Там, где русалки плачут

Виктория Николаева

Там, где русалки плачут

Пролог

Лицо седого старика освещало пламя ритуального костра, на его морщинистой коже танцевали оранжевые всполохи. Единственный свидетель очередной несвоевременной смерти провожал почившую в последний путь. От жара на сморщенном лбу выступил пот. Занимался дождь. Костер с треском зашипел и начал медленно угасать. Холодные капли неприятно били по затылку, и старик, затоптав угли, развернулся и быстро скрылся в темном предрассветном лесу.

Глава 1

Каждый житель деревни старался изо всех сил, чтобы спасти урожай. Год снова выдался тяжелый – то ливни, то засуха, то лесные пожары. Зима обещала стать настоящим испытанием, которое сможет пережить не каждая семья. На поле, утопающем в густом тумане, теперь можно было увидеть не только молодежь и стариков, но и совсем маленьких детей. За оставшиеся дни лета жители деревни пытались вернуть то, что отобрала у них природа – сеяли в рыхлые борозды новые зерна, ухаживали за взошедшими слабыми растениями. Каждый знал – как поработаешь, так и поешь. Все надеялись, что перед первыми морозами им удастся сделать хоть какие-то запасы.

Семьи, нередко теряющие за зиму малышей, давно усвоили, что к работе надо приучать с пеленок. Так и трудились все вместе, слаженно. Но не было у людей на лицах улыбок, каждый работал сосредоточенно, и песни, обычно сопровождавшие любые работы, больше не разносились над полем. Лица людей были преисполнены тревоги и глубокой задумчивости.

В закатных сумерках капли дождя, отражающие гаснущие солнечные лучи, казались багровыми. Девушка, походящая скорее на ребенка, откинув прядь волос со лба, провела по нему ладонью. Ее отец захворал, поэтому остался дома с младшим братом, и сегодня ей пришлось работать за троих. Тяжелые мысли занимали ее голову, а руки работали словно сами по себе, ничем не управляемые. День близился к концу, и вскоре можно будет отправиться домой. По ночам, когда на поле выходит резвиться полуночница, работать нельзя – это знали все.

Юная Лада остановилась, тяжело вздохнула и завороженно посмотрела на искрящиеся дождевые капли. Кто-то окликнул девушку, и все очарование мигом исчезло. Лада подняла голову и увидела знакомую фигуру. Велес, ее давний друг, который покинул деревню, едва сошел снег, стоял неподалеку в поле и приветливо махал ей рукой. Девушка бросила мотыгу и поспешила к юноше. Другие люди, занятые работой, с осуждением посмотрели ей вслед, но Лада не обратила на них никакого внимания. Приблизившись к юноше, Лада тут же кинулась к нему на шею и обвила ее руками.

– Свет мой ненаглядный, как же долго я тебя ждала! – стараясь унять слезы, воскликнула Лада.

Статный и рослый мужчина усмехнулся, глядя на подругу. Велес не мог скрыть своей радости от того, что дома ждали его возвращения.

– Ладушка, я очень рад вернуться в родные края, – сказал наконец он.

– Где же ты был? Неужто так далеко? Уж и зимушку выпроводили, и посевы начали, даже некоторый урожай уже получили, а тебя все нет и нет. Я и молиться перестала… не верила, что живой ко мне вернешься, – вымолвила Лада, вытирая рукавом слезы.

– Где я был, там меня уж нет! – рассмеялся ей в ответ Велес.

Юношу давно не видели в деревне. Неясно, что именно переполнило чашу его терпения, но несколько месяцев назад он собрал свои немногочисленные пожитки и отправился в дальнюю дорогу. Родные Велеса давно покинули мир живых, кто от голода умер, кто от болезни – так и мыкался юноша один по свету. Будучи сам за себя в ответе, ведь ни жены, ни детишек он так и не прижил, Велес решился пойти лучшей жизни поискать. Все, кто покидал деревню до него, уезжали насовсем. Ни родственники, ни друзья больше не получали от них вестей. Оно и неудивительно – несчастную глухую деревню, оставленную богами, хотелось забыть насовсем, и ни словом, ни делом к ней не возвращаться.

– Нет уж, мой хороший, рассказывай. Совсем забыл ты свою Ладу?

