Курьер. Реальная история человека, которого всегда ждут, но редко замечают

Когда я сам проходил испытательный срок, то не владел техникой, как вываливать посылки из тюков. Когда требовалось вытаскивать их из холщовых мешков, я не пользовался большим и указательным пальцем, чтобы зажать пакет по краям, а поддевал посылку только указательным и тянул. В моменте боли не почувствовал, зато после того, как три ночи подряд тянул посылки, ногти на указательных пальцах отслоились, через несколько дней почернели, а потом и вовсе отвалились. Новые начали отрастать через два-три месяца.

Однако были среди нас и инвалиды, которых необходимо зачислять на работу согласно постановлению политического курса – каждое предприятие обязано обеспечить определенный процент рабочих мест для инвалидов, исходя из общего числа работников. Говорят, раньше наша компания не выполняла эту норму, и ее оштрафовали на немалую сумму. Люди с инвалидностью могут работать, к тому же существуют должности, где между ними и обычными людьми разницы нет. Просто из-за физических ограничений они не в состоянии переходить с места на место. Так, хромой не сможет заниматься вываливанием тюков и упаковкой посылок, ведь и то и другое требует постоянного движения – мои абсолютно новые кроссовки из «Декатлона» износились за четыре месяца. Это лишь добавляло хлопот бригадирам при распределении рабочих мест. Поэтому они не очень-то любили таких людей и временами даже насмехались над ними.

Наверно, в любом коллективе найдутся изгои, и наша бригада не стала исключением. Была девушка, только закончившая школу, лет восемнадцати-девятнадцати, – одна из самых молодых в нашей бригаде. Худая и маленькая, силы ей недоставало, двигалась медленно, к тому же ее можно было назвать малость туповатой. Она часто тянула всех назад на конвейере, так что другим приходилось ей помогать, а иногда даже останавливать конвейер. Характер у нее был довольно нелюдимый, и в бригаде она не нашла ни одного приятеля, с кем бы поладила. В результате почти все испытывали к ней неприязнь, давали обидные прозвища, смеялись над ней в лицо, могли и прикрикнуть. Будь я на ее месте, в подобной обстановке недолго бы продержался. Но психологически она оказалась покрепче меня, или, быть может, бесчувственнее – или ее вообще не заботило мнение окружающих. Так или иначе, продержалась она довольно долго, намного дольше, чем я предполагал. Я старался быть с ней максимально дружелюбным – ничем больше не мог помочь. Однажды она даже расплакалась от злости и убежала посреди ночи, твердо заявив, что бросает работу. Бригадир лишь вздохнул с облегчением, поскольку тоже хотел вывести из бригады людей с низкой производительностью, а она упорно держалась за должность, которая была ей не по плечу. Бригадир ничего не мог поделать. Через два дня эта сестрица попросилась обратно, и бригадир, естественно, отказал. Но ее парень тоже работал на распределительной площадке в погрузке. Он привел девушку просить снисхождения, очень долго донимал бригадира – все мы, в конце концов, работали в одной компании, постоянно сталкивались друг с другом, к тому же все – простые труженики, к чему усложнять друг другу жизнь? В итоге бригадир уступил: она вернулась к нам и продолжила страдать.

Когда я только устроился, пришел еще один новичок, всего на несколько дней позже меня. В первый день испытательного срока бригадир попросил меня отвести его в столовую, и с тех пор он ходил за мной хвостом, хотел даже заранее договориться о встрече по пути на работу, чтобы вместе дойти. И попросил выходной на тот же день, что и у меня, чтобы пойти куда-нибудь развлечься, но, к счастью, бригадир отказал.

Другие подумали, что мы уже были знакомы раньше. От подобного поведения я испытывал дискомфорт, однако отказать было неловко: как-никак он очень дружелюбный. К тому же был у него недостаток – любил хвастаться, постоянно говорил про себя, какой он крутой, все в этой жизни умеет и раньше управлял столькими людьми, в драке может одолеть шестерых-семерых и все в таком же духе. Я слушал и кивал, а сказать, что не верю ни единому его слову, так и не посмел. Я подумал: каким же пустым или неуверенным в себе надо быть, чтобы пускать пыль в глаза. Сейчас, оглядываясь назад, я стал намного лучше понимать его тогдашнее поведение. Мы ведь пришли на собеседование по отдельности, в компании никого не знали, да и приступили к работе практически в одно и то же время, так что нас объединяли общие интересы и взгляды на многие вопросы. Если бы мы заключили между собой союз, это принесло бы выгоду обоим. В новой обстановке рискованно сражаться в одиночку: если не повезет, окажешься отрезанным от коллектива, как та сестрица[16]. И когда он увидел меня в первый день, сразу все это осознал; я, бестолковый, напротив, не понимал его намерений.

