Генеральша

– Катя! – окликнула Рита, – Познакомься, это Люба, мы её зовём Лова, как «любовь», по-английски.

– Здравствуйте… Катя, – скромно кивнула Катерина.

– Очень приятно! Ой, девочки! Какую я видела блузку! – Лова закатила глаза, – Тут, вот так… кокетка, вот тут – фонариком…

Лова артистично показывала на себе все прелести увиденной блузки, что Катя, внимательно слушая и наблюдая за новой знакомой, даже её представила, как наяву. Блузка казалась волшебной.

– В магазине? – простодушно спросила Катерина. Лова замерла в определённой позе и непонимающе хлопала ресницами, глядя на Катю. Рита брызнула от смеха.

– Ага, в сельмаге, в Тушино! Ха-ха-ха!

Катя искоса взглянула Риту и надула губы.

– Хм, извини…, – заметила обиду Рита. – Это у Бобы? – обратилась она к Лове.

– Да…, – отмерла блондинка.

– Боба, это наш змей-искуситель. И чего же ты до сих пор не в ней?

– Двести пятьдесят, Маргоша!

– Подумаешь, шестая часть зарплаты Арутюнова. Лова, он жмот. Такую женщину лишать удовольствия может только бездушный скряга.

– Марго! Не трави душу. Он и так закатил мне такую истерику из-за туфель. Если я ещё ему и про блузку скажу…, – блондинка обречённо закатила глаза.

– Придётся экономить на метро и «коке»…

– Ты что?! Марго, ты меня убиваешь! Я не могу без «кока»!

Катя наблюдала за диалогом Риты и Ловы с широко открытыми глазами. Они сыпали какими-то новыми названиями, словами, которых она прежде не слышала и значения которых, были ей неизвестны. При слове «кок», Катя испуганно взглянула на Риту.

– Это не то, что ты думаешь, – заметила она реакцию Кати, – «Кок» – это такой ресторан, «Коктейль-холл». Мы его называем коротко – «Кок». Мы, кстати, туда собирались, пойдёшь? Тут рядом, на Горького.

Катя испуганно вздрогнула.

– Ой! Да я… и не одета… Не знаю…

Ей ужасно хотелось, как можно дольше оставаться рядом с Ритой. И если Лова, казалась ей глупенькой дурочкой, напоминавшей «хозяйку» из «Весёлых ребят», то Рита притягивала какой-то магнетической силой, преодолеть которую или ослабить не могли ни насмешки над её провинциальностью, ни слегка мелькнувшая зависть относительно замужества. Даже грубость она бы сейчас стерпела и всё равно пошла бы за ней. Катя жадно впитывала всё, что она делает, говорит, смотрит, смеётся, её манеру делать интонацию последнего слова фразы томной и манящей.

– Катюша, детка, с таким румянцем и такими глазами в ресторан можно ходить хоть в отрепьях. Всегда найдётся сотня желающих угостить.

– Я не хочу, чтобы меня угощали! – встрепенулась Катя.

– Ах, как это по-комсомольски благородно! – заметила Лова.

– Ловочка, не язви, тебе это не идёт, – парировала Рита, – Катюша, у нас девушка обеспеченная.

Лова с интересом посмотрела на Риту, а затем на Катю.

– Ну что, идём? – искушающим тоном спросила Рита, словно приглашала в некое таинственное место, путь в которое лежит через приключения и опасность.

– Да! – Катя не смогла выдержать паузу после вопроса, с готовностью выпалила ещё раньше, чем Рита закончила вопрос.

Девушки шли по тротуару. Рита шла посредине, справа Лова, а Катя слева, на пол шага отставая, постоянно косясь на Риту, улавливая каждое движение, походку, стараясь не пропустить ни единой мелочи. Идущие навстречу, робко расступались, провожали взглядами. Мужчины – с нескрываемым интересом, женщины – с подозрением и завистью. Катя ловила их удивлённые или восхищённые взгляды и наполнялась гордостью. Шли недолго, по крайней мере, так показалось Кате. Лова беспрестанно что-то щебетала, помогая себе правой ручкой. Рита благосклонно слушала, изредка вставляя реплики. Иногда она оглядывалась на Катю, снисходительно улыбаясь, чем вызывала у Катерины смущение.

