Взгляд зверя: его истинная

– Этот маньяк сливает с жертв всю кровь, до единой капли. Причем так, что вокруг не остаётся не пятнышка – все чисто, и только потом режет горло. Не знаю, зачем это ему, но экспертиза показала, что по горлу проходятся уже после слива крови. В остаточной крови жертв не обнаружено никаких психотропов. Как он умудряется их обездвижить, чтобы так все аккуратно сделать – загадка. На жертвах нет ни одного синяка.

Грэг как всегда в своем репертуаре – вывалил всю актуальную информацию, чтобы я не смог отвертеться. Несколько раз уже помогал полиции по старой памяти, потому что служил там года два, с восемнадцати до двадцати, но ушел оттуда после того случая… а теперь меня все пытаются вернуть, но я уже решил, что моя стихия – пламя.

– Я ещё не решил, – твердо ответил я на тираду Грэга, а ему не оставалось ничего, кроме как тяжело вздохнуть.

ГЛАВА 8. Грейси. Господин Зеркало

– Ох, зачем мы сюда только потащились? Могли бы закупить все это в центре! – у меня устали ноги от такой долгой ходьбы.

Целый день мы обустраивали комнату, которую сняли напротив реабилитационного центра, в целом получасе езды от колледжа. Мы с Лиззи хотели остановиться в общежитии при колледже, но наши мамы выразили свое категорическое «нет».

– Не представляете, что творится в этих студенческих общагах, – ворчала мама, размешивая тесто на кухне. – Разврат! Сплошной разврат и непотребство. Мальчишки там наглые, напоят вас и не заметишь, как прыгнешь кому-нибудь в постель.

– Ага, прыгнешь, – поддакивала тетя Селестия и мы с Лиззи вынуждены были сдаться.

Идти против мам всегда было плохой идеей, в конце концов они всегда добивались своего. И потом, что плохого в том, что мы с Лиззи снимаем комнату на двоих? Если только до учебы ехать далеко…

И теперь приходится брести где-то на окраине города в темном, почти безлюдном районе только потому, что по словам Лиззи «здесь все гораздо дешевле», а обставлять нам комнату нужно было уже сейчас!

– У меня гудят ноги, – встала я посреди улицы, недовольно подбросив в руках большой глиняный горшок. Его я взяла для своего фикуса. – Давай закажем такси до метро. Ну невозможно же! Мы сэкономили всего пару долларов, а потратили на этот поход целый день!

– Такси – это очень дорого, – ну и жмот всё-таки моя Лиззи!

– И что ты предлагаешь? Когда мы доберёмся до метро, у нас образуются волдыри на ногах и кровавые мозоли. Или ты на руках меня понесешь?

Это был глухой район, граничащий с промышленной зоной города, и в магазинчике продавались все бывшие в употреблении вещи, поэтому он привлекал сюда любителей лёгкой «наживы». Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке – это я уже давно поняла. Нутром чуяла, что в эту мышеловку для нас уже положили сыр и она захлопнется, как только сядет солнце.

И оно село, не неделю же ему на небе светить…

– Грейси… – бледным от страха голосом прошептала мне Элизабет. – Может, ты и права… давай возьмём такси… только быстрей, пожалуйста.

– Что такое? – сразу же навострила я уши, ведь моя интуиция буквально сходила с ума: две молодые девчонки забрели в глухой, незнакомый район и расхаживают по нему туда-сюда, будто это центральный парк, а вдалеке воют бродячие собаки, живущие на промзоне… жуть, да и только.

– Кажется, за нами кто-то следит, – бледным от страха голосом прошептала мне Лиззи, и я заметила, как у нее дрожат плечи. – Тот мужчина, позади, в длинном коричневом плаще и широкой шляпе. Он идет за нами с самого магазина и не отстаёт. Я думала, может, свернёт куда-то, но он только сокращает расстояние. Мне страшно, Грейси.

Уж не знаю, как она разглядела, что незнакомец в коричневом плаще, потому как было уже совсем темно, а все кошки в ночи – черные, но загадочный мужчина действительно был, и он действительно шел за нами… Я так отвлеклась на собственную усталость, что совсем не заметила его. Грейси, ну ты и ворона! Обычно в этих случаях мои интуиция бьёт набатом, как тогда, прошлым летом, когда одноклассник-задира решил повырывать шерсть из моей Матильды, а я за это выбила из него всю дурь битой. Это был мой первый привод в полицию. Тетя Сьюзи обещала не посылать отчёты в колледж. Это была наша с ней маленькая тайна.