Девушка повеселела, убедившись, что с ее другом все хорошо. Он выглядел здоровым, и даже его одежда за месяцы странствий совсем не истрепалась. Не худ, весел и вполне доволен. Тяжелый камень неизвестности и болезненного ожидания упал с хрупких девичьих плеч. Она принялась радостно кружиться вокруг него, намеренно задевая подолом платья. Велес знал, что ему не удастся так просто уйти от ответа, но и расстраивать любимую подругу он не хотел. В конце концов, он первый, кто вернулся из дальних земель, и на нем лежала особая ответственность. Своим появлением он мог бы подарить деревне надежду на то, что если не все, то многие смогут пережить грядущую зиму.

– Понимаешь, птичка моя, я еще не виделся с нашим старейшиной. Обещал ему все сначала доложить, поэтому пока никак рассказать тебе не могу, – неловко переминаясь с одной ноги на другую, сказал Велес.

Лада лишь рассмеялась.

– Брось, родной мой, ты же всеми тайнами со мной делился, – заговорила Лада игривым голосом. – Неужели ты сестрице своей названной не расскажешь? Ты же знаешь, меня батюшка не отпустит никуда, век свой мне здесь доживать. Хоть послушаю, как люди другие живут! Ты же знаешь, я никому не расскажу! Побалуй меня сказкой о землях дальних, а потом – к нам на ужин.

Велес с грустной улыбкой покачал головой, но Лада и не думала униматься. Природного любопытства и озорства ей было не занимать, несмотря на то что она выросла в этой крохотной деревеньке, и даже не собиралась ее покидать. Здесь она родилась, здесь последнее пристанище нашли ее близкие и родные. Но иногда девичье сердце все же тосковало по дальним берегам, по незнакомым людям и по природным красотам, которых она не могла себе и представить.

– Велес, хороший мой, молю тебя. Так интересно послушать! Я же тебя столько лун не видела, уж и не думала, что встретимся с тобой на этом свете. А тут радость-то какая! Сейчас побежим всем весточку добрую сообщать.

Велес хотел было сдаться и пуститься в описания красивых и богатых деревень, больших городов – всего, о чем Лада могла только мечтать. Юноша вздохнул и постарался улыбнуться подруге.

– Послушай, Лада… – начал он.

– Знаю-знаю, ты устал, – перебила она. – Давай я тебя к нам провожу. А по дороге начнешь рассказывать, а то мочи нет терпеть, так хочется поскорее все узнать!

Лада потянулась к Велесу, чтобы взять его за руку, но он отпрянул от нее. Что-то звериное мелькнуло в его взгляде, и Лада застыла на месте, вглядываясь в знакомое лицо, которое на мгновение исказилось в болезненной гримасе.

Велес закричал так, что все работающие в поле обернулись на стоящую вдалеке пару. От звучного, нечеловеческого голоса, вся природа вокруг затихла, и казалось даже, что на мгновение перестал дуть ветер.

– Да померли там все! Нет там дороги, одни звери ходят! Хлеба нет, пустые дома стоят! Дикий край, насилу ноги унес, а ты все лезешь!

Выпалив эти горькие слова, Велес развернулся и бросился прочь. Лада осталась стоять неподвижно, пораженная тем, как закончилась их долгожданная встреча. На душе у нее стало холодно, тоскливо и как-то скверно. Нет, Лада не испугалась, но что-то в облике друга ее смутило. То ли блеск в глазах странный, то ли голос непривычно грубый. Озлобился Велес, очерствел за дни дороги.

Лада покорно опустила голову и побрела назад к своему месту, ведь необходимо было собрать инструменты, чтобы поутру продолжить тяжелый труд. Когда дело было сделано, Лада с трудом разогнула спину.

– Долгий день, – сказал один из мужчин, и Лада согласно кивнула.

Лада с облегчением подумала, что отец, должно быть, уже чувствует себя лучше, и завтра ей не придется возвращаться в поле. Она опустилась прямо на влажную землю и закрыла глаза. Нужно было немного отдохнуть, чтобы дойти на уставших ногах до родной избы. Девушка подняла голову и увидела в темнеющем небе последние отблески заката. К ее удивлению, никто из деревенских домой не собирался. Даже один из ее соседей, совсем дряхлый старик, копошился в земле, стараясь углубить борозду. Стиснув зубы, Лада взяла в трясущиеся руки мотыгу. Невеселые мысли о Велесе разом вернулись к ней.

