Взгляд зверя: его истинная

– Поймала! – радостно воскликнула я, когда мне удалось схватить за лапку непослушного зверька.

Дёрнув на себя, я потащила его, а он стал упираться, вылупив на меня большие испуганные глаза. И зачем он боится? Я же не причиню ему никакого вреда, напротив, это я должна его бояться – всё-таки он дикий, а не домашний. Тем более раненый, они в таком состоянии бывают ой какие агрессивные! Но от этого я совсем не чувствовала злости, только страх – не знаю почему, но мое чутье редко подводило, практически никогда. Теперь предстояло выяснить, почему он меня боится и совсем не хочет себя защитить. Глаза видели одно, а моя интуиция говорила совсем другое…

– Ты выросла на ферме, где каждый год забивают и продают животных. Как ты ещё не разорила своих родителей? – послышался насмешливый, до боли знакомый голос за спиной. – Слышал, что твой отец не хочет оставлять тебе ферму. Говорит, распустишь все стадо.

– Это все чушь, – возразила я, прижимая к себе зверька, осторожно поднялась и повернулась лицом к Кайлу, улыбнулась, – Я понимаю, что людям нужно что-то есть, и что у каждого свой срок. Животным на ферме я не даю имена, чтобы потом не плакать. Ну, кроме коров и коней – те живут долго, и со всеми я выросла.

Лучезарная улыбка Кайла всегда песеляла в моем сердце тепло, ведь я любила этого парня и надеялась, что мы поженимся сразу, как только я закрою первую сессию и приеду домой на каникулы. Это будет уже после Рождества. Оставалось только как-нибудь вынудить его сделать мне предложение. И на этот счет у меня уже были кое-какие задумки…

– Что это у тебя в руках? – скривил лицо Кайл. Он всегда так делает, когда видит в моих руках животных. Что ему стоило привыкнуть к Матильде – целая история!

Отчаянно хотелось его поцеловать, но приблизиться с енотом в руках к Кайлу – это поссориться на целую неделю. Всё-таки непростой у него был характер, хоть он и любил меня.

– Он ранен, – сказала я, пытаясь удержать животное, которое уже начало вырываться. – Весь в крови. Я заметила его, когда шла с Матильдой на южный склон.

– Ты уверена, что он в крови?

– Пш-ш-ш, – зашипел пушистик, давая понять, что терпение его на исходе.

– Грейси, вчера Уолт убирал свои грядки, а потом миссис Гриспи целую ночь чистила овощи и катала банки. Очистки выкинули в эти баки – это не кровь, это свекла.

Опустила голову, взглянула на зверушку: она задрала голову с надеждой, вопросительно на меня посмотрев.

Надеюсь, ты поняла? – прочитала я в его глазах. Действительно, это была не кровь, вся морда и лапки испачкалась в красном соке свеклы, отчего я приняла это за ранение. Вот почему моя интуиция не совпадала с тем, что я видела! Ну кто меня будет винить в такой ошибке? Каждый бы на моем месте…

– Кайл, откуда мне было знать, что Гриспи вчера убирали свеклу? Обычно они делают это на две недели позже. В конце концов, я взрослый, самодостаточный человек и помогаю только тем, кто в этом нуждается.

– Отпусти енота.

Зверек убежал сразу, как только оказался на свободе, даже пренебрёг остатками еды в мусорном баке. Теперь я поняла, почему он не проявлял агрессию – просто не мог, слишком объелся вареными остатками овощей. Убегал тоже с трудом, с натугой перетаскивая набитое доверху пузо.

Через полчаса мы были уже дома, в моей комнате. Дав Матильде пучок свежего сена, я решила попрощаться с родным домом. Все же, увижу я его ещё не скоро – через целых полгода, и расставаться с родителями и любимым мне было очень тяжело. С Кайлом мы знали друг друга с самого детства, у нас маленький горный городок и несколько ферм и ранчо, так что все жители были знакомы.

Последний год мы ходили вместе и я решила, что все-таки влюбилась. Интересно, когда нравится улыбка парня – это любовь? А щекотание в животе? Кайл говорит, что любовь – это когда стоит. И что на меня у него стоит сильнее, чем на остальных, и что он очень, очень сильно меня хочет. Меня обескураживало то, что он упоминает других девушек, но в этом весь Кайл – всегда сравнивает одно с другим, и тут, очевидно, он просто хотел показать, что я для него лучшая. А это действительно очень мило.