– Так, Лиззи, не паникуй, у меня с собой нож, – тихо прошептала я перепуганной до смерти подруге. – Давай ускорим шаг, до метро ещё целая миля, а такси так быстро не приедет. Вообще сомневаюсь, что какой-нибудь таксист осмелится приехать сюда ночью.

– Откуда у тебя нож? – ошарашенно спросила Лиззи, будто дружит со мной совсем недавно.

– Деда дал, – как ни в чем ни бывало ответила я, пожав плечами. – Сказал, что в городе много опасностей, и у любой девушки должно с собой быть что-то, что может ее защитить.

– Какой мудрый дедушка… – дрожащим голосом промямлила Лиззи, и мы ускорили шаг, пытаясь сохранить вид, будто никуда не спешим.

Незнакомый господин в плаще и шляпе тоже ускорил шаг. Через мгновение он уже перешёл на бег, как только мы дали деру по дороге, пытаясь скрыться в сгущающейся тьме. Сплошную, непроглядную темень не рассеивал никакой свет – на этой улице не было ни одного фонаря.

– Я больше не могу! – в отчаянии закричала Лиззи, выбросив от страха большую корзину на обочину. Так было легче бежать.

Я же все ещё цеплялась за глиняный горшок, но не потому, что мне было жалко его, а потому, что намеревалась кинуть его в преследователя, как только он настигнет нас. Прошло не так много времени, как мой план пришлось осуществить – я с криком швырнула горшок прямо мужчине в лицо, бледным пятном маячившим во тьме.

Горшок попал аккурат ему в лоб, но мужчина не закричал от боли и не схватился за шишку на лбу, которая, наверняка, должна быть просто огромной. Вместо стонов и причитаний мы услышали громкое шипение. Лиззи истошно завопила от ужаса.

– Лиззи, беги! – закричала я, доставая нож из своей сумочки.

Отрезала путь незнакомцу от своей подруги, буквально грудью закрыв ее собой. Пару раз чертыхнулась за лишний героизм: я испугалась так, что кожа покрылась гусиными мурашками, а дыхание сперло. Впору было бежать за Лиззи, но я вдруг поняла, что меня буквально парализовало от страха. Я могла лишь делать вид, что не боюсь, что готова дать достойный отпор… Ни к чему я не была готова! Одно дело наказать одноклассника, который ворует шерсть с твоей овцы, а другое – отбиваться от маньяка в кромешной тьме в богом забытой глуши на окраине города.

Когда я сиганула влево, в тупой переулок с мусорными баками, уже крепко сжимала в руках серебряную рукоять «ласковой молнии». В эту самую секунду в стальном посеребренном лезвии заключалась вся моя храбрость, потому как в дрожащем от ужаса девичьем теле ее не осталось ни капли.

Уперевшись в сплошную, обшарпанную кирпичную стену, я резко развернулась, чувствуя, как у меня слабеют коленки. Незнакомец тем временем застыл в темном широком проеме переулка. Медленно склонил голову и прикоснулся двумя пальцами края широкой шляпы, галантно поздоровавшись:

– Прекрасно выглядите, милая леди, – послышался бархатный, полный загадочности голос. – Обожаю людей, умеющих одеваться со вкусом. Ваше нежное бежевое платье прекрасно гармонирует с этим томным вечером. Позвольте представиться – Фредерик Барклай. Называйте меня именно так.

– Ч-что вам от меня надо? – пропищала я, не узнавая собственного голоса. – Зачем вы шли за нами?

– Боюсь, не могу ответить на этот вопрос, да и знакомство наше предстоит быть совсем недолгим… Некоторые ответы лучше не знать.

С этими словами незнакомец, представившийся неким Фредериком Барклаем двинулся вперёд, окончательно сливаясь со тьмой. За его спиной маячил бледный лунный свет, и можно было рассмотреть только едва уловимый силуэт.