– Ну вот, пришли, – Рита приостановилась, переглянулась с Ловой, – Катюша, я иду первой, ты за мной, – понизив голос, с таинственной интонацией проинструктировала Рита, – Лова замыкает. Не останавливаемся, понятно?

Катя кивнула с полной комсомольской готовностью, словно получила задание проникнуть во вражеский штаб. Сердце тревожно забилось.

У дверей «Коктейль-холла», несмотря на раннее время, уже толпилась редкая кучка страждущих вдохнуть атмосферы заграницы в отдельно взятом баре Москвы, приобщиться к культурной и начальствующей элите, возможно, увидеть живого идола советского кино, отведать божественных напитков с ещё более божественными названиями: Ликеры «Мараскин», «Бенедиктин», коктейли «Ковбой», «Шампань-коблер» . Да и название самого заведения манило своей «заграничностью» и оригинальностью – «Коктейль-холл». Сразу перед глазами мелькала реклама заграничных названий, потоки блестящих лимузинов, текущих по ярким освещённым улицам, мужчины в цилиндрах с сигарами, ведь невозможно представить буржуя без них. Ну и музыка. Гленн Миллер, Эллингтон, джаз, свинг…

Рита решительно направилась к дверям. По толпе пробежал лёгкий ропот. Катя почувствовала, как десяток пар глаз со злорадным и недоброжелательным блеском вперились в неё, в ожидании её позорного отступления перед «Дядей Колей». Катя старалась не оборачиваться и смотрела только в затылок Риты. Лицо горело факелом.

– Тут, между прочим, люди стоят! – попытался обратить на себя внимание кто-то из толпы. Но Рита, не повернув головы, дернула за ручку, а затем требовательно постучала в стекло. Показался швейцар с окладистой бородой и фуражке с золотыми лентами на околыше.

– Заказ на Селиванова из министерства! – громко и твердо отчеканила Рита. Толпа притихла. Швейцар распахнул дверь, Рита решительно перешагнула порог и грудью оттеснила «Дядю Колю».

– А ты куда?! – попытался он закрыть дверь перед Катей.

– Это со мной, дядя Коля!

Рита подхватила под руку Катю, а Лова просочилась, пользуясь замешательством.

– Что за детский сад? – пробурчал «Дядя Коля», кивая на Катерину.

– Сестрёнка, оставить не с кем…

– Всё тебе шутки, – «Дядя Коля» махнул рукой и скомкал в кулаке мятую купюру,

Девушки прошли в зал. Катя шла нерешительно и робко, завороженно разглядывая убранство зала. Высокие дворцовые потолки с огромными яркими люстрами, причудливую лестницу, серпантином струящуюся со второго этажа, который опирается на ажурные колоны. Зал был полупустым. Кое-где, за столиками сидели люди по двое, изредка, по трое. Преимущественно мужчины, немолодые и солидные, хорошо одетые, с достоинством и, даже, с некоторым снобизмом вели беседы. Когда в проходе появилась Рита, уверенно идущая к барной стойке, голоса притихли. Посетители разглядывали девушек. Катя заметила внимание присутствующих и на себе, отчего шаг её замедлился ещё больше. Ноги сделались ватными.

– Не будь Фросей, шевелись! – прошипела сзади Лова, обогнала Катю и, ловко подпрыгнув, уселась на высокий стул у стойки, закинув ногу на ногу, – Привет девочки, привет Нинок! – обратилась Лова к барменшам.

Рита тоже кивнула им и степенно, оглянув зал, села. Взобраться на высокий барный стул с первой попытки у Кати не вышло. Она не рассчитала высоту, подпрыгнула, пытаясь подражать Лове, но соскочила, издав и без того нежелательный лишний шум. Лова хмыкнула.

– Там есть подножка, – тихо посоветовала Рита, – не торопись и не волнуйся.

