Забытые Пророчества

Забытые Пророчества

Пролог

Ветер был единственным летописцем Моря Дюн. Миллиарды песчинок, поднятых его неустанным дыханием, хранили эхо давно ушедших эпох – шепот молитв забытым богам, лязг стали в битвах, чьи знамена истлели, смех и плач народов, обращенных в пыль. Но сейчас ветер нес иной звук – тяжелое, прерывистое дыхание человека, чуждого этим землям.

Зоар спотыкался. Каждый шаг в вязком, раскаленном песке отдавался болью в стертых до крови ногах. Солнце, безжалостный огненный глаз, выжигало остатки сил, а миражи дразнили его иссохшее сознание видениями прохладных оазисов и полных кувшинов. Он был ученым, одержимым легендой – сказкой о народе, сотканном из песка и ветра, о Призрачном Племени, хранителях тайн, погребенных под этим бесконечным морем. Его коллеги в пыльных кабинетах Империи смеялись над ним, но Зоар нашел обрывок карты, упоминание в полуистлевшем свитке, и этого хватило, чтобы бросить все и отправиться на поиски невозможного.

Он искал Руины Шепчущих Камней, место, где, согласно легенде, можно было услышать голоса прошлого. И сейчас, сквозь дрожащее марево, он увидел их – почерневшие, оплавленные колонны, торчащие из песка, словно сломанные пальцы мертвого гиганта. Надежда придала ему сил. Шатаясь, он добрался до ближайшей колонны, покрытой странными, спиралевидными символами, почти стертыми ветром и временем. Дрожащими пальцами он провел по одному из них…

И в этот момент ветер изменился. Он больше не шептал – он завыл. Песок поднялся стеной, застилая солнце, погружая мир в удушливый оранжевый сумрак. Буря обрушилась внезапно, неестественно быстро, словно вызванная чьей-то волей. Зоар прижался к колонне, закрывая лицо руками, но песчинки жалили кожу, забивались в нос и рот.

А потом он их увидел. Или скорее, *почувствовал*. Сквозь рев бури пробивались фигуры. Они возникали прямо из песчаных вихрей, их очертания были нечеткими, колеблющимися, словно сотканными из самого воздуха и песка. Они двигались беззвучно, их ноги не оставляли следов. Их лиц не было видно за плотными покрывалами, скрывающими от бури, но Зоар ощутил на себе их взгляды – древние, бесстрастные, нечеловеческие.

Призрачное Племя. Аша'и. Они были реальны.

Ужас и благоговейный трепет сковали Зоара. Он хотел крикнуть, спросить, но голос застрял в горле, смешавшись с песком. Одна из фигур медленно подняла руку, указывая не на него, а куда-то за его спину, в сердце ревущей бури. Зоар невольно обернулся.

На мгновение ему показалось, что сама пустыня под ним зашевелилась. Глубоко под песками, там, куда не проникал даже самый яростный самум, пробуждалось нечто огромное, древнее и полное злобы. Это было лишь мимолетное ощущение, тень страха, но оно было реальнее палящего солнца и жалящего песка.

Когда Зоар снова повернулся к фигурам, их уже не было. Они растворились в буре так же внезапно, как и появились, оставив его одного посреди воющего хаоса. Ветер крепчал, колонна за его спиной задрожала, готовая рухнуть. Зоар понял: легенды не лгали. Аша'и существуют. И они охраняют не только тайны прошлого, но и сон чего-то ужасного.

Последней его мыслью, прежде чем песок поглотил его окончательно, была горькая ирония: он нашел то, что искал, лишь для того, чтобы понять – некоторые тайны лучше оставлять похороненными.

***

Далеко от Руин Шепчущих Камней, в скрытом сердце Моря Дюн, старая Аша'и по имени Найла открыла глаза. Она сидела неподвижно, как изваяние, в прохладной тишине пещерного святилища, ее пальцы перебирали гладкие камни прорицания. Ветер снаружи пел тревожную песню, и она слышала в ней чужой страх и эхо той силы, что не должна была пробуждаться.

Чужак коснулся запретного. Забытые тропы были потревожены.

Низкий гул прошел по полу пещеры, заставив камни едва заметно вибрировать. Это был не просто ветер. Это было дыхание самой пустыни, беспокойное, как перед лихорадкой.

«Пески движутся, – прошептала Найла в тишину. – Пророчества… они начинают сбываться».

