Генеральша

Что Катю вначале немного напрягало и смущало – был мат. Материлась Рита виртуозно, мастерски. Не то чтобы Катя впервые его слышала, напротив, дядя Витя просветил её с младых ногтей, но крепкое словечко в сознании так и закрепилось за образом соседа-дурака, или саранских работяг, малокультурного барачного отребья. Вот так бывает, слова вроде одинаковые, а один скажет, как дерьмом плюнет, а другой… как песню поёт и без этих слов и песня не песня. Вот и Рита… холёная, шикарно одетая барышня, с изысканными манерами произвела его в ранг искусства и была в нём виртуозом, Паганини. После пяти -десяти минут возникало ощущение естественности и, даже, необходимости, как рифма для стиха. И не было чувства вульгарности, отторжения. Каждый раз, срываясь с красивых губ Риты слово «блядь», Катя ощущала какое-то странное возбуждение, смешанное со стыдом и влечением повторять за ней, как дети, уже осознав, что этого говорить нельзя, украдкой, с каким-то будоражащим предвкушением шепчут на ухо сверстникам.

Она курила. Немного, но очень элегантно, как артистка в заграничном кино, через мундштук, так соблазнительно, что Кате тоже захотелось попробовать затянуться.

Рита пела в «Московской оперетте», самым большим достижением была роль Ксении в «Девичьем переполохе», а затем скандалы, завистницы, театральный серпентарий отодвинул её на более скромные роли. Лова тоже работала раньше в театре костюмершей, но вышла замуж за какого-то торгового работника и уволилась. Рита смешно рассказывала забавные театральные истории и часто вставляла пошлые прибаутки, чем вводила Катю в краску.

Рите было под тридцать. Жила она на Солянке в коммунальной квартире. Про личную жизнь Катя спрашивать стеснялась, полагая, что придётся откровенничать в ответ, чего ей не хотелось. Она считала, что достаточно и того, что она рассказала, да и смущалась она распространяться, как ей живётся с мужем, старшим, более чем вдвое. Единственное, что Катя рассказала, как познакомилась с Иваном Никитичем.

– Мы концерт давали у них в Управлении, на ноябрьские в прошлом году. Нас, лучших учеников, отправили. Он подошёл, серьёзный такой, поблагодарил за игру. Мы стояли с преподавателем. Я и думать про то забыла, прошло больше месяца. Прихожу домой, а он в комнате сидит с мамой, разговаривают, чай пьют. Я решила, что к ней. Вначале разозлилась, а потом подумала, молодая ведь она ещё, сорок с небольшим, а он мужчина серьёзный, даже как-то радостно стало за неё. А потом оказалось, он ко мне… свататься. Я, конечно, не хотела. Мы с мамой долго говорили. Это я от неё узнала, что искал он меня, справки наводил, что поклялся матери беречь, уговаривал. Я и согласилась.

– Так он не военный?

– Нет.

Рита задумалась, посерьёзнела.

– У тебя отец тоже намного старше матери?

– Да…

– Ну что же… Может мать и права. Что бы ты сейчас в Саранске делала?

Так долго Катя ни с кем не разговаривала. Был уже седьмой час. Рита взглянула на маленькие часики.

– О… Заболтались мы…

Катя вдруг вспомнила про Акулину, переменилась в лице. Рита сразу заметила это.

– Что ты так изменилась-то?

Пришлось рассказать про всё, что произошло утром и почему у неё не оказалось денег, и что она не знает, что делать, что Акулина баба тёртая, да и побаивается она её.

– И откуда она только взялась?! – сетовала Катя.

– Ты не торопись. Поставить её на место нужно, но не напрямик. Знаю я таких – зубы поломаешь. Через генерала своего действуй. Он её привёл, он ей место и укажет. Ты, главное, не дрефь, генеральша. У нас ещё и маршалы на поводке ходить будут, что там генералы.

Девушки рассмеялись. Расставаться жутко не хотелось. Становилось тягостно.

– Ну… как найти меня – знаешь… Рано не приходи – не открою, да ещё и обматерю. Или в театре… И не кисни! Выше нос, генеральша, мы ещё им покажем!

– А где находится театр?

– На Маяковке, в центре. Спроси любого – покажут. Ну, пока, хм… генеральша…

4. Запах карамели.