***

Велес подбежал к своей избе и с силой дернул дверь, едва не сорвав ее с петель. Внутри его встретила лишь темнота и затхлый запах сырости. Юноша опустился на лавку, положил локти на стол и вцепился напряженными пальцами в волосы, стараясь унять головную боль. Перед глазами Велеса стояло встревоженное лицо Лады, и он всеми силами старался удержать этот близкий и родной образ. Однако его мысли то и дело возвращались к тому, что ему пришлось пережить за время странствий. Велес тяжело застонал, повалился на пустой отсыревший стол и горько заплакал.

Он хотел соврать подруге, но не выдержал пристального взгляда ее голубых глаз, и высказал все, что намеревался скрыть. Ближайшие деревни пострадали от ненастья так же сильно, как и его собственная. Выживших там не осталось, а если и уцелел кто, то уж точно предпочитал сидеть запершись, а не общаться со случайными путниками, и уж тем более – не делить с ними кров и скудную пищу. Велес, пусть и желавший хоть чем-то наладить жизнь в своей родной деревне, вернулся с пустыми руками, не найдя ничего, кроме свидетельств еще большей боли и страданий. По крайней мере, именно так ему казалось.

***

Лада долго ворочалась в постели, сон никак не шел к ней. Натруженные мышцы болели так, что даже снять платье ей удалось не с первого раза. Лада легла в кровать, не умывшись. Прямо в постели она начала пытаться расплести тугую косу, но пальцы не слушались ее, и поднять руки достаточно высоко не получалось. Наконец Лада оставила это бессмысленное занятие.

Физическая усталость вскоре отступила, но на место ей пришла другая боль – душевная. Лада снова и снова прокручивала в голове события прошедшего дня и пыталась понять, что она сделала не так. Холодность Велеса больно ранила ее, и теперь Лада придумывала, что скажет ему при следующей встрече, чтобы растопить его сердце.

Лада хотела бы облегчить душу, спросить совета, но не к кому ей было обратиться. Хоть Радомир, отец Лады, и был для нее самым близким и родным человеком, поделиться с ним своими чувствами она никак не могла. Не мужское это дело – жалобы слушать и слезы вытирать, того глядишь, расспрашивать станет, примется за старое и начнет сватать Ладе Велеса.

Мать Лады давно умерла, едва выкормив младшего сына, Бажена. Он родился слабый, знающие даже поговаривали, что не выживет. Радомир после смерти жены так и остался во вдовцах, не смог отравить ее память присутствием другой женщины в доме. Так и стали они жить втроем – братец, сестрица и батюшка.

Уставшая после долгого дня Лада еще долго не могла уснуть. Наконец она дала себе обещание, что на утро пойдет к подругам просить совета о том, как же ей стоит поступить с Велесом. Эта мысль успокоила ее, и девушка наконец заснула.

Грезы унесли Ладу далеко-далеко. Она открыла глаза и увидела, что сидит в их маленькой и светлой горнице. Натопленная печь обдала ее жаром, а на колени к Ладе прыгнула кошка и свернулась калачиком. Сзади на табуретке, которую отец смастерил сам, устроилась мама, живая и здоровая. Она, тихо напевая знакомую колыбельную, принялась укладывать Ладе густую черную косу. В люльке, придвинутой к печке, тихо сопел во сне младший брат. Тепло маминых рук и манящий запах свежеиспеченного хлеба окутали Ладу, и она расслабилась в родных объятиях.

Вдруг дверь в горницу с грохотом распахнулась, и на пороге появился отец. Его глаза сузились до узких щелок, губы сжались в тонкую линию, а глубокие морщины на лбу говорили о том, что внутри него кипит ярость. Лицо его было искажено гневом, кожа побелела, а жилы на шее вздулись. В руках он сжимал тяжелый топор. Маленькая Лада вскрикнула, но отец вдруг отбросил топор и подбежал к девочке. Лицо папы стало размытым, расплывчатым, а мама, бросив плетение, встала между ним и дочерью. Утробным голосом отец зарычал, будто по-звериному:

– Не дай ей меня бросить! Не дай!

Мама закричала и стала отталкивать обезумевшего мужчину подальше от детей. Брат залился плачем в колыбельной, а маленькая Лада забралась под стол и закрыла голову руками. Избу заволокла удушливая гарь, в печке что-то загорелось, и черный дым быстро заполнил все помещение.

Лада проснулась и вскочила в постели, чувствуя, как ее сердце гулко бьется где-то в горле. Лада отдышалась, пытаясь унять сердцебиение и восстановить сбившееся дыхание. Теплые воспоминания о нежных маминых руках медленно растворились в утреннем свете. Еще мгновение – и Лада поняла, что истошный крик, раздавшийся на улице, ей не приснился.

