Полная версия
О.О. Паничев
Четыре сделки и одно привидение
Время – самый ценный ресурс. Рассказы в сборнике расположены от короткого к длинному, это может сэкономить вам время.
Самый быстрый
Восемь самых быстрых людей на земле заняли места на беговой дорожке.
Каждый из них прошел свой тяжелый путь со взлётами и паденьями, радостью и разочарованием, трудностями и победами. Чтобы стоять здесь пришлось научиться терпеть боль, преодолевать препятствия, после падения вставать и бежать к своей цели, каждому пришлось чем-то пожертвовать.
Уже прозвучала команда «Ready», спортсмены заняли «пятиопорное» положение для низкого старта – одним коленом припали к земле, плотно уперлись подошвами в стартовые колодки, поставили руки у стартовой черты. Стартер скомандовал «Set», восьмерка синхронно приподнялась, все как один немного выдвинулись вперед, и каждый превратился в оголенный нерв, стрелу, готовую в один миг сорваться с натянутой тетивы. Для кого-то следующие десять секунд, а может девять и шесть, девять и четыре или даже три десятых, станут самыми значимыми в жизни.
Стартовый пистолет поднят вверх, трибуны и сердца спортсменов на мгновенье замирают. Гремит выстрел и стрелы вылетели. Бегуны срываются с места быстрее, чем эхо выстрела рассеется над стадионом, через секунду их скорость достигает сорока километров в час, расстояние в десять метров они пробегут прежде, чем человек успеет произнести «триста тридцать три».
Один спортсмен, если успеть присмотреться, выделяется среди прочих. Эдмонд Гофф, обладатель мирового рекорда по скорости, единственный белый среди темнокожих рекордсменов в спринтерском беге. Он улыбается. Будто не чувствует ни напряжения, ни усталости. Будто точно знает, что победит. Пересекая финишную черту, Гофф, боковым зрением замечает неладное.
«Но ведь это невозможно!» – проноситься у него в голове.
Под гул оваций Эдмонд поднимается на пьедестал, с кривой улыбкой принимает медаль. Серебро. Его обогнали.
***
Найти уединенное место в олимпийской деревне оказалось нелегко. Лишь к ночи Эдмонд отыскал небольшое одинокое здание, так и не введенное в эксплуатацию. Чтобы попасть внутрь пришлось разбить окно, но раздосадованный и злой Гофф сделал это без колебаний. В небольшом помещении царил полумрак, в застоявшемся воздухе чувствовался запах штукатурки на голых стенах. Подсвечивая телефоном, Эдмонд прошел в дальний угол, там он повернулся лицом к стене, сел на колени. На телефоне, в единственной папке с паролем он открыл фотографию книжной страницы, исписанной таинственными символами. Затем у него в руке блеснул складной нож, лезвие скользнуло по ладони, оставив за собой тонкую красную линию. Пока кровь, капля за каплей, окрашивала пол округлыми пятнами, Гофф читал понятные ему одному знаки на фотографии, то шепча, то выкрикивая сочетания звуков, которые не встретить ни в одном языке. Слова отражались от стен, содрогали тишину и поглощались темнотой.
– Ты? – темнота ответила удивлённым мужским голосом. – Ты ведь, кажется, уже звал меня раньше?
– Да, – несмотря на кипевшую внутри злобу, Эдмонд не осмелился повернуться. – Я вызывал тебя, мы заключили договор, я отдал тебе свою душу. А ты… ты обманул меня! Подставил!
– Не ори. Сейчас разберёмся.
Фраза прозвучала спокойно, но всё же заставила Эдмонда притихнуть. Он медленно повернулся, темнота кругом превратилась в серость, словно в черно-белом кино он видел того, кто стоял перед ним.
На вид это был мужчина средних лет, в черном костюме, с весьма приятным лицом.
– Так, где ты тут у нас, – пришелец тьмы достал из внутреннего кармана пиджака тоненькую записную книжку в обложке с витиеватым орнаментом. Оказавшись на ладони хозяина, блокнот раскрылся и тысячи страниц стали перелистываться с огромной скоростью, выпуская в воздух череду искр. На миг вспыхнуло пламя, с характерным звуком одна из страниц оторвалась, взлетела вверх и была поймана ловким движением тонких пальцев существа в костюме.