В квартире пахло свежей выпечкой и свежей паркетной мастикой, от которой немного пощипывало глаза. Заряд храбрости, который дала Рита, растаял уже в подъезде, когда вахтёрша взглянула на неё поверх очков. Катя неслышно прошла в зал. Решила, что есть не будет, хоть и запахи из кухни нагоняли голодную слюну.

– Катерина! Катерина! Ты куда пошла?! – раздался требовательный голос Галеева из кухни. Катя вздрогнула, но отвечать не стала. Вскоре Иван Никитич пришёл сам, – Катерина! Что ты крадёшься? Пойдём, поужинаем, с Акулиной познакомишься.

– Спасибо, я не голодна, Иван Никитич. И мы уже познакомились…

– Это что, бунт? Ты мне ещё тут голодовку объяви! Как ты себя ведёшь?!

– Я нормально себя веду, Иван Никитич, – Катя решила попробовать стать Ритой. Она подняла подбородок и как можно пронзительней взглянула на Галеева. В комнате был полумрак и предательский румянец, заливший щёки, был не виден, – Вы меня даже не спросили, согласна ли я, чтобы со мной в доме жила посторонняя женщина. Я не знаю, кто она такая и что она тут делает!

– Она… она помогать будет… по хозяйству. Я же тебе говорил…, – Галеев неуклюже пытался оправдаться и Катерина почувствовала, что ей удалось, пусть это только начало, из виновника стать обвинителем. Она решила продолжить, закрепить успех.

– Меня нужно было хотя бы предупредить и спросить моё мнение, или я собачка комнатная?! Если я Ваша жена, то имею я право на своё мнение?! Кто она такая, откуда она взялась?! И почему она со мной так разговаривает?!

– Тихо! Тихо, – Иван Никитич заметался, засуетился, что на него было не похоже, – Она… работала… со мной работала… там…

– Так она кто, надзирательница?! Теперь и за мной будет следить?!

– А ну-ка, прекрати! Белены объелась?! – Галеев подскочил и Кате показалось, что он сейчас ударит её. Она сжалась и зажмурилась. «Рита» улетучилась. Её снова сковал страх.

– Она поживёт у нас, пока я квартиру ей не выбью, – Галеев перешёл на спокойный тон. – Мы же говорили с тобой. Ну не потянешь ты, Кать, что с тобой сегодня? Как бес вселился. По выслуге она ушла. Хороший она человек, преданный и хозяйка отменная.

– Откуда она знает, что Вам приятно, что нет? Она что, бывшая любовница Ваша?

Галеев смутился. Даже взгляд вначале спрятал.

– Дура ты, Катерина, придумала же… Говорю, работали вместе, почитай лет семь. Начальничал я у неё. Вот она и присматривалась, что люблю, что не люблю. А ты уже… любовница… Прекращай мне. Что с тобой сегодня? Пойдем, Акулина пирожков напекла, ты таких не ела, не оторвёшься.

Галеев обнял одной рукой за плечи и слега прижал. Катя безвольно, в обиде на саму себя, что не смогла удержать верх, не отстояла, побрела на кухню вслед за Иваном Никитичем. Есть хотелось смертельно, до тошноты, но взять пирожок не поднималась рука. Затем вспомнился позор в баре с американцем. Катя потянулась за пирожком. Акулина вздохнула и её напряжённая поза сменилась на обычную суету на кухне.

Так и стали жить. Катя с Акулиной почти не разговаривала, словно та была глухонемой, а Акулина и не лезла с разговорами. И Катю это устраивало. Присутствие этой женщины постепенно становилось будничным, привычным, ушла та первая острота неприязни, хотя долго находиться с ней в одном помещении Катя избегала. Вставала Акулина рано, шла на Тетеренский рынок за хозяйскими творогом и сметаной. Затем жарила аппетитные сырники, маленькие, пухлые, на серединку клала кусочек масла и сверху присыпала сахарным песком. Сахар и масло плавились, образуя сладкую корочку и пьянящий ванильный аромат.

