Сильвер

Я нахожу ключ в кармане Сильвии. Вставляю его в дверь и поворачиваю.

«Меня зовут Сильвия, я новая няня для вашей собаки».

«Силь-ви-я». Я практикую правильное произношение своего нового имени.

Дверь открывается. Я вхожу внутрь, и на меня со всех сторон наступают запахи: вонь человеческой кожи и пота, дыхание собаки, масла для тела. Я думаю о своем корабле, его успокаивающих коридорах и воздухе, не пахнущим ничем. Закрываю нос и рот рукой.

Я смотрю на собаку, а собака смотрит на меня. Мы дома.

* * *

– Что ты делаешь на моей кровати?

На меня в упор смотрит юное создание. Глаза цвета овечьего навоза, волосы цвета увядшего папоротника. Оно разбудило меня. Я резко сажусь, но готова бежать.

– Не двигайся, а то стрелять буду.

В дверном проеме стоит девочка. Сжимает в руке оружие – пистолет.

– Только. Попробуй. Шелохнуться.

Я оцениваю ее оружие. Пластиковое. Сделано в Китае. Уровень угрозы – нулевой.

Она покрепче сжимает пистолет и медленно приближается ко мне. На ее одежде нарисованы ракеты.

– Я так и думала, – говорит она ровным голосом. Она что-то нажимает на своем «Юниорском космошокере», и раздается звук: «У-а-а-а-а-а-у-а-у-а-у-а, у-а-а-а-а-а-у-а-у-а-у-а!» Танцуют синие, зеленые, красные огоньки. – Ты шпионка, посланная сюда, чтобы разрушить мою семью! Я буду их защищать. Я буду их защищать. Я буду их защищать.

Я встаю с кровати, пытаюсь упорядочить мысли. Мне нужно вести себя как они. Сделать так, чтобы они меня приняли. Действовать так, как действовала бы Сильвия.

Девочка делает еще один шаг вперед, каждая ее фраза как удар кулаком:

– Никому нельзя входить в мою комнату. Кроме Финча. И иногда мамочки. Я иногда захожу к Финчу, когда не надо бы, но он об этом не знает.

«Можно было бы выбраться через окно, – думаю я. – Убежать обратно к тому месту на холме, куда приземлялся корабль».

Я отмахиваюсь от этой мысли и шепчу слова Мантры для успокоения: «Я могущественная. Я безжалостная. Я сильная». Я должна оставаться здесь до тех пор, пока не выполню свою миссию.

– Разумеется, я могу спустить на тебя мою собаку. Она прогонит тебя отсюда. Она, вообще-то, очень большая. Только спит пока что.

– Я Сильвия, – представляюсь я, ища глазами собаку. – Мне девятнадцать лет. Я путешествую, чтобы увидеть мир.

– Я буду за тобой следить очень внимательно. – Девочка подходит еще ближе ко мне, пыхтит. А потом уносится прочь из комнаты.

Я слышу топот ее ног по лестнице. Снизу доносятся голоса.

Подхожу к двери. В доме стало больше людей, я могу различить их слова.

– Иди приляг, выглядишь ужасно. Правда, скажи Тому, что случилось. И что ты сегодня не сможешь выйти на работу. Или я за тебя скажу.

В ответ приглушенное бормотание. Голоса повышаются, становятся все громче и громче. Хлопает дверь.

– Все хорошо, Дудлс. Нет, я не кричала. Я говорила громче, чтобы быть услышанной. Есть разница.

Пауза, потом:

– В смысле, на твоей кровати какая-то девушка?

«Меня зовут Сильвия. Мне девятнадцать лет. Я путешествую, чтобы увидеть мир».

Я повторяю слова про себя, выходя на лестницу.

– Эй, есть там кто?

Снизу вверх, задрав головы, на меня смотрят девочка и женщина. Рот женщины раскрыт в широкое «о».

– Я же тебе говорила! – шипит девочка.

– Боже мой, ты, наверное, собачья няня! Прости, пожалуйста, я забыла, что ты сегодня приезжаешь к нам. Дудлс, поставь чайник. И прекрати гримасничать. – Женщина говорит очень быстро и улыбается. – Прости, что нас не было дома, но я рада, что ты тут уже немного обустроилась. Будешь чай? Может, тебе что-то надо? Прости, я даже не помню, как тебя зовут.

– Она очень странная, и ее зовут Сильвер, – кричит девочка с кухни.

