Живой проект. Том 1

Когда папки с рабочими файлами растворились в гаснущем куполе рабочего кресла, Александр вылез и замер, приходя в себя. Десятки метров по обе стороны пространство офиса разрезали стеклянные перегородки. В этот час погасли даже точки связи виртуалов8. Хотя корпорация и не имела права ограничить возможность работы для подключенцев, доступ к рабочей сети закрывали на ночь так же, как если бы эти сотрудники приходили на работу лично.

Будто впитав в себя царящую на этаже тишину и сумрак, Александр направился к створкам дверей. При нем не было ничего, кроме наручных часов, которые в эти дни на мужских запястьях служили исключительно статусу и являлись памятным подарком самого Юрия Николаевича Королева, врученного при первой и единственной личной встрече здесь, в офисе.

Живой проект не получал заработную плату и не должен был обладать возможностью иметь какие-либо накопления. Он жил и питался в жилой части принадлежащего холдингу LPI комплекса, одежду получал раз в полгода, независимо от того, нужна она ему или нет. Никого не интересовало, есть ли у Александра жизнь за пределами офиса, какими сервисами он пользуется, есть ли у него друзья, празднует ли живой проект свой День рожденья и встречает ли Новый год. Он числился аналитиком финансовых потоков и имел четко прописанные обязанности. Выполнение их было единственным, что должно интересовать собственность корпорации, коей Александр и являлся.

Спустившись на первый этаж, живой проект остановился у гардероба. На календаре значилось седьмое сентября, но на улице зависла холодная морось, словно в конце октября. Местная гардеробщица Лидия Петровна прослужила в компании значительно дольше, чем живой проект. Ввиду того, что этот импозантный молодой человек всегда был вежлив и аккуратен, женщина сделала вывод, что он входит в число руководителей компании, платящей ей зарплату. Лидия Петровна с инстинктивной подобострастностью становилась более расторопной и доброжелательной каждый раз, когда Александр появлялся в поле ее зрения. Александр не понимал, за что именно Лидия Петровна получает зарплату, но ее улыбка всегда поднимала настроение и делала вечер уютнее. Когда пальто под номером, считанном с чипа Александра, подъехало к выдаче, гардеробщица с открытой искренней улыбкой пожелала доброго вечера и добавила:

– Покайтесь, Александр.

– Простите, не понял?

Лидия Петровна заговорщицки кивнула ему за спину. Когда живой проект обернулся, на центральной инфо-панели замелькала реклама набирающей силу секты. С минуту Александр удивленно впитывал информацию. Он успел подумать, что из двух человек, находящихся в холле здания, лишь гардеробщица является платежеспособной, а значит реклама таргетируется9 исключительно под нее. Экраны выплескивали радуги красок и звуков, настаивая на собственной богоизбранности и греховности как клонов в частности, так и клонирования в целом. Призывали отказаться от услуг и всячески противостоять людям и компаниям, использующим греховных труд бездушных отпрысков дьявола. Поняв, что это агитация, а не реклама, коей в холле головного офиса просто не могло оказаться, Александр пораженно обернулся к гардеробщице. Где-то глубоко внутри в нем была заложена программа верности корпорации и, скорее для всевидящей и всеслышащей Липы, чем действительно возмутившись, он воскликнул:

– Вы же здесь работаете! Как вы смеете?

– Каждому стаду свой пастырь, Александр, – улыбнулась она дружелюбно и мягко.

Живой проект на ходу оделся и выбежал под робко моросящий дождь.

От центрального входа офисного комплекса можно было направиться в двух направлениях: к жилому зданию, имеющему два моста к рабочей башне, и на восток – к старушке Москве. Вдохнув прохладный влажный воздух полной грудью, Александр зашагал в направлении жилого здания, но, не дойдя сотни метров, свернул на узенькую парковую аллею. Она неровным бесшабашным кольцом бежала вокруг жилой высотки. Чуть дальше начинали встречаться лавочки. Сейчас они блеклыми пятнами виднелись вдали.

Александр шел быстро и уверенно, будто кто-то ждал его впереди. Минуты, проведенные в промозглой, еще не полной темноте, возвращали в тело непередаваемое ощущение свободы, самой жизни. Мысли возвращались к Лидии Петровне, по сути, предававшей кормившую ее компанию. Но в ответ на всполохи заложенного еще в танке10 алгоритма верности, холодный расчетливый голос в его голове говорил: «Ты сам желаешь того же. Так учись».

