Полная версия
Бельчонок для олигарха
Аня Васнецова
Бельчонок для олигарха
Глава 1
Сергей
– Стой, дрянь мелкая! – слышу сбоку грозный крик. – Держите ее!
Оборачиваюсь.
Из продуктового магазина недалеко от меня, выбегает рыжее чудо. По другому не назвать.
Совсем маленькая девчушка лет шести. Копна светлых чуть волнистых волос с рыжим отливом торчит и развевается из-под шапки. Одета в видавшие виды курточку. Да, вся ее одежда, видно, дешевая, но чистая и опрятная. Ножки в малюсеньких ботиночках тонут в слое свежего пушистого снега. Копна волос подпрыгивает на каждом шагу. И напоминает мне беличий хвост.
Подмышкой девочка держит голову мягкой игрушки белого цвета. Вроде, гусь. Остальная часть плюшевой птицы болтается на длинной шее. А именно массивная задница гуся волочится по снегу, подпрыгивая на кочках.
Гусь, как и одежда на ребенке, тоже, далеко не новый.
Следом за девочкой выбегает пузатый мужик в форме охранника. Он и кричал.
Рыжее чудо несется как раз в мою сторону. На маленьком юном очень эмоциональном личике сильный испуг. Глаза мокрые. В голой ладошке, хотя на улице уже легкий морозец, небольшое зачуханное яблоко.
Серьезно?
Охранник бежит за маленькой девочкой и орет, словно гонится за опасным рецидивистом. Она же просто яблоко взяла. Одно единственное. И то, которое никто бы и не купил. Девочка, вообще, не выглядит той, что будет воровать.
А я в таких вещах разбираюсь. Сколько таких людей повидал. Сам, считай из такой клоаки вылез.
Рыжее чудо на бегу оглядывается на пузатого, и врезается в меня. Ловлю, чтобы не упала.
Большие васильковые глазки от страха раскрылись еще шире. Уставились на меня. Рыжие волосы прилили к мокрым от слез щекам.
Знал я одну рыженькую вот с такими же глазами. Эх! До сих пор забыть не могу.
– Ага! – тяжело дыша, подбегает пузатый увалень. – Попалась, воровка!
Этот мешок тут же тянет свои лапы к девочке.
Та почему-то вжимается в меня, словно ища поддержки. Заглядывает прямо в глаза. Нет, прямо в душу. У нее текут слезы. Сама дрожит. Ручка, держащая яблоко, чуть ли не синяя.
– Пожалуйста, не надо! – пролепетал детский голосок.
Что именно не надо, не уточняет. Но и так понятно.
Перехватываю руку охранника. Сжимаю.
– А! – восклицает тот от боли. – Ты чего?!
Он даже опешил. Не ожидал подобного поворота.
С охранника перевожу взгляд снова на девочку.
Вот зачем мне все это нужно? Шел бы по своим делам. А их у меня просто завались. Вон, машина уже подъехала, водитель выскочил и уже открывает для меня дверь. Из офисного строения за моей спиной вышел личный секретарь Геннадий со своими папками. Тоже ждет меня.
А еще рядом два охранника. Не для меня. За себя не переживаю. Это другим переживать нужно. Охрана в данный момент нужна для секретаря. Вернее для ценных бумаг в его папках.
– Рассказывай, – коротко бросаю девочке.
Не знаю, почему вдруг вступаюсь за нее. Но, она правда не выглядит той, которая промышляет подобным.
– Я больше не буду, – сквозь слезы лепечет рыжее чудо.
– Ага, – восклицает пузатый увалень, – знаю таких! Они… Аа!
Снова скривится от боли. Не даю ему вырваться.
– Я не тебя спрашиваю, – цежу я.
– Ты чего себе… – собирается было наехать на меня, но встречается с моим взглядом. Оценивает мою немаленькую фигуру. И тут же замолкает. Теперь молча терпит боль. И не пытается вырваться.