Еще в нашу бригаду пришла одна беременная, по рекомендации парня, который работал там же. Изначально отдел кадров установил правило: пары не могут работать в одной бригаде, но, скорее всего, ее парень сперва скрывал отношения. Когда же дерево стало лодкой, бригадиру пришлось пойти на уступки. Сразу после ее прихода живота не было заметно, к тому же она была молодой, двадцать с небольшим, и очень здоровой, без труда справлялась с работой. Постепенно живот начал расти, она чувствовала себя все хуже: как-никак это тяжелый физический труд на всю ночь. Кто-то начал перешептываться, качая головами и описывая происходящее как «человеческую трагедию». Ее парень любил азартные игры, покупал лотерейные билеты через приложение, в общем, ничем не отличался от лудоманов. Как только получал зарплату, проигрывал все подчистую за несколько дней, а потом жил и ел на деньги девушки, да еще просил занять у нас – сам-то уже назанимал у кого только можно, и снова одалживать было стыдно. Мало-помалу между ними начали вспыхивать ссоры, главным образом, выплескивала недовольство девушка. Впрочем, характер у него был неплохой, он никогда не злился, но что толку от спокойного характера – все равно что кастрюля без дна: даже если крышка не знает износу, какая польза от такой кастрюли? В конце концов, как-то ночью та беременная убежала в слезах, скорее всего, устала и злилась и не могла больше сохранять невозмутимый вид.

На следующий день уволилась, и больше я ее не видел. Тот мужчина оставался на работе вплоть до моего увольнения. Вскоре завел новую девушку: замужнюю, при этом она вышла на заработки в одиночку. Когда в разговоре упоминали беременную, лицо его заливала краска стыда, он говорил, что собирается все возместить, однако я не знаю, выполнил ли обещание. И все же потом он бросил играть, возможно, никто больше не занимал, ну или приложение заблокировали. С самого начала и до конца мы оставались в стороне, молча наблюдая за развитием событий. Никто не пытался учить его жизни, никто не протянул руку помощи беременной; самое большее, что мы могли сделать, – утешить ее парой фраз. На каждого из нас наваливались собственные проблемы, у каждого не ладилось что-то в семье, и сил позаботиться о ком-то еще уже не оставалось. Подобная работа загоняет под пресс, поток сочувствия иссякает, и люди, сами не замечая, становятся черствыми и равнодушными.

А еще от этой работы портился характер, поскольку из-за длительного бодрствования по ночам и физического перенапряжения люди хуже контролировали эмоции. Я даже поссорился с двумя коллегами из своей бригады, причем поругались мы довольно сильно. Один из них, когда мы работали в паре, слишком уж внаглую тянул время, еще и настроение у него было дурное, язык грубый: он считал, будто выплывать за счет других в порядке вещей. Другой оказался еще хуже: тяжелые задачи взваливал на меня, себе выбирал самое легкое, причем поступал так всякий раз. И настолько обнаглел, что уже не скрывал потребительское отношение к другим. Я чуть его не побил – в тот момент у меня так и чесались кулаки, все равно было, с кем подраться; а он прекрасно подходил. Но завязать драку – значит оказаться уволенным, пусть даже забьете стрелку вне работы. Если компания узнает, все равно уволит, так что, к счастью, мы так и не подрались.

На самом деле все в бригаде довольно снисходительно относились к тем, кто только делал вид, что работает, поскольку изначально невозможно распределить рабочую нагрузку и доход на каждого по справедливости. Если нерасторопный коллега не тянет за собой всю бригаду, уже хорошо. К тому же у тех, кто медлил, характер, как правило, получше, чем у многих: должно быть, их грызла совесть.

