Операция «Северные потоки»

В кабинете с несколькими небольшими окнами, на одном из которых стояла модель большого парусника, царила глухая тишина, как видно из-за толстых стен старого здания, и слегка пахло застарелым табаком. Периодически тишину прерывал зум связи с секретарем и резкие телефонные звонки.

– Олег Константинович, я вам выделю в помощь Семена Филипчука. Это он провел пристрелочную беседу с Демченко. Лишних осведомленных плодить не будем. – Свиридов поерзал в своем командирском кожаном черном кресле и покосился на телефон, особенно звонко заливавшийся на приставном столике. – Все, чем можем в плане оперативной работы, наружного наблюдения… – он развел руками. – Сейчас, в связи с началом СВО, работа напряженная. В городе много военных и спецобъектов, которые обслуживаем, да к тому же по командировкам народ подрастеряли по новым территориям. Филипчук – начальник отдела. Он человек опытный, но слегка, – Свиридов поморщился, – как говорит один мой знакомый, заморбличенный. Ну разберетесь!.. – Он снял трубку ближайшего к нему телефона: – Семен Фадеевич, бегом ко мне! – Поднял глаза на Ермилова. – Не совсем понимаю, правда, чего мы добиваемся, возясь с этим Демченко. Что-то мне подсказывает, больше, он нам ничего не сообщит. Тем более если не по своей воле сделал заявление. В любом случае, надо, чтобы он не ускользнул в Стамбул.

– Как раз над этим работаю, – кивнул Ермилов, соглашаясь с ходом мыслей генерала. – Андрей Александрович, мне необходимо просмотреть агентурные донесения за тот период, когда Демченко был еще в Крыму и еще служил. И особенно в момент, когда семьдесят третий Центр сматывал удочки. В сумятице оружие Центра частично осело на руках…

– Улавливаю замысел, – хмыкнул Свиридов и обернулся на входившего оперативника.

Подполковнику Семену Фадеевичу Филипчуку меньше всего подходила его фамилия и имя-отчество. Никакой представительности. Он казался моложе Егорова в костюме с зауженными по моде брюками и пиджаком, который, если застегнуть, кажется, глаза выскочат из орбит. Ермилов не уставал своим сотрудникам делать замечания по поводу этих костюмов в обтяжку, но поскольку в магазинах ничего другого не продавалось, пришлось смириться. Разве что смуглое и чернобровое лицо Филипчука, суровое не по годам, внушало уважение, словно он вот-вот ринется с одной ручной гранатой на дзот с фашистами.

Ермилов невольно улыбнулся и опустил голову, пожимая руку Филипчку, чтобы не обидеть.

– Вот мы Семену Фадеевичу и поручим подобрать донесения за указанный период. Я бы еще добавил туда все упоминания о подозрениях агентуры, связанных с незаконным хранением оружия, не отработанных нами, разумеется. Всё не перепроверяем, что-то могли упустить. Реагируем сперва на ту информацию от агентуры, которая, как говорится, горячая и требует экстренных мер, наших или полиции. Двести двадцать вторую обычно они отрабатывают. Вот их агентурные данные нам бы тоже не повредили…

– Уже заряжены люди, – улыбнулся Ермилов. – Обложим со всех сторон. Мне необходимо переговорить со своим начальством, где это удобно сделать?

Олега Константиновича проводили в специально выделенный для него и его зама кабинет с компьютером и телефонами по Крыму и ЗАС с Москвой.

– Петр Анатольевич, прибыли, «прописались», работаем. Запросили донесения агентуры. Планирую, прежде чем встречаться с Демченко, увидеться с особистом, который курировал в том числе и экипаж подводной лодки, где служил Демченко-старший.

– Это правильно, не повредит, – согласился Плотников. – Не упустить бы его.

– Не знаю, как вы отнесетесь… – замялся Ермилов. – Я тут провел некоторые страховочные мероприятия.

Он рассказал о финте с Богдановым и о его связях в крымской полиции. Плотников помолчал, то ли собираясь отчитать Ермилова, то ли прикидывая, будет ли польза.

– Шатко, – наконец заключил он. – Максимум чего удастся добиться – он станет на какое-то время невыездной. Но заговорит ли. Большой вопрос. Ты помнишь, надеюсь, чем мы занимались перед отъездом?