Как же он раздражает. Так и хочется сломать руку. Но сдерживаюсь. Это не мои методы. Давно уже как не мои.
Перевожу взгляд на девочку.
– Я первый раз, больше не буду, – хнычет та. Глаза жалостливые-жалостливые.
– Тогда зачем вязла? – спрашиваю ее.
– Маме плохо… – слезы с новой силой скатываются по розовым щекам и по прилипшим к ним волосам. – Ей витамины нужны.
Губы ребенка дрожат.
– Ей очень плохо, – и столько горя в голосе и безнадежности… – Не хочу чтобы мама умирала…
Я далеко не добрая душа. Да и жалости от меня не добиться. Обычно. Но сердце пропускает удар.
Я сам когда-то потерял родителей. Тоже ребенком был. Только немного старше. Жизнь резко изменилась. Ни денег, ни родственников. Приходилось выживать. И для этого делать всякое… Чудом выжил.
Подобной участи для этой рыжей малышки, выглядящей плачущим ангелочком, совершенно не желаю.
Да, украла яблоко. Видно, что сама с трудом решилась на воровство. Но я бы и не такое пошел, лишь бы спасти родителей. А тут яблоко… Не знаю, чем оно поможет маме этой девочки. Но малышка в это верит. У нее есть цель.
За разговорим и слезами, она медленно прячет это яблочко себе в рукав. Не хочет, чтобы отняли. Ведь, яблочко для мамы.
– Что с твоей мамой? – спрашиваю малышку.
Вот, нахрена я в это ввязываюсь? Что, дел нет? Есть, конечно. Но…
– Она в больнице. Ей плохо, – снова повторяет она. – Пожалуйста, помогите!
И столько мольбы в этих васильковых глазах…
Девочка, что ты со мной делаешь? Меня, знаешь, какие барыги не могли раскрутить на хоть какие-то жесты доброй воли?
– Пойдем, – бросаю я.
Хватаю малышку за руку. Холодная. Охранника, наоборот, отпускаю. И командую ему:
– Веди в магазин.
Тому остается только молча сопроводить.
– Сергей Николаевич? – удивляется мой секретарь.
Еще бы не удивляться. Сам в шоке, что трачу свое время непонятно на что.
– Ждите, – отвечаю я.
Малышка заподозрила, что я сдаю ее в магазин, как воровку. Пытается выдернуть руку, убежать. Понятно, что не получается. Ей остается, понурив голову, брести следом. Грудь девочки сотрясается от молчаливого плача.
На лице пузатого увальня появляется улыбка. Для чего, по его мнению, веду девочку обратно в магазин?
– Чего лыбишься? – грубо спрашиваю его.
Улыбка тут же пропадает.
Когда входим за двери универсама, забираю у девочки яблоко. Та всхлипывает.
– Держи, – вручаю плод охраннику. – Такой гнилой товар нам не нужен.
И веду маленькую к полкам с фруктами.
– Вот этих насыпай, – указываю на ящик с самыми крупными и выглядящими пристойно, на мой взгляд, яблоками.
– В смысле? – брови «мешка» ползут вверх.
Он еще хочет что-то сказать, но под моим взглядом затыкается.
– Не в смысле, а сколько, – поправляю его.
– А сколько? – острожно спрашивает он, отрывая пакет.
– Много, – отвечаю ему.
Девочка перестает содрогаться и поднимает на меня взгляд.
Не смотри на меня так. Не смотри! Не хочу больше видеть эти чудесные васильковые глаза. И так веду себя не совсем нормально. Мне это совершенно не свойственно.
Охранник, следя за моей реакцией, заполняет пакет полностью. Края не сомкнуть.
– Хватит, – останавливаю его. И уточняю: – Яблок хватит.
Дальше идет черед бананов и мандаринов.
Под удивленные взгляды кассирши, увалень кладет пакеты с фруктами ей на ленту. Та молча пробивает. А охранник укладывает все в общий большой пакет. Оплачиваю.