      Постепенно жизнь потекла размеренным и спокойным течением: Иван Никитич отправлялся на службу, если не был в командировке, Катя вставала позже, слушала музыку, читала, играла, а после обеда отправлялась гулять с Ритой. Встречи с новой подругой были непредсказуемыми, интересными, впечатляющими и каждая, по своему, особенная. Катя с азартом и вдохновением спешила на встречу, предвкушая прожить какую-то новую историю, новое знакомство, увидеть интересных людей, возможно и знаменитых, известных. В «Коктейль-холл» они наведались ещё дважды и оба раза находились желающие заплатить за них. Катю это уже не шокировало, наоборот, было интересно наблюдать, что предпримет Рита и как она это сделает. Сама Катя была только наблюдателем, хотя и, в некотором роде, приманкой. Она не осознавала, насколько привлекательна была её молодость и непорочный взгляд с естественным румянцем на щеках для здешних обитателей. Ей казалось это игрой, немного необычной, рискованной, но приятно щекотавшей нервы, потрафляя естественной женской природе – понравиться. При том, что была абсолютная уверенность в успехе предприятия. Она безгранично была уверена в таланте Риты и по-детски беспечна.

Рита познакомила Катю со всеми популярными в то время ресторанами Москвы. Во многих её знали, как частую гостью, что значительно повышало её авторитет в глазах Катерины. Ходили они туда днём, когда посетителей было немного. Конечно же не каждый раз девушкам улыбался случай, когда находился щедрый поклонник, сорящий деньгами, да и Рита не от каждого принимала подаяния или отвечала взаимностью. По какой-то своей методике она оценивала подошедшего мужчину и тогда могла снисходительно улыбнуться, если она была склонна продолжить общение или, напротив, окатить холодным презрительным взглядом, если не намерена даже начинать знакомство. Катя в выборе претендентов участия не принимала, только наблюдала и подробно записывала в свой внутренний блокнотик все уловки и приёмы Риты. Это был бесценный опыт.

Однажды Рита сказала, что поведёт её в такое место, где она никогда не была и откуда видна вся Москва. На все Катины расспросы, Рита продолжала хранить интригу, отчего желание поскорее попасть туда становилось нестерпимым. Девушки прошли от Театральной к Охотному ряду и остановились у гостиницы «Москва».

– Ты сюда меня хотела повести? – разочарованно спросила Катя, глядя на исполинскую громаду гостиницы. – Я уже сто раз её видела.

– Но ты не была там, на верху.

Катя задрала голову и пожала плечами, не понимая, что такого интересного там может быть. Они зашли в вестибюль гостиницы. На вопрос швейцара, куда они направляются, Рита подняла указательный палец вверх:

– «Огни Москвы».

Швейцар слегка улыбнулся и кивнул. Девушки поднялись на лифте на последний, пятнадцатый этаж. Оказавшись на террасе кафе, перед Катей открылась захватывающая панорама города. Она подбежала к сетчатой ограде, установленной между колон, и жадно всматривалась вдаль, пытаясь охватить глазами весь открывшийся простор, насколько позволял горизонт.

– Смотри! Кремль, как на ладони! – с детской бесхитростностью воскликнула она. – А люди?! Какие маленькие!

Рита снисходительно улыбнулась, села за ближайший столик, достала сигарету, мундштук и сладостно затянулась.

– Ну что, ты не разочаровалась? Я знала, что тебе понравится.

Катя ещё некоторое время не могла оторваться от панорамы города, но насытившись, села рядом с таким счастливым лицом, что Рита рассмеялась.

– Что ты смеёшься?

– Я просто завидую твоей искренней непосредственности.

Катя немного надула губки.

– Ты хотела сказать, провинциальности?

– Да нет же, дурочка, именно непосредственности. Как бы мне хотелось так же восторгаться простыми вещами, – с некоторой грустью сказала Рита.

Они заказали по мороженому с шоколадным ликёром и по бокалу красного терпкого вина. Посетителей в будний день было немного и девушки наслаждались уединением, особенно Катя, чтобы не чувствовать на себе посторонних взглядов, когда нужно следить за своими движениями. Можно быть естественной и блаженствовать на июньском солнце, находясь на высоте птичьего полёта. Девушки беззаботно болтали, когда на террасе появились трое взрослых мужчин явно южного происхождения. Рита заметила их, выпрямила спину и напружинилась, как хищник заметивший добычу. Катя взглянула на подругу, пытаясь прочесть по глазам, в которых блеснул азарт, затем обернулась на вошедших мужчин.