Глава 2

Потревоженная Лада выглянула в окно. Мимо ее избы проходили куда-то торопящиеся соседи. Она, стараясь не разбудить отца и брата, тихо приоткрыла дверь и проскользнула на улицу.

Неподалеку от деревни раскинулось величественное озеро с чистой, прозрачной водой. Казалось, ему не было конца и края, но порой находились смельчаки, пытающиеся переплыть его бескрайние воды. Бросили эти попытки довольно быстро, ведь вода в озере круглый год стояла холодная, и даже самые жаркие солнечные лучи не могли согреть ее. Древние слагали легенды про дивных существ, обитающих в озерных глубинах, но ныне живущие лишь наслаждались его красотой, не слушая старых быличек.

Лада увидела толпу издалека, но ей было неясно, отчего в такой час все поднялись и вышли к озеру. Оживленно спорящие люди заполонили собой весь берег, и Ладе никак не удавалось пробраться через толпу. Она могла лишь разглядеть крону дикой яблони, которая испокон веков росла на берегу озера. Ее раскидистые ветви словно обнимали небо. Каждый деревенский житель относился к ней с особым трепетом. Весной она утопала в облаке белоснежных цветов, наполняя воздух сладким ароматом. Прадед Лады, как часто вспоминал Радомир, рассказывал, что сначала на этом месте выросло дерево, а уже потом рядом появилась деревня. В былые времена яблоня щедро плодоносила, но плоды ее были настолько кислыми, что никто не решался их есть. Последние несколько лет стоял неурожай, и плодовые завязи на яблоне оставались пустыми.

Лада наконец подошла достаточно близко, чтобы разобрать голоса. И от услышанного сердце ее ушло в пятки.

– Ах ты окаянный, руки бы тебе пообрубать! – кричала жена старейшины.

Нынешний старейшина руководил деревней, сколько Лада себя помнила. Постепенно из крепкого мужчины он превратился в немощного старика, которому было совсем не до деревенских дел. И все же он всегда интересовался новостями соседей, помогал чем мог, давал советы и выполнял нехитрые просьбы. Люди перестали видеть в нем сильного и властного лидера, для них он стал скорее символом, необходимым для достижения благополучия и сохранения привычного уклада жизни.

Около года назад бразды правления всей деревней взяла на себя его вторая жена, Варвара. Это была молодая женщина с ярко-зелеными глазами, которые она подводила углем для пущей выразительности. Она одевалась богато, но сдержанно, словно стесняясь показывать роскошь своих нарядов остальным деревенским. Варвара была неглупой женщиной, которую все, по большей части, уважали и побаивались. Лада даже слышала, будто новая жена старейшины с нечистыми водится, отчего ей и удается красоту и юность сохранить. Но практически никто не верил в эти россказни. Единственное, чем женщина могла смутить деревенских, – звучным и высоким голосом, как нельзя лучше подходящим человеку ее положения.

Лада приподнялась на цыпочки, чтобы хоть что-то разглядеть. Народ тем временем уже встал плотным кольцом вокруг виновника происшествия. То тут, то там слышался недовольный ропот. Внезапно девушка почувствовала, как чья-то рука схватила ее за плечо.

– Лада, куда ты в сорочке выскочила, одурела совсем? – властным голосом начал ее отец. – Пойдем скорей домой, я Бажена оставил одного.

Лада застыла на месте, не поддаваясь на уговоры.

– Ну-ну, не упирайся, идем, – зло зашептал Радомир.

– Меня крик разбудил, папенька, – начала было оправдываться Лада. – Надобно узнать, что стряслось.

– Я кому сказал! – рявкнул Радомир, не смущаясь, что люди повернули к ним головы. – Быстро домой. Без тебя разберутся!

Мужчина крепче сжал плечо дочери и потянул ее за собой, подальше от толпы.

– Сама пойду, не тащи! – огрызнулась Лада.

Она повернулась было за отцом, как вдруг услышала знакомый голос, который звал ее по имени. От этого звука тело девушки будто ледяной водой окатили, так жалобно и горько звучало в чужих устах ее собственное имя.

Толпа перед Ладой расступилась, и она наконец смогла разглядеть происходящее. Любимая всеми яблоня лишилась половины нижних веток. Ветви, безжизненно лежащие на влажной земле, были еще покрыты свежей зеленью. Лада увидела,что перед искалеченным деревом стоит Велес. Девушка сбросила с плеча отцовскую руку и кинулась вперед, не разбирая дороги.