– Подожди, Кайл, не надо, – я легонько отстранила парня от себя, в очередной раз преодолевая его бешеный напор. Он уже повалил меня на кровать и запустил ладони под юбку – видимо, надеялся, что я отдам ему свою девственность, ведь мы уже долго встречаемся.

– Да что опять не так?! – возмутился Кайл, с досадой вскакивая с кровати, с недовольством поправляя налившийся орган у себя в штанах.

Как что не так?! Мне уже целых двадцать, я хочу, чтобы ты сделал мне предложение, чтобы мы поженились, и я отдалась любимому в первую брачную ночь – неужели это так трудно понять?! Видимо, Кайлу всё-таки трудно, и все мои намеки в последнее время до него не доходили. Поэтому я сказала это вслух.

– Ну, Грейси… – поджал губы Кайл, будто я заставляла его на себе жениться.

В принципе, это было действительно так. Пусть выбирает – хочет ли он меня настолько сильно, что готов сделать мне предложение, или совсем-совсем не любит меня и прямо сейчас откажется. Ну почему мужчины всегда такие нерешительные? Все приходится брать в свои руки!

Вскочив с кровати, я уперла руки в бока, ожидая положительного ответа.

– Ну? – с напором спросила я Кайла, – Я жду.

ГЛАВА 6. Грейси. Я согласна!

– Ты в своем уме?! Грейси, ты же сейчас буквально вынуждаешь позвать себя замуж. Да кто так делает?! Девчонки с ума сходят, когда перед ними становятся на колени, позволь заметить – добровольно! А ты хочешь получить свое кольцо через мои моральные пытки?!

Конечно же, он имел ввиду свое состояние «аффекта» – сексуальное возбуждение, ведь я надеялась, что оно поможет ему сделать правильный выбор. Сделала максимально серьезное лицо.

– Знаешь, Кайл, мужчины имеют обыкновение слишком долго думать. Иногда приходится брать все в свои руки, – я была непреклонна. – Любишь ли ты меня так, что готов пойти на такой серьезный шаг?

А я сама? Люблю ли я его так, чтобы связать с этим человеком всю свою жизнь? Странный вопрос, подумаю об этом позже. Да и отступать было некуда, вопрос уже поставлен ребром. Дедушка всегда говорил, если зарядил ружье и спустил его с предохранителя – стреляй. Зверь не будет раздумывать, задрать тебя или нет, он обязательно накинется!

Моя долгожданная свадьба была сейчас тем самым зверем, за которым я гонялась целый год, и ему от меня было не уйти. В конце концов, белое платье, улыбка отца, ведущего меня к алтарю… туфельки… я присмотрела себе такие прелестные белые туфельки, с бантиками на носочках…

И что, Кайл меня всего этого лишит? Ну уж нет! И потом, впереди город, этот вопрос задать в ближайшие полгода уже не получится. По крайней мере, глаза в глаза. Очень хотела свадьбу. Красивую, романтичную… Иногда мне даже казалось, что вместо Кайла мог оказаться кто угодно, лишь бы она была.

Чушь! Все это – наваждение, в конце концов, я любила Кайла, сильно любила, ведь когда он целовал в губы у меня краснели щеки, да и бабочки в животе, опять же…

– Ладно, твоя взяла, – нахмурившись, махнул рукой Кайл. – Раз уж предложила, будь по твоему. Будет тебе свадьба, какую захочешь. Ну что, довольна, моя мучительница?

– Уииии, – затопала я ногами от счастья, ведь только что мне сделали предложение. – Я согласна! – завизжала, повиснув на шее Кайла.

Сделав от неожиданности шаг назад, он с трудом удержал меня, а потом, на секунду задумавшись, подхватил и бросил на кровать. Навис сверху, нетерпеливо расстегивая ширинку.

– Чего это ты делаешь? – нахмурилась я.

– Трахнуть тебя хочу, – хрипло выдохнул Кайл. – Ну теперь-то, наверное, можно? Помолвлены же уже…

– Если будешь так грубо выражаться, у нас и первой брачной ночи не будет, – я лягнула его в живот и он обречённо откинулся на спину. Тяжело вздохнул. – Приеду через полгода, поженимся и у нас всё случится. Эти полгода будет испытательным сроком.

– А смысл?

– Настоящая любовь выдерживает любое испытанием временем! Что толку, если нам не под силу подождать даже полгода?!

– Ты странная, Грейси. Все твои подруги давно трахаются, а девчонки из группы поддержки даже не помнят, сколько у них было парней. Что за пережитки прошлого?