Принадлежавшая холдингу обширная территория была отделена от жилых поселков низкой плотности на западе тонкой полоской лесопарковой зоны. С востока к ней примыкали вынесенные за раздутые границы Москвы складские комплексы. Два здания были единственными высотными башнями в радиусе двадцати километров в округе и словно маяки освещали погружавшееся в ночь пространство огромным голографическим кольцом на вершине, неторопливо демонстрирующем аббревиатуры LPI любому наблюдателю.

Не прошло и получаса, как живой проект зашел в свою квартирку. Сняв рабочий костюм, он положил на прикроватную тумбочку наручные часы. На черном полимере бесшовного браслета тонким золотым контуром был нанесен логотип холдинга. Стрелки показывали без десяти минут девять.

Подойдя к окну и зябко обняв себя за плечи, Александр замер. В квартире было холодно. Повсеместная экономия голосом Липы требовала терпения и понимания, но живой проект не хотел понимать, как засилье рекламных инсталляций, повсеместная интерактивность и бесперебойная работа градирен и серверного комплекса LLS LPI могли оказаться для руководства холдинга важнее, чем отопление жилой части.

– Липа, неужели ты не можешь найти ресурсы для нормального отопления?

– Обсуждение данных ресурсов находится вне твоих компетенций, Александр.

– А если завтра пол офиса простынет?

– Во всех занятых квартирах поддерживается достаточная для комфорта температура – двадцать три градуса.

– Проверь датчики. Считай с моего чипа, в конце концов.

Александр смотрел на черную полоску дорожки, скрываемую деревьями и лавочками. Смотрел на рябь дождя под лампами фонарных столбов. Смотрел в темную даль, где сливаясь с небом, поднимался вымученный попытками активистов его восстановить, корявый и плешивый лес.

Он ждал звонка, который на протяжении четырех лет раздавался в этот день и час – неизменно. Но когда на периферии зрения появился вызывающий абонент, а в ухе раздался сигнал, живой проект все равно вздрогнул от неожиданности.

– Здравствуй, Саша! – старик выглядел уставшим, но бодрился.

– Здравствуйте, Федор Иванович! – живой проект улыбнулся и присел в кресло.

– Поздравляю тебя с Днем рожденья, мой мальчик! Надеюсь, у тебя все по-прежнему хорошо!

– Спасибо, Федор Иванович. Все по-прежнему, – подтвердил Александр негромко, и незаметная пауза вкралась перед следующим словом, – хорошо…

– Скажи мне, Саша, не положено ли тебе отпуска в этом году?

Прежде чем ответить, Александр попытался понять, что могло сдавить горло его создателя в момент произнесения этого вопроса.

– Вряд ли, Федор Иванович, – ответил он мягко, – ни в этом году, ни в прошлом, ни в каком-либо будущем, полагаю.

– Да-да, конечно, – подтвердил старик в замешательстве, – я знаю. Но не мог бы ты оказать мне небольшую услугу?

– Все, что в моих силах.

– Не мог бы ты… – Федор Иванович закашлялся, – не мог бы ты попросить отпуск и приехать сюда, на станцию? Я имею в виду лично, физически.

Скосив взгляд на черный браслет наручных часов, Александр не торопился с ответом. Его создатель знал о правах живых проектов не хуже, чем любой живой проект. Он знал о том, какими средствами к существованию обладает Александр, какой частью своей жизни может распоряжаться самостоятельно, да и то, пока эта часть никому не нужна. И если он был необходим ученому там, на станции в натуральном виде, намного правильнее было обеспечить поездку самостоятельно, от лица Арктики-1. Шансы, что руководство удовлетворит личную просьбу живого проекта, критически стремились к нулю. Старик не мог это не понимать. И все же он просил. Это значило одно из двух: либо Федор Иванович знает что-то, чего не знает Александр, либо ему настолько важно увидеть свой провальный живой проект, что любые сомнения теряли всякое значение перед необходимостью это сделать.

– Я попытаюсь, – обещал Александр.

– Благодарю, мой мальчик! Надеюсь в скором времени обнять тебя. До встречи!

