Развод. Крепость из стекла

Милана Усманова

Развод. Крепость из стекла

Глава 1

Стекло не издаёт предупреждающих звуков, когда трескается. Оно просто ломается – мгновенно, бесповоротно, превращая хрупкую целостность в опасные осколки.

Я стояла в дверном проёме нашей спальни, застыв, как те самые витражи, над которыми работала последние два года. В голове пульсировала только одна мысль: "Не может быть, это неправда".

Но я видела. И это была правда.

Моя лучшая подруга Мария – обнажённая, с разметавшимися по подушке тёмными волосами, выгибалась на нашей супружеской постели. Мой муж Алексей – полуодетый, с выражением животного удовольствия на лице, которое я не видела у него уже несколько лет, двигался так, словно забыл о моём существовании.

Они не заметили меня сразу. Я должна была закричать, швырнуть что-нибудь, устроить сцену, так поступают нормальные люди, обнаружив предательство. Но я не могла пошевелиться. Время растянулось, как стеклянная нить в руках опытного мастера, и в этой растянутой секунде я увидела не просто измену.

Я увидела свою жизнь: построенную из иллюзий, хрупкую, как тончайшее стекло.

Мария заметила меня первой. Её глаза расширились, губы приоткрылись в беззвучном "о", и это движение вывело меня из оцепенения.

– Лена! – только и успела вскрикнуть она, прежде чем я развернулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Не помню, как спустилась на первый этаж нашего двухуровневого лофта. Помню только, как моя рука потянулась к бутылке бренди, которую Алексей хранил для особых случаев. Разве это не особый случай, когда твой муж трахает твою лучшую подругу в вашей постели, пока ты должна быть на конференции в другом городе?

Я вернулась на день раньше. Хотела сделать сюрприз.

Сюрприз определённо удался.

Первый глоток обжёг горло. Второй растекся теплом по пустоте внутри. После третьего в голове начало проясняться. Я слышала, как наверху хлопнула дверь, как зашумела вода в душе, как Мария быстро спускается по лестнице, наверняка на ходу застёгивая блузку.

– Лена, – она остановилась в нескольких шагах от меня, – я могу объяснить.

Я посмотрела на неё, такую красивую, слегка растрёпанную, с припухшими от поцелуев губами. Мария Ковач, моя лучшая подруга на протяжении пятнадцати лет. Человек, с которым мы делили секреты, радости, горести. Женщина, которая держала меня за руку, когда я рожала Таю. Та, кто всегда говорила: "Мы как сёстры, Лена, даже больше чем сёстры".

– Объяснить? – мой голос звучал неожиданно спокойно. – Что именно ты хочешь объяснить, Маша? Как давно это продолжается?

Она опустила глаза, и это был ответ красноречивее любых слов.

– Давно, – прошептала она. – Но, Лена, это не то, что ты думаешь…

– А что я думаю? – я отпила ещё бренди прямо из бутылки. – Что моя лучшая подруга и мой муж решили провести время вместе, пока меня нет? Что вы оба лгали мне в лицо месяцами? Годами?

Тишина была оглушительной. Мария сделала шаг ко мне, протянула руку:

– Лена, ты пьяна. Давай поговорим, когда ты успокоишься.

Я отшатнулась от её руки, как от раскалённого железа:

– Не смей меня трогать. И не смей говорить, что я пьяна, когда выпила всего три глотка. Убирайся из моего дома.

– Елена, – Алексей спускался по лестнице, уже полностью одетый, с безупречно уложенными волосами, словно ничего не произошло, – я думаю, нам всем нужно остыть. Ты вернулась раньше, мы не ожидали…

– Не ожидали, что я вас застану? – я поставила бутылку на стол с такой силой, что донышко треснуло. – Или не ожидали, что я узнаю?

Мария и Алексей обменялись взглядами – быстро, почти незаметно, но я поймала этот взгляд. И внезапно поняла: это не случайность, не минутная слабость. Это сговор.

– Сколько? – спросила я, обращаясь к мужу. – Сколько времени вы встречаетесь за моей спиной?

Он пригладил и без того идеальную причёску – жест, который появлялся всегда, когда он нервничал:

– Лена, давай не будем драматизировать. Это… просто случилось.

– "Просто случилось"? – я почувствовала, как внутри поднимается волна такой ярости, какой никогда раньше не испытывала. – Ты трахаешь мою лучшую подругу в нашей постели, и это "просто случилось"?

