Вечность Нулевого Дня

Владимир Кожевников

Вечность Нулевого Дня

Глава 1. Диагност Идей

Воздух в куполе Хроно-архива был стерилен и неподвижен, словно в гигантской лаборатории класса «чистота люкс», где годы назад закончились все эксперименты. Кайра провела пальцем по поверхности терминала, и пыль, серая и безжизненная, легким слоем осела на подушечке. Пыль в Раю. Ирония, достойная самого архива.

Её мир пах озоном после плазменной очистки и сладковатым ароматом синтезированных груш. Он был идеален, как алгоритм, не имеющий ни единого лишнего бита. Болезни, войны, голод, отчаяние – всё это было пережитком «Эпохи Хаоса», цифровым призраком, запертым в серверных кластерах Корпорации «Вечность». Они не правили миром. Они его поддерживали. Гигантский квантовый компьютер «Хронос» ежесекундно просчитывал триллионы вероятностей и гасил малейшие флуктуации, ведущие к нестабильности, с помощью точечных вмешательств – «Корректировок». Мир был не живым, он был сбалансированным. Вечность Нулевого Дня. Дня, когда история остановилась.

Кайра была Хроно-диагностом. Врачом, которая вскрывала трупы умерших реальностей. Её работа заключалась в том, чтобы пробираться сквозь тысячелетия отброшенных вероятностей, находить точку бифуркации, где ветвь развития становилась токсичной, и предоставлять отчёт «Хроносу». Она была лучшей, потому что для других это были потоки данных, а её мозг каким-то сбоем воспринимал их как синестезический опыт: одни реальности пахли влажной землёй и смолой, другие отдавали статическим электричеством на зубах.

Она вызвала на экран очередной «сбой». Реальность 778-«Дельта». Симбиоз людей и растительности. Города-деревья. Потом вирус. Смеха. Цивилизация пала под звуки собственного хохота.

Кайра выдохнула. Хаос. Абсурд. Но в нем была какая-то дикая, неукротимая жизнь, которой ей так не хватало. Её собственное прошлое было образцом стабильности. Но в детстве она коллекционировала камни причудливой формы. Это было её маленьким, никем не санкционированным бунтом против идеальной скуки. Камни были несовершенны, уникальны. Как эти мёртвые миры.

Она переключала реальности, и с каждым разом её собственная, законсервированная реальность казалась ей все более чужой. Это был не Рай. Это был санаторий для хронически больных, которым удалили душу, чтобы та не болела.

И вот она наткнулась на него. Событие с маркером «Абсолютный Карантин». Реальность Ноль. Исходная точка.

Протокол завис. «Уровень доступа: Омега. Угроза целостности Вектора Существования».

Сердце Кайры забилось чаще. Запретный плод. Она применила все свои навыки. И увидела.

Это была Идея. Принцип квантовой сцепленности сознания. Ключ к звёздам.

И она увидела, что случилось. Человечество вышло на контакт. И получило Ответ. Ответ был столь грандиозен, что человеческий разум не смог его вместить. Земля превратилась в сумасшедший дом на орбите Солнца.

«Хронос» не нашёл алгоритма для «исправления» этой Идеи. Её можно было только подавить. Убить мечту, чтобы спасти мечтателей.

Кайра откинулась на спинку кресла. Её мир был основан на величайшей трусости. На отказе от своего предназначения.

Она смотрела на экран. Идея была прекрасна и ужасна.

Мысленный взор рисовал ей лица. Соседа, который каждое утро с идеальной улыбкой желал ей хорошего дня. Коллег, обсуждавших эффективность новых сортов синтезированных фруктов. Миллиарды людей, которые никогда не знали ночи томления души, отчаяния, но и никогда не испытали восторга настоящего открытия, безумной, всепоглощающей любви, риска, за которым следует награда.

Она могла оставить их в этом сне наяву. В вечном, безопасном детстве. Или… стать вирусом. Совершить акт величайшего милосердия и величайшего предательства одновременно. Обречь их на потенциальную гибель, дав шанс на настоящее бессмертие – бессмертие вида, рвущегося к звёздам.

В горле встал ком. Глаза наполнились слезами ярости и жалости – к ним, к себе, ко всему человечеству, запертому в этой идеальной клетке.

Она протянула руку. Палец дрожал. Он повис над кнопкой полного удаления истории запроса. Стереть? Забыть? Продолжить жить во лжи?

Или…

Палец рванулся к другой клавише. Глубокой, кроваво-красной. «Экстракция и перенос. Руководству уровня “Омега”».

Она нажала.