Я закричала. Истошно, надрывисто. В этот самый момент во мне накопилось столько страха, что он заполнил все мое тело и бурным потоком вырвался из глотки. Когда мужчина оказался совсем рядом и уже вскинул руки вперёд, чтобы схватить меня за горло, я, отчаянно зажмурившись, полоснула лезвием "ласковой молнии" по воздуху. Потом ещё раз, и ещё… я резала и кромсала впереди себя воздух, не забывая при этом истошно вопить… а потом распахнула глаза.

Передо мной стоял высокий, мертвенно бледный блондин, у которого с головы слетела шляпа. Золотистые, свернувшиеся в причудливые завитушки локоны спадали на его высокий, красивый, аристократичный лоб. Фредерик удивлённо вылупился на меня большими голубыми глазами с красным, словно алый закат, зрачком. Он бесшумно открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать мне, но из его горла вырвался только сдавленный хрип.

Молния… моя "ласковая молния"… она распорола его рубашку и прошлась по белой коже правой щеки, оставив рваный, похожий на глубокую борозду шрам… Вот только на щеке не оказалось ни капли крови, да и на груди незнакомца тоже, хотя я могла поклясться, что почувствовала прикосновение лезвия о твердую грудь Фредерика.

– Ты… ты… – прохрипел странный мужчина, у которого не текла кровь из глубоких ран. – Ты кто? – наконец, смог он выдавить из себя короткий, но полный удивления вопрос прямо перед тем, как рассыпаться стеклянными осколками по земле.

– Аааа!!! – закричала я так, что спугнула всех крыс, копошащихся в мусорных баках.

Обгоняя друг друга и визжа не глуше, чем я, они замахали в темноте длинными хвостами и сиганули из переулка.

А я осталась один на один с тем, кого только что зарезала ножом. Сделала шаг вперёд, потом ещё… под ногами хрустнуло стекло, впившись острым осколком в подошву моих летних босоножек. Ещё бы шаг, и он проткнул бы ее, и я точно бы порезалась. Остановилась, сняла обувь, вынула осколок, надела обратно…. Склонилась над тем, что, по всей логике, должно быть человеком… мертвым человеком, истекающим кровью. Но вместо него в строгом вечернем костюме викторианской эпохи с плащом поверху лежала кучка разбитого стекла, и в осколках маячила сотня, нет, тысяча моих отражений, словно в зеркале…

Дрожащими руками я нащупала телефон в сумочке.

Не видя экрана от навернувшихся на глаза слез набрала телефон полиции, и, задыхаясь от рыданий, буквально провыла в трубку:

– А-алло, это полиция? – вдох, выдох… как же жжёт грудь… и дрожат коленки… – Приезжайте бы… быстрее… я только что убила человека!

ГЛАВА 9. Конор. Незаслуженные мучения

Сколько я тут уже мучаюсь? Полчаса? Надо как-нибудь уже закругляться… Украдкой поглядывал на часы и на маленький флакончик, стоящий на тумбочке около кровати. Через несколько минут закончится действие препарата и мои рецепторы снова оживут, вот тогда придется несладко. Капли для носа, сбивающие запах – мой обязательный атрибут для занятия сексом, иначе меня просто вывернет наизнанку. Не секс, а пытка какая-то. И зачем я только продолжаю этим заниматься? Каждый раз одно и то же, и каждый раз заканчивается в туалете, аккурат над унитазом – меня трясет от отвращения.

Но прошлый раз был целых полгода назад… полгода без секса и живого женского тела. Я скоро завою с голодухи, в прямом смысле этого слова. Надоедает самоудовлетворяться каждый вечер, стирая ладони до мозолей и воображая себе запах, которого нет. Который ты придумал себе сам…

В последнее время мне казалось, что я чую его в городе: прекрасный, манящий, возбуждающий аромат незнакомки, молодой половозрелой самочки, готовой к брачным играм. Но потом понял, что это лишь иллюзия.

Несколько дней назад мне причудился этот сладкий девичий аромат на стыке 12 и 7 Даунинг стрит. Словно сладкий бред, словно наваждение… Наверное, я схожу с ума.