Нашу заработную плату рассчитывали следующим образом: в бригаде из больше чем пятидесяти человек каждого, в зависимости от рабочих показателей, оценивали на A, B и C. Среди них десять человек, продемонстрировавших наибольшую эффективность, получали A; те, кто совершил грубую ошибку, например, потерял посылку, неправильно рассортировал, самовольно покинул рабочее место или не выполнил распоряжение бригадира, получали С; всех прочих оценивали на B. Зарплата для оценки А составляла чуть больше 5000 юаней чистыми, для оценки B – 4700 юаней, а с оценкой С получали примерно 4300 юаней. Зарплата могла меняться в зависимости от общего объема посылок за месяц. Поскольку оценка C считалась наказанием, достаточно было не совершать грубых промахов, чтобы ее избежать, и потому все старались попадать в показатели оценок A или B. Некоторые уделяли этому особое внимание: второй, с кем я поссорился, всегда требовал разъяснений у бригадира, если не получал A, и таким образом давил на него. Но еще большее количество людей занимали пассивную позицию: хоть и жаловались время от времени, не собирались бороться за оценку A. Как правило, подобные люди не желали изнурять себя еще сильнее, не собирались тратить больше сил; а может, и сами понимали, что даже если начнут вкалывать, им будет сложно выделиться среди прочих. Поэтому лучше делать поменьше, чтобы не допускать ошибок и не получить C. Первый, с кем я поругался, относился как раз к таким.

Казалось бы, основной критерий, по которому нас оценивал бригадир, – объем выполненной работы. Но мы все находились на разных местах, отвечали за разные обязанности, и сравнивать между собой объемы выполненной работы довольно сложно. Поэтому часто этот объем становился мотивацией или, напротив, отговоркой бригадира. На деле он принимал во внимание два аспекта: с одной стороны, успокаивал членов бригады и поддерживал среди них баланс, следя, чтобы большинство по очереди получили оценку А; с другой – мотивировал тех, кто физически был крепче и хотел отдавать работе все силы. Я всегда выкладывался на полную, да и отношения с коллегами были достаточно хорошие – пусть я и ссорился с некоторыми, репутация у тех была намного хуже моей, и когда остальные видели, как я их ругаю, они словно вымещали собственную злобу вместе со мной. Так-то я был самым дружелюбным и добродушным в бригаде и в одиночку произносил слово «спасибо» чаще всех, вместе взятых. Я проработал в компании D больше десяти месяцев и хорошо помню, что оценку А получил раз пять. Это считалось достойным поощрением – разумеется, в последний месяц перед увольнением А не получил, да и в первые два после устройства на работу не мог претендовать на самую высокую оценку. Давать A новичкам – значило остудить боевой дух старых сотрудников. В конце концов, подобная оценка – редкий и ценный ресурс, все пристально следят, кому она достанется. Кроме того, бригадир не может сказать наверняка, сколько продержится новичок: вдруг он даст ему А, а тот сразу и уйдет, тогда окажется, что оценка потрачена впустую. С точки зрения бригадира, нужно максимизировать ценность каждой А. Принимая во внимания все обстоятельства, можно понять, насколько высоко меня ценил бригадир. В то время в бригаде каждый месяц оценивали лучших сотрудников. Изначально это происходило путем тайного голосования, и в первые три месяца я дважды занял первое место, а еще раз – второе. Увидев, как складывается ситуация, менеджер специально изменил правила голосования, чтобы награда не доставалась одним и тем же. В качестве премии я получал в основном средства для стирки или гигиены, еще мне подарили фен. Только волосы у меня короткие, мне он ни к чему, и я отдал его коллеге.

В логистическом парке имелось еще несколько аутсорсинговых компаний. Когда наступала горячая пора перевозок или большие распродажи на онлайн-платформах и мы не справлялись с увеличившимся объемом грузов, нам предоставляли временных рабочих. Все они никуда особо не спешили, поскольку каждый день их ставили на разные места, и им не хватало нашей натренированности. Деньги получали за день работы, никто не оценивал их на A, B, C, так что выполнять обязанности могли кое-как. Сделает что-то – уже хорошо, им не было нужды рвать жилы. Наше отношение к этим людям менялось от надежды до ненависти: надеялись мы на то, что с их приходом нагрузка станет меньше, а ненавидели за то, что при одном взгляде на их работу злость брала. Еще их нельзя было притеснять, поскольку в логистическом парке их компания занимала выгодную позицию, спрос на ее услуги превышал предложение. Если бы временные рабочие дали низкую оценку компании D, их фирма отказалась бы от наших заказов, и тогда в горячую пору пришлось бы предлагать цену выше, чтобы заполучить их услуги. Между собой мы в шутку переругивались: «И как ты, такой ленивый, не пошел еще работать на стороне?!», хотя находились люди, которые после увольнения шли работать в аутсорс. Преимуществом работы на стороне была свобода: сколько дней в месяц хочешь работать, столько и берешь. И все же компания D, публичная, чьи акции котируются на фондовом рынке, – один из лидеров в сфере грузоперевозок и логистики, в ней все формализовано, строго соблюдаются законы. Например, она предоставляет работникам пять видов страхования (пенсионное, медицинское, от безработицы, от несчастных случаев на производстве и по беременности), а еще здесь никогда не задерживали зарплату. Каждый сам оценивал плюсы и минусы и решал, что важнее.