– Следи за языком, – его голос стал холодным. – Тая может услышать.

– Ой, не ври, а? Дочки тут нет и ты прекрасно об этом знаешь. Тая у бабушки, – я скрестила руки на груди. – Очень удобно, не правда ли? Жена на конференции, дочь у бабушки. Целый дом в вашем распоряжении.

Мария шагнула вперёд:

– Лена, я клянусь, мы не хотели причинить тебе боль. Это всё так сложно…

– Сложно? – я рассмеялась, и мой смех прозвучал как треск разбивающегося стекла. – Нет, Маша, это очень просто. Ты – моя подруга. Он – мой муж. Вы спите вместе. Ничего сложного.

Я повернулась к Алексею:

– Я хочу развод.

Его лицо изменилось – не боль, не раскаяние, а что-то холодное и расчётливое появилось в глазах:

– Ты не понимаешь, что говоришь. Давай обсудим это завтра, когда ты будешь мыслить рационально.

– Я никогда не мыслила более рационально, чем сейчас, – я чувствовала странное спокойствие, словно смотрела на происходящее со стороны. – Завтра я позвоню юристу.

– Это будет ошибкой, – он сделал паузу. – Для всех нас. Особенно для Таи.

Это была угроза. Завуалированная, но однозначная.

– При чём здесь наша дочь? – я впилась взглядом в его лицо.

– Ты же понимаешь, что в случае развода встанет вопрос об опеке, – он говорил тихо, почти ласково, но от этого тона у меня по спине пробежал холодок. – Суд будет оценивать, кто из нас более… стабилен. И кто может обеспечить ребёнку лучшее будущее.

Мария побледнела:

– Лёша, не надо…

– Помолчи, – отрезал он, не глядя на неё. – Лена, подумай о своей репутации. О репутации "Кристалла". Не все твои эмоциональные срывы остались в прошлом, ты же понимаешь.

Я замерла. Он говорил о том периоде, когда после рождения Таи я страдала от послеродовой депрессии. О времени, когда мне требовалась поддержка, но вместо этого Алексей предпочитал держать мои "проблемы" в тайне, чтобы не испортить свой идеальный имидж.

– Ты не посмеешь использовать это против меня, – но даже когда я произносила эти слова, то знала: посмеет.

– Я просто хочу, чтобы ты не принимала поспешных решений, – он улыбнулся своей деловой улыбкой. – Вспышки гнева, эмоциональная нестабильность – не лучшие качества для матери-одиночки.

Мария наконец обрела голос:

– Прекрати, Алексей! Это мерзко.

Он бросил на неё раздражённый взгляд:

– Это реальность. И чем быстрее Елена её примет, тем лучше для всех. Особенно для неё самой.

В этот момент я поняла две вещи. Первое: мой муж не просто изменял мне – он был готов уничтожить меня, если я встану на его пути. Второе: это не первый раз, когда они с Марией ссорились. Они не любовники-новички, а пара со своей историей взаимоотношений.

– Уходите, – сказала я тихо. – Оба. Мне нужно побыть одной.

Алексей шагнул ко мне:

– Елена, будь разумной…

– УХОДИТЕ! – я схватила бутылку и швырнула её в стену. Стекло разлетелось, брызги бренди забрызгали дизайнерские обои.

Мария вздрогнула. Алексей покачал головой, словно я только что подтвердила все его слова об эмоциональной нестабильности:

– Хорошо. Я переночую в отеле. Завтра поговорим.

Когда дверь за ними закрылась, я опустилась на пол среди осколков. Моя жизнь, та, которую я знала, в которую верила, разбилась так же, как эта бутылка. Разлетелась на сотни острых фрагментов, каждый из которых мог ранить до крови.

Глава 2

Я проснулась от собственного крика. Простыни были скомканы и влажны от пота, сердце колотилось как безумное. За окном занимался рассвет – бледно-серая полоска на горизонте обещала дождливый день.

После ухода Алексея и Марии я провела несколько часов, методично убирая осколки разбитой бутылки. Потом долго стояла под душем, словно вода могла смыть не только пот и усталость, но и само воспоминание о том, что я видела. Когда наконец добралась до постели, нашей с Алексеем кровати, меня начала бить дрожь. Я не могла заставить себя лечь на простыни, которые всё ещё хранили следы их близости.