Взгляд Риты был доброжелательным и спокойным. Катя кивнула и вторая попытка удалась.

– Ниночка, мне шоколадный с двойным ликёром! – защебетала Лова.

– Вишнёвый, как обычно, – спокойно сказала Рита, – а что ты будешь? – обратилась она к Кате.

– Не знаю…, – растерялась Катерина, – тоже вишнёвый…

Через несколько минут перед девушками стояли широкие конические бокалы с соломинками. Катя подглядывала за Ловой и Ритой и пыталась повторять все их движения. Лова вредничала и кидала насмешливые взгляды. Постепенно тревожность уступила место любопытству и Катя окинула зал, разглядывая посетителей. Внутри приятно растекалась теплота.

«Какое необычное и интересное место», – подумала она, – «какая музыка больше всего ему бы подошла? Оффенбах? Штраус? Кальман? Конечно Штраус!» В ушах зазвучал «чардош Розалинды»:

«…В край волшебный,

Где вечный светлый май.

Где любят верней и нежней,

Где нет вероломных мужей…»

Катя глубоко вдохнула и улыбнулась собственной находке. Она почувствовала на себе заинтересованные взгляды мужчин и ей было приятно. Впервые она благосклонно принимала мужское внимание, а не как раньше – с опаской и настороженностью, словно скрывала узелок с деньгами на рынке от хитрых воришек. Появилось незнакомое чувство приятного волнения от ожидания таинственной интриги, будто уже намечался флирт с кем-то из этих мужчин и одновременно – страх искушения и неминуемого разоблачения. Кто все эти люди? Чем они занимаются? Кто такие Рита и Лова? Она ничего не знает о них, кроме того, что очень хочет быть похожей на Риту. А вдруг они очень порочны? Лова, по-видимому, замужем. Они упоминали какого-то Арутюнова. А Рита? Марго? Королева… Она действительно держалась, как королева. Кто она? Задать прямой вопрос и простодушно расспрашивать с провинциальной бесхитростностью? Выглядит смешно и нелепо.

Катя поймала на себе взгляд одного не очень молодого импозантного мужчины и, вдохнув смелости, ответила «взглядом Риты» – покровительственно-холодным, приподняв левую бровь, сообщая незнакомцу, что любование мной несколько затянулось и выглядит уже неприличным. Удержать взгляд удалось на несколько секунд, затем, предательски загорелись щёки и Катя отвернулась, пытаясь отвлечься и успокоить цвет лица. И тут она заметила знакомое лицо. Она даже вздрогнула, насколько оно было знакомо, и схватила за локоть Риту.

– Смотри! Это же Евгений Самойлов! – рванулась Катя к Марго сообщить открытие.

– Да, Евгений Самойлов, только не оторви мне руку, – спокойно отреагировала Рита. – Ну и что? Он женат и верный супруг. В интрижках с юными девушками замечен не был.

– Я не в этом смысле! – вспыхнула Катя.

– А в каком? Это твой кумир? Не староват?

Кате не понравился намёк, она потупила взгляд и нервно мешала соломинкой в фужере, как это делала Лова.

– А я… балдею от…, – образовалась незначительная пауза, за время которой она томно закатила глазки и сладострастно прикрыла их, – Рашида Бейбутова.

– Любонька, тебя чего-то так и тянет на Восток. То Бейбутов, то Арутюнов…

– Ну, что ты?! Всю мечту испортила! Ммм… Арутюнов для удобства, а Бейбутов… для удовольствий, – Лова похотливо хихикнула.

Катя почувствовала на себе взгляд Риты. Она явно была намерена что-то спросить в том же духе. Разговор об интимных удовольствиях для неё был категорически неприемлем. Она избегала этого с мужем и не собиралась обсуждать его с малознакомыми подругами.

– Я… пожалуй пойду, – пряча взгляд, произнесла Катя. – Сколько с меня? – спросила она Ниночку-бармена.

– Семьдесят два рубля, – бесстрастно ответила работник советского общепита.