Пожалуй, логистика не относится к отраслям с повышенным риском для жизни, но на распределительной площадке иногда происходили смертельные случаи. В норме там работало несколько сотен человек, прибавить к этому постоянную текучку и замены, и за год, по самым скромных подсчетам, там успевало поработать несколько тысяч. Разумеется, были среди них люди и с хроническими заболеваниями, которые могли стать причиной внезапной смерти из-за переутомления. В год, когда я там работал, умер грузчик. По слухам, слишком много работал, успел за ночь погрузить два автомобиля, а потом вернулся домой, лег и больше не встал.

В комнате, где я жил, звукоизоляция никуда не годилась. Как-то раз я услышал через стену ссору: муж бранил жену, наговорил кучу гадостей, а она молчала, возможно, нечего было возразить. Слышал, как муж говорит: «Я все силы положил на работе, пришел домой, чтобы поспать спокойно, но даже этого сделать не могу…» Думаю, жена чем-то расстроила его, потому что потом он заплакал – такой большой мужик! – и, плача, продолжил ее ругать. Из любви к сплетням мне захотелось расслышать, что же такого ужасного она натворила. Однако все мы приехали сюда с разных уголков страны, говорили на разных диалектах, так что временами и вовсе друг друга не понимали, поэтому я так и не разобрал до конца его слов.

Перед Праздником весны[17] 2018 года наш отдел по погрузке и выгрузке создал общий чат в WeChat[18], куда добавил четыреста или пятьсот человек. По традиции, каждый бригадир и менеджер по очереди отправляли красные конверты[19], а мы дружно их ловили. В канун того года я лежал в постели и ловил конверты, проникаясь праздничной атмосферой. Я никогда еще не состоял в таком огромном чате: все наперебой присылали сообщения, делились фотографиями семейных застолий, поздравляли друг друга с Новым годом, спорили по пустякам и шутили, сыпали эмодзи с новогодними пожеланиями. Временами новые сообщения приходили с такой невероятной скоростью, что телефон тут же зависал. Там царила атмосфера оживленнее, чем на новогоднем гала-концерте[20] по телевизору. С учетом того, что с каждым годом праздничное настроение блекло, я давно не встречал Праздник весны с такой радостью и теплотой. Возможно, мой телефон был не особо мощный или интернет тормозил, но конвертов я поймал совсем мало: в общей сумме получил около десяти с лишним юаней, а потому отправил их обратно в чат, – радость за деньги не купишь.

Я забыл, было это до Праздника весны или уже после, но управляющий нашей бригады – пришел недавно, старого перевели в другой город – пригласил нас в ресторан с хого[21]. В предыдущем филиале он начинал с самых низов, и с появлением в нашей бригаде ему необходимо было переманить на свою сторону ключевых сотрудников, чтобы остальные поддерживали его деятельность. В тот раз, помимо бригадира и помощника, он пригласил еще четырех членов бригады, и я стал одним из них. Смысл приглашения ясен: в его глазах я считался следующим бригадиром. Потом, уже после увольнения я услышал, что в то время компания D готовила к открытию филиал в Дунпине, район Байюнь в Гуанчжоу[22], и менеджер хотел порекомендовать меня туда. Наш логистический парк находился в деревне C в Шуньдэ. Хотя он и относится к Фошаню, до Гуанчжоу оттуда рукой подать; до железнодорожного вокзала Гуанчжоу Южный мы доезжали на велосипедах всего за полчаса, – быстрее, чем до центра Фошаня.