В итоге я перетащила одеяло в гостевую и рухнула на кровать, забывшись беспокойным сном, из которого теперь вынырнула, задыхаясь от кошмара. Во сне я падала в бесконечную стеклянную шахту, а стены вокруг были покрыты отражениями Алексея и Марии, смеющихся надо мной.

Ещё не было шести утра, но я знала, что уже не засну. Накинув халат, спустилась на кухню и поставила чайник. Привычные движения: достать чашку, заварку, молоко. Обыденность посреди катастрофы казалась почти кощунственной.

Взгляд упал на разбитую вчера стену. Обои с геометрическим рисунком были безнадёжно испорчены брызгами бренди и мелкими осколками стекла. Придётся вызвать ремонтников. Очередная графа расходов в бюджете, который Алексей всегда контролировал с маниакальной скрупулёзностью.

Алексей. Лёша. Муж и опора. При мысли об этом к горлу подкатила тошнота. Как он мог?! Пятнадцать лет брака, дочь, общий бизнес, общие друзья…

Друзья. Горький смех вырвался помимо воли. Мария была моей ближайшей подругой, крёстной матерью нашей дочери. Той, которой я доверяла безгранично. С которой делилась своими страхами, сомнениями, даже проблемами в отношениях с мужем.

«Ты слишком требовательна к нему, Лена, – говорила она, когда я жаловалась на холодность Алексея. – Мужчинам нужно пространство».

Теперь я понимала, какое именно «пространство» она имела в виду.

Телефон завибрировал: сообщение от Маши. Я едва не вышвырнула его куда подальше, но заставила взять себя в руки и прочитать.

«Лена, нам нужно поговорить. Пожалуйста. Это не то, что ты думаешь».

Я глухо застонала… Чем больше проходило времени, тем яснее я осознавала: впереди война. Развод, раздел имущества, борьба за опеку над Таей. И Алексей не будет играть честно, вчерашняя угроза использовать мою послеродовую депрессию против меня была лишь первым звоночком.

Мне нужен план. И хороший адвокат.

В восемь утра я позвонила Кире Львовне, лучшему семейному юристу города. Она согласилась принять меня через два часа. Поднявшись в спальню, я долго стояла перед шкафом, решая, что надеть. В конце концов выбрала строгий серый костюм – броню для предстоящего сражения.

Макияж занял больше времени, чем обычно. Круги под глазами, бледность, лихорадочный блеск в зрачках – всё это нужно было замаскировать. Никто не должен видеть мою слабость, особенно Алексей.

Я как раз заканчивала с тушью, когда услышала звук открывающейся входной двери. Сердце пропустило удар.

Лёша вошёл в спальню без стука, словно ничего не произошло. Безупречно одетый, свежий, словно вчерашняя сцена была дурным сном.

– Выглядишь уставшей, – заметил он. – Плохо спала? – как ни в чём ни бывало поинтересовался лицемер.

– Что ты здесь делаешь? – мой голос звучал чуть сипло.

– Я живу здесь, Лена, – пожал широкими плечами он. – И думаю, нам нужно поговорить спокойно, как взрослым людям.

– Я собираюсь к адвокату.

Он замер на мгновение, затем деловито продолжил:

– Это преждевременно. Мы можем решить всё между собой, – одним движением скинув с себя пиджак, заявил Алексей. – В горле пересохло, тебе принести чего-нибудь?

– Я оставила свой кофе внизу, – на автомате ответила я, в висках снова стала нарастать боль.

Муж кивнул и вышел из комнаты, я услышала его шаги на лестнице, и, покачав головой, повернулась к зеркалу, чтобы закончить макияж. Через минуту Лёша вернулся, держа в руках мой кофе.

– Вот, – он улыбнулся слишком участливо, поставив чашку рядом с моей косметичкой. – Взбодрись, дорогая.

Я бросила на него подозрительный взгляд, но аромат кофе был слишком соблазнительным после бессонной ночи.

– Решить что? – продолжила я, делая глоток любимого напитка. Кофе показался странно горьким, но я не придала этому значения, в последнее время у меня всё горчило. – Как разделить активы? Или как ты будешь навещать дочь по выходным?

Он вздохнул с таким видом, словно я была капризным ребёнком:

– Лена, давай не будем делать поспешных выводов. То, что ты видела… Это была ошибка. Момент слабости.