Ермилов вздохнул. Контрразведчики из английского отдела с началом СВО передали кое-какую информацию по линии ДВКР. Были замечены контакты английских дипломатов с людьми, один из которых во время последующей разработки был задержан и выявлены его контакты с ГУР МОУ. Оперативников ДВКР допустили на допросы этого типа. Ермилов пару раз присутствовал в допросной «Лефортово».

Сейчас, в кабинете Управления в Севастополе, он сразу вспомнил ту тяжелую гнетущую обстановку допросной.

…Лето, жара, лето на фоне войны, кровавой, решительной, назревшей страшным зловонным гнойником, который вскрывают огнедышащим скальпелем в виде «Солнцепеков» и русской ярости, пламенеющей справедливостью, которая жжет и требует воплощения на деле, на фронте, пролегшем по исконно русским землям. Землям, охваченным глупостью и фашистским мороком и националистскими амбициями.

Глядя на Евгения Трошина, связавшегося с гуровцами через соцсети, чтобы помогать врагам, Ермилов думал: «Нет уж, это не братья и не гражданская война! Брат не возьмет оружие и не пойдет убивать твоих детей, женщин и стариков, если он, конечно, не Каин. Без исключений не бывает правил. Но нам таких братьев не нужно».

Трошин талдычил, что не готовился к диверсиям. Он обычный наблюдатель. Шпион, если хотите. Смотрел, фотографировал, запоминал, записывал. Про связи с английскими «дипломатами»-разведчиками из MI6 ни слова. Показывали ему и фотографии, где он запечатлен с Микки Майлзом – сотрудником посольства Великобритании в России, установленным разведчиком MI6, работающим под прикрытием должности политического отдела. «Не знаю, не помню», – таков был ответ. Доводы следователя, что глупо отпираться от очевидного, не действовали.

– Что-то поменялось? – спросил Ермилов у Плотникова. – Понял, что сядет надолго, и развязался язык? Признал связь с английской разведкой?

– Мечтатель ты, Олег Константиныч! Нет, его признание повлечет за собой дополнительную статью. Фото без записи разговора – доказательство связи со спецслужбами противника слабенькое, не для суда. Раз сразу его нахрапом взять не удалось, то в дальнейшем он вряд ли расколется, если не будет дополнительных фактов. Да и адвокаты ему в уши дуют. Тебе ведь это знакомо? – намекая на жену Ермилова адвокатессу Людмилу Короткову, спросил Плотников. – Короче. Выдал он контакт в Севастополе, с которым по наводке ГУР МО встречался в Краснодарском крае. Сам выезжать в Крым тогда не решился, опасался, что это помешает ему потом скрыться на Украине. Этот контакт отработали местные товарищи по нашей наводке. Взяли предателя, но, по-моему, поторопились. Всю цепочку не выцепили. Один агент еще не дождь… Помнишь, как в песенке? «Одна дождинка еще не дождь, одна снежинка еще не снег». Мне бы хотелось, чтобы ты передопросил этого Стеценко так, как ты умеешь. Нам нужна их связь с англичанами. Пока информацию о его задержании мы придерживаем.

Ермилов понял, что Плотников рассчитывает вывести Стеценко в Москву на контакт с кем-то из англичан из посольства. Тогда уж брать разведчика из MI6 тепленьким совместно с английским отделом.

Прежде чем встречаться с Демченко, Ермилов увиделся с бывшим особистом. Тот ушел на повышение, работал непосредственно в Управлении на оперативной работе. Сергей Пивоваров.

Ермилов, окинув взглядом его представительную, слегка расплывшуюся фигуру в просторном костюме, решил, что этот офицер мышей на своем посту не ловил. Однако ошибся. При внешней вальяжности и неповоротливости Сергей обладал живым умом и хваткой контрразведчика.

– Демченко? – переспросил он, когда Ермилов в его кабинете уселся на скрипучий стул около сейфа и приготовился слушать. – А как же! Помню. Старший – человек советской формации. Для него был супостат за перископом, а дома верная жена и сын. Для него, кажется, больше ничего не существовало. – Он хмыкнул. – Нет, вру. Еще шило. Хоть с зеленкой, хоть со слабительным. Врубит порцию и ходит с красными щечками, хмельной и довольный. Но службу знал, поэтому на такие маленькие слабости я закрывал глаза.

– Слабительным? – переспросил Ермилов.

