Коллекционер Душ 2. Наследие Бездны

Дмитрий Нуриев

Коллекционер Душ 2. Наследие Бездны

Пролог: Холодный рассвет в забытом мире

Холод сковывал кости, проникая сквозь поношенное пальто и разрывая тонкую ткань сна. Детектив Майклсон проснулся от леденящего прикосновения – не физического, а того, что проникало в душу, заставляя ее сжиматься в комок страха. Вокруг царила тишина, только редкий скрип старых половиц нарушал ее, отдаваясь эхом в пустой квартире.

Неделю. Неделю он не спал. Неделю преследовала его одна и та же картина: заснеженный перекресток, окровавленный снег, и силуэт, скрывающийся в тени. Силуэт, который он видел во сне снова и снова, и который был знаком ему слишком хорошо – силуэт Коллекционера Душ.

Майклсон знал, что это безумие. Коллекционер был мертв. Он сам убедился в этом, когда вонзил "Свет Истины" в его гниющее сердце. Но в глубине души, в самом темном уголке, где обитала его собственная тьма, Майклсон чувствовал – это не конец. Это лишь передышка.

Он поднялся с кровати, чувствуя себя разбитым и усталым, как после тяжелого боя. Взгляд его упал на старое зеркало, висевшее на стене. В отражении он увидел не себя, а лишь тень того, кем он был когда-то. Глаза были впавшими, под ними залегли темные круги, а в уголках губ залегла жестокая складка.

Он подошел к окну и выглянул наружу. За окном – заснеженный город, погруженный в зябкий рассвет. Серое небо нависало над ним, словно предвещая беду.

Внезапно, он почувствовал странное покалывание на кончиках пальцев. Он поднял руки и увидел, как кожа начала покрываться мелкими, похожими на иней кристаллами. Это было не похоже на болезнь. Это было…другое.

Он вспомнил слова, которые ему шептал Коллекционер Душ, слова, которые он старался забыть, но которые теперь вновь пронзили его мозг: "Зима грядет… Они придут…"

В голове у него прозвучал слабый, еле слышный шепот:

"…пробуждение…"

Майклсон вздрогнул. Шепот был таким тихим, что он едва услышал его. Но он знал – это не его голос. Это голос тьмы, голос, который вот-вот вырвется на свободу.

Он понял, что больше не может прятаться. Он должен узнать правду. Он должен узнать, что происходит.

Он вышел из квартиры, не взяв с собой ничего, кроме пистолета, который лежал в ящике стола. Ему было нечего терять.

Он шел по заснеженным улицам, стараясь не привлекать к себе внимания. Он чувствовал на себе пристальные взгляды, словно за ним следили.

Он пришел к старому заброшенному дому, который снился ему каждую ночь. Дом, где, как он знал, началась его борьба с тьмой.

Дом стоял в одиночестве на краю города, окутанный густым туманом. Он выглядел заброшенным и зловещим, как призрак из прошлого.

Майклсон подошел к двери и толкнул ее. Дверь со скрипом открылась, обнажая темный и зловещий коридор.

Он вошел внутрь, чувствуя, как холод пронизывает его до костей. Он знал, что его ждет впереди. Он знал, что он стоит перед лицом зла, которое, как он думал, уже уничтожил.

И в этот момент, в голове у него зазвучал голос, но это был уже не шепот, а могучий и властный шепот, проникающий прямо в костный мозг:

"Добро пожаловать домой, Майклсон… Игра начинается снова…"

Глава 1: Отголоски Эха

Больничная палата пропахла хлоркой и страхом. Не тем липким, животным страхом, который Детектив Майклсон научился распознавать на месте преступления, а тихим, больничным, пропитанным отчаянием ожиданием худшего. Он не ощущал его физически, но он словно висел в воздухе, оседая на языке горьким привкусом.

Три года. Три года в коме. Три года в кромешной тьме. Три года после схватки в заброшенном доме, где пал Коллекционер Душ, оставив после себя лишь запах гнили и намек на нечто гораздо большее.

Майклсон сидел на жестком стуле у койки, вглядываясь в бледное лицо пациента. Тонкие трубки, словно змеи, опутывали его тело, а ритмичное пиликанье кардиомонитора заглушало все остальные звуки в палате. В этом безликом человеке, некогда могущем охотнике, он видел лишь тень, отголосок зла, которое чудом не вырвалось в мир.