– Ну вот, – глаза его забегали по дымившемуся листку, – Эдмонд Гофф, желание – «Стать самым быстрым человеком на Земле». Плата – душа. Проведённые мероприятия: увеличение количества быстросокращающихся мышечных волокон в ногах, изменение центра тяжести тела как у спринтеров негроидной расы, ха, даже не спрашивай за счет чего! О, изменение энергетических процессов в митохондриях и увеличение запасов клеточной энергии. А я неплохо постарался, даже не знаю, стоит ли твоя душонка таких усилий? Так чем же ты недоволен?
– Чем? – Эдмонд, вновь сорвавшись на крик, вскочил на ноги. – Меня обогнали! Сегодня какой-то черномазый побил мой рекорд. Я не самый быстрый, ты меня обманул!
– Нет уж, увольте. Контракт был составлен шесть лет назад, тогда ты пожелал стать самым быстрыми. Вот на момент подписания, – пришелец указал на дату под кровавым отпечатком пальца на дьявольском документе, – ты ним и стал. В качестве бонуса я даже лишил тебя утомляемости на первые двести метров. То, что тебя никогда не смогут обогнать, в условия не входило.
– Но… но так не честно. Я хочу поменять условия, давай перезаключим сделку!
– Ха-ха! Ты что, хочешь один товар продать дважды? Твоя душа и так станет моей, что ещё ты можешь предложить?
Эдмонд осознал свою оплошность и безысходность, его лицо из багрового от злости стало бледным от горечи. На лице же его собеседника мелькнула улыбка.
– Хотя знаешь, я могу дать тебе шанс перезаключить сделку. Но только потому, что тщеславие один из моих любимых грехов!
***
Кениец Фуду Герас спал как убитый. Сегодня он не только получил свое первое олимпийское золото, сбылась его мечта – он поставил новый мировой рекорд в беге на сто метров. Радость, слезы, поздравления, только когда лег в кровать он почувствовал, как устал за день, и улыбаясь погрузился в сон.
Сначала сновидения мелькали мимолётными яркими вспышками: пьедестал, медали, лица друзей и родителей, напутствие тренера. Но неожиданно что-то вырвало его из этого калейдоскопа подсознания и жестко вернуло на землю. На стадион, на беговую дорожку.
Фуду ощутил, как нога уперлась в колодку, увидел свои руки у стартовой черты. Тело его заняло отработанное годами тренировок положение и было готово к забегу.
«Опять? Но зачем?» – всплыл в голове вопрос.
Он осмотрелся по сторонам: на соседней дорожке в низком старте стоял Эдмонд Гофф – человек легенда. Единственный белый, который вопреки мнению ученых о физиологическом преимуществе темнокожих спортсменов в беге, получил титул самого быстрого человека. Кто-то грешил на допинг, другие говорили о удачных генах, но Герас верил, что его кумир добился таких результатов упорством и тренировками, а значит он должен тренироваться еще усердней. И он тренировался.
– Внимание!
Фуду обернулся на задорный голос стартера и увидел мужчину в костюме. Тот стоял метрах в десяти позади с сигнальным пистолетом наготове, а у его ног прижались к земле готовые к прыжку две огромные, черные псины. Клыки их обнажились в оскале, горящие глаза с ненавистью впились в спины спортсменов.
Прозвучал выстрел. Рефлексы обогнали мысль и Герас машинально сорвался с места. Сбоку слышалось быстрое дыхание Гоффа, а позади безумный топот и глухое рычание адских гончих. Животный, первобытный страх присущий всем людям вне зависимости от характера и веры – этот страх гнал Фуду вперед, говорил, что сейчас он должен бежать не ради медалей, почестей, рекордов, а чтобы выжить.
Рычание за спиной приближалось, а дорожка уходила в бесконечную темноту заставляя усомнится в существовании финишной линии. Смертельная гонка истощала с ужасающей скоростью. Дыхание Фуду начало сбиваться, закололо в боку, ступни горели и каждый новый шаг пронизывал болью напряженные мышцы.
Внезапно совсем рядом прозвучал такой крик ужаса и боли, что чувства Фуду парализовало и лишь ноги автоматически продолжили нести его вперед. Оглянувшись, он на секунду увидел, как один из псов клыками вырывает куски мяса из окровавленного соперника. Задыхаясь, Герас закричал, и провалился во тьму.
Фуду проснулся позже обычного. Мышцы болели будто он бежал всю ночь, а тело липло от пота. В голове крутились обрывки ночного кошмара. Встав с постели, он взглянул на свою золотую медаль, привел себя в порядок и вышел в общий зал. Там ему сообщили трагическую новость – утром, в одном из технических строений, бывшего рекордсмена и самого быстрого человека на планете, Эдмонда Гоффа, обнаружили мертвым.