Когда выходим из магазина, протягиваю пакет девочке.
– Можешь нести маме.
И только сейчас понимаю, хоть до ближайшей больницы не так далеко, ей вряд ли донести такой груз. Да, и как она пойдет? Кругом дороги, машины. Куча незнакомых людей.
А как она сюда, вообще, дошла одна?
Девочка пакет не берет. Она снова заглядывает мне в глаза. Ее васильковые озера полны мольбы и надежды.
Тоненькие ручки цепляются за ткань моих брюк.
Да, что ты делаешь, мелкая?! Удерживаю ругательство. Язык не поворачивается его произнести при этом рыжем ангелочке.
Глубоко вздыхаю.
– Признавайся, тебя мои враги послали, чтобы из куска гранита сделать мякиш?
Девочка качает головой, не понимая моего вопроса. Глаза снова становится влажными.
– Так и думал, что не сознаешься, – снова вздыхаю. – Ладно, поехали к твоей маме.
Глава 2
Сергей
– Ни слова, Гена, – жестко предупреждаю секретаря, когда подвожу мелкую к машине.
Он, конечно, лишнего слова без команды и не скажет. Но больно уж уровень высоты его бровей с момента, как повел девочку в магазин, поднялся.
Раздражает.
Сам себе удивляюсь. Оттого и злюсь. Нашелся, блин, дядя Степа милиционер.
Девочка перед машиной резко упирается.
– Садись, давай, – раздражаюсь еще сильнее.
Не, ну где это видано?! Ни кто-нибудь, а я, Я открыл тут аттракцион почти безграничной доброты. Хочу помочь. А мелкая противится. Продолжает упираться.
– Мама не разрешает садиться к незнакомым в машину, – заявляет рыжая пигалица.
Нет, не пигалица. Не с такой пышной светло-рыжей копной из-под шапки. Пигалица – птица. А это бельчонок.
Приплыли…
Хочется высказать этому крохотному и забавному зверьку, что ни на одну женщину за последние время столько внимания не тратил, как на нее.
Сдерживаюсь. Так, Серега, что ты хочешь? Это же маленький ребенок.
– Правильно тебе мама говорила, – пытаюсь говорить мягко.
Правда, не с моей внешностью и голосом это делать, но все же стараюсь.
– И ты молодец, что слушаешься, – продолжаю я. Так-то, действительно, молодец. – Но мы то с тобой хотим добраться до твоей мамы?
– Да, – пищит соглашаясь.
Ну, вот.
– Тогда, садись.
– Нет.
Что?!
Стоит как вкопанная.
Мне, что, ради помощи ее силой в машину запихать? Будет выглядеть как похищение ребенка. А таким я ни занимался даже во время моей бурной молодости.
Рядом гыкает водитель, ждущий пока мы усядемся. Весело ему.
– Можно же познакомиться. А к знакомым в машину можно, – хохмит он.
Но тут, увидев мой не самый дружелюбный взгляд, сразу замолкает.
Охренеть. Надо же, на что я иду, чтобы помочь стороннему человеку. Просто я привык доводить дела до конца. Без этого бы не выжил и не поднялся до такого уровня. Можно сказать, недосягаемого для того мальчишки, что остался один, на улице и без денег.
Сейчас, я взялся за одно, по идее, не очень долгое доброе дело. Придется выполнить в любом случае.
– Меня зовут Сережа, – присаживаюсь на корточки напротив малышки. – А тебя?
– Микулова Дарья Сергеевна, – выдает это рыжее чудо.
Кхе!
– А ничего, что я представился не так официально? – как бы извиняясь, пусть и театрально, спрашиваю ее.
– Нет, – смело отвечает она, глядя мне в глаза.
Прямо смотрит. Почти не мигая. И шмыгает носом.
Снова ее оглядываю. Тело девочки немного подрагивает. Похоже, давно замерзла. А я тут, стою, развожу непонятные диалоги.