– До свидания, Федор Иванович.

В замешательстве поднявшись к окну, Александр распахнул его и, прикрыв глаза и откинув голову, сделал глубокий вдох. Тот озноб, что заставлял его минутами ранее зябко потирать плечи, растворился так же, как могла бы эта промозглая ночь раствориться в снегах Арктики. Ладони и виски его горели.

– Александр, температура восстановится до нормы завтра в шесть, когда охранные модули разблокируют доступ к складу, и я смогу заменить датчик, – пообещала Липа.

– Но пока твой датчик в комнате сломан, по моему ты не можешь ориентироваться?

– Вношу корректировки в протоколы. Температура восстановится в течение часа.

– Спасибо. Можешь не благодарить…

– Рада быть полезной, Александр!

Молодой человек встрепенулся, услышав за спиной чей-то зов, и резко обернулся.

– Саша! Я опоздала? Одиночество подтолкнуло тебя сделать выбор в пользу Липы вместо живой женщины?

В проеме двери, замерев с двумя бокалами и бутылкой шампанского, стояла Рита Иванова – экономист из сектора через один от того, в котором сидел он сам. Глаза ее были расширены, под ярким макияжем проступала перламутровая бледность. "Модификация или напыление?" – подумал он, когда Рита впервые пришла в офис в таком виде, а однажды вечером увидел ее без инфооформления и понял, что эта ее перламутровость – всего лишь визуальный сервис. Ее вопрос был, вроде, шуткой, но лицо оставалось серьезным.

– Что случилось? – тряхнул головой хозяин, рассматривая гостью.

– Я пять минут звонила и еще столько же пыталась докричаться до тебя! – ее глухой голос даже во взвинченном состоянии не мог быть громким.

– Что ты хотела?

Рита выдохнула, успокаиваясь и пытаясь вернуть себе прежнее настроение.

– У тебя жутко холодно! – усмехнулась она, заходя. – Я даже не знала, что эти окна открываются!

Александр не без любопытства наблюдал за гостьей. Рита Иванова работала в LPI около пяти лет, получив схожее образование. В головной офис она была переведена пару лет назад, но, безусловно, знала, кем является Александр. Несмотря на это, девушка стояла сейчас в трех метрах от него в невесомом красном платьишке и с выпивкой.

Когда молчание затянулось, Рита обежала взглядом единственную комнату и направилась к столику в углу, противоположном кровати. Поставила бутылку и бокалы.

– Так ты закроешь это чертово окно? – спросила без раздражения, скорее игриво.

– Да, конечно, – Александр выполнил просьбу, – что ты хотела?

– Поздравить с Днем рожденья и выпить за твое здоровье, – пожала гостья плечами так, будто это было само собой разумеющимся.

– Зачем тебе это?

Александр сел в кресло по другую сторону прикроватной тумбочки и выдержал взгляд коллеги, посмотревшей на него, как на непонятливого ребенка.

– Откроешь?

– Никогда не делал этого прежде.

– Все бывает в первый раз, – засмеялась Рита.

Александр медленно повел подбородком, подтверждая свой отказ.

– Ну же! – засмеялась Рита неуверенно, – Саша, будь мужчиной! Неужели я должна сама мучиться с этой чертовой крышкой?

Когда его губы вытянулись в линию, плохо напоминающую улыбку, Рита предпочла отвернуться, но услышав вопрос, все же обернулась.

– Это ты от лица человечества и корпорации признаешь, что живой проект все же может считаться мужчиной?

Рита открыла рот, начиная подозревать, что зря сюда явилась. И все же покинуть негостеприимную квартирку сейчас было бы слишком унизительным.

– От своего лица – да, определенно, – ответила она как можно более миролюбиво.

– Но если я оставлю эту пробку на растерзание более опытного человека, то есть тебя, то мужчиной я считаться перестану?

– Ты издеваешься?! – возмутилась она. – Зачем ты все принимаешь так серьезно? Зачем все усложнять?

Александр не ответил.

Рита отвернулась к столу. Живой проект с минуту наблюдал ее фигуру, колдующую над бутылкой шампанского. Тонкая ткань платья мало что скрывала, и потому отводить взгляд не было никакого желания.