– Лада, не верь! Это не я! – кричал Велес, и по голосу его было отчетливо слышно, что юноша с трудом сдерживает слезы.

В руке Велес держал несколько маленьких ветвей, и все его руки были исцарапаны так, словно дерево сопротивлялось ему. Лада застыла в нерешительности. Да, яблоня уже давно не плодоносила, но для жителей она была неприкасаемой реликвией, следом сытого прошлого, которое ушло безвозвратно.

– Что же ты натворил? – тихо прошептала Лада.

– Вот-вот, полюбуйся, что твой суженный устроил, – громко и властно перебила жена старейшины. – Я, значит, прогуливалась утром у озера, а он, окаянный, над яблонькой нашей надругался! Вон, гляди, ветки все обломал! Вот я сколько живу, а такой наглости не видела. Беду ведь накличет, ой, помяните мое слово, быть беде!

– Он мне не суженный… – тихо возразила Лада, но тут же вспомнила, что не стоит перечить старшим.

Толпа вновь расступилась, и к собравшимся медленной походкой вышел старейшина. Он оглядел всех присутствующих пустым взглядом, а затем встал, расправив плечи, сильнее опершись на палку. Все тут же умолкли.

– Так, что это вы тут устроили? А ну быстро все в поле, лентяи, я тут сам разберусь!

Жители, не привыкшие спорить, развернулись и медленно поплелись обратно, в сторону домов. Через несколько часов нужно было начинать новый трудовой день, и каждый старался отсрочить наступление этого момента. Вокруг старой яблони осталась Лада, ее отец, стремящийся поскорее увести непослушную дочку, Велес и старейшина с женой. Лада слышала, как деревенские ругают Велеса, проходя мимо нее, и каждое слово будто ножом врезалось ей спину. Но она никому ничего не возразила.

– Мудрец вы наш, миленький! – взмолилась Лада. – Сжальтесь над ним, я вас прошу. Вы же такой милосердный! Сами видели, он издалека пришел, еще не оправился, мало ли, бес попутал. Он больше не будет, я вам за него поручиться могу!

– Конечно, не будет! – тут же перебила жена старейшины. – Я ему прямо сейчас поотрываю руки его бесовые, и он перестанет беды на нас навлекать. То ушел после праздника, то от работы отлынивает, то вон нашу яблоньку портит. Сгинь, подлец, сгинь с глаз моих, да духу твоего чтоб здесь не было!

– Замолчали все! – рявкнул старейшина. – Велес у нас прямо сейчас отправиться на работы, пусть спину свою бесовскую не разгибает, чтоб дурь из головы выветрилась. А яблоньку мы нашу удобрим, глядишь, боги сжалятся, будет она расти да цвести. Что крику разводить? Содеянного не воротишь. И, если увижу, что с Ладкой болтаешь и от работы отлыниваешь, – в яму кину. Понял?

– Понял, – тихо пробормотал Велес, молчавший все это время.

По бледному лицу юноши пробежала тень, глаза его потускнели. Лада поклонилась старейшине, и тот едва кивнул ей, словно мгновенно потерял к девушке интерес. На этот раз отец ничего не сказал. Он молча увел Ладу в избу, не утруждая ни себя, ни ее очередными нравоучениями.

Дома все было спокойно. Бажен, которого Радомир старался не оставлять одного надолго, тихо играл под лавкой.

***

Лада пыталась забыться в работе. Женщины решили отправиться на сбор грибов после последнего дождя, и Ладе нужно было сосредоточиться на деле. У нее быстро набралась полная корзинка, в отличие от ее спутниц, которые то и дело прерывались на разговоры.

Две ближайшие подруги Лады, сестры Злата и Мирослава, щебетали и переговаривались между собой, отчего грибам не приходилось прикладывать особых усилий, чтобы спрятаться от них в густой траве. Лада молча шла вслед за остальными и собирала грибы, которых не замечали ее подруги. Она не была нелюдимой и тоже любила иногда обсудить что-нибудь, да сплетенками поделиться, но мысли ее витали слишком далеко, чтобы она могла сосредоточиться на разговоре.