А ты пойдешь за девочкой на кладбище?
Неуютно вечером на старом кладбище. Тишина стоит какая-то затхлая и, без причины, тревожная. В ней растворяется шум листвы на одиноких деревьях, возня готовящегося ко сну города, и даже быстрые шаги запоздалого путника глушатся тяжелым молчанием могил. Ещё тёплый, осенний ветер обдувает лицо Сергея. Где-то в саду, на балконе своей квартиры, или просто на улице, эти дуновения показались бы ему приятными, но тут, среди крестов и надгробий мужчина лишь сильнее опускает голову да плотнее натягивает капюшон.
Есть что-то вроде шутки – говорят, на кладбище не так страшно встретить громилу с топором, как маленькую девочку в белом платьице. Сергей этой шутки не знает. Он сварщик третьего разряда и подобной ерундой не интересуется. Сегодня пришлось задержаться на работе – напарник заболел, а сроки поджимали, так что на автобус, развозящий работяг по домам, Сергей не успел. Но это ничего, мелочи, живет он недалеко и, если все нормально, то минут через двадцать уже будет дома. Вероника накормит горячим наваристым супом, заботливо упрекнет в излишних трудовых подвигах, а затем, уложив маленького Артемку спать, возможно…
… Под засохшей сиренью кто-то стоял. Сергей заметил это боковым зрением и машинально повернул голову в сторону темной фигуры. В каких-то десяти метрах от него, за зарослями бурьяна, маленькая девочка, прислонившись к ржавой оградке, смотрела на восходящий полумесяц. От неожиданности Сергей замедлил шаг и остановился. Девчушка в черном школьном пиджачке, черной юбочке и белых колготках на тонких ножках, заметила его, беззвучно вскрикнула и скрылась за ближайшими надгробиями.
Первым, подсознательным желанием Сергея было поскорее уйти отсюда. Слишком неправильным, неестественным и даже отталкивающим казалось увиденное. Что ребёнок делает на заброшенном кладбище? Как она оказалась сама, на краю города, в такое время? Почему убежала? Для глупого подростка, ищущего приключений, девочка была слишком мала, как показалось Сергею ей было лет десять-двенадцать. Да и ходят они обычно шумными компаниями, сейчас же кроме их двоих не было ни души. Возможно, она заблудилась, пряталась от кого-то, или потерялась?
Потерялась!
– Эй, стой! – крикнул Сергей, и шагнул в сторону хрупкого силуэта, растворившегося в сумраке. Он вспомнил, как пару дней назад увидел в интернете сообщение о пропавшей школьнице. Тогда он лишь пробежал глазами статью и перешёл к другим новостям: о кино, футболе, политике. Как же её звали, Маша? Даша?
Может это она? Когда исчезают маленькие девочки, люди склонны думать о худшем – похищении, маньяках, педофилах. Подобные мысли возникли сейчас и у Сергея. Что если она сбежала из заточения, а его, с капюшоном на голове, в темноте приняла за похитителя?
– Не бойся меня! Я хочу помочь!
Не дождавшись ответа, Сергей двинулся по заросшей тропинке туда, где видел девочку последний раз. Остановившись у покосившегося деревянного креста, он осмотрелся, прислушался, стараясь уловить любой звук что выдал бы малышку – ничего, тишина. А ведь пока он шел колючие кусты противно скребли о куртку, под ногами хрустели ветки и шуршала сухая трава, и это при том, что он подсвечивал дорогу фонариком на телефоне! Нет, незаметно убежать девочка не могла, значит спряталась где-то.
– Выходи, не бойся! Мы позвоним твоим родителям, или в полицию, и ты скоро будешь дома. Ну!
Сергей продолжал поиски, водя лучом света с одной могилки на другую, как вдруг в стороне мелькнула знакомая тень с белыми ножками. Он собрался окликнуть её, но внезапно нахлынувшее предчувствие сковало язык. Слишком далеко оказалась девочка. Слишком тихо она туда добралась. И появилась на таком расстоянии, что была хорошо заметна, оставаясь при этом недосягаемой.
Сергей отогнал дурные мысли и направился следом. Ребенка он тут не оставит, каким бы странным тот не казался.
– Стой, как тебя звать?