– Дудлс-с-с! – Женщина буквально шипит это имя. – Боюсь, она у нас слишком прямолинейная. Я Стелла, мать этого монстра. Ты к нам приехала издалека? Ну же, спускайся.

Я спускаюсь по лестнице и стараюсь держаться подальше от ее излишне подвижных рук. У человека по имени Стелла волосы цвета старых роз, темные у корней. Она носит длинную юбку, которая вся звенит из-за бусин и колокольчиков.

– Проходи, Сильвер. Какое милое имя.

«Меня зовут Сильвия», – хочу сказать я. Девчонка все перепутала. Но потом останавливаю себя. У меня никогда раньше не было своего имени. Сильвер. Я пробую звучание этого имени на языке.

– С нашего разговора в «Зуме» как будто прошла целая вечность. Совсем из головы вылетело, что ты приезжаешь сегодня.

На кухне из аппарата под названием «чайник» поднимаются облачка пара. Когда Стелла двигается, ее юбка издает мелодичные звуки.

– Мне она не нравится, мама. Сделай так, чтобы она ушла.

– Тихо, Дудлс. Помнишь, что тебе мисс Джексон говорила про грубость? – Стелла открывает дверь холодильника. Цокает.

– Что она делала в моей кровати? – громко спрашивает девочка.

– Дора Элис Мэттьюс! Еще одно замечание, и… – Стелла тянется к моей руке, но я уклоняюсь. «Прикасаться – агония, чувствовать – испытывать боль». – Прости, пожалуйста. Она иногда бывает чересчур прямолинейной.

Пауза. Стелла снова отходит к чайнику, звеня юбкой. За ее спиной девочка по имени Дудлс, или Дора, смотрит на меня в упор, а потом показывает язык так, чтобы Стелла не увидела. Я показываю ей в ответ.

Стелла ставит передо мной дымящуюся чашку.

– Так, надо, пожалуй, отодвинуть эти рабочие тетради… Пеппер тебя утомила? Боюсь, она у нас очень активная. Мы взяли ее маленьким щенком, и нас никто не предупредил, что она вырастет до размеров осла.

Я с недоумением смотрю на поднимающийся от чашки пар.

– Ты пьешь травяной? Молока у нас нет. Это имбирь с женьшенем. А может, и ромашка с медом: они у нас тут все перепутаны.

Тут я понимаю, что должна принять это внутрь. Они так кормятся. Людям столько всего нужно. Они слишком зависимы. На корабле единственным источником нашего питания является луч обновления Защиты. Основатели обеспечивают нас всем необходимым. Я беру сосуд, смотрю на бледную жидкость, поднимающийся пар. Стелла нюхает травяные пакетики и начинает раскладывать их по кучкам. Я подношу чашку ко рту. Заставляю горло Сильвии проглотить жидкость. Горячая. Я кашляю и выплевываю остальное. Не понимаю, почему люди пьют то, что причиняет боль.

Глаза Дудлс округляются.

– Вкусный чай, – говорю я.

Стелла отворачивается от сортировки чая и садится рядом с нами.

– А ведь хорошая идея – жилье в обмен на уход за собакой. Ты не против брать на себя готовку иногда? Конечно, я не хочу тебя пере… Немного неловкая ситуация. У меня никогда не было домработницы или кого-то в этом духе. Эм. Хорошо. Давай посидим и пройдемся по списку. Боюсь, что дом не в лучшем состоянии. С тех пор как мой муж… Ну, в общем, сейчас тут только я и дети, у меня попросту не хватает на все времени. Но ты правда можешь сильно мне помочь: от Пеппер столько хлопот… Извини, наверное, не стоило мне это тебе говорить, да? Не хотелось бы отбить у тебя желание помогать еще до того, как ты приступила!

Я и не догадывалась, что люди могут вместить столько слов в такой короткий промежуток времени. Пытаюсь придумать, что ей ответить.

Стелла наклоняется вперед, а я вжимаюсь в спинку стула.

– О’кей. Кажется, я слишком много говорю. Как насчет тебя? Откуда ты приехала? Я помню, что тебе нравится путешествовать…

Я обращаюсь за помощью к сознанию Сильвии, вижу людей в саду, как они едят и улыбаются. Я знаю, что они ее семья. Ко мне приходят слова.

– У меня есть два брата – Александр и Давид, – говорю я. Кажется, так надо. – Они живут в Польше с моим дедушкой. Я приехала сюда, чтобы путешествовать и подтянуть мой английский.