Злата и Мирослава давно обзавелись мужьями, поэтому часто видеться с ними Лада не могла. Обе девушки были немногим старше Лады, но их семья слыла зажиточной, поэтому сестер удалось быстро и удачно выдать замуж. Злате повезло больше – муж был молод, дела у них спорились, и на свет вот-вот должен был появиться первенец. Мирослава была замужем за довольно взрослым мужчиной, и детей у них не было. Кроме того, Мирославе приходилось самой вести все хозяйство, поскольку муж часто и подолгу болел, так что и мужскую работу по дому девушка брала на себя.

– Ладушка, душа моя, чего ты задумалась? – спросила Злата, слегка тронув подругу за плечо.

Лада вздрогнула, и все ее тяжелые мысли будто вмиг рассеялись.

– Сестрица, не трогай ее, – вмешалась кроткая Мирослава. – Ты же слышала, что утром было. А ведь Велес только накануне вечером вернулся… Ой, то ли еще будет. Слышала, что жена старейшины сильно злилась.

Лада промолчала, почувствовав, как защипало в носу. Она отвернулась от подруг и тяжело вздохнула, стараясь не заплакать.

– И нечего тут слезы лить, Лада! – продолжила Злата, не обращая внимания на слова сестры. – Понимаю, что набедокурил Велес, но ничего страшного, и не с такими живут. А на жену старейшины и внимания обращать не стоит. Покричит-покричит, да и забудется.

– А крепкое ее слово ведь. Как бы она сама своими причитаниями на нас беду не накликала, – тихо сказала Мирослава.

– Не берите в голову, девоньки мои милые, – сказала Злата, улыбнувшись. – Кто про нечистых говорит, тот сам с ними якшается. А у нас все ладно будет.

Лада сразу поняла, к чему клонят подружки. Эта мысль давно занимала ее голову, но она не осмеливалась озвучить ее. Ей и самой было тяжко в этом признаться. Но ничего другого ожидать не стоило – Велес вернулся, и уж после утреннего происшествия по деревне точно пойдут всякие досужие разговоры.

Лада и Велес сами давали домыслам благодатную почву. Все детство они провели вместе, рука об руку, а как подросли, то все в деревне стали их женихом и невестой называть. А Велес только смеялся – то при всех Ладу на стог сена толкнет, то черную прядь, из-под косынки выбившуюся, поправит. Лада не противилась ему, но и ничего не говорила, только переводила все в шутку.

– Подруженьки, милые, вы все не так понимаете, – начала было Лада.

– Все мы прекрасно понимаем! – воскликнула Злата. – Видели, как ты ему на шею вчера бросилась, сколько плакала, когда он ушел. Люб он тебе, ясно как белый день. Люб, да ничего постыдного в этом нет.

– Вся деревня уже в курсе, не смущайся, – подхватила Мирослава. – Ты же девушка видная, на выданье, а отец твой, думаю, давно Велеса приметил. С мужем хоть и тяжко бывает, а все повеселее, чем в родительской избе.

– Точно-точно! – перебила Злата. – Негоже уже в девках ходить. Давай я мужу моему шепну, а он со старейшиной поговорит, а? Уж старейшину-то Велес послушает, коль сам посвататься не решается.

Лада подумала, что врать подругам нет никакого смысла. Да и кто, если не они, сможет дать ей дельный совет? Девушка глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

– Хорошие мои, ну как вы не понимаете? – сказала Лада. – Мы никогда так надолго не расставались с Велесом. Все детство были неразлучны, столько всего вместе пережили, да даже семью его вместе оплакивали. Он мне давно родной стал, я уж и жизни-то своей без него не вижу, ежели по-честному. А вчера он пришел сам не свой. Так и не поняла я ничего из его рассказа. Накричал, чтоб с расспросами не лезла, да и только. Еще и пугать меня вздумал небылицами! Да и почему вернуться решил, я не понимаю. Утром сами видели, что творилось. Да кто же в здравом уме так с нашей яблоней поступит? Нет, подруженьки мои ненаглядные, чувствую, что-то тут нечисто. Быть беде.

– Брось, Ладушка, – как обычно невозмутимо сказала Злата. – Ну кто из нас глупостей не делал? Вон, мой Николка по молодости чуть стадо не загубил. Его даже из деревни выгнать хотели, но ничего. Да и не сделал Велес ничего непоправимого. Ты сама, главное, не кори его, а лучше мягко выспроси, что произошло. А со сватовством мы поможем, даже не сомневайся.

– Только подожди, пока срок отмеренный пройдет, – вступила Мирослава. – Не говори с ним пока, не стоит старейшину злить.