Разлом горизонта

Окраинные системы ПВО были смяты первыми ударами. К счастью, Ингвар успел получить и разместить у жилых зон новые комплексы, доставленные прямиком из столицы. По его приказу защитники города открыли шквальный огонь, стараясь удержать небо. Артиллеристы и воины действовали расчетливо, экономя боеприпасы. Целились геометрически точно, по расчетам, – визоры отказывались видеть вражеские дроны.

Сигнал пришел мгновенно: биометрические датчики зафиксировали смерть лорда и автоматически передали полномочия командующего гарнизоном и войсками округа капитану Ингвару. Тот немедленно отдал приказы: городской страже и полиции – срочно эвакуировать население; основным силам – готовиться к обороне у крепости, а на окраинах – вступать в бой, сдерживая натиск.

Чиновники, нажившиеся на казне, спешно бежали, прихватив награбленное. Ингвар активировал директиву приказа №12: «Найти и задержать предателей для предания военному суду с последующей высшей мерой – казнью через сожжение и стирание памяти антенной «67 Прон»». Эвакуация шла полным ходом: жители относительно безопасных районов покидали город беспрепятственно. Но северная окраина оказалась в ловушке – враг замкнул кольцо блокады, устроив кровавую бойню. Ингвар приказал включить «ядерную сирену» – пусть те, кто считал тревогу учением, очнутся и бегут.

Милиция сражалась храбро, но приказ о прикрытии эвакуации на севере запоздал. Когда они начали отход, враг уже контролировал огромные площади, отрезав пути к спасению для тысяч. Артиллерия била по захваченным переулкам лишь точечно, когда цель была видна. Ситуацию переломило подоспевшее подкрепление округа – воины перехватили инициативу, а милиция сосредоточилась на выводе граждан из домов под их прикрытием.

Прорыв давался тяжело. Воины продвигались медленно: по крышам, улицам, переулкам – рейдовыми отрядами, выбивая врага метр за метром. Главный вопрос витал в воздухе: «Кто они?!» – но ответа не было. За рейдами шли вспомогательные силы, зачищая освобожденные дома, а третьи – прикрывали тылы от внезапных атак. Рабочие мужики помогали женщинам и детям уходить, указывая воинам безопасные маршруты.

Через полчаса с юга подоспел воздушный флот. Истребители вступили в яростный бой, отсекая врага от города, создавая пространство для маневра и ослабляя бомбовый натиск. Противник действовал крупными колоннами и клиньями – в одиночку их машины, похоже, теряли ориентацию. Адмирал воздушного флота Семён и генерал Телевар, сразу заметили слабое звено. Он приказал запустить дроны особой конструкции – малозаметные, покрытые черной материей, поглощавшей излучения и маскирующей их от вражеских сенсоров. Эта идея маскировки под солнце принадлежала ему самому.

Телевар, подходя с войсками к городу, отдал приказ: выпустить дроны вглубь вражеских построений и подорвать их дистанционно. Цель – разорвать цепи управления, посеять хаос и обрушить обломки на наземные силы врага. Одновременно он направил войска в город с трех сторон, охватывая противника в клещи, парируя угрозу полного окружения.

Семьсот невидимых дронов врезались в стройные вражеские клинья. Телевар нажал кнопку. Радиус взрывов оказался поразительно широким. Вражеские построения развалились на части. Этим моментом воспользовались истребители Телевара, нанеся массированные точечные удары. Под их прикрытием царские войска ворвались в город, чтобы выбить захватчика и наконец узнать его лицо.

Истребители усилили натиск, дробя остатки вражеского строя. Войска с трех направлений вливались в городские кварталы. Поступил новый приказ: разбиться на мелкие рейдовые группы и зачищать каждый метр, параллельно помогая оставшимся жителям беспрепятственно покинуть адское пекло.

1.1.2 Последствия от неизвестности

Тишина, воцарившаяся над руинами города после отражения атаки, была гнетущей. Не та тишина покоя, а тяжелая, придавленная прахом разрушений и пеплом сожженных надежд. Город был отбит, но победа горчила во рту пеплом поражения. Ни тел врагов для опознания, ни обломков их техники, ни единой зацепки – лишь выжженная земля да горы собственных мертвецов. Ингвар, стоя на импровизированном командном пункте у подножия полуразрушенной крепостной стены, сжал сенсорный планшет с последними отчетами так, что экран затрещал и рассыпался осколками у него в руке. Острая щепа впилась в ладонь, но боль физическая была ничто по сравнению с яростью беспомощности.