Только сейчас Катя вспомнила, что выскочила из квартиры налегке, схватив только ключи и какую-то мелочь. Она вздрогнула, словно её окатили холодной водой. В глазах потемнело, руки похолодели, а от головы отхлынула кровь. Она испуганно взглянула на Риту. Та, напротив, смотрела внимательно, даже, изучающе.

– Если тебе неприятен этот разговор, так и скажи. Не нужно придумывать повод. Ведь ты испугалась, что я тебя спрошу о твоих интимных мечтах? Хм…

– Я забыла деньги, – призналась Катя упавшим голосом, – выскочила из-за этой… Акулины…

– Это опасно, но не смертельно. Посидим немного, что-то придумаем.

Голос Риты был ровный и уверенный и Катя быстро успокоилась.

– А у тебя есть кумир? – неожиданно спросила Катя. Рита взмахнула ресницами и слегка скривила губы.

– Нет, – чуть погодя ответила Рита, – поиск кумира – удел подростков, либо пустых и не самодостаточных людей, которые хотят наполнить свою пустоту чьей-то копией.

Катя задумалась. Она очень хотела быть похожей на Риту. Выходит, что она подросток, либо пуста? Она очень хотела играть, как Святослав Рихтер. Выходит, и ему подражать – заполнять свою пустоту? Нет. Она была не согласна, но зачем-то соврала, не захотела спорить, не стала противоречить.

– У меня тоже нет кумира, – ответила Катя, полагая, что это взросло и независимо. Рита в ответ иронично улыбнулась, – Нет! – немного подумав, Катя решительно посмотрела на Риту, – У меня есть кумир и я хочу быть похожей на него. Не внешне…

– Да? И кто это?

– Святослав Рихтер…

– Неожиданно…, – уважительно покачала головой Рита, – ну это не совсем то, о чём я говорю. У меня тоже есть… скажем, маяки, на которых я ориентируюсь. Это профессиональное. Ты имеешь какое-то отношение к музыке?

Катя облегчённо вздохнула. Её поняли и было лестно, что Рита оценила, что она говорит не о пустых девичьих грёзах.

– Да, я закончила училище по классу фортепьяно.

– Ух ты! Да мы почти коллеги!

– Правда?! – обрадовалась Катя.

– Ну… в некотором смысле. Я пою – ты играешь… Ха-ха-ха!

Катя напряглась и выжидающе смотрела на Риту, пытаясь угадать о каком «смысле» идёт речь.

– Маргоша у нас артистка, поёт в оперетте, – вклинилась Лова.

Катя уставилась на Риту, удивлённо тараща глаза.

– Да ладно, ладно… Это производит впечатление за сто первым километром. Здесь, вон, в кого ни ткни – какой-нибудь артист, музыкант, или министерская шишка. Я же не Нежданова. А кто такая Акулина, от которой ты сбежала?

Катя посерьёзнела, пытаясь самой себе ответить, кто такая Акулина и почему она так легко сдалась.

– Это… это…, – Катя мысленно подбирала слова и каждое было каким-то не таким, неподходящим, нарочитым, оскорбительным, прежде всего для неё самой. Кухарка? Домработница? «У тебя есть кухарка?», «Домработница?! У тебя?!» – уже предвосхищала неприятные вопросы новых подруг и их округлившиеся взгляды. В памяти ещё были свежи воспоминания из Саранска, как дурак-сосед дядя Витя называл маму «профессоршей». Не из почтения или уважения, а как оскорбление, глумливо и демонстративно, упиваясь своей безнаказанностью и преимуществом «пролетарского происхождения». А теперь она перенимает эту традицию и её будут называть «генеральшей»? «Кухарка генеральши Галеевой». «Генеральша Галеева»… Представлялась одутловатая баба с навсегда потухшим взглядом, с опущенными в вечную угрюмость уголками губ. Нет! Она молода и красива! Она ещё покажет!

– Так, одна глупая баба! – отмахнулась Катя.