Один из них огляделся и подошёл к столику рядом, хотя было полно других свободных столиков.

– Не помешаем? – учтиво спросил симпатичный брюнет с кавказским акцентом.

– Мы уже уходим, – с некоторым сожалением вздохнула Рита и переглянулась с Катериной.

– Очень жаль… Может, задержитесь хоть на десять минут?

Рита пожала плечами, кивнула Кате.

– Мы же не торопимся?

Это был скорее не вопрос, а окончательное решение. Катя поняла, что сейчас состоится представление, которое уже мысленно срежессировала Рита. Она кивнула. Мужчины с энтузиазмом засуетились, приставили стулья, стали громко звать официантов.

– Понеслась…, – тихо прошептала Рита и подмигнула Кате.

Стол быстро стал заполняться закусками: чёрная икра с гренками, осетрина по-московски, крабы. Появился коньяк и две бутылки шампанского. Всё это заказывалось с великодушного соизволения Риты. Мужчины так воодушевились, видимо, перспективой знакомства, что были готовы на любой её каприз.

– Зачем ты так много заказала? – спросила Катя, когда они на минуту остались одни, пока мужчины хлопотали с заказом.

– Ты домой придёшь – пожрёшь, а меня кормить некому.

Постепенно суета улеглась, Рита с аппетитом уплетала икру, запивая шампанским, весело смеялась любой глупой шутке. Катя, напротив, почти ничего не ела, сидела тихо, словно боялась лишний раз сказать слово.

– А почему ваша подруга всё время молчит? – улыбаясь, спросил брюнет, который представился Дамиром и заглянул Кате в глаза.

– Она немая, – сходу ответила Рита. Катя вытаращилась на подругу, пытаясь понять, для чего она так сказала. У мужчин моментально исчезли улыбки.

– Глухонемая? – с серьёзным видом уточнил Дамир.

– Слышит, но плохо.

Катя обиделась и никак не могла взять в толк, зачем Рита сделала её немой? Но та, нисколько не смутившись от гневных взглядов Катерины, продолжала демонстративно кокетничать.

– Вы в этой гостинице живёте? На каком этаже? Мы на восьмом. Только вчера приехали из…, – Рита на секунду задумалась, какой бы город назвать, взглянула на Катю и улыбнулась, – из Саранска. А вы давно здесь?

– Недавно, третий день. Мы из Сухуми.

– О! Море, пальмы! – восторженно закатила глаза Рита.

Когда икра и крабы были съедены, от осетрины остались только косточки, а из бутылки шампанского Рита вытряхнула последние несколько капель, она незаметно посмотрела на часы, взглянула на Катю каким-то серьёзным таинственным взглядом. Разговор плавно перешёл к планам на вечер, но чем меньше оставалось коньяка в графине, тем планы переносились на всё более ранние сроки. А ещё через некоторое время Дамир предложил продолжить знакомство у них в номере. Рита улыбнулась, поняла бровь и вздохнула с видом «ну что с вами поделаешь».

– Нужно взять ещё бутылку шампанского.

Катя напряжённо наблюдала за подругой. Если раньше прилипала оставался с носом ещё на стадии планирования возможного продолжения вечера, то сейчас Рита дала прямой и однозначный ответ, что готова пойти в номер к мужчинам и, следовательно, с ней должна пойти и Катя. От этой мысли становилось дурно. Другой раз она бы, наверное, вскочила и убежала, но Катерина абсолютно доверяла подруге и полагалась на её опыт и решила дождаться финала.

Принесли бутылку шампанского, Рита жестом показала официантке, чтобы та не открывала, взяла бутылку и встала.

– Какой у вас номер? – спросила Рита.

– Тридцать восьмой, на десятом, – с некоторым подозрением ответил Дамир.

– Замечательно! Тридцать восьмой, я запомнила! – пьяным голосом повторила Рита. – Мы сейчас к вам спустимся, нам в дамскую комнату, на минутку.

Она взяла бутылку, прошла несколько шагов, обернулась и посмотрела на Катю, продолжавшую сидеть, с тревогой и растерянностью наблюдающую за происходящим.

– Ты идёшь? – протянула она руку.

Катя встала, опустила голову и краем глаза заметила сальные взгляды мужчин, провожавшие девушек. Они зашли в туалет. Рита тут же преобразилась.