Но какие именно – те, что сулили спасение, или те, что предрекали гибель? Древние слова были так туманны, их смысл почти стерся, как символы на Шепчущих Камнях. Одно было ясно: время изоляции подходило к концу. Призрачному Племени придется вспомнить то, что было давно забыто. Или исчезнуть вместе со своими тайнами под натиском пробуждающегося прошлого.

Глава 1: Шепот в Ветре

Лия лежала неподвижно, став одним целым с барханом. Теплый песок обтекал ее тело, скрывая контуры, приглушая стук сердца до едва различимого толчка под ребрами. Лишь глаза, цвета старого янтаря, внимательно следили за тенью, скользящей у подножия дюны. Воздух дрожал от зноя, но Лия не чувствовала жары – она была частью ее, частью этого раскаленного, дышащего мира. Это было Песчаное Слияние – не магия в том смысле, как ее понимали чужаки из-за Края Пустыни, а древний инстинкт, вплетенный в самую суть ее народа, Аша'и.

Ее добыча – песчаный скакун, жилистое, осторожное существо с шкурой под цвет камня – нервно дернула ушами. Он учуял что-то, но не ее. Ветер, вечный союзник Аша'и, сегодня был беспокойным. Он нес с собой не только привычные запахи пыли, соли и редких цветущих эфемеров, но и что-то еще… тонкий, едва уловимый привкус тревоги. Словно сама пустыня вздохнула во сне, потревоженная дурным сновидением.

Лия проигнорировала это чувство. Голод ее семьи был реальнее смутных предчувствий. Она позволила мышцам напрячься, готовясь к броску. Еще мгновение… Скакун наклонил голову к жесткому пучку травы, обнажая уязвимую шею.

В этот момент земля под ней едва заметно содрогнулась. Не землетрясение, нет – нечто иное, глубинное. Вибрация, которая прошла сквозь толщу песка, словно кто-то огромный поворочался внизу, в самых темных и забытых слоях мира. Скакун испуганно вскинулся, его глаза метнулись по сторонам.

Упустив идеальный момент, Лия все же рванулась вперед. Она вынырнула из песка не как человек, а как волна, как порыв ветра, несущий остро отточенный костяной нож. Ее движения были бесшумны, отточены поколениями охотников, живших и умиравших в Море Дюн. Но испуганный скакун был быстр. Он рванул в сторону, и нож Лии лишь чиркнул по его боку, оставив неглубокую царапину. Животное молнией метнулось прочь, исчезая в дрожащем мареве.

Лия замерла, тяжело дыша. Не от усталости – от досады и того странного, липкого ощущения неправильности, оставленного непонятной дрожью. Ветер снова переменился, донеся слабый, почти неуловимый запах… гнили? Нет, не гнили. Запах древней пыли, затхлости склепа, того, что слишком долго лежало погребенным. Он шел с востока, со стороны Руин Шепчущих Камней, проклятого места, которого Аша'и избегали.

Она подняла нож, провела пальцем по костяному лезвию. Пустое возвращение. Нехороший знак. Ее народ не мог позволить себе роскошь неудачной охоты. Они жили на грани, в хрупком равновесии с пустыней, и любое нарушение этого равновесия могло стать фатальным.

Собрав свое немногое снаряжение – флягу с водой, обернутую влажной тканью, запасной нож и веревку из жил пустынных змей – Лия начала путь обратно, к скрытому убежищу, которое ее клан называл *Кхель-Наама* – Дыхание Тишины. Ее шаги были легкими, почти не оставляющими следов на податливом песке. Она двигалась не по тропам, которых здесь не существовало, а по едва заметным приметам – изгибу дюны, цвету камня, направлению ветра, читая пустыню как открытую книгу.

Дорога заняла несколько часов. Солнце начало клониться к горизонту, окрашивая бескрайние пески в оттенки крови и меди. Наконец, она достигла скального выхода, который для неопытного глаза ничем не отличался от сотен других. Но Лия знала – узкая, почти невидимая трещина у основания была входом. Проскользнув внутрь, она оказалась в прохладном полумраке туннеля, ведущего вниз, в сердце скалы.

Кхель-Наама был сетью естественных пещер и выработанных вручную залов, скрытых от палящего солнца и любопытных глаз. Здесь жило ее племя – около сотни душ, последние из Аша'и, хранители угасающего наследия. Воздух был наполнен тихими звуками – шепотом разговоров, стуком ремесленных инструментов, плачем ребенка. Но сегодня поверх этих звуков лежала тень той же тревоги, что Лия ощутила в пустыне. Люди двигались медленнее обычного, их взгляды были настороженными.