– Отказываешься? – сдвинула я брови.

– Нет.

– Вот и хорошо! – воскликнула я, буквально взлетая с кровати.

Пора было тащить багаж к моему пикапу. Элизабет уже ждала, пока я выйду – мы с подругой уезжали в город учиться, и она сегодня была за рулём. Я бы, конечно, тоже могла, но меня лишили прав ещё год назад. Впрочем, без прав ездить тоже можно, но после трёх штрафов подряд мне уже грозил тюремный срок, а это могло повлиять на мою репутацию, да и на учебу в целом. Уму не постижимо, сколько стоила учеба, поэтому отец сам отобрал у меня ключи и отдал Лиззи, чтобы я не делала глупостей.

Зря он волновался, я прекрасно понимала, что стоило родителям мое поступление, да и моя мечта стать ветеринаром была для меня слишком важна. Скоро мне предстояло заменить дядю Корнвуда в его ветеринарной клинике. Подумаешь, не буду водить машину. В конце концов, когда это я совершала глупости?

Больше всех переживала мама – обнимала меня долго-долго, пока отец и братья грузили багаж в машину.

– Береги себя, милая, – вытерла она слезы, отчасти грусти, отчасти счастья. Ведь меня ждала новая жизнь.

– Лучше бы взяла ружье вместо всего этого бабского хлама, – проворочал седой дедушка, по каждому особому случаю надевавший китель Конфедерации. – В детстве же нормальной девкой была, за собаками гонялась… а сейчас… Эх! Мы – Адамсы, прирожденные воины, у нас в руках должна быть сталь, а не стеклянные градусники! Отцу твоему яиц Бог не дал, так пусть хоть у тебя позвенят. В тебе же кровь наша течет, Грейси, жаль только, что бабой уродилась.

– Я тоже люблю тебя, деда, – рассмеялась я, он был иногда совершенно невыносим. Обняла ворчливого дедушку, и он ответил на мое объятье, скрыв от меня скупую слезу.

– Вечно с ерундой своей лезешь, – проворочал на него отец. – Дочка моя в люди выйдет, вот, доктором будет. У меня и так трое оболтусов, куда мне ещё одного?

Конечно же, отец имел ввиду троих моих задиристых братьев, которые вечно ввязывались во всякие неприятности. По сравнению с ними со мной совершенно не было проблем.

– Эй, чего вы там возитесь?! – прокричала мне Лиззи с водительского сидения. – Давай, грузись в машину, на поезд опоздаем!

Перед тем, как захлопнуть дверь, я крепко-крепко поцеловала Кайла. Грустно было прощаться со своей привычной жизнью, но меня звала мечта…

Дорога петляла между знакомыми пейзажами, когда над верхушками елей начало заходить солнце.

– Ты уже дала ему? – как бы между делом спросила Лиззи, не отрываясь от от дороги.

В закатном свете солнца ее иссиня-черные волосы приобретали медный оттенок и казались рыжими, большой, немного приплюснутый нос был немного похож на картофель, но я редко об этом упоминала – ей это не всегда нравилось.

«Зато у тебя он острый, как у Пиноккио!» – показывала она мне язык в ответ, вот уже лет десять кряду.

У меня действительно был острый носик, но совсем не такой длинный, как у Пиноккио.

– Нет, Лиззи, мы ещё не спали, – закатила я глаза, настолько она достала этим своим вопросом.

– И не надо с ним спать! Кайл ещё тот кобель, затащит тебя в постель и потом бросит.

– Ну что за чуть ты говоришь? – от возмущения даже надула щеки. – Это же бред. Мы встречаемся год!

– Ну и что?! Для такого упорного, как Кайл – это ерунда. Он все сделает, чтобы получить свой трофей, даже притворится хорошеньким на целый год. Уж я-то знаю, Грейси, сама на твоём месте была. Осторожней с ним.

– Ну когда это было-то?

– Четыре года назад. Один раз, и все. А я, можно сказать, его любила так же, как ты.

– Четыре года! За это время все что угодно могло произойти, с тех пор он сильно изменился. Любовь исцеляет и преображает.

– Нет, Грейси, люди не меняются. Особенно кобели – как таскались за бабами, так и будут таскаться.

– Нужно верить в людей и в светлое будущее. Если этого не делать, что с нами будет? – возразила я ей.

– Эх, Грейси, мне бы такой позитивный взгляд на мир. Иногда я тебе поражаюсь, иногда завидую… а иногда волнуюсь за тебя.