– Добрый день! Вас давно не било видно, – раздалось сзади. Катя обернулась. За спиной стоял тот импозантный мужчина, около сорока, с аккуратно причесанными темными волосами и идеальным пробором, с которым она пыталась бороться взглядами. Он обращался вроде бы к Рите, а взглядом скользил по Катерине. Что насторожило больше всего – был акцент, как в «Цирке» – «Руайка, Руайка, чутэса…». Теперь Катя сделала лицо, как на плакате «Не болтай!» и гневно разглядывала знакомого Риты.

– А, Эндрю, – без энтузиазма ответила Рита, – здравствуйте. Да как-то так…

– Оу! Эндрю! – радостно, с щенячьим восторгом, отреагировала Лова, – А я Вас не заметила! Вы были здесь?! Как здорово!

Мужчина почтительно поклонился Лове, улыбнулся, но было заметно, что не настолько рад болтливой блондинке, как она ему.

– Да, я сижу вон за тем столиком, – махнул он в зал, – может, составите компанию?

– С удовольствием! – соскочила Лова со стула и ринулась к столику.

Мужчина растерянно проводил глазами, рванувшую в зал, Лову.

– Это что, настоящий иностранец? – испуганно прошептала Катя.

– Настоящий…

Эндрю в ожидающей позе смотрел на Риту и Катю.

– О, нам нужно ещё немного поболтать о своём, женском, – Рита обворожительно улыбнулась. Мужчина кивнул.

– Понимаю… Эта милая девушка ваша подруга? – он улыбнулся Кате.

«Никакая я вам не милая!» – хотелось ей было ответить, но Катя только выпрямила спинку и приподняла бровь.

– Да… Девушке немного не хватает рассчитаться за коктейль. Вы не выручите? – неожиданно сказала Рита.

Катя не сразу поняла, что речь идет о ней, растерянно посмотрела на Риту.

– С удовольствием, – Эндрю потянулся за бумажником с видом искушенного повесы, откровенно разглядывая Катерину, вытащил купюру и положил перед Ниночкой.

– Не надо…, – встрепенулась, было, Катя, но Рита решительно схватила её за руку.

– Спасибо, Эндрю, – томно поблагодарила Рита.

– Я всегда рад помочь очаровательным дьевушкам.

– Я обязательно отдам, – еле слышно пролепетала Катя, но Рита ещё сильнее стиснула её руку, продолжая улыбаться.

– Я буду ждать…, – иностранец расплылся в похотливой улыбке.

Он отошёл.

– Это твой друг? – спросила Катя.

– Ага… Таких друзей, за хрен, да в музей, – скабрезно отшутилась Рита.

      Катю накрыло разрывающее чувство стыда и позора. Она была готова провалиться сквозь землю. Как могла позволить?! Даже мелькнула мысль схватить купюру, догнать его и кинуть ему её в это холёное лицо, но Ниночка оперативно «слизала» её рукой и засунула в кармашек передника. Жгла обида на Риту. Если бы не она, можно было бы как-то по-другому выйти из положения. Как, она не знала, но может быть решение бы пришло, а теперь – стыд, срам, позор! Ещё эти блудливые ухмылки и намёки! Она выглядела, как продажная женщина! Её просто купили, и за эти деньги похабно разглядывали! Как Женьку из «Ямы». И кто? Иностранец! Наверное, американец. Теперь он будет думать, что советские девушки так дешево доступны. Катя сползла со стула и, не глядя в глаза Рите, прошептала:

– До свидания…

– В смысле? – удивилась та. – Ты хочешь уйти?

– Зачем ты так?

Рита, не понимая вопроса, наклонила голову на бок.

– Что, «так»?

– Это… проституция…, – продолжала смотреть в пол Катя, опасаясь поднять взгляд и показать наполненные слезами глаза.

– Боже, как трогательно… Такое впечатление, тебя держали не в музыкальной школе, а в монастыре. Что ты знаешь о проституции, Катюша? Ты считаешь, когда девушку угощают выпивкой, это проституция, а когда выходишь замуж за нелюбимого человека, только, чтобы не сдохнуть с голоду – просто браком?