Девочка обернулась. Ему показалось что на её бледном личике застыл испуг, даже ужас, смешенный с отчаянием, но далеко, и темно, видно плохо, а она уже во всю прыть бежит от него дальше, хватаясь ручками за кладбищенские оградки. Ветер бросает в её светлые волосы падающие листья и, кажется, даже доносит до Сергея топот маленьких туфелек… кажется, но далеко…
Срываясь, Сергей мчится за ней, перепрыгивая погребальные холмики и могильные плиты, свет фонарика скачет из стороны в сторону, спасая от падения, и одновременно мешая уследить за крохотной темной фигурой. Вот здесь он видел, как она свернула направо, а около этого памятника, будто мелькали её косички. Дыхание срывается, сердце колотиться как сумасшедшее, глухим эхом отдавая в виски, и Сергей уже не понимает, толи это он маньяк, преследующий беззащитную школьницу, толи она уводит его всё дальше от города, от людей, на край кладбища, на край мира…
Впереди стена. Живая стена – шевелится, извивается. Какие-то заросли, похоже дикий шиповник. Целая изгородь из острых колючек. В одном месте, где ветки обломаны, чернеет узкий лаз. Неужели она полезла прямо в эти дебри? Оглянувшись по сторонам, и убедившись, что скрыться ей больше негде, Сергей ринулся в гущу кустарника, прикрываясь рукой от норовящих выколоть глаза веток.
Шипы цепляются за одежду и впиваются в кожу, под ногами постоянно что-то хрустит, а фонарик стал бесполезен. Наконец ветви поредели, но темнота впереди, кажется, только сгустилась. Сергей, желая быстрее выбраться из цепкого плена, с силой оттолкнулся ногами и выпрыгнул на свободу.
Там, где он ожидал приземлиться, почвы не оказалось. Ступня пролетела дальше, и ударившись о землю неудачно подвернулась, обжигая болью мышцы и связки. Потеряв равновесие, Сергей кубарем покатился вниз, хватаясь руками за коряги и сухую траву. Сбоку, слепя фонариком, пролетел телефон. Падение замедлилось лишь когда склон стал пологим. Тогда Сергею удалось повернуться на спину и осмотреться – он оказался на дне оврага, приспособленного под кладбищенскую свалку: повсюду валялись сломанные деревянные кресты, выцветшие венки и увядшие, осыпавшиеся букеты некогда живых цветов. Хватало здесь и обычного мусора в виде бутылок, пластмассовых обломков и, конечно же, сотен трепещущих на ветру пакетов. Один такой черный, целлофановый мешочек лежал надорванный прямо у ног Сергея. Приземлившийся рядом с пакетом телефон, удачно освещал его ярко-розовое содержимое. Сергей дотянулся к нему носком, расширил дыру и увидел боковой кармашек школьного рюкзачка, на бегунке которого висел миниатюрный плюшевый мишка.
Тут Сергей осознал, что лежит на чем-то мягком. Рукою он нащупал под собой плотную ткань, пальцы погрузились в нечто мокрое, в голове пронеслись самые ужасные догадки. Забыв про ушибленную ногу, он вскочил, схватил телефон и осветил свое ложе. На месте куда он упал оказалась смятая чёрная куртка. Он отбросил её, и лишь убедившись, что под ней нет раздавленного детского трупика, смог с облегчением выдохнуть. Тогда он вернулся к своей находке.
Сергей разорвал пакет, рюкзачок оказался чистым и выглядел как новый. Наверняка его владелица бережно относится к вещам. Внутри обнаружились обычные школьные принадлежности. Достав первую попавшуюся тетрадь, он прочёл на обложке имя – Маша Лещинская. Ученица 5-го Б класса.
Точно, Лещинская Мария – пропавшая школьница! То, что рюкзак был спрятан в пакете на дне мусорки не предвещало ничего хорошего, но ведь он видел девочку всего минуту назад! Сергей попытался понять, когда упустил Машу из виду: может она спряталась в зарослях и он её не заметил? Или она свернула с тропинки раньше, или …
Как долго здесь могли лежать её вещи?
На мгновение Сергей испугался собственных мыслей, однако быстро взял себя в руки и решил действовать. Он позвонил в полицию – теперь он мог рассказать им о своей находке, о том, что точно было материально и лежало прямо перед ним, а не о погоне за тенью на кладбище. Дежурный ответил быстро, сказал, что направит к нему группу и просил оставаться на месте. Теперь самое время сообщить жене, чтоб не волновалась. Сергей уже собирался нажать вызов, как ночную тишину рассёк тоненький, пронзительный крик. Полный отчаяния он казался ещё страшнее от того, что, несомненно, был детским. И все же Сергей почувствовал облегчение – она жива! И она … настоящая!