Стелла кивает:

– Ну разумеется, какая все-таки замечательная идея, правда? Каждый извлекает свою пользу. У тебя есть где жить – своя комната, а нам есть кому поручить заботу о Пеппер. Я сейчас так занята преподаванием и организацией моей первой выставки, что рада любой помощи. Теперь я дам тебе время, чтобы обустроиться. Если тебе что-нибудь понадобится, просто крикни.

Новый звук заставляет нас обеих поднять головы.

В раме дверного проема стоит парень.

– Ее зовут Сильвер, она невероятно странная и будет жить с нами, – информирует его Дудлс.

– Дудлс. Я говорила тебе быть повежливее, – говорит Стелла, потом поворачивается к парню. – Финч, познакомься с нашей новой собачьей няней – Сильвер. Сильвер, это мой сын – Финч.

Парень делает шаг вперед, и я замечаю, что у него темные, как тени деревьев, глаза. А на лбу синяк, похожий на фиолетовый полумесяц.

* * *

Моя чашка со звоном разбивается о плитку.

– О боже, только не волнуйся, это всего лишь пасхальная чашка[5], я сейчас уберу…

Я уже держу осколки в ладонях.

– Подожди, ты же порежешься, дай я…

Стелла опускается на пол со щеткой, а я отодвигаюсь. Парень наклоняется, чтобы подобрать осколок, валяющийся у моей ноги.

Моя кожа мерцает.

– Ай! Я обо что-то обжегся. – Он отдергивает руку.

– Я не удивлена, что тебя отправили домой из паба. Поверить не могу, что ты пошел на смену. У тебя могло быть сотрясение…

– Да мам, я в порядке. Правда. Забудь про это, хорошо?

Парень по имени Финч даже не смотрит на меня, просто берет тарелку из холодильника и уходит. Слышен глухой топот шагов на лестнице.

– Не обращай на него внимания, – говорит Стелла. – Я вас позже нормально познакомлю… Ты в порядке? Не порезалась?

Я трясу головой и выхожу из кухни следом за ней.

– А-а, вот и твой чемодан. Ты оставила его внутри, а потом вышла на прогулку с Пеппер? Как предусмотрительно с твоей стороны.

Я заглядываю в ментальный архив Сильвии.

– Я упустила собаку, – сообщаю ей. – Стоило мне открыть дверь, как она вылетела наружу.

Ко мне приходят воспоминания. Золотистого окраса собака пританцовывает и подпрыгивает впереди, ведя Сильвию к холмам. Сильвия, нервничая, бежит за ней. Вдруг она ее потеряет? А вместе с ней и место жительства? Вдруг ее собьет машина? Ее сумка – чемодан – осталась внутри, у порога.

– Я подниму его наверх. Ты, наверное, устала после того, как Пеппер задала тебе жару? Мне так жаль, не очень хорошее начало получилось.

«Задать жару»? Не знаю, что это значит, но решаю не спрашивать. Нужно вести себя осторожнее, чтобы вписаться в эту группу людей. Я вспоминаю лицо Дудлс, наблюдавшей за тем, как я пью чай. Уже что-то сделала не так. Мое горло до сих пор побаливает, хотя я его полечила.

Стелла ведет меня вверх по лестнице:

– Комната Дудлс. Моя комната. Главная ванная. Твоя комната – на следующем этаже, рядом с комнатой Финча…

Мы карабкаемся по винтовой лестнице на самый верх, под крышу.

– Разумеется, можешь пользоваться чем угодно на кухне, – говорит Стелла, когда мы входим в последнюю комнату, – но, если вдруг тебе понадобится, тут есть чайник и микроволновка.

На покатом потолке, прямо над кроватью, есть окно, из которого видно небо.

– Боюсь, кран в душе тут немного туговат. И я хочу извиниться за Дудлс, у нее что на уме, то и на языке, и она долго привыкает к новым людям. – Стелла говорит из комнаты для мытья. Я подхожу к кровати, надавливаю на нее. – Я скажу Финчу принести тебе полотенце. Тебе наверняка хочется помыться.

Я следую за ней в комнату для мытья. Поворачиваю краны. Закрываю. Потом снова открываю. Нижний резервуар с крышкой предназначен для случаев, когда мне нужно вывести из себя испражнения или воду.

– Я думаю, здесь есть все, что может тебе понадобиться. Пользуйся, чем хочешь. Мм, тебе, наверное, довольно жарко в пальто и ботинках?

Она смотрит на мои ноги. Я осознаю, что мне нужно было снять ботинки Сильвии. Я начинаю снимать с себя одежду, и она отворачивается.