Я сделала ещё глоток. Действительно горький, с каким-то металлическим привкусом, которого не должно было быть. Но я продолжала пить – организм требовал кофеина.

– Которая длится годами? Не лги мне больше. Хватит.

– Хорошо, – он сел в кресло напротив туалетного столика. – Да, у нас с Марией отношения. Но это ничего не значит.

– Для меня значит.

– Ты слишком эмоциональна сейчас, – он потёр переносицу. – Подумай о Тае. О компании. О всём, что мы построили вместе. Ты действительно готова разрушить всё из-за… этого?

«Этого» – так он называл предательство, которое перечеркнуло пятнадцать лет брака.

– Не я разрушила наш брак, – мой голос дрогнул. – И не я предала нашу семью.

– Когда ты в последний раз спрашивала, как прошёл мой день? – неожиданно спросил он. – Когда интересовалась моими проблемами? Ты вся в своих центрах развития, в своих методиках, в своей карьере. Я для тебя просто банкомат и статус-символ.

От несправедливости обвинений перехватило дыхание:

– Ты серьёзно? Я создавала эти центры с твоего одобрения! Каждый шаг, каждое решение – всё обсуждалось с тобой. Я всегда спрашивала твоего мнения, даже когда ты всё чаще отмахивался от этих разговоров.

– Потому что тебе на самом деле не было интересно моё мнение, – его губы сжались в тонкую линию. – Ты просто хотела одобрения.

Я почувствовала, как внутри поднимается гнев:

– А чего хотел ты, Алексей? Чтобы я сидела дома и ждала, когда ты соизволишь вернуться от своей любовницы?

– Я хотел жену, а не бизнес-партнёра, – отрезал он.

Мы смотрели друг на друга, разделённые не просто расстоянием между креслом и туалетным столиком, а пропастью непонимания, которая, как я теперь осознавала, существовала всегда.

– Нам больше не о чем говорить, – я отвернулась к зеркалу, чтобы закрыть пудреницу. – Я подаю на развод.

Он молчал так долго, что я решила, что разговор окончен. Но когда я уже собиралась встать, он заговорил снова, совсем другим тоном:

– Я предлагаю компромисс.

– Какой ещё компромисс?

– Давай отложим решения на три месяца, – его голос стал мягким, почти просящим. – Дадим себе время остыть, подумать. Ради Таи. Я перееду в городскую квартиру, ты останешься здесь. Ничего необратимого, никаких юристов. Просто пауза.

Я обернулась, изучая его лицо. Что-то здесь не сходилось.

– С каких пор ты стал таким сторонником семейных ценностей?

– Я всегда ими был, Лена, – он выглядел искренне обиженным. – Несмотря на мои… ошибки, семья для меня всегда была на первом месте.

– А как же Маша?

– Я уже сказал ей, что всё кончено.

Ложь. Я видела это в его глазах, то самое выражение, которое появлялось, когда он рассказывал клиентам о «гарантированной» доходности инвестиций.

– Я подумаю, – сказала я, просто чтобы закончить разговор.

– Отлично, – он улыбнулся с видимым облегчением. – И раз уж мы решили быть разумными, есть ещё один вопрос. Чисто деловой.

Вот оно. Настоящая причина его визита.

– Какой?

– Ты помнишь, у нас квартальный отчёт для налоговой? – он достал из портфеля папку с документами. – Нужно подать до конца недели, а там твоя подпись нужна.

– Дай посмотреть, – я протянула руку за бумагами.

– Да там стандартные формы, как всегда, – он небрежно пролистал несколько страниц. – Ты обычно даже не читаешь их.

– Теперь буду, – я забрала папку и начала внимательно изучать документы.

Первая страница действительно была налоговой формой, какие мы заполняли каждый квартал. Но под ней лежало что-то другое – соглашение о доверительном управлении.

– Что это? – я подняла глаза на Алексея.

– Мера предосторожности, – он пожал плечами. – В случае, если с одним из нас что-то случится, второй получает полный контроль над активами. Обоюдно.

– И когда ты собирался упомянуть об этом?

– Это стандартная процедура, – он отмахнулся. – Наш финансовый консультант рекомендовал оформить эти бумаги ещё полгода назад.

Я перелистала документ. Замысловатые юридические формулировки, мелкий шрифт. Сложно разобраться без специального образования.