С тех пор, как его признали годным к службе, несмотря на "психологические особенности, приобретенные в ходе выполнения служебных обязанностей," он добровольно взял на себя роль сторожа у постели. Его перевели в архив, к пыльным отчетам и забытым делам. Начальство с облегчением выдохнуло, списывая его навязчивые идеи на профессиональную деформацию. Но он знал, что это лишь затишье перед бурей.

Вчера он проснулся посреди ночи, обливаясь холодным потом. Ему приснился Коллекционер Душ. Не просто мертвый маньяк, а нечто другое, нечто древнее и зловещее, смотрящее на него из-за плеча мертвеца. Он проснулся с уверенностью: что-то надвигается.

Теперь он здесь, в этой проклятой палате, сжимая в руке серебряный крест, украденный из ближайшей церкви. Он знал, что это смешно, глупо, но в душе зрело необъяснимое предчувствие, что это его единственный щит против надвигающейся тьмы.

Внезапно, монитор издал пронзительный звук. Сердце пациента забилось быстрее, дыхание стало прерывистым. Майклсон вскочил со стула, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

В палату вбежали врачи и медсестры, оттеснив его в угол. Началась суета, бессмысленные команды, мелькание белых халатов. Он чувствовал себя лишним, как будто наблюдал сцену из чужого фильма.

И вдруг… тишина.

Монитор запищал ровной линией.

"Время смерти – 3:17," – произнес один из врачей, глухо, словно объявляя о приговоре.

Майклсон смотрел, как врачи и медсестры покидают палату, оставляя его наедине с мертвым Коллекционером Душ. Его охватило странное, парализующее чувство разочарования. Он ждал так долго, готовился, но все закончилось так… буднично.

Он подошел к койке и накрыл лицо покойного простыней. Но прежде чем он успел это сделать, его взгляд упал на руку. Пальцы мертвеца судорожно сжимали…

Клочок бумаги.

Майклсон осторожно разжал пальцы и взял бумагу. Это была небольшая вырезка из газеты, пожелтевшая от времени. На ней была напечатана фотография. Фотография молодого человека, с непроницаемым взглядом и странной, отталкивающей улыбкой.

На обратной стороне фотографии, дрожащей рукой, было написано одно слово:

"Наследник."

В животе у Майклсона похолодело. Он знал, что это только начало. Он почувствовал, как старые демоны возвращаются, как тьма снова сгущается вокруг него. Умер Коллекционер Душ, но его наследие живо. И охота начинается снова. Он не подозревает, что это только затравка, что все гораздо сложнее, и игра, в которую он вступает, многократно превосходит его понимание.

Майклсон скомкал фотографию, чувствуя, как ледяной пот пропитал ладони. Наследник. Что это значит? У Коллекционера были последователи? Или это что-то другое, что-то более… глубокое?

Он вышел из палаты, игнорируя обеспокоенные взгляды медсестер. В его голове пульсировала мысль: нужно узнать, кто этот человек. Нужно найти его, прежде чем он причинит вред.

Он направился в свой архив, в обитель пыли и забытых преступлений. Здесь, среди заплесневелых папок и пожелтевших фотографий, он чувствовал себя в своей тарелке. Он знал, что здесь найдет ответы.

Проведя несколько часов за компьютером, он выяснил, что фотография была взята из старого выпуска местной газеты, датированной более двадцати лет назад. На ней был изображен Элайджа Блэквуд, молодой человек, пропавший без вести из психиатрической лечебницы "Тихая Гавань".

"Тихая Гавань…" – пробормотал Майклсон, чувствуя, как по коже ползут мурашки. Он помнил это место. Глухая деревня, окруженная болотами и окутанная мрачными легендами. Говорили, что в лечебнице творились странные вещи, что пациентов использовали в каких-то жутких экспериментах.

Он достал из архива дело о пропаже Элайджи Блэквуда. В папке было немного информации: молодой человек, страдающий провалами в памяти и ночными кошмарами. Перед исчезновением он утверждал, что слышит голоса, что его преследуют какие-то "Зодчие", желающие построить новый мир из хаоса и страданий.

Майклсон перечитал это описание несколько раз, чувствуя, как крепнет ощущение дежавю. Зодчие… Коллекционер Душ упоминал их в своих дневниках. Он говорил, что они направляют его, что они дают ему силу.