Когда послышался хлопок, Рита натянуто засмеялась и разлила шампанское по бокалам. В комнате по-прежнему было очень холодно, женщина чуть ли не постукивала зубами в такт бешено колотящегося сердца, а кожу покрыли мурашки. Сжав ледяными ладонями ножки бокалов и развернувшись, Рита поняла, что живой проект все время наблюдал за ней. Глубоко вздохнув, она успокоилась, но пройдя пару шагов, замерла: рядом с креслом, занятым хозяином комнаты, сесть было некуда. Усмехнувшись, она всунула в его ладонь бокал и скользнула на колени.

– Как же тут холодно, – засмеялась напряженно, внимательно наблюдая за Александром.

Именно такой реакции от своего появления она ожидала изначально. Именно такого взгляда хотела добиться, но несколько раньше.

– Знал бы ты, сколько я отвалила за эту бутылку! Виноградники были явно не в приоритете во время долгой зимы, до сих пор на полках одна синтетика. Ты же наверняка еще не пробовал настоящего вина?! Я проштудировала права живых проектов, – торопливо продолжала она, – вам не запрещается…

Александр сфокусировал взгляд на ее лице и чуть качнул бокалом, будто только ощутив его в ладони.

– Да, – улыбнулась Рита, – с Днем рожденья, Сашенька! За твое здоровье! – она приподняла бокал с ароматным, постреливающим крохотными пузырьками напитком.

Прежде чем ответить, Александр глубоко вздохнул.

– Это в порядке вещей: пить за здоровье подрывающие это здоровье напитки?

– Что?

Он широко улыбнулся, обнажив ряд идеальных белых зубов. Эта улыбка показалась Рите неуместной и слишком открытой. Пытаясь не обращать на нее внимания, она потянулась вперед, чтобы чокнуться. Раздался псевдо-звон посудного пластика и женщина отпила. После этого остановила выжидающий взгляд на лице Александра. Он перестал улыбаться, глядя на бокал в своей руке. Рита не находила и тени тех переживаний, что охватили его минутами раньше. На лице живого проекта застыла грусть, близкая к муке, но будто не переходящая черту: балансирующая на грани принятия самой себя – чистая грусть. Рита ожидала всех возможных, по ее мнению, реакций на свой приход и невысказанное, но очевидное предложение. То, что она увидела, покоробило ее, если не сказать большего – обвинило. Смутившись, девушка поставила бокал на тумбочку и повернулась к коллеге.

– Саша, я… – она нахмурилась и тряхнула головой, Александр поднял к ней взгляд, – я не хотела подшутить над тобой или… ничего такого, – она и сама не понимала, что заставляет ее оправдываться, – я хотела… быть с тобой в этот день… хотела сделать тебе хорошо. Хотела…

Он неожиданно рассмеялся, громко и тем более обидно. Ее подбородок задрожал, черты лица мимолетно искривились. Рита сжала челюсти и положила холодную ладошку на его щеку.

– Ты ненавидишь нас, – прошептала без тени вопроса в голосе.

Он не ответил.

Через минуту, стараясь быть как можно тише, незаметнее, пытаясь раствориться в воздухе, Рита покинула его квартирку.

Александр сидел еще пару минут, дыша полной грудью, крепко закрыв глаза и сжав зубы. Потом, все еще держа бокал шампанского, прошел в ванную комнату. Замерев напротив зеркала, он какое-то время смотрел на свое отражение. Потом, чокнувшись с зеркалом, прошептал:

– С Днем рожденья… за твое здоровье…

И вылил шампанское в раковину.

3

Утро восьмого сентября встретило Александра тяжелыми тучами, но без дождя. Кроме него по утрам вокруг комплекса LPI бегали еще двое. Оба в одно время – приблизительно за час до начала рабочего дня – они только выходили на улицу, когда живой проект добегал второй круг и заходил в здание. Таким образом, после пробежки у него оставался еще целый час для того, чтобы принять душ, избавиться от щетины, одеться и быть в офисе раньше коллег. Такой порядок стал привычным около четырех лет назад, когда руководство, не имея в виду ничего конкретного и не предлагая путей решения, намекнуло, что своим появлением в финансовом крыле по утрам он отвлекает персонал, способный его видеть.