Проработай я там до сегодняшнего дня, стал бы по меньшей мере запасным менеджером и сейчас наверняка рвал бы волосы на голове от бесконечного напряжения и орал бы на других. Но я слышал, от постоянных бессонных ночей увеличивается риск заболеть Альцгеймером. Лет мне немало, перспектива не то чтобы отдаленная, и поэтому я начал сильно переживать. На самом деле я уже чувствую, что голова у меня варит не так хорошо: главным образом снизилась реакция и память стала хуже прежнего. Чтобы замедлить деградацию мозга, я начал есть орехи, меня не заботит даже, есть от них толк или нет. Однако с учетом стоимости ем я по большей части грецкие, арахис и семечки.

В деревне Шичжоу продавалось много видов арахиса и семечек, каждый в пределах 10 юаней за полкило, и я перепробовал почти все. Находил грецкие, скорлупа у которых не толстая и не тонкая. Они отличались от тех, что ел в детстве: ими можно было погнуть дверные петли. Но орехи с бумажной скорлупой из Синьцзяна[23], которые сейчас продают онлайн, тоже не походили – те ломались, стоило на них легонько нажать. Орехи из деревни Шичжоу – что-то среднее. Поэтому я с силой бросал их об пол: от удара они тут же трескались, я доставал ядро и ел. Но тогда еще не знал, что грецкие орехи не предотвращают болезнь Альцгеймера.

В марте 2018 года я уволился из компании D и переехал из провинции Гуандун в Пекин. Я решился на это не ради работы, а ради отношений. Сейчас я очень рад, что принял тогда это решение.

У нас с моей девушкой Джуно все хорошо. Мы познакомились где-то в 2011 году на литературном форуме и прежде общались только там, лично не пересекались. Только в 2017 году, уже и не помню, в какой день и по какому поводу, начали переписываться в WeChat. Тогда она находилась на самом дне, да и я сам недалеко ушел. Когда один отчаявшийся человек встречает другого такого же, они особенно берегут и поддерживают друг друга. На Праздник весны 2018 года я воспользовался редкими выходными и поехал в Пекин увидеться с ней.

Вернувшись в Шуньдэ, тут же подал заявление об увольнении. По трудовому договору мне нужно было отработать полный месяц перед увольнением, но как раз выпал несезон в логистике: объемы грузов, которые проходили через нас каждый день, были совсем небольшими, да и после праздников в компанию хлынули новые сотрудники. Поэтому я отработал всего полмесяца и ушел пораньше.

Я не особо раздумывал, какую работу искать в Пекине – был уверен, что она непременно найдется: я не привередничал и готов был трудиться. Да и Джуно был не принципиален мой доход: за все время, что мы вместе, она ни разу не спросила меня о деньгах. Во многом мы одинаково смотрим на жизнь и на писательство, – именно это придает мне уверенность в будущем. Неважно, в бедности мы или богатстве, главное – заботиться друг о друге, вместе противостоять трудностям и никогда не отказываться от любимого.

Практически сразу по приезде в Пекин я устроился в компанию S курьером. По ночам больше не работал. Хотя этот труд тоже не из простых, здесь не надо бодрствовать всю ночь, к тому же зарплата выше. По правде, я и не должен был работать в ночную смену, следовало с самого начала пойти в доставку. У меня есть кое-какие трудности в общении с людьми, и раньше я думал, будто работать курьером непросто, ведь каждый день приходится взаимодействовать с огромным количеством клиентов. А потом понял, что прекрасно справляюсь.

В мгновение ока прошли три года в Пекине. Я ушел из компании S и совсем скоро уеду из столицы. Вспоминая себя в компании D, я понимаю: многое во мне изменилось, хотя в чем-то я остался прежним. Например, не хочу ругаться с другими и уж тем более никакого желания драться. Однако продолжаю есть грецкие орехи с арахисом и грызть семечки.

Черновой набросок от 30 марта 2020 года

Окончательная редакция от 28 июля 2021 года

Часть II

Как я работал курьером в Пекине

1. Собеседование

В компанию S я попал на третий день моего пребывания в Пекине. Первые два ушли на то, чтобы устроиться, а на третье утро, встав с кровати, я разместил несколько резюме на 58.com[24]. Это произошло 20 марта 2018 года. Еще до обеда телефон зазвонил. Это была женщина: в первую очередь она пояснила, что не является работодателем, а относится то ли к одному из филиалов 58.com, то ли к их дочерней компании. Сперва я решил, что она хочет что-то мне продать, но тут же сообразил, что ее обязанность – помочь работодателям и соискателям найти друг друга. Она продолжала говорить: увидев резюме, решила предложить меня компании S Express[25], если я свободен во второй половине дня, могу прийти на собеседование в Ичжуане, адрес вышлет по СМС. Я без колебаний согласился. Не было смысла тратить много времени на поиски – в моем положении нелегко найти более высокооплачиваемую работу, а компания S уже представлялась лучшим вариантом, на который я мог надеяться изначально.