Подъем дался тяжело. Щадя ноющую стопу, но желая быстрее отыскать девочку, Сергей карабкался через горы мусора, руками и коленями прокладывая путь наверх. Когда на штанах образовалась пара дыр, а руки счесались в кровь, он выбрался из оврага, не замечая боли. Старясь дышать как можно тише, Сергей вслушивался в безмолвие раскинувшегося перед ним пустыря. Единственным видимым объектом на фоне холодного, звездного неба, был темный силуэт заброшенной фермы неподалеку. Сергей немедля устремился к нему, боясь представить, что будет если он ошибся или опоздает.
На бегу он снова набрал номер полиции:
– Я, я звонил вам только-что, по поводу найденных вещей пропавшей школьницы, – задыхаясь выпалил он в трубку. – Сейчас детские крики слышно, кажется, со стороны старых зернохранилищ за кладбищем.
– Вы уверенны? – засомневался дежурный.
– Такое спутать невозможно, поверьте! Черт, может там прямо сейчас кого-то убивают!
– Ладно, я понял, – тревога в голосе Сергея передалась собеседнику. – Сейчас скоординирую группу, приедут так быстро как смогут.
Уже перед тем, как завершить вызов, Сергей услышал:
– Вы там давайте это, без глупостей.
До здания осталось совсем недалеко. Сквозь пустые оконные проемы и приоткрытую дверь пробивался слабый свет. Увидев, что окно расположено ближе, Сергей подумал забраться через него, но оценив нарастающую боль в ноге, понял, что спрыгнуть с той стороны может быть опасно, и потому подбежал к главному входу.
От жуткой сцены, что разворачивалась в полумраке ветхих развалин, холодный пот покрыл все его тело. На полу посреди залы, освещенной тусклым светом аккумуляторной лампы, будто в конвульсиях, дергалось огромное, бесформенное существо. Только приблизившись на пару шагов, Сергей смог различить в нем человека в потертой, растрескавшейся кожаной куртке на широченной спине. Громила сидел на коленях, склонившись почти до пола, и непрестанно тряс крохотное тельце перед собой. Лишь тоненькие детские ручки, что мелькали за необъятными плечами мучителя, да едва слышные прерывистые вздохи давали надежду считать малышку живой.
Сергей едва сдержал крик, готовый вырваться из онемевшего горла. Но шансов спугнуть маньяка было мало, как и победить в открытом бою – здоровяк без проблем с ним расправиться, а после вернется к своей жертве. Сергей лихорадочно огляделся в надежде найти хоть что-то способное послужить оружием. Времени было в обрез, он схватил ближайший обломок кирпича и, стиснув зубы от переполняющего его гнева, попытался подкрасться незамеченным как можно ближе.
Легко и с мягким треском разорвалась капроновая ткань колготок. Вздохи сменились слабым, угасающим хрипом. Сергей не выдержал. Закричав что было мочи, он бросился на душегуба, замахнувшись кирпичом. Гигант повернул полное тупого удивления лицо, и в последний момент прикрылся рукой. Кисть Сергея врезалась в выставленное предплечье, булыжник выскользнул, пронесся в сантиметре от детской головки и разлетелся на осколки у её виска. Сергей в ужасе ударил кулаком по щеке здоровяка, но тот, не обращая на это внимания, одним толчком откинул его на пару метров назад.
От удара о бетонный пол сотрясло все нутро. Раскалывающая боль пронзает затылок, оглушает, только вид мчащегося на него чудовища заставляет прийти в себя, ползти, спасаться, выживать. Рука что-то задевает со стеклянным звоном. Бутылка, битая, хорошо. Сергей сжимает её и едва успевает увернутся от огромного ботинка.
Вскочив на ноги, он бьет наотмашь. Острые края впиваются в его ладонь, но тонут в толстой кожанке, не причиняя вреда громиле. Одной рукой тот хватает Сергея за шею, отрывая от земли. Глаза маньяка горят безумием, из смердящей пасти по квадратному подбородку течет слюна, он замахивается кулаком для решающего, фатального удара…
… И внезапно застывает. Взгляд его упирается в нечто за спиной Сергея, на лице появляется удивление, непонимание, страх такой, будто он призрака увидел. Секундного замешательства достаточно – Сергей прицельно, в глаза, шею маньяка вонзает окровавленный осколок. Хватка слабнет, он выскальзывает, падая на ноги. Теперь, прикрывая кровоточащие раны, пятиться громила. Вой полный злобы и боли вырывается из его пасти, и сливается с другим, громким звуком, доносящимся снаружи – воем полицейской сирены.