– Кто?! – вырвалось у него хрипло, не вопрос, а вопль в пустоту. – Кто они?! Напали без предупреждения, без причины, без лица… И исчезли! Как призраки!

Телевар, наблюдавший за развертыванием новых патрульных дронов с экрана своего терминала, тяжело вздохнул. Лицо генерала было высечено из гранита усталости и непробиваемой решимости.

– Призраки оставляют следы, Ингвар. А эти… – Он махнул рукой в сторону мертвого города. – Эти словно тени. Но тени не убивают. – Его пальцы замерли над клавишами. – Запускаю «Глаза». Полный радиус восемьсот километров. Спектральный, тепловой, магический резонанс… Пусть ищут хоть пылинку аномальную. – В небо с тихим жужжанием устремилась первая волна новых дронов – небольших, юрких, невидимых невооруженному глазу.

Но дроны не могли заменить живых. Не могли они и заглушить стенания, доносившиеся с огромного поля у западной стены. Там, где еще вчера колосилась пшеница с угодий, теперь развернулось кладбище. Нет, не кладбище в привычном смысле. Это был адский конвейер смерти. Ряды. Бесконечные, душераздирающие ряды. Тела, завернутые в серое полотно – воины, ополченцы, женщины, дети… Их было так много, что земля под ними казалась черной. Воздух был густым от запаха гари – горели погребальные костры, куда отправляли тех, кого не смогли опознать или чьи тела были обезображены «черной субстанцией» до неузнаваемости. Этот сладковато-приторный смрад смерти смешивался с пылью и гарью пожарищ, создавая невыносимую атмосферу.

Похоронная процессия растянулась на километры. Не парадный марш, а бесконечная, изможденная река горя. Шли молча. Плакали тихо, сдавленно, истерически. Несли на плечах носилки с теми, кто еще вчера смеялся, спорил, мечтал. Священники разных культов, их голоса хрипли от бесконечных заупокойных молитв, пытались внести толику порядка и утешения в этот хаос скорби. Но их слова тонули в море рыданий.

Каждый воин, стоявший в оцеплении, или помогавший нести ношу, носил в глазах немой вопрос и клятву. Не нужно было слов – по сжатым челюстям, по бесконечно усталому, но не гаснущему огню во взгляде читалось: «Мы их найдем. Кем бы они ни были. Мы воздадим. Сполна. За каждого». Это была не просто ярость, это была клятва, выжженная в душах пеплом друзей и близких.

Телевар, отдав последние распоряжения по патрулированию периметра, подошел к краю этого моря скорби. Его приказ был суров, но необходим: город оставить. Он был мертв не только физически – его душа была вырезана. Жить среди этих развалин, где из-под каждого камня мог глядеть пустыми глазницами знакомый лик, где стены помнили предсмертные крики детей… Это было невыносимо даже для самых закаленных ветеранов. Особенно для городских ополченцев и стражников, которые сейчас, с лицами, залитыми грязью и слезами, вытаскивали из-под завалов последние тела, аккуратно укладывая их в бесконечные ряды. Их руки дрожали, но они работали молча, с каким-то фанатичным упорством – последняя служба тем, кого не смогли защитить.

Среди них, чуть в стороне от главного поля, стоял Ростислав. Он смотрел не на ряды, а на небольшой холмик из камней, аккуратно сложенный его руками. В его кулаке, сжимающем до хруста костяшек маленький деревянный талисман – две сплетенные руки, – не было ни дрожи, ни слез. Лицо – каменная маска. Но глаза… Глаза были бездной, в которой тонуло все. Он винил себя с такой силой, что это было почти физической болью. «Три квартала… Всего три проклятых квартала отделяли меня от них!» Он спас Алину, сестру-близнеца. Она стояла рядом, прижавшись к нему всем телом, ее пальцы впивались в его руку, как когти отчаяния. Они были не просто сестрами – Лира и Алина – они были частью одного целого. Алина чувствовала сестру, как свою половинку. И теперь эта половинка была вырвана с корнем. Лицо Алины было искажено немым страданием, слезы текли непрерывным потоком по грязным щекам. Она инстинктивно прижимала свободную руку к своему животу – плоскому, пустому. Животу, в котором у Лиры еще бились две жизни. Нерожденные близнецы. Мальчик и девочка, как мечтала Лира. Ростислав так ждал их… Ждал услышать первый крик, увидеть первую улыбку, назвать имена… Теперь он никогда не узнает, какими бы они стали. Эта мысль – о потерянном будущем, о детях, которые так и не увидели солнца, – была острее любого ножа. Пустота там, где должно было быть счастье, глодала его изнутри страшнее любой раны.