У очага в центральной пещере сидела Найла, старейшина клана, хранительница знаний и прорицательница. Ее лицо, похожее на высохшую карту Моря Дюн, было непроницаемо, но тонкие пальцы нервно перебирали гладкие камни предсказаний. Она подняла голову, когда Лия подошла, и ее глубоко посаженные глаза встретились с глазами охотницы. В них не было укора за пустые руки – только вопрос.

«Ветер неспокоен, дитя мое, – прошептала Найла, ее голос был сухим, как шелест песка. – Ты что-нибудь чувствовала там, наверху?»

Лия кивнула, присаживаясь на корточки напротив старейшины. Она рассказала о странной дрожи, о сорвавшейся охоте, о дурном запахе, принесенном ветром с востока.

Лицо Найлы стало еще строже. «Чужак, – прошептала она. – Чужак потревожил Шепчущие Камни. Он разбудил эхо того, что должно было спать вечно». Она сжала камни в кулаке. «Пески движутся. Старые шрамы мира начинают кровоточить».

Лия почувствовала, как холодок пробежал по спине, несмотря на теплый воздух пещеры. «Пророчества?» – спросила она тихо. О Забытых Пророчествах говорили лишь шепотом, как о страшных сказках. Большинство текстов было утеряно, устные предания стали обрывочными и туманными.

«Фрагменты, – кивнула Найла. – Они всплывают в памяти, как обломки после бури. ‘*Когда чужак коснется Камней, а пески содрогнутся от глубинного сна, тень прошлого протянет свои руки… И Призрачное Племя должно будет вспомнить свой долг, или стать первым, кого поглотит тьма*’».

Старейшина посмотрела на Лию долгим, изучающим взглядом. «Твоя связь с пустыней сильна, Лия. Сильнее, чем у многих. Ты чувствуешь ее дыхание глубже. Возможно, именно тебе предстоит найти путь сквозь грядущий сумрак».

Лия опустила глаза. Она была охотницей, не провидицей. Ее дело – добывать пищу, защищать Кхель. Но дрожь земли, беспокойный ветер и слова Найлы сплетались в узор предзнаменования, от которого нельзя было отмахнуться.

«Что мы будем делать?» – спросила она.

«Соберем Совет Шепотов, – ответила Найла, поднимаясь. Ее старые кости хрустнули, но в ее движениях была решимость. – Мы должны понять, что именно пробудилось. И что требуют от нас Забытые Пророчества». Она положила свою сухую, морщинистую руку на плечо Лии. «Будь готова, дитя. Буря только начинается».

Глава 2: Совет Шепотов

Прохладный воздух Кхель-Наама стал плотнее, тяжелее. Зов Найлы разнесся по пещерам не криком, а тихим, настойчивым шепотом, который, казалось, сам ветер донес до каждого уха. Совет Шепотов собирался нечасто – лишь когда племени грозила серьезная опасность или требовалось принять решение, способное изменить их привычный, скрытый уклад жизни.

Лия сидела рядом с Найлой у низкого каменного стола в центре самой большой пещеры, освещенной мягким, зеленоватым светом фосфоресцирующего мха, покрывавшего часть стен. Вокруг них полукругом расположились другие члены Совета: Рорик – угрюмый, шрамированный предводитель охотников, чьи руки привыкли к копью, а не к свиткам пророчеств; Элара – седая женщина с ясными глазами, Хранительница Фрагментов, помнившая больше легенд и обрывков древних знаний, чем кто-либо другой; и еще трое старейшин, чьи лица были выдублены солнцем и временем до состояния старой кожи.

Тишина длилась долго. Аша'и умели ждать и слушать. Наконец, Найла заговорила, ее голос был едва слышен, но каждый ловил ее слова.

«Пески дрогнули, – начала она, обводя Совет взглядом. – Ветер принес запах гробницы с востока, от Шепчущих Камней. Лия видела… чувствовала это сама. Чужак ступил на запретную землю».

Рорик недовольно хмыкнул. «Чужаки всегда лезут, куда не следует. Глупцы, ищущие смерти или сказок. Может, это просто песчаная лиса попала в старую ловушку, или очередной искатель сокровищ заблудился и сгинул. Почему мы должны беспокоиться?»

«Потому что дрожь шла из глубин, Рорик, – возразила Найла терпеливо. – Это не был обвал камней или движение дюн. Это было… пробуждение. То самое, о котором предупреждают Фрагменты». Она повернулась к Эларе. «Хранительница, напомни нам слова».