Этим утром он сделал исключение из привычного распорядка. Перед тем, как направиться в офис, Александр постучал в дверь Риты Ивановой и передал ей два чистых бокала и ту самую бутылку шампанского. Не ответив на его утреннее приветствие, женщина приняла ношу и отвернулась.

Оставшееся до начала рабочего дня время Александр составлял письмо руководителю отдела обеспечения живых проектов. Основной мыслью, изложенной сухим канцелярским языком, было полное отсутствие изменений окружающей обстановки и психической разрядки живого проекта на протяжении четырех лет. Без цитат, тезисами, Александр привел семь из одиннадцати существующих пунктов «об отдыхе живых проектов». Завершил он свое прошение, больше походящее на докладную записку, предложением предоставить ему возможность отправиться на станцию Арктика-1 на срок, который руководство посчитает приемлемым.

Отправив запрос, Александр сфокусировал взгляд на реальных дверных створках офиса, смутно видневшихся за виртуальным рабочим местом перед глазами. В те мгновения в двери ярким алым пятном ворвалась Рита Иванова. Со следующей за ним линии офисных ячеек донесся тихий смех коллег. Александр приступил к работе.

Последующая неделя открыла для живого проекта немало нового в людях, с которыми он проработал последние годы.

Так или иначе, на финансовом этаже происходили перемещения: кто-то шел на повышение, кто-то переводился в другие офисы, менял город, страну, земное полушарие, зачастую не вылезая из капсулы в соседней высотке. Иногда люди пропадали на пару месяцев на стажировках. Кто-то компанию покидал. У Александра сменилось два руководителя и половина коллег. Новые сотрудники не решались выражать презрение к старожиле, старые к живому проекту уже привыкли. Александр не думал о том, что его работа отличается исключительной тщательностью и точностью; не думал о том, что за свой рабочий час выполняет объем троих своих коллег; не подозревал, что за качеством его работы следят где-то еще, кроме как в аналитическом отсеке шестнадцатого этажа. Александр был уверен, что его все же списали, но чтобы окупить затраченные на создание средства, посадили сюда и забыли.

Когда в то утро ведущий аналитик Лемитов поднялся в своей ячейке, чтобы встретиться взглядом с живым проектом, Александр понял, что чего-то не знает. Его начальник улыбался, и в этой улыбке не было радости, одобрения или, наоборот, презрения к возопившему о своих правах живому проекту. Александр поднялся в ответ с легким недоумением, потому что в улыбке Лемитова было что-то, чего он никак не ожидал увидеть: зависть и грусть.

Через неделю после отправки запроса Александр стоял в кабинете директора финансового департамента. Это был высокий плотный мужчина, точнее его проекция, с блестящими залысинам и темно-русыми усами. Александр знал о нем мало и эти знания не вызывали особых эмоций. С первого взгляда могло показаться, что путь к своему месту финансист расчистил, прибегая к методам регби. Но это было не так: Федор был отличным администратором и великолепным финансистом, что и позволило за десяток лет подняться до желаемой вершины в корпорации. Александр с каменным выражением лица слушал зычную и, должно быть, торжественную речь главного на их этаже, стоя напротив босса прямо и спокойно, хотя директор и предложил присесть.

– Итак, компания готова обеспечить твое право на отдых, после чего ты пройдешь дополнительную подготовку и займешься анализом траекторий финансовых потоков на местах. Это менее глобально, но более ответственно. Здесь тебя страхует целый отдел, на местах же лишь Липа будет стоять над тобой, а решения будут приходить на голосование в "Два шага"11. Скажу честно, я был против подобной свободы для живого проекта, но твои показатели и мнение Липы оказались весомее моих опасений.

Александр смотрел на бесплотную копию директора молча, на лице не дрогнул ни единый мускул, он лишь на пару градусов склонил голову. Директор чуть растянул губы, но улыбки не получилось. Она будто запуталась в его длинных усах и робко затихла.

– Я отдал распоряжение, касающееся твоих дальнейших перемещений. После Арктики ты пройдешь процедуру вживления модуля n2n, точнее активацию, в твоем случае, а затем на дополнительное обучение. Можешь идти.

Александр развернулся и вышел из кабинета. Он медленно прошел сквозь четыре сектора финансового этажа, тихо опустился в кресло в своей стеклянной ячейке и посмотрел на ладони, привычно и точно легшие на видимый только ему виртуальный интерфейс. Никто не мог видеть, что его руки дрожат.