Тень упала на импровизированную могилу. Ингвар подошел беззвучно. Он видел эту каменную маску на лице друга, видел бездну в его глазах и сцепленные на талисмане пальцы Алины. Он знал этот взгляд. Знаком до боли.

– Друг мой… – голос Ингвара был непривычно тихим, лишенным привычной командирской твердости. Он положил тяжелую руку на плечо Ростиславу. – Знаю. Знаю эту боль. Она… как раскаленный шлак в груди. Горит и не дает дышать. – Ингвар отвел взгляд, устремив его куда-то вдаль, в прошлое. – Война «Пятого Поколения». Первый же день. Я был на самой границе, когда грянуло. Мои родители… Моя Аэлинна… Она должна была стать моей женой через неделю… – Он замолчал, сглотнув ком в горле. Голос его стал жестче, словно он вновь надевал доспехи. – Их взяла бомба. Прямое попадание. Ничего не нашли. Ничего. Как и детей Лиры. – Он посмотрел прямо в глаза Ростиславу, в эту бездну отчаяния. – Тебе тяжело, Ростислав. Невыносимо. Но ты молод. Сила жизни в тебе еще бьет ключом. У тебя… – он кивнул на притихшую, но все еще дрожащую Алину, – …есть ради кого жить. Ради кого подниматься. У тебя еще будет семья. Дети. Будущее. А мне… – Горькая усмешка тронула его губы. – Мне уже поздно гнаться за призраками счастья. Моя война еще не закончилась. И закончится только с моим последним вздохом.

Ростислав медленно поднял голову. В его глазах мелькнуло понимание, пробивающееся сквозь туман горя.

– А я… я все думал, – проговорил он хрипло, – почему ты один. Почему избегаешь женщин. Думал, боишься… А ты… ты бережешь их. От своей тоски. От своей вечной войны. – Он глубоко вдохнул, выпрямляясь. В его взгляде появилась тень былой решимости, смешанная с бесконечной усталостью. – Благодарю тебя, Ингвар. За правду. Я… я справлюсь. Надо… Надо жить. Ради Алины. Ради памяти Лиры. Ради тех детей… которых, может быть, еще найдем…

Ингвар кивнул, его взгляд смягчился на мгновение. Но тут же стал жестким, почти грозным.

– Смотри у меня! – его голос зазвенел сталью. – Чтобы я не видел тебя днями и месяцами с бутылкой в руке, пытающегося утопить боль! Я прошел этот путь. Знаю, как он скользок и как ведет в пропасть. Пришлось потом кодироваться от этой зеленой чумы. Не дай Бога. Боль не утонет. Она научится плавать. И вылезет еще гаже. – Он резко развернулся, его плащ взметнулся. – Держись, Ростислав. Держись за жизнь. Это теперь твоя главная битва.

Ростислав смотрел, как широкая спина командира скрывается среди хаотичного движения лагеря, разбитого у подножия мертвого города. Лагерь жил своей суетливой, милитаризованной жизнью. Инженерные роты возводили временные мосты через трещины, рыли траншеи, минировали подступы – готовились к возможному новому удару из ниоткуда. Грохотали двигатели тяжелой техники. Но на фоне этого грохота и суеты, тихий плач Алины, прижавшейся к его плечу, звучал громче любого взрыва.

Его взгляд скользнул к восточному краю лагеря. Там, на специально подготовленной площадке, инженеры монтировали что-то необычное. Не дроны. Высокие, двуногие, с плавными, почти человеческими, но лишенными всякой органики очертаниями. Металлические каркасы, покрытые матовой темной обшивкой. Глазницы сенсоров холодно мерцали тусклым красным светом. Царские новейшие «Стражи» – боевые автоматические платформы с Искусственным Интеллектом. Первая партия, созданная в рекордные сроки – всего пятнадцать дней назад. Они должны были прибыть завтра для несения караула на руинах города и частичной замены ночных патрулей из живых стражей и полицейских, чтобы дать тем хоть немного времени на сон и… на горевание.