– Судовой врач, чтобы у него не потаскали спирт в походе, сдабривал его либо зеленкой, либо слабительным, чтобы, как говорится, отбить желание. До конца похода тара со спиртягой не доживала даже с такими искусственными красителями и ГМО. А что касается сына… – Сергей потер лоб с морщинами лесенкой от постоянно приподнятых густых черных бровей. – Младший производил впечатление человека с двойным дном. До него не донырнешь, как до океанского желоба. Он ухитрялся, участвуя, к примеру, в застолье, куда его приглашал отец, оставаться в стороне от общей беседы и словно наблюдал за спектаклем. Зритель. Понимаешь? Извините, понимаете?

– Давай уж на «ты», – разрешил Ермилов. – Ты его часто видел?

– Не то чтобы… Однако знал о том, где служит. А когда Крым вернулся в Россию, его папаша примчался в хорошем подпитии и сообщил, что сын остается в Севастополе. И со своими на Украину не отчаливает. Будет теперь сугубо гражданским. Потом я его как-то спрашивал, какие у сына планы, не хочет ли тот теперь на благо России послужить, но старпом только рукой махнул. Дескать, у молодежи лишь деньги на уме. Ничего больше. Отбывает в Турцию.

– Он может дома хранить оружие?

– Младший-то? Вполне. Когда их Центр сваливал отсюда, у многих на руках было табельное оружие. У боевых пловцов к тому же специфические стволы в ходу, со стрелами. Или, вернее, игловидными пулями. Вот совсем не удивлюсь, что он прихватил с собой всю свою снарягу и стволы. Все это немалых денег стоит. А чего ему было опасаться! Под суд Украина его не отдаст за это. Он уже гражданин другого государства. Была тогда у них полная неразбериха. Куда кануло оружие, одному богу известно. Думаю, очень много стволов из их воинских частей в Крыму осталось.

Вернувшись в Управление, Ермилов позвал в кабинет мичмана, околачивавшегося в коридоре на диванчике под пальмой, росшей в кадке, сколоченной из снарядного ящика.

Когда сонный мичман возник на пороге, торопливо заправляя рубашку в джинсы, Ермилов спросил:

– Насколько патроны МПС опасны не в воде?

– От автомата АПС? Ну как вам сказать… Точность из автомата на суше невелика. Факт. Это вам не «калаш». Не более ста метров. И все-таки оружие серьезное. При навыках можно и на суше им нанести серьезный урон. Особенно в толпе. А что, ваш специальный объект собирается теракт в местах массового скопления организовать?

Ермилов не посвящал мичмана в детали разработки Демченко. Юра знал только, что объект – бывший боевой пловец. Однако Ермилов не исключал, что Юрия придется привлечь к работе с Демченко на полиграфе. Тогда мичману будет необходимо вникать в эти самые детали.

Когда Юрий вышел из кабинета, Егоров заметил с легкой ревностью:

– Могли и у меня спросить. Я ведь в оружии дока, вы же знаете.

Над егоровской страстью к оружию не подтрунивал в Департаменте только ленивый. У Васи дома сейф содержал в своем нутре приличный арсенал для маленькой армии, способной, к примеру, совершить переворот в отдельно взятом небольшом государстве Латинской Америки или Африки. И Егоров успешно бы возглавил восстание. К тому же он мастер спорта по пулевой стрельбе из крупнокалиберного пистолета и винтовки.

– Все-таки подводная специфика…

Вася фыркнул, дав понять, что он об оружии знает все. Но Ермилов проигнорировал его страдания.

⁂

Ермилов вернулся в Управление ФСБ по Черноморскому флоту после встречи в кафе с Владом с решительностью на лице.

Сопротивление Демченко дальнейшему контакту и более плотному взаимодействию привело Ермилова к пониманию, что заявление не глупость, не случайность, за этим стоит что-то существенное и масштабное. Их задача разобраться и выйти на очевидный след западных спецслужб, стоящих и за взрывом, и за фигурой Демченко.

Пока что бывший капитан-лейтенант ВМС Украины единственная ниточка во всей этой запутанной истории со взрывом на газопроводах. Близко к месту преступления и расследованию европейские спецслужбы русских не подпускают, к тому же заочно и огульно обвиняют. Да и не в воде надо искать следы. Даже характер повреждений экспертам не так уж много скажет. Вода смоет следы, а состав взрывчатки, собственно, международный, универсальный.

Может, вообще не к Демченко подкатывались в Стамбуле, а он пересказывает чью-то историю. По наущению спецслужб или того самого типа, которого пытались подписать на нелегальные подводные работы. Еще предстояло разобраться. Вариантов на самом деле множество – один неприятнее другого своей возможной подоплекой.

