Ванесса

Жужу В. Кинд

Ванесса

посвещается Леечке Ивановой

Ванесса и младенец

В семье Ванессы, где жили мама, папа и три сестренки с длинными именами все было обычно и шло своим чередом. Младшую девочку звали Рамона, ей было пять лет, и в свои пять она была все еще главной семейной малышкой, поэтому ее длинное имя все всегда сокращали до Ро. Старшую же звали Матильда, ей было одиннадцать, она уже считала себя взрослой, и была девочкой с выражением лица сорокалетней женщины, но все все равно сокращали ее длинное имя до Тили. Средней же была Ванесса, ей было восемь, и у нее тоже было длинное имя, но никто его никогда почему-то не сокращал. А еще Ванесса была чудесным ребенком. Правда лишь тогда, когда ей этого хотелось, в остальные же время она была точно таким же ребенком, как и любой другой.

Родители Ванессы были обычными интеллигентными, но очень добрыми и гостеприимными людьми. Настолько гостеприимными, что каждую неделю они принимали у себя гостей самой разной наружности, статуса и даже достатка, а это случается далеко не во всех интеллигентных семьях. В ту субботу к родителям Ванессы снова пришла довольно-таки милая пара, у которых не было детей – не было никаких противных мальчиков, не было никаких зазнаек-девочек, и эта особенность была первостепенной причиной, почему Ванесса считали их довольно-таки милыми. Вот только в этот раз у довольно-таки милой пары на руках сидел совсем не милый младенец.

– Как его зовут? – спросила Тили с порога. Тили по жизни пришлось обожать всякую сопливую малышню, иначе Ванесса и Ро бы просто не появились на свет.

– Это девочка, ее зовут Поппи, – проговорила святящаяся от счастья белокурая мать этого создания с придыханием на каждом слове.

– Можно мы с Поппи наверху поиграем? – радостно вскрикнула Ро. После нее в семье никто не рождался, поэтому младенцы ей казались восьмым чудом света.

– Можно, но только аккуратно. Поппи еще маленькая и только учится играть по правилам, – уведомил похоже слабоумный отец создания, потому что даже не знал, что учатся обычно в школе, а не во время игр.

В детской Тили, Ро и Ванесса склонились над малышкой, которая сидела на одной из кроватей и улыбчиво гремела погремушкой. У нее были пухленькие ручки и ножки, а еще абсолютно розовые щечки и лазурные святящееся глазки. В общем, ребенок этот был просто ангелом, спустившимся с небес. Однако Ванессе этот ангел по каким-то причинам не нравился.

– Поппи, скажи Тили.

– И-и, – что-то на своем выдала малышка.

– Поппи, скажи Ро.

– О.

– Поппи, скажи Ванесса.

–…

Ванесса была разочарована.

– Мне кажется, Поппи пора домой.

– Что ты такое говоришь, Ванесса? Поппи наша гостья, а ты ведешь себя совсем не гостеприимно, – нахмурила брови Тили.

– Будь моя воля, я бы вообще себя никак не вела.

– Когда я была маленькой, как Поппи, ты тоже постоянно злилась? – проговорила Ро.

– О, нет. Ты родилась сразу большой – в тебе было целых пять с половиной килограмм вместо положенных трех.

Ро вот-вот хотела обидеться, но передумала, потому что она действительно родилась весом в пять с половиной килограмм вместо положенных трех.

– Давайте поиграем, будто Поппи наша сестренка, – предложила Ро, которая всегда мечтала побыть старшей.

– С новой сестренкой мы сразу запутаемся, – размышляла Ванесса. – Сейчас у нас все логично: есть старшая, средняя и младшая сестра. А когда появится еще один ребенок, то все перепутается. Средняя станет старше-средней, младшая – средне-младшей. Или первая средняя и старшая станут старшими, а вторая средняя и младшая станут младшими.

– Тогда давайте поиграем в семью, – придумала Тили, – я чур буду мамой.

– Я тогда папой, – сказала Ро.

Ванесса сделала губы трубочкой, потому что все нормальные роли уже разобрали.

– Ты можешь быть старшей дочкой, а Поппи будет младшей – обратилась к ней Тили.

– Нетушки, чтобы ты и Ро воспитывали меня? – потом Ванесса сделала небольшую паузу. – Лучше я буду свекровью.

Все девочки стали переодеваться к игре. Тили взяла мамино домашнее платье и туфли на каблуках, Ро натянула папины штаны на подтяжках и нарисовала на верхней губе закрученные усики, а Ванесса достала с дальней вешалки огромную песцовую шубу и прямо занырнула в нее, укутавшись в меха. Она думала, что свекрови для статности непременно ходят в шубах, причем что зимой, что летом. Поппи же играла младенца, поэтому ее переодевать не стали.

Когда все были в образах, девочки разошлись по своим сценам. Тили, как настоящая мать, посадила малышку в кукольный стульчик и разложила перед ней сотню фигурок животных, чтобы та не сидела без дела. Пятилетняя Ро крутилась возле прохода, изображая, что вот-вот вернется с работы, а Ванесса занималась своими делами.

Игра началась.