– Не надо за меня волноваться, – рассмеялась я. – Если тебе будет легче, я дала нашим отношениям полгода. Если они выдержат проверку временем, Кайл получит то, что хотел.

– А вот это правильно, Грейси, это правильно…

Подумала, что не стоит говорить о том, что вынудила Кайла позвать меня замуж. Пусть он осознает сначала всю глубину этого события, проникается, подойдёт к нему ответственно и я уже расскажу об этом всем и каждому. Думаю, месяца так через два. Или один… ох, хватило бы терпения.

И после объявления о помолвке у Лиззи уже язык не повернется сказать, что Кайл встречается со мной целый год только потому, что хочет затащить в постель!

Я смотрела на закатный горизонт, красивший последнюю желтизну солнца в алый и думала, что с концом этого дня меня ждёт конец старой жизнь. Теперь все будет по-другому. Эх, жаль, что Матильду не успела хорошенько потискать перед отъездом. Буду скучать по этой шкодливой овечке.

ГЛАВА 7. Конор. Победить пламя

Едкий дым забивал глотку, лез в глаза, бил по рецепторам – ещё немного, и я начну задыхаться, легкие спазмируются в неистовом кашле и тут не поможет даже оборотная магия. Пришлось сбросить верхнее снаряжение и одежду, чтобы обратиться в ликантропа, ведь мое тело увеличилось в два раза, став ещё более твердым и мускулистым.

Только так я мог достигнуть четвертого этажа полыхающей многоэтажки – обычный человек бы не добрался сюда, пламя бы спалило его заживо, а дым заставил остановиться дыхание ещё на подступах к крыше. Только вот у девушки ещё был шанс – нутром это чувствовал, ведь последний этаж ещё не полностью охватило пламя и я слышал ее крики. Слышал, как она кричит, нет, уже тихонечко стонет на обочине моего звериного слуха.

– Помогите… – простонала она в последний раз, а меня обдало языком пламени прямо из ближайшего проема двери. Взвыл, больше от страха, чем от боли.

Первобытный, животный, волчий страх перед пламенем – это именно то, за чем я пришел сюда. Зачем вообще выбрал эту профессию. Я должен был его победить. Должен был показать, на что способен. Должен был… Никому из оборотней это не под силу, потому что ужас перед пламенем лежит в их подсознании, в глубине волчьей души, в той самой непостижимой их ипостаси. Нашей ипостаси. Но я бросил вызов страху и палю свою шкуру каждый раз, когда пламя охватывает очередное здание, а в нем оказывается кто-то, кто умрет, если я не преодолею свой ужас.

– Помогите! – послышалось громкое, отчаянное, и вдруг заглохло.

И вдруг я понял, что в это слово она вложила свои последние силы. Рванул вперёд, выбивая дверь из комнаты номер «47», меня обдало горячим воздухом, подпаливая не только шерсть, но и кожу – заживать будет сутки, не меньше.

Даже не сомневался, что она спряталась в ванной, там, где можно было набрать побольше воды. Умная дамочка, продлила себе жизнь и получила шанс на выживание. Когда я ворвался в заполненную дымом ванну, она посмотрела огромными от страха глазами, не сразу поняв, кто перед ней.

Наверное, просто не рассмотрела, ибо от едкости слезились глаза даже у меня, а острое зрение ликантропа еле разглядело белесую мокрую голову, торчащую из-под воды.

Но тут я подошёл ближе…

– Аааа! – истошно завопила невесть откуда взявшая силы девушка при виде обращённого оборотня.

Экую она взяла высокую ноту, даже скривился от этого невозможного визга. Ненавижу, когда женщины визжат, это выбивает меня из колеи. Не стал петь серенады и уговаривать пострадавшую, просто подскочил вплотную, махом выудил ее из воды и сцепил хватку так, чтобы даже и вырываться не смела.

– Не двигайся, сиди тихо, – прорычал я, не заботясь об интонации – глотка ликантропа наполовину волчья, ей повезло, что она вообще слышит слова, – Северное пожарное отделение, меня зовут Конор Каллахан. Будет лучше, если ты не будешь сбивать меня своим визгом.

Девушку просто парализовало, она и не думала сопротивляться, повисла в моих руках, ошарашенная, только ноги ее торчали из-под длинной мокрой ночнушки.