Он отложил дело в сторону, чувствуя себя загнанным в угол. Все указывало на то, что Элайджа Блэквуд – это не просто пропавший пациент, а нечто гораздо большее. Он – ключ к пониманию того, что происходит, но в то же время – огромная опасность.

Майклсон встал из-за стола и подошел к окну. За стеклом бушевала гроза. Молнии пронзали черное небо, освещая город зловещим, призрачным светом. Он чувствовал, как надвигается буря, как нечто темное и страшное готовится вырваться на свободу.

Он понимал, что должен действовать. Нужно найти Элайджу Блэквуда, прежде чем Зодчие смогут использовать его для своих целей. Нужно остановить их, даже если это будет стоить ему жизни.

Но в глубине души он знал, что это битва, которую он уже проиграл. Зодчие уже проникли в его разум, они шепчут ему свои безумные идеи, подталкивая к краю пропасти. Он чувствовал, как его рассудок трещит под давлением тьмы, как он теряет контроль над собой.

Он посмотрел на свое отражение в окне. Взгляд его глаз стал холодным и отстраненным, лишенным всякой человечности. Он видел в них не себя, а нечто другое, нечто темное и зловещее, смотрящее на мир его глазами.

Внезапно, в голове у него раздался шепот. Тонкий, едва слышный, но проникающий прямо в мозг.

"Найди его, Майклсон," – шептали голоса. "Он – ключ. Он – то, что нам нужно."

Майклсон схватился за голову, пытаясь заглушить голоса. Но они становились все громче и настойчивее, заполняя его разум своим безумным бормотанием.

"Найди Элайджу Блэквуда," – шептали они. "И приведи его к нам."

Майклсон упал на колени, корчась от боли. Он понимал, что его сопротивление бесполезно. Он – марионетка в руках Зодчих, и он должен выполнить их приказ.

Он встал, словно во сне, и взял со стола пистолет. В его глазах больше не было сомнений, только холодный, расчетливый огонь.

Он знал, что должен найти Элайджу Блэквуда. Но теперь он не знал, зачем. Он больше не был уверен, на чьей он стороне. Он был лишь орудием в руках тьмы, марионеткой, танцующей под зловещую мелодию Зодчих. И он отправился в путь, ведомый голосами в голове, к своей судьбе, к своей погибели.

Майклсон вышел из архива, словно сомнамбула, направляясь к своему старому, потрепанному "Крайслеру". Дождь лил как из ведра, размывая очертания города и превращая его в хаотичное месиво света и тени. Он сел в машину, не чувствуя холода, не чувствуя усталости. В его голове звучали голоса, направляющие его, словно радиомаяк.

Он завел двигатель и выехал на шоссе, направляясь к "Тихой Гавани". Дорога была пустой, лишь редкие фары встречных машин прорезали завесу дождя. Майклсон ехал молча, сосредоточившись на голосах. Они становились все сильнее, все настойчивее, словно пытались прорваться сквозь его череп.

В какой-то момент он почувствовал, как голоса сливаются в один, единый разум, холодный, расчетливый и абсолютно чуждый ему. Это был один из Зодчих.

"Ты идешь по правильному пути, Майклсон," – произнес голос в его голове. "Элайджа Блэквуд ждет тебя. Он – ключ к нашему возвращению."

Майклсон ничего не ответил. Он чувствовал, как его воля слабеет, как он все больше подчиняется воле Зодчего. Он был лишь проводником, инструментом, лишенным собственной воли.

По мере приближения к "Тихой Гавани" пейзаж становился все более мрачным и унылым. Дорога петляла между заболоченными полями и густыми лесами, окутанными туманом. Казалось, что сама природа противится его вторжению.

Наконец, он увидел указатель: "Тихая Гавань – 5 км". Его сердце забилось чаще, словно чувствуя приближение опасности. Голоса в его голове усилились, стали более требовательными.

Он въехал в деревню. "Тихая Гавань" оправдывала свое название. Здесь царила тишина, нарушаемая лишь шумом дождя и скрипом старых, покосившихся домов. На улицах не было ни души, словно все жители вымерли или спрятались, предчувствуя неладное.