Егоров сразу смекнул, увидев начальство в таком взъерошенном виде, что предстоят спецмероприятия, чтобы приземлить Влада и заняться им всерьез. Ермилов жаждал усадить Демченко на полиграф и разобраться, засланный он или инициативный болван, который испугался быть обвиненным в причастности к громкой авантюре, о которой говорили теперь из каждого утюга.

Мичман Юрий, вызова которого добился Ермилов, сидел в коридоре на диванчике у кабинета, выделенного московским командировочным. Его мало волновали заботы двух контрразведчиков. Он молодецки похрапывал, вжав крепкие плечи в пухлую диванную спинку. Перед этим выпил трехлитровую банку с черешневым компотом маминого производства, которую притащил с собой, чтобы угостить столичных гостей. Гости были озабочены поставленной перед ними задачей и компотом не заинтересовались.

Перед тем как впасть в летаргию, Юра просветил Ермилова по поводу дайверских тонкостей, чтобы в разговоре с Владом тот не чувствовал себя совсем уж профаном. Олег для того и попросил руководство прикомандировать к ним в группу Юрия. Особенно с перспективой на полиграф, когда удастся выжать Влада как лимон. А в том, что это произойдет, Ермилов не сомневался.

Правда, когда Юрий спросил, как там Наталья, Ермилов отчасти пожалел об этом опрометчивом решении и ответил сухо: «Здорова, занимается учебой». Ему померещилось в вопросе мичмана нечто большее, чем просто вежливость. Если бы он узнал, что Наташка переписывается с мичманом с помощью мессенджера после их встречи на Тарханкуте, то стоило бы со всей серьезностью справляться уже о здоровье Юрия.

Уже после встречи с Демченко наконец пришли обнадеживающие сведения от Филипчука, корпевшего над агентурными донесениями.

Был сигнал еще в 2016 году от сослуживца Демченко. Этот сослуживец – Илья Галыга – стал спиваться, не смог найти себя на гражданке и, прежде чем сесть за тройное убийство, совершенное с особой жестокостью, разоткровенничался в одной компании, где присутствовал агент военной контрразведки.

Галыга утверждал, что у них у всех и холодное, и огнестрельное оружие, причем не только для подводной стрельбы. Собственно, Галыга и воспользовался припрятанным «Фортом–12» через два дня после той вечеринки, всадив по три пули в свою сожительницу, ее брата и отца. А последнего еще и прирезал, потому что живучий старик оказался. Галыга сел, а сообщение агента легло в папку на хранение. До того момента, пока им не заинтересовался Филипчук.

Докладывая, Семен сверлил Ермилова черными пронзительными глазами, прямо прожигал, хотя говорил спокойно и даже мягко. Как видно, именно об этом противоречии внешности и характера говорил Свиридов. С такими людьми бывает сложно общаться. Однако же Семен получил должность начальника отдела, значит, руководство по достоинству оценило его деловые качества.

Ермилов тоже почувствовал исходившую от Филипчука уверенность в том, что тот делает, а Егоров еще в поезде, прослушивая запись беседы Семена с Демченко в приемной, охарактеризовал его за невозмутимость железным малым.

– Семен Фадеевич, отправь запрос в УФСБ по Вологодской области. Галыга сидит в «Вологодском пятаке» на пожизненном. Надо, чтобы его опросили повторно по данному вопросу. Может, всплывут детали. Постарайся максимально ускорить дело.

⁂

С человеком от Богданыча Ермилов встретился на ступеньках у колоннады Графской пристани. Заходящее солнце подсвечивало первый ряд колонн, и они казались выточенными из слоновой кости. Свет так причудливо отражался между колоннами, и подсветка делала их словно полупрозрачными, теплыми.

«Человеком» оказалась миниатюрная блондинка спортивного телосложения, немолодая полковница, симпатичная и умная – Ольга Ивановна Андреева. Ермилов мысленно улыбнулся, подумав, что Богданыч в своем репертуаре. Было ли у него что с этой дамой? Может, и нет, эта уж слишком умна и серьезна для бывшего спецназовца – медведя из берлоги – Славки Богданова. Но то, что с женщинами Богданыч быстрее находит общий язык, это факт. У него море знакомых противоположного пола. Но утешение в личной жизни он обычно находит с официантками из министерской столовой…

Они с Ольгой спустились по ступенькам и прогуливались вдоль воды между каменными львами. Коротко обсудили детали предстоящего мероприятия.