– Ну что ж, я тогда оставлю тебя принимать душ. Если тебе что-нибудь будет нужно, дай мне знать.

И дверь закрывается. Я выдыхаю. Поворачиваю кран в душе и наблюдаю за поднимающимся паром. Я задумываюсь о том, что она имела в виду под мытьем. Пытаюсь выжать что-нибудь из воспоминаний Сильвии, но они мигают, мои силы почти на исходе. Завтра мне нужно будет снова обновить Защиту и поделиться с кораблем моим прогрессом. Я должна оберегать себя от всех этих людей. Хотя опасными они не кажутся. Пока я не заметила никаких угроз. Это все потому, что они не действуют напрямую; мне стоит быть настороже.

Я боюсь мальчишку. Когда я увидела его на кухне, то не смогла вовремя подавить мерцание. Его глаза внимательно следили за мной. Помнит ли он меня? Но он не видел ничего, кроме мерцания, контура в метели. Пока я несла его в безопасное место, он был без сознания. Все, что он мог запомнить, – мои глаза в харибдианской форме. Как же он теперь может меня узнать, если я выгляжу как человек и ношу одежду? Он никогда не встречался с Сильвией. И даже если бы они уже были знакомы, он бы все равно не догадался, что я захватила ее тело и разум. Потому что он знал ее недостаточно хорошо, чтобы заметить разницу.

Я думаю о его синяке, как ярко он выделялся на его коже. Какими синими стали его губы под воздействием холода.

Я должна быть осторожной. Даже владея знаниями Сильвии, я уже наделала ошибок. Между моим обучением тому, как работает это тело, и получением информации из ее ментального архива есть ощутимый пробел.

Я продолжаю снимать одежду Сильвии. С ботинками возникают трудности. Моим пальцам приходится учиться, как развязывать шнурки. Я вытягиваю каждый из ее пальцев на ногах. Снова оказавшись босиком, я чувствую себя гораздо свободнее. Снимаю еще больше слоев, пока на полу не образуется кучка из них.

На стене висит овальная гладь. Зеркало. Люди любят в него смотреться. Разведчики узнали об этом в первую волну: несмотря на ужасный внешний вид, люди весьма тщеславные. Они обожают прихорашиваться, наряжаться, раскрашивать себя – то есть делать все то, что мы, харибдианцы, находим отвратительным.

Освободившись от слоев, я разглядываю свое новое тело: его холмы, впадины и выступы. Волосы в странных местах. Подозрительную впадинку внизу средней части тела. «Пупок». Люди рождаются от особи женского пола, к которой присоединяются мясным канатиком. Какой же примитивный и грязный способ вхождения в мир, на много световых лет далекий от Воспитательных комнат, для которых отбираются только лучшие, выращиваются в ростовых капсулах, где все питательные вещества тщательно выверены и условия жизни строго контролируются.

У меня бледное угловатое лицо. Освобожденные от шапки волосы темные и длинные, спереди обрезаны прямо над глазами. Глаза каре-зеленые. Нос усеян точками. Веснушки. Сильвия их ненавидит.

Я растягиваю рот в том, что они называют улыбкой. Трогаю твердые края моих зубов. У меня длинные ресницы, как у того парня. Один из передних зубов сколот.

Напоминание об эпизоде с велосипедом. Я одолжила его у брата. Катилась слишком быстро вниз с холма, перелетела через руль. Красная вспышка страха.

Я наклоняюсь вперед, заставляю глаза засеребриться. Вот. Я все еще внутри. Все еще я. Прижав ладони к стеклу, я пристально вглядываюсь в его глубины.

Ранее

Не дай человеческой хитрости обмануть тебя. Не допусти, чтобы тебя увели с пути к твоей истинной и ясной цели.

Отрывок из Мантры, Основатель-12, Харибда

Урок на борту Харибды, около двух или трех лет назад. В передней части Учебной комнаты появляется голограмма стоящего человека – голого и волосатого. Те, кто сидит в первых рядах, отшатываются в отвращении.

Покинув Воспитательные комнаты, в которых мы жили, будучи малышами, мы стали кадетами и приступили к изучению земных языков, земной флоры и фауны, харибдианской истории, работе с мерцанием, а также тренировали покорность, силу и выносливость. Слушали уроки по Мантре; изучали информацию, добытую в первую волну, тактики незаметности. Учились маскировке и трансформациям с помощью кожи. Мы получали непрекращающийся поток сведений, готовящих нас к следующему этапу.

Кадеты, займите свои места для сегодняшнего занятия, – звенит голос Основателей.