– Я хочу, чтобы наш юрист проверил это.

– Какой юрист? – он нахмурился. – У нас общий юрист, Виталий Семёнович. И он уже всё проверил.

Виталий Семёнович был корпоративным юристом «Кристалла» и по совместительству закадычным другом Лёши. Они вместе учились в университете и регулярно выбирались на рыбалку. Глупо было бы рассчитывать на его непредвзятость.

– В таком случае, я хочу, чтобы документы проверил независимый специалист, – я отложила папку. – Я посмотрю это после консультации.

– Какой ещё консультации? – раздражение проступило сквозь его спокойный фасад.

– С адвокатом. На которую я опаздываю, кстати.

Он внезапно схватил меня за запястье: не больно, но достаточно крепко, чтобы я не могла вырваться:

– Лена, это обычная формальность. Просто подпиши сейчас, и мы закроем вопрос.

– Отпусти, – я смотрела ему прямо в глаза. – Ты делаешь мне больно.

Это была ложь – он держал достаточно сильно лишь для удержания, но не для боли. Но на мгновение в его взгляде мелькнул испуг. Он тут же разжал пальцы.

– Извини, – пробормотал он. – Я просто… это важно для компании. У нас сроки горят.

– Тогда тем более нужно внимательно всё проверить, – я встала, демонстративно растирая запястье. – Я вернусь к вечеру и дам тебе ответ.

Он смотрел на меня с нечитаемым выражением:

– К вечеру я улечу в Сингапур. Конференция, помнишь? Я говорил об этом месяц назад.

Я не помнила. Или действительно была настолько поглощена своими проектами, что пропустила это мимо ушей?

– Значит, решим вопрос, когда вернёшься, – я взяла сумку и направилась к выходу.

– Лена, – его голос остановил меня в дверях, – давай не будем делать глупостей. Оба.

Это прозвучало как предупреждение. Или угроза.

– Хорошего полёта, Алексей.

В такси по дороге к адвокату я решила посмотреть документы. Странно, но с каждой минутой фокусироваться становилось всё труднее, буквы начали расплываться перед глазами. Плохой сон и ранний подъём дали о себе знать отвратительными ощущениями во всём организме.

Впрочем, даже в таком состоянии я видела, что с бумагами что-то не так. Не просто стандартное соглашение о доверительном управлении – там были пункты о праве подписи, о единоличном принятии решений «в случае недееспособности» одной из сторон.

Недееспособность. Само это слово вызвало тревогу. Почему он использовал именно эту формулировку? И почему так настаивал на немедленном подписании?

К моменту прибытия к офису адвоката головокружение чуть отступило, взгляд прояснился. Я даже выдохнула с облегчением.

Кира Львовна приняла меня в своём строгом, но уютном кабинете с видом на реку. Увидев меня, она участливо спросила:

– Елена Михайловна, вы хорошо себя чувствуете? Вы очень бледны.

– Просто устала, – я попыталась улыбнуться, но вышло плохо. – Тяжёлая ночь.

– Может, воды? – она встала, чтобы подойти к графину.

– Да, пожалуйста, – поблагодарила её я.

Как только я утолила жуткую жажду, принялась за рассказ. Юрист выслушала мою историю, не перебивая, изредка делая пометки в блокноте. Даже в моём затуманенном состоянии я заметила, как её взгляд всё чаще останавливается на моём лице с профессиональной настороженностью.

– Значит, вы подозреваете, что муж пытается обманом получить контроль над вашими активами? – уточнила она, когда я закончила.

– Да. Эти документы… – я достала папку. – С ними что-то не так.

Она взяла бумаги и начала просматривать их, хмурясь всё сильнее с каждой страницей:

– Это не просто доверительное управление, Елена Михайловна. Это фактически передача всех прав на компанию вашему супругу в случае, если вы будете признаны недееспособной. Причём решение о недееспособности может быть принято через упрощённую процедуру – по медицинскому заключению, без судебного разбирательства.

– Что?! – меня словно окатили ледяной водой. – Но это же незаконно!

– В том-то и дело, что формально всё в рамках закона, – она сняла очки. – Есть лазейка для случаев острой необходимости – например, при тяжёлой болезни, когда решения нужно принимать быстро. Но обычно такие соглашения заключаются с серьёзными оговорками и гарантиями.