– Поступил сигнал… Ну я поняла, Олег.

Они сразу начали называть друг друга по имени. Андреева оказалась проста в общении, потому и добилась высот в карьере – со всеми умела находить общий язык, была рубахой-парнем, несмотря на миловидную внешность. Да еще и демократично обута в белые спортивные туфли, никаких каблуков.

– Мы вправе проверить подобный сигнал. В плане законности никаких вопросов. И досмотр произвести, если ваш подопечный добровольно не выдаст стволы. Но только личный досмотр и только с его согласия, – она развела руками. – А я так понимаю, он не выдаст и вряд ли согласится на досмотр. Да и не носит же он с собой автомат для подводной стрельбы. – Она посмотрела на Олега, тот кивнул. – У нас нет оснований для обыска, пока не возбудим уголовное дело. А дело сможем возбудить, только когда отыщем оружие и после экспертизы – боевое оно, холодное, или гражданское, или охолощенное, учебное. Отпечатки его пальцев должны быть на оружии. Тогда можем вынести постановление о подписке о невыезде. Надо думать…

– Нам главное, чтобы он не смог уехать. Это первое. И второе, чтобы над ним висела уголовная ответственность по двести двадцать второй. Там ведь до пяти предел, если память мне не изменяет? Ну ему и ограничение свободы до трех лет тоже не понравится. За границу уехать у него уже не получится. А суд в итоге ведь может ограничиться и штрафом?

– Если будет ходатайство о его активном содействии ФСБ, то штрафом отделается… Но вы забегаете вперед. Пока что мы его не взяли с оружием на кармане.

– Я жду дополнительную информацию. Общий расклад мне ясен. Я позвоню, когда ситуация прояснится. Важно, чтобы ваш эксперт сработал быстро, если все же найдете у него оружие. Сколько займет подобная экспертиза? Ведь вы не сможете отобрать у него подписку без возбуждения уголовного дела, а возбудиться сможете только после заключения эксперта.

– Верно, – она слегка удивилась его юридической подкованности. – Сутки. Может, чуть меньше. Задержать его на эти сутки нам не удастся. Нет оснований. Если только он окажет немотивированное сопротивление, проявит агрессию, – она быстро взглянула на Олега, ожидая реакции. Но тот лишь покачал головой.

– Нет, этот буянить не станет. Слишком опытный. Но, я думаю, и уехать за сутки не успеет.

Ольга протянула на прощание руку, утонувшую в лапе Ермилова.

⁂

Вечером первого суетного дня в Севастополе Ермилов хотел было уже добраться до гостиницы штаба Черноморского флота, до своего временного пристанища, однако пришлось задержаться в Управлении.

Единственное, что позволил себе, снял галстук, уселся в глубокое кресло, разулся и водрузил ноги на край невысокого журнального столика. Поставил рядом чашку с чаем и включил телевизор, висящий на стене. Выложил на подлокотнике в ряд три мобильных телефона – один рабочий, один для домашних, третий для посторонних.

По всем телевизионным каналам только и делали, что строили версии и прогнозы по дальнейшему ходу СВО. На экране показывали новых героев спецоперации.

Голоса… Только их голоса звучали, приглушенные масками и балаклавами. И в прорези виднелись лишь глаза – карие, голубые, черные… Но похожие усталостью и пониманием необходимости ратной работы, как и любой другой, как у косарей – коси коса, пока роса… Они тоже косят врага. Только морщинки то на лбу между бровей, то в уголках глаз, у молодых-то. Где истинная справедливость, там всегда ты на грани, там всегда смерть рука об руку с правдой ходят, смерть тот еще жнец. И за правду всегда дорого приходится платить – ее ценность возрастает стократ от вложенных в нее жизней и решительности людей умереть за нее.