Кате показалось, это намёком на неё. Она ещё сильнее обиделась и уже хотелось убежать, но Рита взяла её за руку.

– Жизнь сложная штука, Катюша, а жизнь женщины ещё сложнее и нам приходится пользоваться своими преимуществами, чтобы выжить в ней. Даже глупо этим не воспользоваться, пока ты молода и красива. Так устроена природа.

Голос Риты звучал тихо, низко. Катя не столько слушала, сколько ощущала его приятную вибрацию. Слова были не важны. То ли от разлившегося по телу алкоголя, то ли от какой-то магии голоса Риты, Катя постепенно успокоилась. Инцидент показался ничтожным и, чем дольше Рита говорила, тем дальше и дальше он уносился из памяти.

Рита рассказала, кто такой Эндрю. Он был сотрудником какого-то торгового представительства и он действительно был американцем, предлагавший ей даже замужество, которое она отвергла, а он не терял надежды. Она говорила, что ей нравиться дурачить здешнюю публику, таких, как Эндрю, готовую сорить деньгами, а в самый горячий момент, выскользнуть из рук. В этом она видела свою определённую миссию и забаву – водить мужчин за нос, сводить их с ума, заставлять совершать подвиги в её честь и оставлять их ни с чем. Она испытывала от этого наслаждение. Было ли это местью за что-то, Катя не знала. Она слушала Риту и перед ней возникал образ Настасьи Филипповны, дерзостью и решительностью которой Катя восхищалась раньше, в юности. А теперь перед ней было её живое воплощение.

Обида рассеялась, Катя с интересом и с восхищением слушала Риту и думала, как здорово, что она её встретила. Они посидели ещё немного. Рита окинула зал, заглянула в глаза Кате.

– Ну что? На первый раз хватит моих нравоучений?

– Ну, что ты! Так интересно!

– Пойдём?

Катя хотела по-ребячески соскочить со стула, но заметив, как Рита грациозно сошла с него, повторила в точности все движения за ней. Они направились к выходу. Рита шла впереди, гордо держа подбородок и грудь. Катя тоже прогнулась и шла следом. Затем, оглянулась и посмотрела на искрящуюся от радости Лову за столиком американца. Эндрю провожал её внимательным взглядом и на прощание салютовал, приставив два пальца ко лбу. Катя вложила во взгляд как можно больше презрения, иронично улыбнулась и отвернулась.

– Любо мне на вольной воле! – пропел щеголеватый мужчина около сорока, в ослепительно белом костюме в тонкую бирюзовую полоску и бабочке, расставив руки, преграждая девушкам путь.

– По утрам встречать зарю…, – продолжила нараспев Рита, – Здравствуйте Никита Владимирович, – радушно подставила она щёку. Щёголь неторопливо с наслаждением чмокнул, затем взял её за кончики пальчиков, поцеловал руки и вожделенно и нагло стал разглядывать.

– Ах, Рита, Рио-Рита, зачем я третий раз женился… Ты уже уходишь? Глядя на тебя я забываю обо всём.

Катя подозрительно взглянула на щёголя, затем на Риту. Ей показалось, что его любезности ей так же неприятны, как и любезности Эндрю и она стремиться быстрей от них избавиться.

– Гражданин! Мы очень торопимся! – Катя решительно прервала визуальные наслаждения щёголя.

– Ох, какой цветочек! Риточка, кто это юная прелестница? – перевёл он внимание на Катю, отчего та насупилась и сердито хмыкнула.

– Генеральша Галеева! – неожиданно вырвалось у Катерины, вдруг почувствовавшая кураж женской мстительности. Катя гордо вскинула голову, взяла под руку Риту и направилась к выходу. Щеголь, не ожидая такого ответа, впал в некоторое замешательство.

– Привет Вавочке! – бросила Рита.

Щёголь нашёлся, когда девушки уже отошли на три шага.

– Я… к тебе завтра загляну! – кинул он на прощание. Рита пожала плечами.

Выходили они под внимательные и завистливые взгляды не уменьшившейся толпы у входа.