– Дорогая, я дома, – вальяжно сказала Ро и повесила на вешалку при входе шляпу вместе с серьезного вида дипломатом.

– Дорогой, к твоему приходу я как раз приготовила запеченную утку, перечный батат и твой любимый лимонный пирог, – проговорила Тили, которая уже тогда понимала, что путь к сердцу мужчины лежит только через его желудок.

– Не будем тогда медлить, – двинулась Ро, прямо к письменному столу, совсем забыв помыть руки. – Дорогая, только об утке я сегодня весь день и мечтал.

– А как же малышка? Разве ты не мечтал увидеть малышку? – удивлялась Тили, совсем не различая мужских приоритетов.

– Не-а, – беззаботно ответила Ро, но потом словила недовольный взгляд сестры и поняла, что играет неправильно. – Мечтал, дорогая, прямо минуты считал, – поспешно добавила она и подошла к Поппи, чтобы поцеловать ее в макушку. – Еще я мечтал увидеть нашу любимую свекровь. Кстати, где же она?

– Свекровь сидит и пьет коньяк, – откуда-то из стороны донеся голос Ванессы, которая сидела в своей мохнатой шубе нога на ногу и держала в руке стакан с холодным компотом.

– Боже мой, Ванесса, откуда в тебе столько дурости, – фыркнула Тили.

– Тили, я уже не хочу утку. Можно мне лимонный пирог? – мурчала Ро.

– Успокойся, Ро. Ты же знаешь, сначала горячее – потом десерт.

Ро уткнулась своим печальным лицом обратно в пустую тарелку, полную невкусной запечной утки.

– Никакая это не дурость. В мамином сериале свекровь по телевизору всегда пьет коньяк.

– Может, она пьет пастернак? Который от болезней сердца.

– Почти уверена, что пьет она коньяк.

Все девочки и даже Поппи в этот момент задумались. Каждая о своем.

– Что-то мне уже надоело играть в семью, – сказала Ро, так и не сумев смириться с тем, что ей нужно доесть невидимую утку.

– Я тоже больше не знаю, чем еще занимаются свекрови, кроме того, что пьют коньяк. Может, Поппи неплохо играет в покер?

– Поначалу всегда скучно, надо простоя втянуться в процесс, – трепетала Тили, которой игра очень нравилась. – К примеру, ты, Ро, сама поела, а Поппи покормить забыла. А ты, Ванесса, сама попила, а ребенок сидит с пересохшим ртом.

– Что за ты мать такая, что у тебя ребенок голодный и с пересохшим ртом? – сказала Ванесса, прямо как настоящая свекровь

– Плохая, наверное, – подбадривала Ро.

Девочки уже хотели поспорить, как тут прямо над головой Тили пролетела фигурка тигра от заскучавшей Поппи. За тигром последовал обстрел из обязан, львов и зебр. Сестры спрятались за шкаф.

– Может, нам кинуть в нее чем-нибудь в ответ?

– Что за глупости, Ванесса? – строго сказала Тили, когда Ванесса уже держала в руке толстенный словарь русского языка. – Не будем мы ничем ей отвечать, фигурки должны скоро закончиться.

– За шкафом так интересно. Я теперь буду тут жить, – как обычно, заметила невпопад Ро.

Когда опасность наконец миновала, Тили и Ванесса вышли проведать обстановку. Оказалась, что десятимесячная Поппи была достаточно опытным стрелком, который раскидал животных так метко, что от попаданий с полок повалились мягкие игрушки, на стене разбилась рамка с фотографией, а стоявший на тумбочке Ванессы компот разлился по полу.

Затем из-за шкафа вышла блаженная Ро, которая уже твердо решила, что сегодня будет ночевать за шкафом, и, конечно, поскользнулась на этом компоте, знатно ударившись лбом прямо об уголок тумбы. На весь дом раздался крокодилий вопль. Лоб Ро обзавелся царапиной и внушительной шишкой. Тили ахнула, мигом подхватила сестру и потащила ее вниз к родителям – подальше от поля боя.

В измученной детской, по которой теперь будто пронёсся ураган, остались только Ванесса и Поппи. На какое-то время могло показаться, что в доме повисла абсолютная тишина.

– А-э-а, – пролепетала Поппи.

– Чего? – прошептала Ванесса.

– А-э-а.

– Ты говоришь мое имя? Ванесса?

– А-э-а.

Ванесса, предвкушая, что сейчас им обеим влетит – Поппи за то, что раскидала фигурки животных, а Ванессе за то, что вовремя не отнесла компот в кухню, от испуга взяла малышку на руки. Так они вдвоем и стояли посреди комнаты, держась друг за друга, и глядели на дверь в ожидании неизвестного.

Любимые вещички Ванессы

У Ванессы, как, наверное, и у вас, милые читатели, было несколько абсолютно бесполезных вещичек, которые она очень любила и никому не давала без особого просу. Обычно с подобными вещичками еще связаны любимые истории, о которых каждый раз так приятно вспоминать. Однако у Ванессы с каждой любимой вещичкой была связана не самая любимая история, о которой воспоминать не так уж и приятно.