Элара закрыла глаза, ее губы беззвучно шевелились, вспоминая. Затем она произнесла нараспев, словно повторяя эхо давно ушедших голосов: «*…Когда чужак коснется Камней, не ведая их силы, а пески содрогнутся от глубинного сна, потревоженного его шагами, тень прошлого, что спала под корнями мира, протянет свои иссохшие руки… И тогда дети Дюн, Призрачное Племя, должны будут вспомнить свой древний долг, или стать первым песком в надвигающейся буре…*»

Ее голос затих, оставив после себя звенящую тишину. Даже Рорик выглядел обеспокоенным. Слова были туманны, но угроза ощущалась почти физически.

«Древний долг… – пробормотал один из старейшин. – Но какой? Столько знаний утеряно. Мы помним лишь, что наши предки запечатали *нечто* под песками. Но что именно, и как – эти знания обратились в пыль».

«Шепчущие Камни, – сказала Найла твердо. – Ответы, или хотя бы их тень, лежат там. Или там начинается опасность. Мы должны знать».

«Отправить туда кого-то? – Рорик покачал головой. – Это место проклято. Легенды говорят, что камни сводят с ума, что там обитают тени тех, кто погиб при Катаклизме. Мы всегда обходили его стороной».

«Именно поэтому мы не знаем, что там происходит сейчас, – парировала Найла. – Страх – плохой советчик, когда тень уже легла на порог нашего дома». Ее взгляд остановился на Лии. «Ты молода, Лия. Твоя связь с песками чиста и сильна. Ты почувствовала дрожь одной из первых. Возможно, пустыня говорит с тобой яснее, чем со старшими, чьи уши забиты пылью лет и старыми страхами».

Лия почувствовала, как все взгляды обратились к ней. Она не была ни старейшиной, ни хранителем знаний. Она была охотницей. Но она также была Аша'и. И если племя в опасности, ее долг – действовать.

«Что вы хотите, чтобы я сделала?» – спросила она, ее голос прозвучал неожиданно твердо в тишине пещеры.

«Иди к Шепчущим Камням, – ответила Найла. – Не входи в самые руины, если только пески сами не позовут тебя. Держись на расстоянии. Используй свое Слияние. Наблюдай. Слушай. Почувствуй, что изменилось. Есть ли там следы чужака? Есть ли признаки той тени, о которой говорят Фрагменты? Ты – наши глаза и уши, дитя. Но будь осторожна. Твоя жизнь дороже любых ответов. Если почувствуешь настоящую опасность – возвращайся немедленно».

Рорик хотел возразить, но встретился с твердым взглядом Найлы и промолчал, лишь плотнее сжал губы. Элара протянула Лии небольшой гладкий амулет из темного камня на кожаном шнурке.

«Это Камень Тишины, – прошептала она. – Говорят, он помогает уберечь разум от безумных шепотов руин. Носи его. И пусть духи предков хранят тебя».

Лия приняла амулет, чувствуя его странную прохладу в своей ладони. Она кивнула Совету. Решение было принято.

***

Через час, когда две луны – большая Аша и малая Риа – начали свой путь по чернильному небу, Лия была готова. Ее снаряжение было минимальным: фляга с водой, несколько полосок вяленого мяса скакуна, ее верный костяной нож и Камень Тишины на шее, скрытый под одеждой.

Она выскользнула из Кхель-Наама так же тихо, как тень. Прохладный ночной воздух пустыни встретил ее знакомым объятием. Но сегодня в нем чувствовалась новая, незнакомая нотка – напряжение, ожидание. Даже привычный шелест песка, пересыпаемого ветром, звучал иначе, словно содержал скрытое предупреждение.

Лия повернулась на восток, туда, где за многими лигами дюн и скалистых гряд лежали Руины Шепчущих Камней. Место, которое ее народ избегал на протяжении бесчисленных поколений. Она сделала первый шаг, ее ноги легко погрузились в песок.

Она не знала, что найдет там. Но знала, что должна идти. Потому что пески содрогнулись. Потому что пророчества пробуждались ото сна. И потому что ее племя, Призрачное Племя Песка, оказалось на пороге бури, предсказанной в глубокой древности. Ее путь лежал навстречу неизвестности, навстречу тени забытого прошлого.