Воображение играет со мной злую шутку, дразня неосуществимыми мечтами. Именно поэтому приходится цеплять какую-нибудь девчонку в баре раз в несколько месяцев, чтобы мой член хоть вспомнил, что еще жив. Грустно. Печально. Я бы даже сказал, душераздирающе. Можно было бы взвыть от несправедливости, но за меня прекрасно справляется дамочка, которая сейчас стонет подо мной от удовольствия.

Оборотни – лучшие любовники. Такие байки ходили всегда, и в них нет ни капли лжи. Наши гормоны сводят с ума женщин, в постели мы чувствуем биение сердца, любую смену настроения партнёрши, их тайные желания… удовольствие пахнет по-особенному. Остро, на грани. Мы знаем, как двигаться, чтобы этого добиться, а наши гормоны делают все остальное. Не нужно даже особо стараться, и тем более делать вид, что получаешь кайф от процесса.

Быть честным, я не получал.

Удовольствие этой дамочки резкой тошнотой впивалось в мозг. Не представляю что со мной будет, когда она начнет биться в блаженстве и в мой нос ударит добротная порция ее гормонов. Поглядывать на капли стал активней – нужно как-нибудь изловчиться и залить рецепторы ещё одной порцией "замораживателя", не отрываясь от процесса…

И зачем я только в это ввязался? Знал же, что так будет. Но каждый раз надеялся на какое-то чудо… как обычно бывает, чуда не произошло.

Уже прекрасно понимая, что последует за ее оргазмом, я все же поднажал, стал двигаться активней. На это были две причины: первая – хотелось, чтобы это побыстрее закончилось, вторая – мужская самооценка. Очевидно, кончить при таком раскладе я не смогу, и придется догоняться после ее ухода, опять воображая запах, которого не существует. Но отпустить женщину без оргазма означало полностью растоптать себя. У меня отобрали жизнь, стаю, удовольствие, если ещё я стану импотентом… мне был необходим ее оргазм. Это было уже дело принципа.

Но для этого нужно было дотянуться до капель… немного отстранился от девушки, яркая брюнетка взмахнула длинными ресницами, распахнув глаза:

– Ты куда?

– Сейчас… кое-что нужно сделать… – украдкой бросил я, стремительно схватив флакончик с тумбочки.

– Не останавливайся, я почти уже все! – вскричала брюнетка и я чертыхнулся про себя.

Странный она выбрала скоростной режим, однако… вот только гормоны не могли врать, а я улавливал малейшее изменение ее желаний даже сквозь замороженный нюх. Сделал все так, как она хотела – это уж я умею.

– Да! – выгнулась брюнетка, – Да!

Когда настал пик, я сжал зубы до скрипа. Это случится сейчас, я просто обязан выдержать… обязан! Резкая волна, сравнимая разве что с островными цунами накрыла меня с головой, словно кувалдой ударяя по моим рецепторам. Отвратительный, просто выворачивающий наизнанку гормональный взрыв забрался в ноздри, наплевав на действие лекарства. Потом стали противны и сами прикосновения… отрывистые звуки, вырывающиеся из ее горла, липкий пот, пачкающий мою кожу…

Терпеть, только терпеть… вот черт!

Не выдержав, я соскочил с девушки, даже не дождавшись, пока она придет в себя. Я несся в ванну, потому как чувствовал, как съеденный на завтрак стейк просится наружу. Мой дружок сразу сморщился и жалобно повис, обиженный на меня за все его мучения.

– Эй, ты куда?! – послышалось возмущенное за спиной.

Хватило сил захлопнуть за собой дверь, через мгновение я уже исторг из себя все, что съел с утра и ещё немного вчерашнего ужина.

Видимо, сегодня я питаться больше не буду. Что ж, меня это вполне устраивало.

В бессилии сел на пол около унитаза, оперевшись спиной о холодную стену, запрокинул голову. Вздохнул. Да уж, та ещё трагедия…

Видимо, это мой последний выгул в этой жизни. К черту секс. На такие пытки я не подписывался.

– С тобой там все в порядке? – послышался встревоженный голос моей случайной любовницы, постучавшей в дверь ванной. – Съел что-то не то?

– Угу, – отозвался я, не желая озвучивать правду.

Без зазрения совести поднялся с пола, зашёл в душевую кабину и включил воду на полную мощность. Нужно было смыть с себя ее запах, и чем раньше, тем лучше.