Ростислав почувствовал холодную волну по спине. «К чему такая спешка, Царь?» – пронеслось в его голове. «Что ты знаешь? Чего боишься?» Ускорение темпов милитаризации было пугающим. Новые дроны Телевара, вот эти железные солдаты… Царь словно лихорадочно собирал все силы, все технологии, сжимая их в кулак. «Хочет предотвратить будущие войны?» – сомнение грызло Ростислава. «Или… или готовится развязать свою? Чтобы ударить первым? Уничтожить угрозу, пока она не накрыла всю империю?» Эти вопросы, как назойливые осы, жужжали в его уставшем мозгу, смешиваясь с горем и болью потерь.

Он обнял Алину, чувствуя, как она судорожно всхлипывает. Взгляд его снова упал на ряды мертвых, на дым погребальных костров, застилающий небо. А потом – на холодные, бездушные силуэты «Стражей», готовых встать на посты среди этой человеческой трагедии. Контраст был жутким. Живые плакали по мертвым. Железо молча готовилось к новым убийствам. Будущее, которое надвигалось, казалось Ростиславу таким же холодным и безликим, как сенсоры этих машин. И в этой неизвестности, замешанной на горе и страхе, таилась новая, еще более страшная сила притяжения – сила грядущих бурь.

1.2 Новый мир.

Царь проснулся утром следующего дня. Глядя в зеркало, он с горечью подумал: «Хоть бы раз уже исчезли все эти мировые войны! А мы всё хотим большего и друг друга не жалеем. КАКИЕ ЖАЛКИЕ из-за своих пороков!»

Надев кофту, он вышел на балкон своих покоев, чтобы взглянуть на столицу. Вид открывался великолепный.

Столица Царства Рогуз – величественный мегаполис, где сплелись воедино разные архитектурные стили и культуры. Город раскинулся на холмах у морского побережья, где природная каменная арка служит основанием для древнейшей его части. Многоуровневая структура создает поразительное зрелище: террасы, мосты и лестницы соединяют районы, построенные в разные эпохи и стилях.

В центре возвышается колоссальная Великая Пирамида высотой более тысячи футов, сложенная из разноцветных кирпичей, образующих невероятную мозаику. Её террасированные склоны украшены висячими садами с экзотическими растениями, а многочисленные фонтаны даруют прохладу даже в зной. На вершине пирамиды расположен роскошный дворцовый комплекс с обширными залами и смотровыми площадками.

Рядом стоит Красный Замок – массивное сооружение из красного камня, чьи башни и шпили пронзают небо. Внутри находится легендарный Железный Трон, а залы украшены древними гобеленами и боевыми знаменами. К замку примыкает величественная башня Никодима из черного камня; её гладкие стены отражают свет подобно обсидиановому зеркалу, а четыре острых шпиля устремлены в небеса.

Город окружен тройным кольцом стен: внешнее – из светлого камня в имперском стиле, среднее – из массивных черных блоков работы древних мастеров, внутреннее – разноцветная мозаика из кирпичей. Между стенами раскинулись сады, фонтаны и тренировочные площадки для воинов.

Храмовый квартал объединяет культовые сооружения: величественное Убежище Тайн с хрустальными башнями, древний Храм Богов в рогузском стиле и многочисленные святилища различных культур, чьи купола и минареты создают неповторимый силуэт на фоне неба.

Портовый район – один из крупнейших в известном мире – протянулся вдоль побережья. Здесь теснятся массивные ледоколы северных морей, изящные торговные галеоны южных морей и рыбацкие лодки местных жителей. Многоуровневые доки и причалы образуют сложную инфраструктуру, способную принимать корабли любого размера.

Торговый квартал – лабиринт улиц и площадей, где можно найти товары со всех концов света. Роскошные лавки с экзотикой соседствуют с традиционными рогузскими рынками, торгующими оружием и мехами. Воздух наполнен ароматами специй, благовоний и свежеиспеченного хлеба.

Жилые районы отражают многокультурность города: изящные особняки с балконами в южном стиле, основательные каменные дома северян, традиционные пирамидальные жилища знати. Все они соединены сетью мощеных улиц, мостов и переходов.

Академический квартал включает Бардовский колледж, библиотеки и учебные заведения, где хранятся древние знания и обучаются мудрецы со всего мира. Здесь же расположены алхимические лаборатории и магические школы.