Майклсон остановил машину возле старой, заброшенной церкви. Она выглядела так, словно пережила не одну войну: облупившаяся краска, прогнившие доски, выбитые окна. Зловещий силуэт церкви возвышался над деревней, словно предвестник беды.

Голос в его голове произнес: "Здесь. Здесь его ищи. Он скрывается в церкви."

Майклсон вышел из машины, ощущая на себе холодный взгляд невидимых глаз. Он направился к церкви, чувствуя, как его ноги становятся ватными. Он боялся того, что его ждет внутри.

Дверь в церковь была приоткрыта. Майклсон толкнул ее, и она со скрипом отворилась, впуская его внутрь.

В церкви было темно и сыро. Запах плесени и гнили смешивался с запахом ладана, создавая тошнотворную смесь. Лучи света, пробивающиеся сквозь выбитые окна, освещали лишь небольшие участки пола, оставляя остальное пространство во власти теней.

Майклсон достал пистолет и медленно двинулся вперед, осматриваясь по сторонам. В церкви не было никого. Лишь старые, обветшалые скамьи, потрескавшиеся иконы и полуразрушенный алтарь.

"Он здесь," – произнес голос в его голове. "Он прячется. Ищи внимательнее."

Майклсон начал обыскивать церковь, заглядывая за скамьи, за алтарь, в темные углы. Он чувствовал, что Элайджа Блэквуд где-то рядом, что он наблюдает за ним из темноты.

Внезапно, он услышал шорох. Он резко обернулся и увидел…

Тень.

Лишь тень, мелькнувшую за колонной. Но он знал, что это был Элайджа Блэквуд.

"Выходи," – крикнул Майклсон, направляя пистолет в сторону колонны. "Я знаю, что ты здесь."

Тишина. Лишь шум дождя за окном нарушал молчание.

"Я не хочу причинять тебе вред," – сказал Майклсон, пытаясь уговорить Элайджу. "Я хочу помочь тебе."

Он знал, что это ложь. Он знал, что голоса хотят, чтобы он привел Элайджу к ним. Но он надеялся, что хоть капля его собственной воли еще осталась, что он сможет перехитрить Зодчих.

Внезапно, из темноты раздался тихий, дрожащий голос:

"Не подходи… Пожалуйста, не подходи…"

Майклсон замер. Он узнал этот голос. Он слышал его в деле Элайджи Блэквуда.

"Кто ты?" – спросил Майклсон. "Кто говорит со мной?"

"Я… я Элайджа," – ответил голос. "И я знаю, кто ты… Ты – Майклсон… Они прислали тебя за мной, да?"

"Я не знаю, о чем ты говоришь," – сказал Майклсон, пытаясь скрыть дрожь в голосе. "Я просто хочу помочь тебе."

"Не верь ему, Элайджа," – раздался в голове Майклсона голос Зодчего. "Он лжет. Он – наш слуга.

Он приведет тебя к нам."

Майклсон схватился за голову, пытаясь заглушить голос Зодчего.

"Я не знаю… Я не знаю, кому верить…" – пробормотал Элайджа.

"Поверь мне," – сказал Майклсон, чувствуя, как его время истекает. "Я могу помочь тебе избавиться от них. Я могу помочь тебе остановить Зодчих."

Он сделал шаг вперед, направляясь к колонне, за которой прятался Элайджа.

И в этот момент из темноты выскочила фигура.

Элайджа Блэквуд.

Он был одет в рваную, грязную одежду, его волосы были длинными и спутанными, а лицо – бледным и изможденным. В его глазах читался страх и отчаяние.

В руке он держал…

Серебряный крест.

Тот самый, который Майклсон украл из церкви.

"Я знаю, кто ты, Майклсон," – произнес Элайджа, дрожащим голосом. "Я знаю, что они хотят от меня. Но я не позволю им. Я буду бороться."

Он поднял крест и направил его на Майклсона.

"Уходи," – крикнул Элайджа. "Уходи, пока не поздно. Иначе я буду вынужден использовать это."

Майклсон стоял как вкопанный, не зная, что делать. Он оказался в ловушке, между волей Зодчих и отчаянным сопротивлением Элайджи Блэквуда.

И в этот момент, в голове Майклсона раздался оглушительный крик Зодчего:

"Убей его! Убей его сейчас же!"

Майклсон вскинул пистолет. Его палец лег на курок.