– Которых здесь нет?

– Именно. Фактически это дарственная с отложенным сроком вступления в силу, – она отложила документы. – Вы чуть не подписали себе приговор, Елена Михайловна.

Я откинулась в кресле, пытаясь осознать масштаб предательства:

– Но зачем ему это? У нас равные доли в бизнесе, мы всегда принимали решения совместно.

Кира Львовна внимательно посмотрела на меня:

– У вашего мужа есть финансовые проблемы? Долги? Может быть, он планирует крупную сделку, которую вы не одобрили бы?

Я задумалась. В последние месяцы Лёша действительно часто говорил о каком-то крупном инвесторе, заинтересованном в наших центрах. Я мельком слышала о предложении выкупа, но деталей не знала – это была его сфера ответственности.

– Возможно, – я потёрла виски, вновь запульсировавших от боли. – Он упоминал какого-то сингапурского инвестора…

– Вот и ответ, – она убрала документы в папку. – Моя рекомендация: немедленно подавайте заявление о разводе и требуйте заморозки всех совместных активов до окончания судебного разбирательства. Иначе рискуете остаться ни с чем.

– А что с этой доверенностью? – я кивнула на папку.

– Она недействительна без вашей подписи. Но будьте осторожны, учитывая готовность вашего мужа к подлогу, он может попытаться получить её любым способом.

– Любым?

– Елена Михайловна, я не хочу вас пугать, но будьте предельно внимательны. Не принимайте никаких лекарств от него, не оставайтесь с ним наедине, а лучше всего не оставайтесь в доме одна.

Я, почувствовав дрожь страха, медленно встала:

– Спасибо вам, Кира Львовна. Я всё обдумаю.

– Звоните в любое время. И помните: в таких ситуациях главное действовать быстро и решительно.

Глава 3

Прежде чем отправиться домой, я заехала в клинику и сдала кровь на анализ, срок готовности три рабочих дня. Были у меня подозрения, стоило зафиксировать и убедиться, что мне не померещилось.

Закончив с этим, вернулась домой. Странное состояние – смесь ярости, страха и какой-то необъяснимой решимости не прошло. В моей сумке лежали документы, которые Алексей так хотел, чтобы я подписала, и копии заявления, которое я оставила у адвоката. Первый залп в войне, которой я не желала, но избежать которой уже не могла.

Квартира встретила меня тишиной. Алексей действительно уехал – его чемодана не было, шкаф в спальне зиял полупустыми полками. Сложно было поверить, что всего сутки назад моя жизнь была другой. Целой. Пусть и трещавшей по швам, но всё же моей жизнью.

Я прошла на кухню, машинально поставила чайник. Углубление в стене, образованное от удара бутылкой, молчаливо упрекало меня за несдержанность. На столе лежала записка, написанная аккуратным почерком мужа: "Вернусь через неделю. Подумай о моём предложении. Ради Таи".

Тая! Я схватила телефон – несколько пропущенных от дочери.

Набрала её номер, послышались длинные гудки, но никто не отвечал. Через минуту пришло сообщение: "Мама, у меня начались занятия онлайн, не могу говорить. Я осталась у бабушки. Папа сказал, тебе нужно побыть одной. Это правда? Люблю, целую".

Я стиснула телефон. Даже с дочерью он умудрился манипулировать, выставляя меня нестабильной, нуждающейся в одиночестве.

Начала печатать ответ: "Милая, мне не нужно быть одной. Наоборот, я очень хочу тебя видеть. Приезжай домой".

Но отправить не успела – в дверь позвонили. На пороге стояла Мария, в льняном светлом костюме, с бутылкой вина и пакетом еды из нашего любимого итальянского ресторана.

– Не прогонишь? – она попыталась улыбнуться, но вышло натянуто.

Часть меня хотела захлопнуть дверь перед её лицом. Но другая часть – та, что требовала ответов – взяла верх.

– Входи, – я отступила, пропуская её внутрь.

Мария прошла на кухню с такой непринуждённостью, словно не она вчера стонала в объятиях моего мужа в нашей спальне. Я наблюдала, как она расставляет контейнеры с едой на столе, открывает ящики в поисках штопора, достаёт бокалы – всё так знакомо, так привычно. Мы делали это сотни раз – собирались на моей кухне, открывали вино, болтали о работе, о детях, о жизни.