Голограмма человека поднимает голову. В этот раз это особь мужского пола. Он смотрит на нас как идиот.

Знать своего врага – значит обладать силой. Люди – низшая из всех форм разумной жизни. Они паразиты, они скверны. Это нам известно доподлинно. Они заражают друг друга. Они по большей части выживают в хаосе, а не в порядке. Люди живут как Шипастые. И если они выглядят безобидными, то это не значит, что они таковыми являются на самом деле. Шипастые прятали свое оружие ровно до нападения. У людей тоже есть скрытые оружия. Мы должны быть осторожными. Вам понятно?

– Да, – говорим мы. – Мы понимаем. – Нас учили этому всю жизнь.

Шестнадцать лет назад бесстрашные разведчики спустились на эту планету, чтобы протестировать доминирующие виды. Для сбора информации они сменили форму и притворились людьми, в итоге выяснив, что те прекрасно подходят для колонизации: они слабые, глупые, незащищенные. Кроме того, разведчики обнаружили близкую к идеальной биосферу, которая без людей должна стать еще лучше. Однако жизнь на Земле далась им нелегко. На обратном пути к кораблю многие из них погибли. Мы свели воедино все их открытия и создали новую партию харибдианцев – кадетов, рожденных, чтобы стать самым сильным поколением и закончить миссию.

Я чувствую прилив гордости, разливающейся по комнате. Мы и есть те самые кадеты. Я бросаю взгляд на Кадета-10. Как и я, она выбрала место впереди. И она так же, как и я, жаждет узнать, как сделать так, чтобы вторая волна оказалась намного успешнее первой. Мы так долго хотели это выяснить.

Основатели продолжают:

Мы считаем, что ответ на этот вопрос – миссия, для которой мы вас тренировали, а именно – вселение.

В комнате повисает тишина. Замешательство. Мы не знаем такого слова.

У вашей кожи есть множество великолепных свойств. Самое примечательное из них – способность терять вещественность и менять форму. Пока что вы пользовались ею только для мелких фокусов – трансформации и маскировки. Однако вы способны на большее. Гораздо большее. Поэтому, когда вы спуститесь на Землю, вы воспользуетесь этой способностью, выберете подходящего человека-хозяина и сольетесь с ним в единое целое. Вы поглотите все его мысли, привычки и знания. Вы вселитесь в него.

Мы все как один съеживаемся на своих местах в отвращении.

Подобраться настолько близко к человеку, буквально оказаться внутри его – это мерзость. Мы год за годом учили это на наших занятиях. Это запрещено Мантрой.

Проносится гул шепотков, мы все разглядываем человеческую голограмму.

Сквозь шум снова прорезается голос Основателей:

Кадеты, держите себя в руках. Мы понимаем ваше смятение. Некоторые из вас, возможно, ощущают панику или даже страх. И это нормально. Все это часть вашего учебного пути.

Пауза.

Мы знаем, что вы видите здесь противоречие. Но вы были избранными со времен Воспитательных комнат. Мы знаем, что вы к этому готовы.

В комнате происходит едва уловимая перемена. Мы все садимся немного прямее. Мы хотим, чтобы Основатели были нами довольны. Мы верим, что сказанное ими – правда.

Голос Основателей – ровный и мягкий:

Вы готовы к этому испытанию, кадеты?

– О да, да, – отвечаем мы.

Мы внимательно прислушиваемся к тому, как Основатели объясняют, почему это единственный способ завоевать мир людей и создать для нас новый дом. Мы должны будем захватить их тела, но потом они полноценно станут нашими. Мы обернем их харибдианской кожей, укрепимся таким образом в нашей новой форме, молекула за молекулой поглотим их информационное поле. Так жить на новой планете будет гораздо безопаснее: естественная защита людей убережет нас от микробов, нового чужого солнца и атмосферы, которая вредна для нас в естественном обличии. Да, мы могли бы использовать нашу собственную кожу для того, чтобы трансформироваться и копировать их, но гораздо проще и экономнее будет воспользоваться собственной энергией местной формы жизни. Более эффективное распределение ресурсов. Следовательно, нас не постигнет участь предыдущих разведчиков, которые потратили все свои силы, подстраивая свою форму под людскую.

Я тщательно концентрируюсь, стараясь все запомнить. Мельком оглядываю аудиторию. Другим кадетам тоже трудно усвоить эту информацию. Я не одна такая. Я напоминаю себе, что я сильная и что я докажу, что я самая лучшая.