И он не знал, что сделает дальше. Он не знал, убьет ли он Элайджу Блэквуда, или же он найдет в себе силы противостоять воле Зодчих.

Он стоял, словно парализованный, на грани между добром и злом, между светом и тьмой. И от его выбора зависела судьба не только его самого, но и всего мира.

Глава 2: Зеркало Души

Время словно застыло. Майклсон стоял, оцепенев, с пистолетом в руке, направленным на Элайджу Блэквуда, который, в свою очередь, держал серебряный крест, словно последний оплот против надвигающегося кошмара. Напряжение в церкви можно было резать ножом.

Голос Зодчего в голове Майклсона не утихал, он ревел, требуя крови, требуя подчинения. Но в этот момент, словно сквозь пелену, пробился слабый голос самого Майклсона, протестующий, отчаянно пытающийся вырваться на свободу.

"Не делай этого, Майклсон," – шептал он сам себе. "Не дай им победить. Не становись одним из них."

Лицо Майклсона исказилось в гримасе боли. Он чувствовал, как его разум разрывается на части, как две противоборствующие силы тянут его в разные стороны. Он опустил пистолет на несколько сантиметров, борясь с желанием выполнить приказ Зодчего.

Элайджа, видя его колебания, воспользовался моментом.

"Ты не такой, как они, Майклсон," – сказал он, чуть более уверенно, чем раньше. "Я вижу это в твоих глазах. Ты все еще можешь выбрать. Ты можешь противостоять им."

Майклсон поднял глаза на Элайджу. В тусклом свете, проникающем сквозь выбитые окна, он увидел не безумца, а испуганного, но решительного человека. Человека, который готов сражаться за свою свободу.

"Что ты знаешь о Зодчих?" – спросил Майклсон, его голос прозвучал хрипло и неуверенно.

Элайджа нахмурился.

"Они… они древние. Сущности из другого мира. Они хотят вернуться в этот мир, чтобы перестроить его по своему образу и подобию. Но для этого им нужна энергия… энергия человеческих душ."

Майклсон похолодел. Слова Элайджи эхом отдавались в его голове, подтверждая его самые страшные подозрения.

"И Коллекционер Душ…" – продолжил Элайджа. "…Он был их проводником. Он открыл им портал. Но портал нестабилен. Ему нужна постоянная подпитка. Ему нужна кровь."

"И ты?" – спросил Майклсон. "Какую роль ты играешь во всем этом?"

Элайджа опустил глаза.

"Я… я был выбран. Еще в детстве. Они видели во мне… потенциал. Они пытались использовать меня, чтобы расширить портал. Но я сопротивлялся. Я убежал."

"И теперь они хотят вернуть тебя," – закончил Майклсон.

Элайджа кивнул.

"Они хотят использовать меня как ключ. Как якорь. Если они заполучат меня, портал откроется полностью. И тогда…" – он замолчал, не в силах произнести ужасное окончание.

"Тогда этот мир будет обречен," – закончил Майклсон за него.

Голос Зодчего в его голове зарычал от злости.

"Хватит болтать! Убей его! Он лжет! Он пытается обмануть тебя!"

Майклсон попытался игнорировать голос, но он становился все громче и настойчивее. Он чувствовал, как теряет контроль над собой, как его рука непроизвольно сжимает пистолет.

Элайджа, видя его мучения, сделал шаг назад.

"Я не хочу причинять тебе вред, Майклсон," – сказал он. "Но если ты попытаешься меня схватить, я буду защищаться."

Он крепче сжал серебряный крест и направил его на Майклсона.

В этот момент Майклсон принял решение.

Он поднял пистолет и выстрелил.

Но не в Элайджу.

Он выстрелил в потолок.

Звук выстрела оглушительно прозвучал в церкви, заставив Элайджу вздрогнуть.

"Я не буду убивать тебя," – сказал Майклсон, его голос дрожал, но звучал решительно. "Я не буду служить Зодчим."

Голос Зодчего в его голове взвыл от ярости.

"Ты пожалеешь об этом, Майклсон! Ты пожалеешь об этом! Ты заплатишь за свое неповиновение!"

Майклсон проигнорировал голос. Он почувствовал, как часть его разума освобождается от влияния Зодчих, как он снова обретает контроль над собой.

"Мы должны уйти отсюда," – сказал он Элайдже. "Зодчие пришлют за тобой других."