– Вот и познакомились. Будешь Белкой. Или Бельчонком, – подвожу итог. – Теперь я твой знакомый и можно садиться в машину.
Мягко подталкиваю девочку к двери. Сядем, попрошу водителя врубить печку на всю.
– Нет, – снова упирается малая. – Мы с вами только что познакомились. Это не считается. Вдруг вы нехороший?!
Мда… Знала бы ты, что почти никто из знакомых, будучи в здравом уме, меня хорошим точно не назовет.
По глазам вижу, что девочка хочет сесть в машину, из открытой двери которой выходит тепло. А еще в этих васильковых озерах целый океан надежд, что ей помогут, отведут к маме, защитят.
Закрываю на пару секунд глаза. Открываю.
Бельчонок все также стоит и с надеждой смотрит на меня.
– Гена, дуй к нам. Папки в сейф, – даю цу своим людям. – Сопроводите его.
– А вы, босс? – спрашивает водитель.
Не так давно работает, потому не до конца все понимает. Вон, телохранители с Геной молча садятся в авто. Никаких вопросов не задают.
– Геннадия вези, – коротко бросаю я, уже отворачиваясь.
Накидываю девочке на плечи свое пальто. И подхватываю ее на руки. Ничего. В костюме не замерзну. Тут мне идти всего ничего.
А малышка легкая, точно пушинка. Вообще, считай, ничего не весит.
Так и иду. В одной руке пакет-майка с продуктами. В другой малышка, что укуталась в мое пальто и прижалась к моей груди. Ее гусь болтается при ходьбе и постоянно отпружинивает задницей от моего бедра.
Бельчонок чередует руки, держащие игрушку. Свободную ладошку подсовывает мне за ворот пиджака. Греет.
И каждый раз, когда так делает, старается, чтобы я не заметил. Я делаю вид, что не замечаю.
В больнице людно. Суета. Малышка служит мне навигатором. Почти дошли.
– Сюда нельзя, – пытается остановить меня медсестра. А, может, и врач. Кто их в этих халатах разберет?
– Нам к маме, – бросаю, даже не останавливаясь.
Лишь девочку приподнимаю, как бы показывая своеобразный «пропуск».
Срабатывает. Вернее, девочку, походу, узнают. Разрешают подойти к палате. Посмотреть в окно. Но внутрь нельзя.
– Мамочка! – прилипнув к стеклу лицом жалобно плачет Даша.
– У нее тяжелое состояние, – сочувственно поглядывая на ребенка, рассказывает мне девушка. Все-таки врач. – После стабилизации день точно нельзя будет принимать посетителей. Придется вашей дочке потерпеть.
Дочке?
Она приняла меня за ее отца?
А, похрен.
Бельчонок, кстати, вообще никак на это не отреагировала. Она одной рукой прижимает за шею гуся, второй гладит стекло, за которым лежит девушка со светло-рыжими волосами.
Очень знакомыми. Только сейчас это понимаю. Сам подхожу к окну ближе. Всматриваюсь.
Пациентка накрыта тонким одеялом, торчат трубки капельниц. Но все равно понимаю, что комплекция и фигура совпадают…
Да, не… Быть такого не может. Точно не она. Просто похожа.
– Бельчонок, – обращаюсь на всякий случай к девочке, – а как зовут твою маму?
Врач переводит на меня удивленный взгляд.
Не смотри на меня так. Сам знаю, что выглядит странно, когда папа не знает имени мамы.
В этот момент из-за угла выворачивает процессия из мужичка в халате и женщины в строгом костюме.
– Вот эта девочка, – мужчина указывает на Бельчонка. – Думал, сбежала.
Малышка тут же отлипает от стекла. Смотрит на парочку испуганными глазами. А потом вцепляется в меня мертвой хваткой. Она не отвечает на мой вопрос. Она снова молит о помощи.