– Так подруга, бегаешь хорошо, нормы ГТО сдавала?

– Бежать? Куда?

– На кудыкину гору! Ждём десять минут.

Рита достала сигарету, закурила, наблюдая за Катей. Подруга заметно нервничала, часто сбивая пепел, чего раньше Катя за ней не наблюдала. Раньше всё проходило как-то играючи, даже порою смешно. Через время она посмотрела на часы.

– Пошли.

Выйдя из туалета, Рита несколько раз огляделась по сторонам. Катя машинально тоже посмотрела и пошла следом. Вместо того чтобы выйти в холл, к лифтам, Рита повела её длинным коридором к лестнице. Она ещё раз оглянулась и заметно повеселела. Они спустились несколько этажей по лестнице и когда Катя на стене заметила табличку с числом «10», вдруг остановилась.

– Вот десятый этаж!

– И что?

– Их номер на десятом, – наивно хлопала глазами Катя.

– Хочешь к ним в номер?

– Нет!– замотала она головой.

– А чего, была бы картина «Свинарка и три пастуха». Ха-ха-ха!

– Дура! – Катя бегом сорвалась вниз.

– Ну вот, а то плетёшься сзади, – крикнула вдогонку подруга.

На седьмом этаже их поджидал Дамир. Катя заметила его первой, остановилась, как вкопанная и оглянулась на Риту, бежавшую следом. Та сначала не поняла причины остановки, но когда увидела Дамира, сбавила шаг и пошла нарочито медленно.

– Вы пропустили десятый этаж.

– А нам в свой номер зайти надо, – перевела дух Рита.

– Так вы и свой пропустили. Ты за кого меня держишь? Хотели сбежать?

– Передумали мы!

– Передумали, шлюхи?! Сначала жопой крутите, а потом сбегаете! Со мной это динамо не пройдет, придётся отрабатывать! Я очень потратился. Поднимайся!

– Иван Марье не указ: кому хочет – тому даст!

– Я сказал, поднимайся!

– Да пошёл ты, пастух!

Дамир вскипел, схватил Риту за руку.

– Не смейте! – закричала Катя.

Мужчина обернулся, криво улыбнулся.

– А ты и говорить можешь?! Ну ничего… сейчас нам всё расскажешь!

Рита выдернула руку и отвесила звонкую пощечину. У Дамира яростью сверкнули глаза и он с размаха ударил её кулаком. Катя ахнула, попятилась, крик застрял в горле и ноги стали подкашиваться. Она поняла, что игра закончилась и помощи им больше ждать неоткуда. Вся та беззаботность и восторг, с которыми Катя наблюдала за подобными историями раньше, оказались безответственной игрой, финал которой может быть только таким – страшным и жестоким.

      Рита не упала, отвернулась, а когда Дамир снова схватил её за руку и потащил за собой, он взглянул на остолбеневшую и перепуганную Катю.

– Поднимайся! – грубо скомандовал ей мужчина.

– Её не трогай! Я за неё отработаю!

– Каждая за себя отрабатывать будет, да и сока в ней больше. Пошла!

Катя безвольно повернулась, готовая подчиниться, с диким ужасом представляя, что будет дальше. В этот момент сзади раздался странный звук, словно на ступеньки упал арбуз и одновременно послышался сдавленный стон. Катя обернулась. Внизу на корточках сидел Дамир и держался за голову, а Рита со зловещим лицом держала в руке бутылку. Шампанское не разбилось, может из-за слабого удара, может из-за крепости изделия советской стекольной промышленности.

– Бежим! – прошипела Рита и Катя, даже не осознав, что произошло, со всех ног метнулась вниз. Только на пятом этаже она вспомнила про Риту, остановилась и посмотрела наверх. Рита спускалась не так чтоб торопливо и держалась за левую щёку.

– Урод! Теперь синяк будет. Неделю на улицу хоть не показывайся.

Они вышли из гостиницы и направились к Театральной. Катю трясло и она молчала, а Рита её молчание расценивала, как немой укор.

– Ты прости меня дуру. Что-то я совсем заигралась. Не думала, что так всё обернётся. Испугалась? Сильно? Синяка не видно?