Голос у нее снова прорезался, когда я вылез из здания через окно, начав спускаться по стене с четвертого этажа прямо с ней на руках. Зажал девушку в правой подмышке, а сам дробил камень левой когтистой лапой. Семь лет занимался альпинизмом, в работе пожарного это, как ни странно, очень помогало. Визжала она все дорогу, хоть я и надеялся, что дамочка охрипнет хотя бы на втором этаже. Откуда только силы берутся? Эх… А что я мог сделать? Возвращаться тем же путем, что и пришел было плохой идеей, девушку сожгло бы ещё в коридоре, если она, конечно же, не задохнулась раньше.

– Конор! – закричали коллеги, тушившие здание из брандспойта, – Бери левее, сейчас из окна полыхнет!

Я остановился, взял левее. Из окна неподалеку вырвался стремительный язык пламени, вываливая иссиня-черные клуб дыма. Ещё бы немного – и конец. Не мне, конечно, этой девчонке. Ей крупно повезло, что здесь собралась команда профессионалов, и что среди них оказался оборотень, хоть она и не слишком обрадовалась, когда меня впервые увидела.

Пятки почувствовали холодный мокрый асфальт, а девушку уже приняли заботливые руки медиков.

– Подождите, – прохрипела она сорвавшимся голосом, прежде чем ее увели сотрудники скорой. – Я могу узнать имя моего спасителя?

К тому времени я уже принял обличие человека и сосредоточенно затягивал пояс служебной экипировки, которую всегда расслаблял, когда мое тело увеличивалось. В конце концов, порвать одежду всегда влетало в копеечку, хоть и платили мне неплохо. Но как выяснилось, в пожарном департаменте не предусмотрено квот на дополнительное снаряжение, потому как ещё никто из оборотней не рвался в эту профессию. Приходилось выкручиваться.

– Конор Каллахан, – кинул я между делом, прислушиваясь, не едет ли полиция.

Грэг служил в том же районе, что и я, и всегда прибывал ко мне на точку прямо как по часам. Сейчас опять начнет выносить мозги.

Вдалеке звякнула полицейская сирена. Ну вот… закурить бы.

– Спасибо вам, Конор, – во взгляде девчонки читалось столько благодарности, что я ещё раз вспомнил, почему остаюсь пожарным, вопреки всем своим страхам, – А меня зовут Грейси Киллиан, и я навсегда запомню имя своего спасителя!

Грейси… Я вздрогнул. Тоже навсегда запомнил это имя… поэтому и не ответил ничего этой девушке. Просто молча наблюдал, как ее увозят на скорой и понимал, что это имя меня пугает больше, чем пламя, опалившее мою кожу. Оно будто выстрел в голову, которому, даже если захочешь, не сможешь сопротивляться… Мой персональный кошмар. Отправная точка, когда все пошло кувырком, разделив мою жизнь на «до» и «после».

Конечно же, это была не та Грейси, не та сумасшедшая девчонка с белыми косичками, сломавшая мне жизнь. Сколько лет прошло, но звук этого имени все равно проходился дрожью по коже, вызывая самые темные воспоминания прошлого.

Сел на залитый водой тротуар, отдышался. Закурил. Всё ещё был раздет до пояса, потому как вся кожа пошла волдырями и через сутки слезет, а ещё через половину сменится и я буду как новенький.

Боль адская, но терплю.

Наверное, курящий пожарный с обуглившиеся наполовину кожей – не самое приятное зрелище, но мне было плевать, а коллеги уже привыкли и не трогали меня. Нужно было подумать. Это будто медитативное состояние после острого напряжения. В этот момент мысли всегда идут хорошо, и мешать им смысла нет. Обычно это успокаивает… только не в этот раз.

Грейси… конечно же, я просто ушел тогда. Из стаи, из своей прошлой, полной надежд жизни. Вожак рвал и метал, ведь я облажался, и, честно сказать, сделал это по полной программе. Слияние мыслей кровных оборотней с моими так и не произошло. Тормунд Каллахан вынужден был оставаться на своем посту, а ведь ему перевалило уже за девяносто… стая медленно разваливалась, несмотря на то, что он был хорошим вожаком.

Вот только ликантропы – это ликантропы, а старый вожак – это старый вожак. Молодняк по большей части имел огромную энергию и мало мозгов. Разумеется, он начинал роптать. Такие понимают только язык силы. Тормунд был умен, но слаб, потому что стар. Оливера и остальных побежденных мною альф стая не приняла, ведь все они проиграли мне, а, значит, не являются лучшими из лучших. А их лучший из лучших оказался неудачником… в итоге место вожака пустовало и моя семья просто грызлась друг с другом. Поглощала саму себя из-за отсутствия жёсткого контроля – одним словом, волки. Что и говорить, мы и есть звери, хоть на какую-то часть.