– Ха-ха-ха! – резко сменила холодный и независимый вид Рита. Рассмеялась искренне и задорно, на что Катя тоже хихикнула, не понимая, что её так развеселило, – «генеральша Галеева!»… Ха-ха-ха-ха! Ты же ещё недавно была женой полковника? Уже повысили?! А как он остолбенел! Ха-ха-ха!

Девушки смеялись до слёз, сгибаясь и держась за животы, не обращая внимания на прохожих, недоумённо смотревших на них.

– Ну ладно…., – отдышалась Рита, широко раскрыв глаза и размахивая ладонями, пытаясь высушить выступившие слёзы, – сейчас ещё тушь потечет… Вот же выдумщица… генеральша…

– Почему? – надула по-детски припухлые губы Катя, – я правду говорю…

Рита не придала значения словам Кати, отдышалась.

– А знаешь, кто это был?

– Нет…

– Богословский…

Лицо вытянулось, Катя открыла рот и удивлённо уставилась на Риту.

– Богословский? – почтительным шепотом вымолвила она.

– Ты представляла его сидящим на облачке с нимбом? Нет, Катюша, он живой, обычный человек, так же похотлив, как и все эти жеребцы, которым от тебя только и нужно откусить кусочек твоей красоты и молодости. Поэтому, я тебе и говорю – пользуйся. А откуда ты придумала про генеральшу? Зачем ты всё это выдумываешь? Ты хочешь показаться в моих глазах солидной? Меня это не возбуждает. Терпеть не могу зависти и стараюсь давить в себе этот порок.

– Я не знаю, чем тебе доказать… Хочешь, поедем ко мне, я тебе покажу, где я живу.

– Что доказать, Катюша? – не поняла Рита.

– Мой муж – генерал, – наивно улыбалась Катя. Подруга снисходительно взглянула на девчонку с косичками и натуральным румянцем и криво улыбнулась.

– Уж сколько я за свою жизнь генеральш повидала… Ууууу…, – Рита прочертила пальцем выше головы.

– Ну что же мне сделать?! – расстроилась Катя. – Что сделать, чтобы ты поверила?!

Рита внимательно посмотрела в глаза, немного отпрянула.

– Да брось, – не веря, покачала головой Рита.

– Угу, – улыбнулась Катя, убедившись, что всё-таки ей поверили. – Я недавно вышла замуж. Вот и Иван Никитич говорит, солиднее нужно, соответствовать… А мне кажется, зачем мне старить себя раньше времени? Ты же видел, кого в жёны берёшь?

– Так вот оно что, – задумалась Рита, проматывая какие-то воспоминания, – и сколько ему?

– Сорок шесть, – Катя обречённо опустила голову, словно её поймали на чём-то непристойном.

– Повезло же…

– Мне? – наивно спросила Катя, помня слова Риты о зависти.

– Генералу…, – Рита улыбнулась, засмеялась, – как его?

– Галеев…

– Повезло генералу Галееву… Ха-ха-ха! Нашёл цветочек аленькай! – по-сарански проговорила Рита, затем задумалась, – фамилия… где-то слышала…

Они долго бродили по улицам. Катя рассказывала о своей скромной жизни в Саранске, как её впечатлила Москва, как тут всё красиво, празднично. Говорила восторженно, искренне. Рита ни разу не показала ухмылку искушенной москвички, ни разу не укорила её в провинциальности, не посмеялась, не съязвила. С ней было легко, как ни с кем. Даже с матерью были определённые запретные темы. Рита же, была откровенна до беззащитности. Казавшаяся вначале, холодной и циничной красоткой, сейчас с Катей – это была душа нараспашку. И Катя отвечала взаимностью. Но только, когда Рита затрагивала интимные темы, Катя тушевалась, старалась уйти от ответа. Рита не настаивала, не требовала непременных подробностей, напротив сама охотно рассказывала довольно похабные вещи, чем эпатировала молодую подругу. Но Катя не перебивала, слушала и мотала на свой коротенький ус всё, что она говорила.