Рита остановилась и рукой убрала волосы. Катя внимательно посмотрела и прикоснулась к тому месту, где было покраснение.

– Нет, нет только краснота, надо холод приложить.

Рита кивнула, вздохнула с досадой и добавила:

– Погуляли…

– Рита! – Катя остановилась и внимательно посмотрела на подругу. Она обернулась, приложив бутылку к припухшему месту.

– Чего ты?

– А ты правда пошла бы… если бы не оказалось бутылки в руках? Ради меня?

– Вот ещё чего! Я же не дура! Придумала бы что-нибудь. Я бы им такую истерику устроила, – Рита посмотрела по сторонам и истошно заорала на всю улицу, – А-а-а! Насилуют! Помогите!

Катя испугалась, кинулась к ней, оглядываясь на прохожих, которые начали замедлять шаг, останавливаться и наблюдать за девушками.

– Тише! Ты что?! – Катя схватила Риту за плечи.

– Ну, в общем, как-то так. Мы же не в лесу. А вот у тебя я видела вся воля куда-то в пятки ушла. Неужели бы пошла?

Катя опустила голову, как школьница, не выучившая урок.

– Тяжело тебе будет, нельзя так с ними. Сказал – ты и пошла? Приказал – ты и легла? Нет, Катюша, запомни, всегда есть выход, из любой ситуации, может даже ценой жизни, но никогда не делай, чего не хочешь. Царапайся, кусайся, угрожай, бей всем, что попадёт под руку! Не бойся показаться сумасшедшей, пусть думают, что ты свихнулась, многих это останавливает. Мы сами решаем, кому и как дать! Поняла?

Рита говорила проникновенно, убедительно, Катя следила за её губами и думала, какая она смелая, вот бы ей хоть капельку такой смелости. Хоть Рита своей бравадой и пыталась скрыть испуг, но было заметно, что перенервничала она сильно. Как ни старалась она куражиться, что смогла бы с лёгкостью выйти из ситуации, у Кати в ушах продолжали звучать слова Риты «я за неё отработаю», сказанные таким обречённым и серьёзным тоном, что не оставалось сомнения – Рита сделала бы это. Для Катерины открылась ещё одна неизвестная черта характера подруги, которой стоило бы подражать – её самоотверженность, готовность бросится на помощь, жертвуя собой, без выгоды или условий. Смогла бы так поступить Катя, случись такая ситуация, она боялась себе признаться. Она ещё долго чувствовала тот сковывающий и всепроникающий страх, делающий из человека безвольное тело. При всём этом, Катя не считала Риту виновницей этой истории, виноваты были, безусловно, мужчины, а они, они просто играли.

После этого случая, когда к ним подходил очередной соискатель амурных приключений, Рита устало отшучивалась или грубо отвечала, не преминув вставить какую-нибудь солёную прибаутку. Либо не зажили ещё свежие воспоминания, хоть как она не храбрилась перед Катей, либо не попадался подходящий кандидат. Кате так было спокойней, она не искала внимания мужчин и ей было гораздо приятней, когда они оставались с Ритой вдвоём.

                        ***

О новой знакомой Катя рассказала Ивану Никитичу. Конечно, она не стала углубляться во все подробности и говорить обо всех похождениях, посчитав, что вряд ли ему это понравиться. Восхищенно рассказывала, какая она красивая и смелая, как модно и изыскано одета. Когда Катя с гордостью сказала, что она артистка «Московской оперетты», Галеев скорчил рожу, и пренебрежительно хмыкнул:

– Актриска? Хм… Кордебалет? Смотри, Катерина, заразы не наберись, знаю я эту публику.

Однажды Катя зашла к Рите домой, на Солянку. По пути заглянула в кондитерскую и купила с полкило карамелек. Рита любила карамельки, особенно «раковые шейки». Общая дверь в квартиру была не заперта, бегали соседские дети и Катя прошла по тёмному коридору к комнате Риты. Стучать не стала, распахнула дверь и первое, что она увидела – присевший на корточки мужчина с фотоаппаратом посреди комнаты. У стены, на фоне светлой ткани стояла Рита. Она была абсолютно голой. Одна рука была закинута за голову, вторая вытянута в сторону, спинка прогнута, а ножка отставлена, как будто она потягивается ото сна, в истоме и сладострастии.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.