Они все требовали имя:

– Скажи правду, Конор! – кричал Тормунд, – Скажи! Это были медведи? Или охотник? Что произошло?! Только не говори, что устал после боя – ты, двадцатилетний, полный сил альфа! Можешь эту лапшу вешать на уши кому-нибудь другому! Ты знаешь правила. Скажи его имя и сразись.

Они все думали, что это был медведь или очень сильный мужчина, а я угодил в его ловушку. По правилам стаи я должен был вызвать его на равный бой, чтобы совершить акт мести. Если с медведем – в ипостаси волка, с мужчиной – в ипостаси человека, вложив ему в руки холодное оружие. Так было бы справедливо… вот только виновник моего провала – не медведь и не охотник, а глупая девчонка, которая решила, что усыпить волка, идущего по своим делам – это очень весело.

Мстить ей? Бред. Чушь. Ещё большее унижение, недостойное не только звания оборотня, но и всякого мужчины. Это просто жестокое, досадное, роковое недоразумение… но стая практически вычеркнула меня из своей жизни за то, что я не сказал имя. Вот только рассказать как всё было на самом деле я так и не смог… Поэтому покинул стаю, приняв на свои плечи всю тяжесть позора. Остался только Грэг. А я живу одиноким волком, раз за разом бросаясь в пекло в надежде однажды сдохнуть.

– Курить, когда за спиной полыхает, а твоя кожа пахнет как добротный прожаренный стейк – плохая идея, – послышалось у меня над головой.

Грэг явился, кончились мои спокойные минуты. Проводил глазами тонкую ниточку оранжевого пламени, пожиравшую бумагу, в последний раз сделал затяжку, затушил сигарету о влажный тротуар и глубоко вздохнул:

– Что, уже всех опросили?

– Ребята работают, – Грэг присел рядом, видимо, помощь его коллегам не требовалась, – Вот скажи мне, что и кому ты хочешь доказать? Посмотри на себя – живого места нет, и морда вся красная.

Мы оба знали, что Грэг прав, что кажды день я рискую своей шкурой не только ради благодарных взглядов. В первую очередь мне хотелось доказать, что я все еще лучший. Не неудачник, от которого отказалась Матерь, а настоящий альфа, который далеко не просто так получил свой главный оборотный ген. Конор Каллахан, единственный из оборотней, кто не боится огня и презирает страх, между тем как остальные оборотни сразу поджимают хвосты перед запахом дыма… Вот только об этом я вслух никогда не говорил, да и вряд ли скажу.

– Пойдешь сам в это пекло?

– Конечно, нет. Оборотни боятся огня.

– А я девчонку только что спас. Она на четвертом сидела, шансов ноль, но ей дали один, когда я обострил слух и услышал ее крик. Повезло бы ей так, если бы рядом не оказалось оборотня?

На это Грэгу ответить было нечего, ему всегда было нечего сказать, хоть раз за разом он и задавал один и тот же вопрос.

Мы ещё некоторое время сидели в тишине, пока ребята тушили пожар – всполохи почти успокоились, воздух стал тяжёлым и липким от влажных испарений.

– У нас в отделе завал, – прервал тишину Грэг, – Маньяк странный объявился. Убивает всех без разбора, без какой-либо систематизации: мужчин, женщин, детей… вот, не можем поймать.

– Врешь, – усмехнулся я, – Оборотни и не могут поймать маньяка?

– Представь себе. Не можем взять след, потому что он ничем не пахнет.

– Бред. Все чем-то пахнут.

– А этот – нет. Обычно маньяки сбивают запах чем-то очень едким, а этот подобным не заморачиваться – просто не пахнет…

– Хм… тут какая-то странность. Уничтожитель запаха? Не слышал о таком.

– И я не слышал. Нарыли ДНК, но такой в нашей базе данных нет, а камеры этого чудика не могут поймать. Нужна помощь альфы.

Начинается…

– Опять хочешь меня в полицейские перетянуть?

– Давно уже бросил попытки, но тут такое дело, сам понимаешь… у альфы и нюх сильнее, и слух, да и скорость… ты лучше меня и любого оборотня, если кто и сможет его поймать – это ты.

– Не я один альфа, почему Оливера не попросишь?

– Я попросил тебя.

– У меня на работе тоже завал.

– Дам запрос в твой департамент о временном переводе в наш участок. Думаю, они поймут.

– Я ещё не согласился.