Голоса… Ермилов погрузился в состояние глубокой задумчивости, в которое впадал каждый раз, возвращаясь мысленно в девяностые, когда шла война. Точно так же инициированная и финансируемая Западом. Тогда приходилось хоронить друзей. И с годами забывались их голоса. Когда погиб собровец Витя Матвеев на второй чеченской войне, Ермилов, забывшись, машинально набрал телефонный номер друга и спохватился, только услышав автоответчик, говоривший низким с легкой хрипотцой голосом Виктора. Тогда Олег и вспомнил, что Витя уже две недели как на кладбище в Пушкино. Ермилов еще несколько раз набрал номер, слушая голос погибшего майора…

Голоса… Их уже никто никогда не услышит. Облик сотрется и будет воскресать, только когда взглянешь на фото, да и то… Фотография не отражает живого человека нисколько. Больше двадцати лет прошло, а боль утраты не уменьшилась. Стоит только услышать знакомый голос, увидеть похожую внешность, почувствовать запах ароматизатора, висевшего у него в старенькой бээмвэшке, и сразу нахлынут воспоминания и боль от потери. И так со всеми, кого приходилось хоронить, чьи цинки, прибывшие из Чечни, доводилось встречать на «Чкаловском».

Сколько сейчас будет таких потерь, сколько горя! А кто-то на Западе потирает руки, подкидывая дровишек в костер боевых действий.

…Довольно теплая ночь, южная и черная, в подсветке фонарей дремавшая в кроне липы под окном, была разбужена, как и прикорнувший в кресле Ермилов, громким голосом Филипчука:

– Разрешите, Олег Константинович?

Филипчук тоже находился на работе. Впрочем, Семен тут и должен быть, как и Ермилов находился бы в доме два, будь он сейчас в Москве. Военное положение для спецслужб…

Это здесь, в Севастополе, в командировке, он может себе позволить пойти отдохнуть в гостиницу, а не ночевать в Управлении. Подумал даже в предвкушении, что впервые за несколько месяцев с начала СВО сможет поспать не на диване в кабинете, а на нормальной кровати, однако появление Филипчука откладывало этот приятный момент.

Семен смутился, заметив, что Ермилов моргает слегка испуганно, вырванный из дремы.

– Извините, может, попозже?

Ермилов выбрался из всосавшего его коварного кресла, накинул на плечи пиджак и энергично потер лицо руками.

– Давай, выкладывай, Семен Фадеич, что нарыл?

– Ускорил насколько мог опрос Галыги в зоне. Он, как мне передали, злорадствовал, что мы взялись за этого… жлоба, говоря культурно. Галыга выразился как пьяный матрос, не сдерживая эмоций. Запись его опроса нам пришлют чуть позже. Он утверждает, что Демченко всегда возит в бардачке машины боевой нож.

– Прямо так всегда и возит?

– Утверждает, что всегда. Ездили на шашлыки на озеро в Торопову дачу или на Морозовку много раз большой компанией, и Демченко там им ловко орудовал, разделывая мясо. Он и не заморачивается, что это холодное оружие. В то время нож у него был законный. А потом по инерции его и не прятал.

– Что это за дача? – нахмурился Ермилов. – Какого еще Торопова? – Он решил, что в деле возник новый фигурант, и впервые увидел, как Филипчук улыбается. – Что ты?

– Это место так называется в Балаклавском районе. Горы, лес и озеро, беседки для шашлыков оборудованы. Рыбалка. В искусственном водохранилище только рыбу и ловят – купаться там неудобно. Рыбалка, правда, платная. Местные любят там свадьбы и юбилеи гулять. Полчаса езды от Севастополя.

– И что ловят? – заинтересовался любитель рыбалки Ермилов.

– Карп, толстолобик. Но довольно крупные особи. У меня сосед увлекается, рассказывал. Я-то сам не рыбак…

– Отлично, – Ермилов уже вернулся мыслями к Демченко. – Не припомню, правда, чтобы из-за одного ножа, пусть и боевого, возбуждали двести двадцать вторую. Но всегда что-то происходит в первый раз.

– А что? Боевой нож пловца – холодное оружие. Какие вопросы? В статье не оговаривается количество стволов или ножей. Одного достаточно для возбуждения, – пожал плечами Семен. – Главное, чтобы отпечатки на рукояти были свеженькие. А то ведь отопрется. Скажет, что нашел нож на дороге и вез в отделение полиции сдать как законопослушный гражданин.

Ермилов подумал, что неудача в задуманном им мероприятии может спровоцировать еще более скорый отъезд Демченко. А удержать его законно уже способа не будет. Так что надо максимально использовать единственный шанс.

Впрочем, Влад в любом случае намылился уезжать. Ермилов сделал запрос, как только появится среди пассажиров ближайших рейсов на Стамбул фамилия Демченко, дать знать. Так вот на послезавтра Влад уже приобрел билет.