Обычно оборотней не бывает проблем с противоположным полом, большинство из нас трахает буквально все, что движется… но у какой-то части все совсем наоборот. Они жили в ожидании своих истинных, и в основном такое встречалось среди альф. Не знаю, почему Ночная Матерь решила именно так, но нам приходилось подчиняться ее воле.

Саргасу и Троану повезло, их не выворачивало наизнанку всякий раз, когда к ним подходили девушки и предлагали себя, нам с Оливером повезло гораздо меньше.

Когда нам исполнилось по восемнадцать уже стало понятно, что мы с ним «парные». Как только мы чувствовали, что девушки заинтересованы альфами с активным геном, к горлу подступала тошнота. Любое внимание в нашу сторону, любой гормональный всплеск вызывал бурную реакцию – полное отторжение.

Именно тогда вожак позвал нас к себе, оглянув сверху донизу строгим взглядом:

– Что ж, вам выпала непростая доля служить любви и Матери, потому что только она решает, наделять волка истинной, или оставить вольным. Говорят, она даёт по душе. Не думайте, что это проклятье. Значит, такова ваша натура и другому не бывать – подчинитесь и найдите свою пару, – тут Тормунд нахмурился, – Надеюсь, Матерь пошлет вам женщину из дружественной стаи. Ступайте, я всё сказал.

Все оборотни боялись «растворения» своих генов, потому что уже в третьем поколении при скрещивании с человеком ребенок терял возможность обращаться в ликантропа, имел весьма заурядный нюх и слух… в общем, был обычным человеком. Мы всегда пытались брать девушку из других стай, ведь в их крови текла оборотная магия.

Магия в крови – вот главное условие для создания пары.

Ходили легенды, что раньше существовали друиды и фейри, и в их крови тоже заключалась магия, но это были всего лишь легенды. Сейчас остались только оборотни, а ни одного друида или фейри я никогда не видел.

Странная штука – судьба. Ещё два века назад за нами гонялись всей деревней с целью насадить на вилы, потому что мы драли их скот, а теперь полицейские департаменты дерутся за каждого оборотня, ведь такой сотрудник на службе – полная тишина на районе.

Проблема питания решилась, как только пришла индустриализация, а вот проблема закона и порядка будет актуальна всегда. Как ни странно, люди размножались гораздо быстрей, чем волки, и нас просто не хватало для огромных мегаполисов. Мы жили своими стайками, соблюдали свои обычаи и не лезли к ним. А они не лезли к нам… Как только чистокровных оборотней становилось меньше, в городах поселялся хаос. Поэтому все оборотни, вне зависимости от рождения, были обязаны пройти практику в полиции. Не нужно говорить, что нас в какой-то мере просто использовали… но мы имели влияние, и с этим не поспоришь.

– Эй, друг! – прокричал мне в тот день Оливер, никогда ещё я не видел его таким счастливым. Прямо до противного счастливым, – У меня скоро родится сын!

– Чему ты радуешься? Он будет полукровкой.

– Я бы радовался, будь он даже обычным человеком!

Говорят, что истинную выбирает сама Ночная Матерь. Никогда не принимал ее выбор в отношении Оливера. Теперь я понимаю, что просто завидовал.

Пришел черед Оливера вытягивать свой счастливый билет. В двадцать четыре он встретил Оливию, и она оказалась его истинной. Оливия и Оливер. Кто рассказал бы – не поверил. Они надевали одинаковые свитера на Рождество и целовались под омелой.

Настолько сладкая парочка, что становилось тошно. Даже больше, чем сейчас… Оливер и не особо расстроился, когда проиграл мне – той же ночью, не сомневался, его истинная утешила его в постели.

Меня такими привилегиями судьба не жаловала. К двадцати шести у меня сложилась твердая уверенность в том, что она кинула меня по всем пунктам, дав хороший пинок под зад. Теперь я палю свою шкуру, держусь подальше от стаи и завязываю свой хрен узлом. Полный набор «счастливого» холостяка.

Сжал покрепче мочалку, буквально вбивая мыло в свои поры – хотел, чтобы запах улетучился полностью, не оставив после себя ни единого следа. Я драил и драил кожу, пока она не стала красной. Заныла от моих стараний, вспомнив, что ещё не полностью зажила после пожара.