Элайджа кивнул.

"Я знаю одно место, где мы можем быть в безопасности," – сказал он. "Старый дом моей бабушки. Он находится далеко в лесу. Там нас никто не найдет."

"Пошли," – сказал Майклсон.

Они выбежали из церкви под проливной дождь. Майклсон завел машину и они помчались прочь от "Тихой Гавани", оставляя за собой проклятую деревню и надвигающуюся тьму.

Дорога в лес была ужасной. Грязь и выбоины затрудняли движение, а густой туман ограничивал видимость. Майклсон ехал медленно и осторожно, боясь заблудиться.

Голос Зодчего в его голове не утихал. Он проклинал Майклсона, угрожал ему, пытался сломить его волю. Но Майклсон больше не слушал его. Он сосредоточился на дороге, на своей цели – спасти Элайджу и остановить Зодчих.

Наконец, они добрались до старого дома. Это была ветхая хижина, затерянная в глубине леса. Она выглядела заброшенной и неуютной, но в ней чувствовалась какая-то особая атмосфера, словно здесь когда-то жили люди, которые любили и заботились об этом месте.

Элайджа открыл дверь и они вошли внутрь. В доме было темно и сыро, но относительно чисто. На стенах висели старые фотографии и вышивки, а на полках стояли книги и безделушки.

"Здесь мы будем в безопасности," – сказал Элайджа, его голос звучал немного более уверенно. "По крайней мере, на какое-то время."

Майклсон осмотрел дом. Он понимал, что это лишь временное убежище. Зодчие не оставят их в покое. Они будут преследовать их до конца.

"Что мы будем делать дальше?" – спросил он Элайджу.

Элайджа нахмурился.

"Я не знаю," – сказал он. "Я знаю только одно. Мы должны найти способ остановить Зодчих. Иначе этот мир погибнет."

Майклсон кивнул. Он понимал, что это будет самая сложная битва в его жизни. Битва не только против внешнего врага, но и против тьмы, которая таится внутри него самого.

Он посмотрел в глаза Элайдже. В них он увидел отражение своей собственной души – истерзанной, измученной, но все еще не сломленной. И он понял, что не одинок в этой борьбе.

Они были вместе. Они были двумя отчаянными душами, сражающимися против тьмы. И они были готовы отдать все, чтобы остановить Зодчих и спасти мир.

Майклсон придвинул к камину старое кресло-качалку и опустился в него. Дерево жалобно скрипнуло под его весом. Элайджа зажег керосиновую лампу, и теплый, дрожащий свет наполнил комнату, отгоняя призраки ночи.

"Мы должны найти информацию," – произнес Майклсон, нарушив тишину. "В дневниках Коллекционера Душ должно быть что-то, что поможет нам понять, как остановить Зодчих."

Элайджа задумчиво кивнул. "Я помню, что он говорил о ритуалах, о каких-то древних книгах… Он искал способ укрепить портал, но, возможно, там есть и способ его закрыть."

"Эти дневники сейчас в полицейском архиве," – сказал Майклсон. "Мне придется туда вернуться."

Элайджа встревожился. "Это слишком опасно. Они будут тебя искать."

"У меня есть способы уйти незамеченным," – заверил его Майклсон. "Но ты должен остаться здесь. Это самое безопасное место для тебя."

Элайджа колебался, но согласился. "Будь осторожен, Майклсон. Они знают, что ты теперь против них. Они не простят этого."

Майклсон поднялся с кресла. "Я вернусь с информацией. А пока попробуй вспомнить все, что ты знаешь о Зодчих. Любая мелочь может оказаться важной."

Он вышел из дома, оставив Элайджу одного в тишине леса. Дождь стих, и сквозь просветы в тучах проглядывали звезды. Майклсон посмотрел на небо, чувствуя себя маленьким и беспомощным перед лицом надвигающейся тьмы.

Путь обратно в город занял несколько часов. Майклсон ехал осторожно, избегая больших дорог и стараясь не привлекать внимания. Голос Зодчего в его голове стих, словно они решили дать ему немного свободы, чтобы он сам привел их к своей погибели.

Добравшись до города, Майклсон оставил машину в укромном месте и пешком направился к полицейскому архиву. Он знал, что это безумие, что его могут арестовать в любую минуту, но он был готов рискнуть всем, чтобы остановить Зодчих.