С наступлением ночи город преображается: тысячи огней освещают улицы, создавая волшебную атмосферу. Факелы и фонари отражаются в полированных стенах Никодима, а разноцветная мозаика пирамиды мерцает в лунном свете. Северное сияние часто озаряет небо, добавляя магии этому и без того впечатляющему зрелищу.

Система водоснабжения – чудо инженерной мысли: акведуки и подземные каналы доставляют воду во все районы, питая фонтаны и обеспечивая жителей. Древние механизмы и современные технологии работают в унисон, поддерживая жизнь мегаполиса.

Множество таверн и гостиниц принимают путешественников любого достатка. Особой популярностью пользуются «Грозный великан» с рогузскими традициями и «Свет и тепло», где можно услышать легенды со всего мира.

Военный квартал объединяет казармы, тренировочные площадки и арсеналы. Здесь же находятся знаменитые кузницы, где мастера разных культур создают непревзойденное оружие и доспехи, сочетая традиции и технологии.

Этот город – настоящее чудо архитектуры и инженерной мысли, где гармонично переплетаются культуры, создавая уникальный облик величайшей столицы мира.

В самом сердце столицы появился древний квартал, воплощающий культуру древних рогузцев. На высоком холме, окруженном земляными валами и могучим частоколом из заостренных бревен, раскинулось священное городище. Здесь нет каменных строений – вместо них возвышаются длинные дома из мощных бревен, соединенных без единого гвоздя, с высокими крышами, крытыми дранкой.

В центре городища – величественное капище. Там стоит многоликий идол, вырезанный из цельного ствола тысячелетнего дуба. Вокруг него – круг меньших идолов, а перед ними – древний жертвенный камень, испещренный загадочными знаками. Здесь же горит вечный огонь, поддерживаемый волхвами; его дым поднимается к небу, смешиваясь с дымом других частей города.

Священная роща окружает капище, где каждое дерево обладает своим значением и силой. Между деревьями проложены тайные тропы к местам силы – родникам и древним курганам. Здесь проводятся обряды и празднества, связанные с солнечным календарем.

Ремесленный посад здесь особенный. Кузнецы создают изделия с древними магическими символами, гончары лепят посуду с сакральными узорами, резчики по дереву поражают сложностью традиционных орнаментов. Каждая вещь несет не только практическое, но и священное значение.

На берегу реки – пристань для древних ладей, выдолбленных из цельных стволов. Эти суда, украшенные резными драконьими головами и солярными символами, используются для торговли и рыбной ловли.

Дома в квартале украшены традиционной резьбой с изображением солнечных знаков, птиц и древа жизни. Крыши венчают искусно вырезанные коньки-охлупни, а окна обрамлены наличниками с оберегающими символами. Вдоль улиц стоят столбы с изображениями охранительных божеств.

Особое место – дом волхвов, хранителей древних знаний. Это просторное строение, где собраны древние свитки с резами и чертами, целебные травы и священные предметы. Здесь же находится школа, где ученики постигают тайны древних знаний.

Здесь звучит особая музыка – гусли, свирели и бубны создают мелодии, пришедшие из глубины веков. Во время празднеств проводятся традиционные игрища, где воины демонстрируют мастерство в древних боевых искусствах.

Древний квартал органично вплетается в город. Его земляные валы и частокол стали частью общей обороны, священные рощи создают зеленые зоны среди камня других культур. Дым от вечного огня смешивается с городским, звуки гуслей вплетаются в многоголосье столицы.

Торговые ряды предлагают уникальные товары: обереги и амулеты, созданные по древним технологиям, целебные травы и настои по старинным рецептам, оружие и доспехи с магическими символами, тканые и вышитые изделия с обережными узорами.

В дни солнечных праздников весь город становится свидетелем древних обрядов.

Процессии с факелами поднимаются на священный холм, песни и заклинания разносятся над улицами, огни костров на капище отражаются в золотых куполах и зеркальных стенах других кварталов.

Этот квартал – не просто дань истории, а живое воплощение древней культуры, где каждый камень, дерево и символ несут память о временах, когда люди жили в единстве с природой и древними богами. Здесь традиции не просто сохраняются, а продолжают жить, вплетаясь в многокультурную ткань великого города.

Курганы на окраине служат не только памятниками прошлого, но и местом поминальных обрядов, где чтят предков по древним обычаям. Эти курганы, поросшие вековыми дубами, создают атмосферу связи времен и поколений.

Так древняя рогузская культура стала неотъемлемой частью столицы, добавив городу новое измерение мудрости и силы из глубины веков.