– О, дорогой, привет, – девчонка без спроса зашла в ванну, отодвинув дверь душевой кабины, – Я тут пришла к тебе погреться.

Она смерти моей хочет… увеличил напор воды, чтобы ее запах не размазал меня по стенке.

– С каких пор я стал для тебя "дорогой"? – хрипло огрызнулся, и она это точно заметила. Не понимаю этих женщин, они думают, если раздвинули ноги перед первым встречным, то уже все – любовь до гроба? – Мы познакомились в баре. Ты сказала, что дашь мне за бутылку виски.

Что-то сильно меня полощет, ушла бы она быстрей, иначе могу укусить.

– Буду называть тебя как захочешь, – пожала плечами девчонка, совершенно не поняв моего настроя. Чувство самосохранения у нее было отбито напрочь. – А дам я тебе и без бутылки. Ты хорош в постели, – девушка нетерпеливо облизнула губы, тряхнув черной гривой, – Правду, значит, говорят. Оборотни жаркие парни. Уж я-то могу судить, мне точно есть с чем сравнить.

– За волком охотилась, Вика?

– Я Жанна.

– Я так и сказал.

Нет, конечно, я даже и не старался особо, скорее, терпел… это все мои гормоны, нюх, слух, мгновенная реакция и оборотная магия. Именно они делают любого оборотня лучшими любовниками. Уж лучше тех человеческих самцов, которые толпами падали в ее постель. Быть лучше всех них – сомнительная заслуга. От этой дамочки за километр смердело неразборчивым сексом, грязной постелью и тремя перенесенными венерическими заболеваниями. Та еще потасканная сучка. О нежных ароматах чистоты и непорочности и заикаться не приходилось.

Но я мог по крайней мере гордиться, что дотерпел до конца.

– Слушай, Вика, шла бы ты отсюда.

– Я Жанна!

– Я так и сказал.

– Ты что, не хочешь продолжения?! – с претензией спросила Вика, которая на самом деле Жанна.

– Не особо. Покувыркались, и хватит. Мне завтра вставать рано, да и чувствую себя неважно. Вон, сама видела – отравился я.

Тряхнув густой шевелюрой, девушка сузила глаза, и прошипела, словно кобра:

– Я что, тебе противна?

Вот это перемена! Мягко сказать – удивлен. Не смене ее характера, а внезапному озарению. Неужели она начала пользоваться своими мозгами? А их, я был уверен, в этой дамочке не так уж много.

– Не противна, просто хочу закончить, – соврал, но только наполовину. Очень хотелось закончить, и прямо сейчас. – Одевайся и уходи. Душ примешь у себя дома.

Видимо, я сорвал у нее чеку. Жанна подскочила, дав мне хорошую затрещину:

– Ну ты и псина! – вскричала она, бешеная и злая.

Она была человеческой женщиной, но отверженные сучки, как я понял, ведут себя всегда одинаково.

– Дверь захлопни с той стороны, за замок не беспокойся, – спокойно ответил на дерзкое нападение, – Сюда никто не зайдет – кто захочет связываться с оборотнем?

Этот намек был, скорее, для нее, чем для потенциальных «грабителей». Уходи, женщина, не нужно меня злить.

Раздув щеки, словно мехи, Жанна ещё немного попыхтела, а потом резко развернулась и вылетела из ванной. Когда услышал звук хлопнувшей двери, испытал великое облегчение.

Опустив голову, подставил затылок теплым каплям влаги.

Мечты выложиться в постели с живой женщиной, не испытывая при этом отвращения, так и остались мечтами.

–Уууу! – ну вот, я и завыл с голодухи.

Выманивай теперь моего сморщенного дружка из собственного убежища, воображая себе запах, которого не существует…

Полгода воздержания, а до этого ещё полгода… И в ближайшую бесконечность перемен не наблюдается. Если так продолжится, я снова стану девственником.

Устал.

Может, Грэг в чем-то и прав – нужно идти в полицию. Оставить на время пламя и поменять что-то в своей жизни. Завтра пойду оформляться в департамент: поймаю этого маньяка и откручу ему башку.