– Я не хочу в детдом!
Глава 3
Сергей
Девочка в истерике.
Слезы вновь делают ее милое личико мокрым. Она пытается спрятаться за мои ноги. Намертво вцепляется в штанину.
– Я хочу быть с мамочкой! Пожалуйста, не надо! – надрывается малышка. – Они меня заберут! Кто маме поможет? И она умрет! Не хочу чтобы мама умирала! Мама! Мамочка!
– Ну, чего расплакалась? – пытается успокоить девочку мужчина в халате. – Там будет много других ребят…
И пока он уговаривает Бельчонка, в моей голове складывается пазл.
Она сказала, что не хочет в детдом?
Раз ее хотят туда отправить, значит, ребенка не с кем оставить. Нет отца. Или есть, только он какой-нибудь алкаш, которому до собственной дочки нет никакого дела. Нет родственников. Или те отказываются от опеки. В общем, никому малышка, оказывается, не нужна.
Скверно.
А в детдоме совсем не так радужно, как расписывает этот медик. Совсем не так. Видимо, это даже маленькая девочка понимает. Да, и не хочет разлучаться с мамой.
Она же ради нее решилась на воровство. Переборола страх. Все что угодно, лишь бы мамочке помочь. Про витамины, скорее всего, от врача слышала. Вот и побежала искать продуктовый магазин.
Бельчонок мужика не слушает. Продолжает просить, чтобы не забирали ее у мамы.
Сам не понимаю, как так выходит, но я хватаю малышку на руки, прижимаю к себе. А потом нависаю над мужчиной в халате.
– Это куда вы собираетесь забрать мою дочь?
Сам в шоке от сказанного.
От моего тона медик дергается. Бельчонок же, вытирая кулаком слезки, утыкается носом мне в шею. Продолжает подрагивать всем телом.
– Вы чего ее до истерики довели?! – чуть не рычу уже.
Мужчина делает шаг назад. Потом начинает лепетать:
– Но… У нее, вроде как, нет отца…
– Ты кого пи… – кошусь на малышку, – кхе, брехлом обозвал?!
– Э…
В общем, в моих родительских правах никто не сомневается. Правда, пришлось дополнить, что мы с женой некоторое время вместе не живем. Оттого и могла возникнуть путаница. А еще я заказал для мамы Бельчонка отдельную палату. К тому же неплохо так «накинул» купюр сверху, чтобы уход и лечение было по высшему разряду.
Я от такой суммы не обеднею. А шансы поправиться для мамы рыжей малышки увеличил. Врачи тоже остались довольны нашей встречи. Еще бы.
Еще оставил визитку с номером телефона для связи. На случай, если пациентка придет в себя и начнет искать своего ребенка.
Только теперь в моей не шибко спокойной голове всплывает новый вопрос. Что делать с девочкой дальше?
Ну, Серега, придумал ты себе проблему.
Малышке ночевать в больнице никто не позволит. Да, и вопросы сразу появятся, насчет отца. На улице эту кроху мерзнуть тоже не оставишь. Что тогда?
Стою в той же позе, что и Бельчонок. Лбом оперевшись на стекло, пялюсь на ее маму.
– Как, говоришь, зовут маму? – спрашиваю девочку.
В прошлый раз она так и не ответила.
Малышка опирается на стекло не только лбом, но еще носом и губами. Потому произносит не совсем четко.
– Как, как? – переспрашиваю.
– Мария, – чуть отстранившись от стекла, произносит девочка.
Мое сердце пропускает удар. Продолжаю смотреть на лежащую в палате девушку. Жаль лица не разглядеть.
– Маша…
Так, нужно в себя прийти. А то мерещится всякое. Это простое совпадение. По другому быть не может. Той Маше, которую я знаю, здесь делать точно нечего. Она отсюда далеко.
Бельчонок все это время удивленно пялится на меня.