Царь выглядел молодо для своих лет: русые волосы, кристально-голубые глаза, легкоатлетическое телосложение. На вид ему было 28-36 лет. По психологическим признакам: он ценил праведную тиранию, выстраивал диктат и пролетариат, развивал систему многопартийного царствования. Царь всегда находил выход из безвыходных ситуаций. Но обстановка на границах его царства озадачила его не на шутку. Перед утренним советом слуги принесли ему одеяние красно-синего цвета, завтрак и царскую шапку «Зенкада». Название шапки восходило к ожесточенной войне, в которую были втянуты его отец и дед, – войне «Пятого поколения». Этот конфликт унес бесчисленные жизни; даже сейчас число погибших растет с каждым днем, превысив порог в 3 миллиарда человек. Из восьми пригодных для жизни материков осталось шесть. Два материка стали безжизненными пустошами: один на востоке, другой – самый западный. Южный материк умирал, постепенно сковываемый наступающей вечной мерзлотой, вызванной радиацией, а два других материка полыхали в огне из-за непрекращающихся извержений вулканов!

Царь вспомнил, как его дед погиб на поле битвы, изменившем ход истории государства. Но порядка как не было, так и нет, и царю предстояло действовать иначе. Его народ страдал от бояр и дворян, обогащавшихся за его счет и почти переставших платить налоги! Царь усмехнулся, глядя на себя в зеркало, и принялся за трапезу. После завтрака он отправился в тренировочный центр.

Тренировочный центр представлял собой комнату симуляций: она могла воссоздать любую локацию – леса, горы, острова и т.д. Достаточно было нарисовать желаемое. Царь выбрал битву с 34 соперниками, чьи сила и интеллект вдвое превосходили его собственные. «Чтобы стать сильнее, нужно играть с более сильными противниками, иначе не ждать развития!» – такова была философия царя. Хотя он придерживался идеи более мирной жизни, темпы роста военной мощи страны его беспокоили: слишком много трат уходило на армию. Экономику же срочно нужно было поднимать, чтобы доходы превышали расходы желательно вдесятеро, иначе грозил дефолт. Для этого предстояло избавиться от всех внутренних врагов. «А пока займусь тренировкой», – решил он.

Симуляция включала дворцовые интриги, боевые действия и расстановку ловушек – всё происходило во дворце. Царь установил лимит времени – один час, чтобы действовать быстрее. Игра моделировала ситуацию заговора во дворце. Царь легко избегал ловушек и выявлял взрывоопасные предметы, способные убить кого угодно на большом расстоянии ударной волной. Он обезвредил их и сумел устранить первых трех противников, как раз обсуждавших свержение власти. Осталось 31. Игра шла стремительно. Царь методично отсекал и захватывал противников. Это было невероятно трудно в одиночку. Четверых противников ему удалось переманить на свою сторону, большинство остальных он поймал. Кроме пятерых, обладавших навыками круче прочих. Царь придумал план: четверо его новых союзников занялись другой четверкой врагов. В этот момент в логической дуэли он столкнулся с сильнейшим противником – герцогом, искусным в интригах, каким царь его и задумал.

Герцог был в позолоченных доспехах, его меч, созданный из синего металлического кристалла, слабо светился в темноте комнаты, куда они попали. Началась дуэль. Царь чувствовал ловушки, но пропускал сильные удары герцога, и напряжение нарастало. Царь сделал выпад вперед, получил колющий удар, но тут же нанес рубящий, тяжело ранив противника, как и сам был ранен. Они замерли, смотря друг на друга. Вдруг герцог отпустил меч и отошел назад, будто растворяясь в темноте.

Царь вздохнул и отступил на три шага, ожидая атаки. Через мгновение послышался топот и смех герцога. Царь закрыл глаза, сосредоточившись на слухе и ощущениях, пытаясь определить направление движения противника. Колотая рана давала о себе знать; царь пошатнулся, и в этот момент получил еще один удар, а затем еще один. Он едва удержался на ногах, но собрался с силами и приготовил меч, подняв его до уровня пояса. Царь шагнул вперед, получив глубокую царапину на левое плечо, но правой рукой выставил меч острием вперед. Герцог, не успев остановиться, наткнулся на клинок и рухнул. Царь, превозмогая боль, изо всех сил ударил в направлении падения противника и… брызнула кровь. На таймере высветилось: «Игра окончена».