К примеру, у Ванессы был красный будильник, который звонил не в назначенный час, а в любой. Бедняжка Ро долгое время икала от этих внезапных перезвонов, но потом похоже смирилась и икать перестала. Однажды в среду этот будильник зазвонил в девять утра, вместо семи. Ванесса, которая к тому моменту изрядно выспалась, в ужасе увидела время, подскочила с кровати, накинула прямо поверх пижамы пальто и помчалась на уроки – ни о каком завтраке или хотя бы чистке зубов речи уже не шло. Так в девять пятнадцать Ванесса оказалась в классе арифметики одетая в свою пижаму в розовый цветочек. Ну, и в чем же печаль— спросите вы, с кем не бывает? А печаль была в том, что Ванесса ходила в очень строго английскую школу, где все ученики носили очень строгую английскую форму.

– Vanessa, may I ask what are you wearing? – что означало «Ванесса, можно поинтересоваться, что на тебе надето? – поинтересовалась очень строгая английская учительница арифметики, хотя было совершенно очевидно, что на Ванессе была надета ее пижама в розовый цветочек.

– Моя пижама в розовый цветочек, – произнесла Ванесса, стоя у доски перед всем классом.

– Bring your parents! – скомандировала учительница, что означало «родителей в школу».

Почему же у учительницы арифметики на все был ответ «bring your parents» Ванесса не знала и всегда от этой фразы расстраивалась еще больше, потому что никак не могла привести в этих спорах хоть какой-то аргумент в свою пользу. Откуда этой учительницы известно, вдруг всю одежду Ванесса раздала польским бездомным собакам, которым очень холодно бродить нагишом по январскому снегу, или же сшила из нее лоскутные одеяла, что отдала в благотворительные фонды по борьбе с массовым безодеяльством в Дании.

Тем не менее уже к концу урока «parents were at school», что означает «родители были в школе» и глазели на Ванессу четырьмя изумленными глазами.

Еще из любимых вещичек у Ванессы был зеленый бархатный бант. У Тили, Ро и Ванессы были с точностью одинаковые бархатные платья для походов в театр: у Ро розовое, у Тили синие, а у Ванессы – невообразимой красоты, идеальное от воротника до краешков рукавов, с безупречными пуговицами и рюшами – зеленое. Как-то раз Ванесса взяла свое платье и отрезала от него несколько сантиметров подола, чтобы сделать из него сочетающийся бант для волос. Выглядел бант так себе, да и от мамы потом донеслась целая вереница не самых ласковых суждений на его счет, но Ванесса от этого банта была просто без ума.

В один из ноябрьских вечеров родители потащили девочек на очередную скучнющую австрийскую оперу, где нужно было вести себя, как говорится, подобающе, стараться не зевать и главное – сидеть прямо.

– Чего ты крутишься, Ванесса? Сядь прямо, – не добрым тоном шептала Тили, которая сидела на соседнем кресле с осанкой, прямо как по учебнику анатомии.

– Я нигде не могу найти свой зеленый бархатный бант. Похоже он потерялся где-то между рядами, – ответила таким же шепотом Ванесса, глядя на Тили уже из-под кресла.

– Не дури, в антракте все вместе поищем.

Но Ванесса уже изнемогала от пропажи и просто не могла не дурить, поэтому прошмыгнула сначала на десятый ряд, потом на одиннадцатый и обратно на восьмой, а затем на пятый и вперед на первый. Дамы от вида Ванессы начинали охать или прискакивать, господа вставать и выкрикивать ругательства. Так продолжалось до тех пор, пока Ванесса не оказалась прямо на сцене.

Артисты, непрерывно певшие целых полтора часа «Ариадну, покинутую Тезеем», как и весь портер, замолкли.

– Мама, что-то я не вижу Ванессу в программке, – нарушила всеобщее молчание Ро, опустив глаза в буклет.

Мама Ванессы от выступления средней дочери была далеко не в восторге – она мигом поднялась со своего кресла, прошла через все оханья дам и ругательства господ, стащила Ванессу со сцены и галопом направилась вместе с ней к выходу под причитание билетеров.

Оказалось, что свой бант Ванесса забыла дома, из-за чего все ее старания были напрасны. Тем не менее был в том вечере и приятный момент – скучнющая австрийская опера для Ванессы и ее семьи закончилась на целых два часа раньше.

Потом железная коробка печенья. Ох уж эта железная коробка печенья, которая до сих пор аукается Ванессе темными воспоминаниями на каждых зимних каникулах. В общем, на один из новогодних праздников бабушка подарила Ванессе красивейшую коробку европейского сахарного печенья. Коробка эта была здоровой, размером с голову Ро, поэтому печенья в ней было хоть отбавляй. Печенье, тем не менее, Ванессу не особо интересовало, зато эта блестящая коробочка с нарисованным на ней рождественским городом и его жителями – завораживала до потери памяти.

– Я положу в нее все свои счастливые трамвайные билетики. Еще украшения и письма, – радовалась Ванесса.

– Тогда тебе поскорее нужно съесть все печенье, чтобы освободить коробочку, – совсем не понимая последствий своих слов, ответила бабушка.