Глава 3: Эхо на Камнях

Ночь в Море Дюн была миром теней и шепотов, совершенно непохожим на безжалостный дневной зной. Две луны, большая Аша, серебристо-белая, и малая Риа, с ее призрачным голубоватым светом, чертили на песке сложный, постоянно меняющийся узор длинных теней. Ветер остыл, ласково касаясь кожи, но Лия знала его переменчивый нрав. Он мог быть другом, скрывающим ее шаги, но мог и обернуться врагом, подняв песчаную бурю или принеся на своих крыльях хищника.

Лия двигалась с легкостью, присущей только Аша'и. Ее ноги едва касались поверхности дюн, оставляя лишь мимолетные ряби, которые тут же стирал ветер. Она была тенью среди теней, ее чувства обострены до предела. Каждый шорох, каждое изменение в направлении ветра, каждый далекий крик ночной птицы регистрировались ее сознанием. Камень Тишины на ее груди под туникой был прохладным и гладким, якорем спокойствия в этой огромной, равнодушной пустоте.

Путь на восток вел ее через знакомые охотничьи угодья ее клана к землям все более диким и негостеприимным. Дюны становились выше, их гребни острее, а между ними залегали глубокие впадины, где песок мог оказаться предательски зыбучим. Несколько раз она замечала блеск глаз песчаных лисиц или бесшумное скольжение рогатой гадюки, но ее знание пустыни и инстинктивное Слияние с ней позволяли избегать любых нежелательных встреч.

Постепенно она начала ощущать перемену. Воздух стал неподвижнее, словно затаил дыхание. Привычный ночной хор пустыни стих. И тот странный, тревожный запах – запах древней пыли, затхлости и чего-то неописуемо *неправильного* – стал сильнее, настойчивее. Он шел прямо по курсу. Ветер, казалось, обтекал невидимый барьер впереди, создавая вокруг нее зону неестественной тишины.

Лия замедлила шаг, инстинктивно опускаясь ниже, позволяя песку и тени поглотить ее силуэт. Она знала – Руины Шепчущих Камней близко. Сердце забилось чуть быстрее, но не от страха, а от напряжения, как перед прыжком на добычу. Она коснулась амулета на груди, черпая в его прохладе толику уверенности.

Взобравшись на гребень последней высокой дюны, она замерла, сливаясь с ее изгибом. Перед ней, залитые призрачным светом двух лун, лежали Руины Шепчущих Камней.

Они выглядели так, как описывали легенды – и одновременно совершенно иначе. Это не были величественные останки города. Скорее, шрамы на лице пустыни. Почерневшие, оплавленные колонны торчали из песка под немыслимыми углами, словно кости давно умершего чудовища. Некоторые камни были покрыты спиральными узорами, которые даже на расстоянии казались странно тревожными, вызывая легкое головокружение. Вокруг руин царила абсолютная, неестественная тишина. Ветер, который сопровождал Лию всю дорогу, здесь словно умирал, не смея коснуться проклятого места.

Лия лежала неподвижно, наблюдая. Ее зрение, острое, как у ночного хищника, сканировало тени и полусвет. Она искала следы. Следы чужака, о котором говорила Найла. Следы *тени*, о которой шептали пророчества.

Долгое время не происходило ничего. Руины стояли безмолвными и мертвыми стражами давно забытой эпохи. Лия уже начала думать, что тревога Найлы была преждевременной, что дрожь земли и странный запах – лишь игра пустыни.

Но потом она увидела. У подножия самой большой, полуразрушенной колонны, там, где тень была особенно густой, виднелось что-то темное, не принадлежащее этому месту. Это был не камень и не куст редкой пустынной травы. Оно имело неправильную, мягкую форму.

Лия медленно, дюйм за дюймом, начала смещаться вдоль гребня дюны, выбирая лучший угол обзора, оставаясь при этом полностью скрытой. Она использовала Песчаное Слияние, позволяя своему телу стать почти невидимым, частью ландшафта.

Теперь она видела яснее. Это были остатки… человека. Тело было частично занесено песком, но Лия разглядела грубую ткань одежды, совсем не похожей на ту, что носили Аша'и, и тяжелый, неуклюжий сапог, торчащий из песка. Рядом валялся какой-то предмет – возможно, сумка или ранец. Чужак. Тот самый, что потревожил Камни.

Он не ушел. Он остался здесь. Мертвый.

Но как он умер? Не было видно следов борьбы, крови или хищников. Он лежал так, словно просто упал и больше не встал, застигнутый смертью у подножия древней колонны.