Перед тем, как я отправился в Ичжуан, мне позвонили еще раз – другая женщина спросила, хочу ли я попробовать себя в логистической компании D. Я сообщил, что шесть дней назад завершил процесс увольнения, и менеджер сказал, что после этой стандартной процедуры нельзя снова устроиться туда в течение трех месяцев. И не знаю, отменяется ли это трехмесячное ограничение при переезде в другой город. На этот вопрос она не смогла ответить. На самом деле в резюме я указал в графе «Опыт работы» дату увольнения из компании D, она наверняка прочитала невнимательно. Замявшись, женщина ответила, что должна уточнить этот вопрос, а потом перезвонит. Разумеется, больше она со мной не связывалась.

До сих пор не знаю, к какому именно филиалу компании S относилось то место в Ичжуане, где у меня проходило собеседование. Впоследствии я больше там не бывал. Встреча проводилась в открытом промышленном парке, окружали который обширные заводские территории. Здание компании S располагалось прямо у дороги, выглядело слегка обветшавшим: сразу становилось понятно, что место это связано с физическим трудом. Но странно было то, что людей почти не встречалось. Помню, вместе со мной набралось десять с небольшим кандидатов, все мы стояли в одном помещении и слушали менеджера. Кажется, стульев в комнате не было или же всем нам неловко было присесть, поскольку выступавший перед нами тоже стоял. Чем именно человек заведовал, я так и не выяснил, хотя все это время нас принимал только он. Общался в непринужденной манере, рассказал, что и сам начал с работы курьером, а сейчас отвечает за управление кадрами. Наверное, хотел донести, что мы с ним – одной крови, все вышли из трудового народа, и намекнуть, что в будущем и перед нами откроются широкие карьерные перспективы.

И вот мы, окружив его со всех сторон, серьезно слушали речь. Он повысил голос, чтобы услышал каждый, и выглядел в точности как экскурсовод, представляющий нам местные достопримечательности. Его работа и впрямь напоминала обязанности экскурсовода. В интернете, говорил он, частенько пишут, будто курьеры давно зарабатывают больше десяти тысяч юаней в месяц, и кому-то может показаться, что зарплата у доставщиков очень высокая – в действительности, курьеры с большими заработками есть, однако их меньшинство. Те, кто только пришли на эту работу, не накопили достаточно контактов и на такую высокую зарплату претендовать не могут. Однако тут же добавил, что в первый месяц компания гарантирует минимальную заработную плату в пять тысяч юаней.

Затем добавил, что рабочий день в доставке долгий, клиенты привередливые, ежедневно приходится ездить и под палящим солнцем, и под дождем; многие, прежде чем приступить к работе, считают ее легкой, а взявшись за дело, понимают, что не справляются… Было ясно: он беспокоился не о том, что мы окажемся некомпетентны или недооценим данный труд, а что проработаем два дня и сбежим – если уж так, лучше сразу отправиться домой. Но я и не предполагал, что с самого начала заработаю десять тысяч или что работа окажется легкой, да и другие, судя по всему, не думали. Так или иначе, когда он договорил, никто не ушел разочарованный, никто не задавал вопросов. Поняв, что иллюзий мы не питаем, менеджер, по всей видимости, обрадовался и достал стопку бланков. Мы их заполнили, и он предложил каждому выбрать ближайший к нему пункт, откуда требовалось забирать посылки. Происходило все следующим образом: он по очереди объявлял пункты с вакантными местами, а мы поднимали руки и записывались. Он назвал первый пункт – про это место я слышал в первый раз. Тогда я не знал 99 % мест в Пекине, так что ничего удивительного в этом не было. И все же забеспокоился: вдруг он зачитает список до конца, а я ни одного адреса и не узнаю, что делать тогда? И в тот же миг он назвал Лиюань[26]. По счастью, я как раз остановился там – Пекин такой большой, столько в нем мест, а вторым назвал Лиюань, и мне это показалось большой удачей, точно сама судьба толкает меня навстречу этой работе, так что тут же назвал свое имя.