4

«Очередным «побегом» разбавила свои будни Ольга Карпова, в этот раз решив перебраться на действительно приличное расстояние – в Арктику! Билет в один конец до Певека был выписан на ее имя в это утро. Станет ли для Михаила разделившее их расстояние весомым доводом для того, чтобы разбавить свою личную жизнь и порадовать нас более интересными новостями?! Красавицы столицы взяли низкий старт».

***

Саша испытывал странное чувство, схожее с ликованием, заказывая чемодан для поездки. Отправляя сообщение о приезде Федору Ивановичу, он еще не до конца осознавал, что возможно сидит в этой ячейке последние дни. Он понимал множество вещей: причины, по которым его передвигали; изменения, которые произойдут в его жизни в ближайшие месяцы; презрение и зависть в глазах некоторых коллег. Александр не понимал одного: почему они не боятся? Что дает руководству основание быть уверенными в нем?

По сути, становясь инструментом, чуть ли не телом для ИИ LSS, когда-то бывшей простой экспертной системой, он мог выносить на ее суд идеи, полезные в равной степени как для LPI, так и для своего брата – клонов. Безусловно, за ним продолжится перманентная слежка, но за кем ее нет? А вот контроля будет на порядок меньше. Вот же ирония… некоторые его коллеги живут в сети чуть менее, чем полностью, наблюдая за обслуживанием подключенного к капсуле тела посредством камер. Они стремятся стать неотделимой частью сети, сетуя на несовершенство технологий, не позволяющих распрощаться с бренным куском плоти окончательно. А разум LPI пожелал себе в проводники в мир живого человека. И пусть речь лишь о финансовой деятельности на станциях и офисах холдинга, суть очевидна! Федор не просто так упомянул, что это решение, мнение или просто просьба Липы. Мало кто из сотрудников захочет участвовать в подобном эксперименте, а у живого проекта выбора нет.

Александр чувствовал азарт, предвкушение и страх. Что она рассчитывает получить от этого сотрудничества? Что она не видит посредством повсеместных камер? Чего не чувствует, наблюдая за нами с помощью вживленных чипов? Чего не знает, имея абсолютный доступ, по сути являясь базой для носителей n2n? Чего не хватает стремительно выходящей на мировой рынок жизнеобеспечивающей системе? И чего она хочет добиться с моей помощью? И может ли она вообще чего-то хотеть? И не должен ли уже сам факт этого ужасать меня сильнее, чем смерть?

Вечером, собрав чемодан, Александр вытянулся в кресле. Прикрыв глаза, он слушал торопливую и слаженную работу механизма в часах на его руке – редкого антикварного явления, доступного владельцам очень немногих запястий. Предвкушение поездки волновало так же, как в день, когда он Арктику-1 покидал. Он не замечал, что улыбается. Он не искал слов, чтобы описать свои чувства и переживания. Но в эти минуты он определенно и непререкаемо чувствовал себя человеком.

Александр пересек половину земного шара без денег, с паспортным чипом в котором значилось «живой проект, собственность Live Project Inc.»

Три ближайшие недели ему предстояло провести на станции Арктика-1, где живой проект впервые увидел свет. На его чемодане издалека можно было различить логотип создавшей его компании. Смело окунаясь в незнакомую транспортную суету, Александр не вспоминал прошедшие годы, слившееся в один уже прожитый миг его жизни. Этот неожиданный отпуск и повышение отчеркнули прошлое жирной чертой.

В небольшом скоплении реальных людей и кукол, ожидающих багаж в аэропорту «Певек», он случайно услышал обрывок разговора и рассмеялся. Несколько пар глаз повернулись к нему, но пассажирам не суждено было узнать причин этого смеха. Да и врядли окружающие, узнав о причинах, поддержали бы смех живого проекта. Высокий женский голос упомянул, что уже пять лет находится в базе специалистов для Live Project Incorporated. Она с придыханием поведала случайной попутчице, что мечтает стать настоящей частью корпорации, а не просто пользоваться жизнеобеспечивающей системой LPI, как миллионы обычных людей. Рассмеяться же Александра заставил неожиданно пришедший на ум вопрос: мечтала бы девушка об этом, будь она такой же неотделимой частью корпорации, какой являлся он сам.