Внезапно легкий порыв ветра, заблудившийся в мертвой зоне руин, донес до Лии запах от тела. Запах разложения, уже тронувшего плоть под безжалостным солнцем пустыни. Но под ним, сильнее и отчетливее, чем раньше, ощущался *другой* запах. Тот самый – древний, пыльный, вызывающий дрожь запах склепа, исходящий, казалось, от самих камней, от самой земли под руинами.

Холодное осознание окатило Лию. Чужак не просто заблудился и умер от жары или жажды. Его смерть была связана с этим местом, с тем, что пробудилось здесь. Он был не только причиной, но и первой жертвой. Эхо, которое он разбудил на Камнях, оказалось смертельным.

Лия почувствовала, как Камень Тишины на ее груди стал ощутимо холоднее, словно реагируя на близость чего-то враждебного. Она посмотрела на руины новым взглядом. Теперь они не казались просто древними камнями. Они были средоточием опасности, местом, где проснулось нечто, дремавшее веками.

Она должна была узнать больше. Но приближаться к телу, к этим зловещим камням, было все равно что шагнуть в пасть песчаной змеи. Страх, холодный и острый, смешался с долгом перед племенем.

Лия медленно выдохнула, успокаивая бешено колотящееся сердце. Она приняла решение. Ей нужно подобраться ближе. Осторожно. Бесшумно. Как настоящий призрак песка.

Глава 4: Песок и Тишина

Лия двигалась не как живое существо, а как сам песок, подгоняемый легчайшим дуновением несуществующего здесь ветра. Ее тело распласталось на дюне, затем медленно, почти незаметно, потекло вниз, к границе мертвой зоны, окружающей Руины Шепчущих Камней. Каждый мускул был напряжен, каждое чувство – натянутая струна. Тишина давила на уши, густая и вязкая, словно вода на большой глубине. Здесь даже шелест песчинок казался кощунством.

Она остановилась у края последней дюны, прямо перед тем, как ландшафт начинал выравниваться и переходить в плато, усеянное черными камнями. Тело чужака лежало метрах в тридцати, у подножия самой большой, искривленной колонны. Отсюда она видела его лучше. Лицо, обращенное к небу, было искажено предсмертной мукой или ужасом, глаза широко открыты и уже затянуты пылью. Одежда была дорогой, но изношенной долгим путем. Рядом валялся кожаный ранец, одна пряжка расстегнута.

Лия позволила своему сознанию расшириться, сливаясь с окружающим пространством, пытаясь уловить малейшие вибрации, изменения температуры, потоки энергии. Странный, затхлый запах здесь был почти осязаем, он исходил не столько от тела, сколько от самих камней, от земли под ногами. И было что-то еще… под поверхностью тишины она начала улавливать едва различимый, сверхнизкий гул, почти инфразвук, который вызывал неприятное давление в висках.

Камень Тишины на ее груди стал заметно холоднее, его прохлада ощущалась даже сквозь тунику. Это был знак. Предупреждение. Но ей нужно было подобраться ближе.

Используя гребни низких дюн и тени от редких скальных выступов как прикрытие, Лия сократила дистанцию вдвое. Теперь она была достаточно близко, чтобы разглядеть детали. Тело чужака… было странным. Часть его, обращенная к солнцу, несла явные следы разложения, ускоренного жарой пустыни. Но та сторона, что была ближе к колонне, казалась почти нетронутой, словно некий холод предохранял ее от тлена. И сам песок у основания колонны, в радиусе примерно одного шага, выглядел иначе – темнее, плотнее, и на нем не было ни единого следа ряби от ветра, словно время и стихия обходили это место стороной.

Лия сосредоточилась на ранце. Он лежал чуть поодаль от тела, словно чужак уронил его в последний момент. Из-под расстегнутого клапана виднелся уголок чего-то похожего на пергамент или плотную бумагу.

Она затаила дыхание, прислушиваясь. Гул стал чуть громче, на грани слышимости. Ей показалось, или она уловила обрывки шепота, прячущиеся внутри этого гула? Бессвязные, как треск старого дерева, как шелест страниц, которые никто не переворачивал веками. *«…давно… спит… не буди…»*

Камень на груди похолодел еще сильнее, почти обжигая кожу. Безумие Шепчущих Камней, о котором говорили легенды. Амулет защищал, но он не мог полностью скрыть их влияние.

Лия знала, что рискует. Но информация была слишком важна. Она посмотрела на колонну, на странный песок у ее основания, на тело чужака, застывшее между тленом и неестественной сохранностью. Что бы ни пробудилось здесь, оно уже действовало, искажая законы природы.