Сергей отпрянул от обезумевшего увальня, который сломя голову пронесся к выходу, вышиб створку ворот и исчез в темноте. Вскоре оттуда послышался рев мотора, хлопки дверью, голоса. Затем двое оперативников, промелькнув перед входом, помчались вслед за маньяком. Еще двое – молодая девушка в форме и лысоватый полицейский, вбежали в здание. Девушка ринулась к плачущей, забившейся в угол малышке, а мужчина остановился возле Сергея. Полицейский что-то говорил, спрашивал, кажется, вызвал скорую, но Сергей его не слушал. Он смотрел на трясущуюся школьницу, на её темные, распушенные локоны, на синюю джинсовую куртку, черные, надорванные колготы…
Женщина спросила её имя и тоненький голосок, срываемый всхлипами, произнес: «– Лена».
– А Машу, – Сергей схватил оперативника за руку, – Машу Лещинскую нашли?
Мужчина озадаченно посмотрел, и ответил:
– Нашли, нашли, – прозвучало угрюмо. – Ещё утром труп обнаружили.
Сергей склонил голову и тихо заплакал.
Крыша
По полупустым улицам серого города, подымая с асфальта опавшие листья, нёсся черный BMW. В машине сидело трое: за рулем сосредоточенно смотрел за дорогой крепко сложенный мужчина лет сорока, в темно-синих Levi's и коричневой кожанке; на соседнем сидении нервно потягивал "Мальборо" короткостриженый мужик помоложе, одетый в черную кожаную безрукавку, с двумя золотыми цепями на шее; наконец сзади, невидящим взглядом уставился в окно парнишка лет восемнадцати. Высокий и худой, брюки, видимо еще школьные, заканчивались высоко над лодыжкой, а спортивная куртка наоборот – могла вместить двух таких как он.
– Ну чё Лёха, – бритый повернулся к парню, – готов к своему первому реальному делу?
– Та ну да, конечно! – тот оторвался от окна, взглянув на собеседника.
– Ты как пионер, всегда готов, да? Был же ты пионером?
– Ну да, пришлось.
– Не такому вас небось учили, правда? – бритый сделал очередную затяжку и выпустил дым Лёхе в лицо.
– Ага, родину учили любить, – нехотя ответил парень. – А вот как с голоду не здохнуть не рассказали.
– Хе-хе! – сигарета вылетела в приоткрытое окно. – Ничё, если всё гладко пройдет, то сегодня мамку с папкой накормишь, а если тебя Князь решит оставить, скоро и девочек по ресторанам водить начнешь. Скажи, Санёк! – бритый кивнул в сторону водителя.
Санёк молчал.
Не дождавшись ответа, пассажир переднего сидения снова обратился к Алексею.
– Я слышал, ты с батей на базаре железками торговал? Ворованными, небось?
– Нет, не ворованными. Им на заводе зарплату выдают продукцией, как и везде сейчас, её и продаём.
Сказав это, парень снова уставился в окно и вспомнил с чего всё начиналось. Когда отцу первый месяц зарплату не выдали, они не сильно переживали – сбережения были, батя всегда норму старался перевыполнить, за что начальство вознаграждало. Но шел второй, третий месяц без денег. Тогда отец начал на заводе из производственных отходов, которых по началу ещё хватало, лезвия для ножей делать, отвертки, инструменты всякие, а Алексей к ним ручки деревянные мастерил и на базаре продавал. После школы, вместо школы. Потом на заводе начали зарплату продукцией выдавать: принесет отец мешок штыков для лопаты, и что хочешь с ними делай, хоть суп с них вари. Ну и опять Лёха шел на рынок, а кому они нужны то, лопаты в ноябре месяце.
Так парень всю зиму и проморозился. Весной закончил школу, и что? Куда идти было? На тот же завод? Так он вот-вот закроется, как и остальные. Летом потынялся по подработкам, то тут, то там, но таких как он, никому ненужных, был каждый третий.
Обо всём этом, наболевшем, Алексею хотелось высказаться, но когда он смотрел на своих новых знакомых слова комом застревали в горле.