир поняла одна Лена.

– Вот мой телефон, рабочий и домашний, и адрес. Будет у тебя время – приезжай, мне очень понравилось твоё умение найти подход к ребятам, вон они как смеялись! – ласково сказала Лена на прощание, поглаживая мою руку.

Эх, не вовремя я уезжаю! А дети? Они в таком возрасте, что ржать готовы даже над словом «жопа».

В приёмной было многолюдно, но секретарь Мишина, высокий улыбчивый парень с зубами из рекламы пасты, моментально меня запустил. Видно, было ему указание. В кабинете стоял Т-образный стол, и за ним сидели две очкастых дамочки и парень лет двадцати пяти…

– В общем, предварительное добро вы от меня получили. Участок для строительства двух домов вам уже выделили в 11-м микрорайоне. Но всё же попробуйте сначала, что ли, стену построить… ведь ещё не отработали технологию монолитного строительства. Девиз, Саша, вы придумали хороший – «Своими руками построим себе жильё». Финансирование строительства будет из средств министерства электронной промышленности СССР. Сколько надо отработать для получения квартиры – сами считайте.

– Около трех тысяч часов отработки надо будет каждому, мы уже прикинули, – торопливо сказал видимо этот самый Паша. – Но это право ещё надо заслужить!

– Со стороны МГК КПСС я узнавал – ваш вопрос согласился курировать коммунист и строитель из Свердловска Ельцин. Он уже сдаёт дела у себя в городе и с 1-го декабря станет первым секретарём МГК. Этот товарищ давно поддерживает инициативу по созданию МЖК и вообще сторонник новаторских технологий. Например, слышали про проект «Экспериментальный поселок Балтым»? Нет? Это будет образцовый поселок. В этом году вряд ли, но в следующем я постараюсь организовать вам встречу с ним, – сказал Мишин, приведя меня в состояние нервного возбуждения.

Очень хотелось сказать «добрые» слова про бухарика Ельцина, очень хотелось узнать, что за МЖК планируется и где, ну и хотелось высказаться о том, что дома лучше из кирпича строить. Это я узнавал у нас на заводе «Культбытстрой», в Красноярске. Мне там сразу сказали – монолит и дороже, и квалификация строителей нужна высокая, и дома утеплять придется, и не дышат они, т. е. вентиляция обязательна. Короче, убедили меня, что наше дело – труба! Тьфу, кирпич!