Не смотри так. Дядя не с ума сошел. Дядя прошлое вспомнил. Это разное, хотя, иногда похоже…
Опускаюсь перед малышкой на корточки.
– Как дальше жить собираешься? Где ночевать?
Девочка в растерянности оглядывается по сторонам. Смотрит на маму. Смотрит на меня. Снова по сторонам. Молча пожимает плечами. Выглядит совсем потеряно и несчастно.
– С мамой останусь, – тихо и грустно произносит она.
– Стоять тут собралась, пока мама не поправится?
Кивает головой.
– Не оставит тут тебя никто.
Вздыхаю.
А васильковые озера вновь наполняются влагой.
На всякий случай спрашиваю:
– Есть к кому на ночь пойти?
Пожимает плечами. Смотрит на меня с надеждой. Ждет, что помогу и сам решу все проблемы за нее. Женщины, они и в пять лет женщины.
Снова вздыхаю.
Вот нахрена мне такой геморрой?
Какие шансы, что мама этой малышки сегодня же вдруг резко пойдет на поправку?
Да, никаких.
– Ты когда-нибудь была в очень высокой башне, откуда весь город видно, как на ладони?
Чего так удивленно смотришь? Вряд ли ты поняла бы, предложи я элитную жилую высотку с двухэтажными апартаментами на последнем этаже.
– Как у волшебников в сказках? – заинтересовано спрашивает девочка.
Ну, вот, а я о чем?
Маленькой девочке не хайтек интересен, а волшебство всякое.
– Даже лучше, – отвечаю ей.
– Лучше? – округляет глаза.
– Лучше, лучше, – уверено подтверждаю. – У волшебников такой здоровой джакузи не было. И огромной плазмы. И вряд ли им все комнаты обставлял интерьерный дизайнер.
Ну, вот. Хоть немного отвлек ребенка от слез.
– Пойдешь со мной? – спрашиваю мелкую.
– А мы будем ночевать в той башне с Жакузей? – вопросом отвечает та. – А что такое Жакузя?
– Придешь – познакомишься, – хмыкаю.
– А мама? – вновь оборачивается к палате. Кладет ладошку на стекло.
– Как только можно будет к маме, я тебя привезу, – обещаю ей.
Малышка глубоко вздыхает. Плечики упускаются. Она тыкается своей головой мне в грудь. Всхлипывает. Беру ее на руки и поднимаюсь.
Уже выходя из отделения спрашиваю:
– А как же правило не ездить с незнакомыми дядями?
Малышка снова пожимает плечами.
Да, понятно все. Ей некуда податься. А я единственный, кто помог и проявил заботу. Вот и держится за меня.
А это точно я сам управляю своим телом и принимаю подобные решения?
Хорошо, что Бельчонок больше не ревет. Дети намного адаптивней взрослых. Ко многому быстро привыкают. Подстраиваются. Живут дальше.
– Только перед башней, нужно заскочить и решить некоторые вопросы и дела. Поможешь?
Малышка кивает.
Ну, и отлично.
Только хочу набрать водителя, как телефон звонит сам.
На экране высвечивается имя контакта. Аля.
Как же ты не вовремя.
Глава 4
Сергей
– Да, Аля? – приходится взять трубку.
Не отстанет же.
– Сереженька, представляешь, решила забежать к тебе в центр, – по своему обыкновению начинает тараторить Аля, – а тебя там нет. Ты же всегда в это время либо у себя в кабинете, либо планерку в конференц-зале проводишь. А ни там, и ни там тебя нет. А они все не говорят, где ты! Представляешь?
Аля – дочка одного важного бизнес-партнера. Ни знаю почему, но она втемяшила себе в голову, что мы с ней с какого-то должны создать семью. С НЕЙ!
Нет, время там провести, ночку скоротать можно. Сходить на выгул… В смысле, выйти в свет, показать себя. Пообщаться с «высшим» обществом.
Но не более.
– Представляю.