Рисков будет предостаточно. Взгляните на этого представителя их рода, – учат Основатели, и голограмма начинает вращаться, показывая нам человека со всех сторон. – Если вы не хотите заразиться, вам нужно оставаться сильными. Вы хотите, чтобы вас заразили?

Мы смотрим. Нас передергивает.

– Нет, – отвечаем мы. – Не хотим!

Тогда знайте, что люди коварные, как Шипастые. Хозяин может попытаться вас отторгнуть, заставить вас сопереживать, испытать чувство заботы. Будьте равнодушными. Так они пытаются вас контролировать. Не позволяйте им ничего. Вы можете использовать их слабость себе на пользу. Вы всегда должны быть настороже. Помните, что вы харибдианцы.

Мы хором повторяем слова Мантры: «Я знаю, кто моя настоящая семья. Я принадлежу Харибде».

Вы все были выбраны из генофонда за вашу жесткость. Вас тренировали быть чистыми, храбрыми и целеустремленными. Сосредоточенными на одной-единственной миссии. Вы будете первыми, кто успешно вселится в людей. Но для этого вам нужно будет полностью подчиняться правилам Мантры.

Внутри меня горит вопрос, я жажду узнать. Я поднимаю руку.

Да, Кадет-39?

– Откуда вы знаете, что это сработает? Что, если у нас не получится… вселиться?

Длинная пауза. Ко мне поворачиваются все кадеты.

Потому что мы уже это делали.

Голограмма перед нами разделяется на две. Разведчик выходит навстречу человеку. Мерцание – он теряет вещественность и оборачивается вокруг человека; оказавшись внутри, возвращает вещественность своей харибдианской коже. Человек кривится, его глаза округляются.

Оно знает.

Серебристая рябь, и разведчик вновь обретает форму. Там, где раньше стоял человек, теперь кучка мерцающей пыли.

Кадет-10 поворачивается ко мне. Ее глаза сияют. Она наслаждается представлением.

Потом разведчик падает на колени, слабеющий, умирающий.

Некоторые разведчики пытались вселяться, но были слишком слабы для этого. Они были натренированы только на то, чтобы собирать базовую информацию об объектах. Вас выращивали без этих недостатков. Тот, кого изберут в качестве Первого Пионера, будет вселяться в людей, чтобы получить прямой опыт взаимодействия с человеческими эмоциями и слабостями. Эта информация необходима для воплощения проекта «Ультима». И ваши попытки будут успешными.

– А что случилось с этим человеком? – спрашиваю я.

Он тоже оказался опустошен. Перестал существовать. Его, так сказать, суть была высосана. Ничто стало ничем.

Смех. По аудитории прокатывается волна одобрения.

Я смотрю на кучку пыли. Она мерцает, а потом блекнет.

Симбиозная пыль, – объясняют Основатели. – Вот что случается, когда ты долго живешь в таком слабом существе. Обыкновенный побочный эффект от вселения. Если что-то подобное случится с вами, нужно будет просто переселиться в другого, более сильного хозяина.

– А если бы разведчик покинул его раньше?

Возможно, он бы выжил. Но какая разница? Ты задаешь слишком много вопросов. Что-то не так, Кадет-39?

Все смотрят на меня, выжидая.

Я трясу головой:

– Нет, ничего.

* * *

Воспоминание мерцает, потом бледнеет. Я опустошена. Я жажду воздуха. Я уже больна от того, что загнана в пространство с человеческими запахами и заперта внутри чужого тела. Мне нужно снова стать собой.

«Помоги мне, дедушка. Найди меня, Магдалена».

Мысли Сильвии оттягивают на себя внимание. У нее много друзей и родственников, о которых она часто думает. Меня кольнуло новое озарение. Что, если они уже задумались, почему она до сих пор не вышла на контакт? Недостаточно просто захватить ее физическую форму. Чтобы успешно выполнить миссию, я должна стать ею на всех уровнях.

Я нахожу ее телефон и включаю его искрой. Как и Основатели, люди так же заселяют свои компьютерные системы. У меня создается впечатление, будто это пространство, в котором люди без устали тормошат и расспрашивают друг друга.

Тридцать три непрочитанных сообщения.

«Как тебе семья?»

«Как дела?»

«Ты чего молчишь??? Ты в порядке?!»

Я быстро даю инструкцию чат-боту, чтобы тот отвечал каждый раз, когда ее люди выходят на контакт. Не так уж и трудно скопировать ее голос, дав приложению доступ ко всем ее предыдущим сообщениям.