– А ты где? – и более подозрительно добавляет: – Надеюсь, ты не с какой-нибудь очередной бабой, которая тебя захомутать пытается?
Смотрю на рыжее чудо в моих руках. Та с интересом глядит на меня. Внимательно прислушивается.
Кажется, нас спалили.
Нужно отвечать. А врать я очень не люблю.
– Ты серьезно? – выдаю недовольным и раздражительным тоном. – Думаешь, мне есть время подобным заниматься? Ты, вообще, не вовремя позвонила. Дел невпроворот.
И это полная правда. На поставленный вопрос не ответил – да. Соврал – нет.
– Да тебе как ни позвонишь – все время не вовремя, – показывает недовольство девушка. Но быстро отходит. И дальше частит: – В общем, так. Один рестик модный открылся. Там уже побывали несколько классных блогеров. Я нам забронировала на вечер. Схожу туда раньше Светки и Анжелки! Уделаю их. Ну, Сереж, ну? Сходим же?!
Вздыхаю.
– Нет, Аля. Не сходим. Говорю, времени нет. Все, пока, занят.
И сбрасываю вызов.
– Что? – спрашиваю Бельчонка.
А то смотрит с укором. Или кажется?
– Ничего, – отвечает своим детским тоненьким голоском. И продолжает смотреть.
Женщины… Никогда не знаешь, что у них на уме. Вот так вот, с детства учатся парить мозги мужикам.
Не успеваю убрать телефон в карман, как он снова вибрирует. Кто там?
Анжела.
Не удивительно. Эти подружки словно чувствуют друг друга. Звонят часто почти одновременно.
– Да?! – принимаю вызов.
– Сереж, слышала, ты сегодня вечером свободен? – томным и игривым голосом спрашивает девушка.
Аля, походу, уже успела в чате подружкам пожаловаться.
– Нет, занят, – отвечаю ей.
– С кем?! – удивляется и злится одновременно она.
Не хочет еще с кем-то, в тайне от подруги, делить мое тело.
Нормальных чувств у меня ни к одной, ни к другой нет. Причем, я даже прямо как-то говорил им об этом. Но все равно, считают, что я им что-то должен. Женщины…
Любил по-настоящему в этой жизни лишь одну. До сих пор мерещится. Вспоминаю больничную палату и девушку со светло-рыжими волосами.
Все никак не могу забыть свою Машу. Как только ни старался.
– Так с кем ты сегодня?! – повторяет вопрос Анжела, не услышав ответ в то же мгновение.
– С белкой и гусем, – рублю правду, косясь на мягкую игрушку в руках девочки.
– А?! – слышу на той стороне растерянный голос.
– Все, пока, очень занят.
Сбрасываю вызов.
Снова вибрация.
Да, кто там на этот раз?!
А, водитель.
– Слушаю, – подношу телефон к уху.
– Сергей Николаевич, подъехал, – сообщает водитель. – Прямо ко входу.
– Отлично.
В машине Бельчонок не отпускает мою руку и все время с интересом таращится в окно. Следит за пролетающими там машинами и строениями.
По идее, для перевозки ребенка, нужно специальное кресло. Только мне нет смысла его приобретать на пару, другую поездок. Ведь так?
А еще смешно становится, когда представлю светлое цветастое детское креслице в представительном салоне с темной кожаной отделкой.
Девочка как-то успокаивается. Меньше всхлипывает. Смелее себя ведет.
Дети, вообще, ко всему быстро привыкают. Для них любая обстановка или окружение, какими бы тяжелыми не были, за короткий промежуток времени становятся нормой.
В нищете и голоде, когда папа-алкаш вдруг соизволит поиграть с ребенком, а тот, в добавок, на свалке случайно найдет выброшенную целую игрушку, малыш чувствует себя самым счастливым на свете. А что ему еще нужно? Гуляет, бегает, играет… живет. И даже такое детство он считает, в последствии, счастливым и вспоминает с улыбкой. Ведь это его детство.