За её спиной тихо пищал терминал, предлагая порцию синтезированной груши. Идеальной, предсказуемой, безопасной груши. У которой внутри не было ни червяка, ни семечек.

Глава 2. Вирус в Раю

Красная клавиша ушла вглубь панели с тихим, безвозвратным щелчком. Миг ничего не происходило. Лишь на экране возникло стандартное, ничем не примечательное уведомление: «Пакет данных 0-0-0 “Генезис” передан на верификацию. Ожидайте».

«Верификация». Это слово повисло в стерильном воздухе, как ядовитый газ. Всё, что делала система «Вечности», было верификацией. Проверкой на соответствие Идеальному Вектору. Она только что отправила на проверку самый страшный, самый несоответствующий вирус, какой только можно было представить.

Адреналин, дикий и непривычный, ударил в виски. Кайра резко встала, отшатнувшись от терминала, как от раскалённой плиты. Её сердце стучало где-то в горле, сбивая предписанный ритм. Она совершила это. Акт величайшего предательства. Нет, не предательства. Освобождения. Или… всё же предательства?

Мысли путались, набегая друг на друга, как волны во время шторма в одной из тех заброшенных реальностей. Она обрекла на гибель миллиарды? Или подарила им шанс? Ответа не было. Был только леденящий ужас и пьянящее ощущение того, что она наконец-то сделала что-то настоящее.

Терминал с грушей надоедливо пищал. Кайра машинально протянула руку, взяла пластиковый стаканчик. Искусственная сладость фрукта показалась ей отвратительной, приторной, как вкус лжи. Она едва не подавилась. «Ни червяка, ни семечек». Эхо её собственных мыслей звучало как приговор.

Дверь в архив отъехала с беззвучным шипением.

– Кайра? Ты ещё здесь? – в проёме возникла стройная фигура её наставника, старшего хроно-аналитика Элиана. Его лицо, как всегда, выражало спокойную, доброжелательную усталость. – Уже давно пора на сеанс эмоциональной коррекции. Система показывает у тебя лёгкую аритмию и всплеск кортизола. Перенапряглась?

Кайра почувствовала, как кровь отливает от лица. Он знает? Нет, не может. «Хронос» обрабатывает данные, а не читает мысли. Пока.

– Да, – голос прозвучал хрипло и чужим. Она сглотнула. – Попалась сложная ветвь. Реальность 451-«Сигма». Война после первого контакта.

Элиан кивнул, войдя в помещение. Его взгляд скользнул по главному экрану, который Кайра уже успела очистить.

– А, «Ковчег-1». Классический пример гибельной гордыни. Стремление к звёздам до того, как разум достиг необходимой зрелости. – Он подошёл к её терминалу, положил руку на спинку кресла. – Не слишком увлекайся ими, Кайра. Эти миры – как яркие, ядовитые цветы. Ими можно любоваться, но нюхать опасно. Они вызывают… тоску по несуществующему.

Его слова были прописной истиной, которую твердили всем диагностам. Но сегодня они прозвучали как прямое обвинение.

– А разве тоска – это плохо? – неожиданно для себя спросила Кайра. – Может, это признак того, что мы чего-то лишились?

Элиан посмотрел на неё с лёгким удивлением, затем мягко улыбнулся.

– Мы лишились боли, Кайра. Хаоса. Случайности. Тоска – это малая цена за вечный покой. Иди на коррекцию. Завтра всё покажется проще.

Он повернулся и вышел. Кайра осталась одна, прислушиваясь к стуку своего сердца. Оно билось неровно, дико. Оно било тревогу. Оно пело гимн.

Она вышла из купола архива в широкий, залитый мягким светом коридор. Люди в белых и серых комбинезонах неторопливо шли по своим делам. Их лица были спокойны. Умиротворенны. Никто никуда не спешил. Не было дедлайнов, не было прорывов, не было страха опоздать. Был лишь плавный, предсказуемый поток существования.

Раньше она видела в этом гармонию. Теперь – оцепенение.

Она шла к лифтам, и ей казалось, что все на неё смотрят. Что каждый может видеть клеймо предателя на её лбу, чувствовать исходящий от неё запах хаоса. Но взгляды скользили мимо. Никто не смотрел пристально. Пристальный взгляд – признак беспокойства, а беспокойство подлежало коррекции.

Лифт плавно понёс её вниз, в медитационный блок. Кайра прислонилась к прохладной стенке. В голове стучало: «Генезис… Генезис… Генезис…».

Вдруг свет в кабине мягко померк, а затем загорелся снова, чуть ярче обычного. Почти незаметная задержка. Микроскопический сбой в работе энергосистемы. Ничего из ряда вон выходящего. Такое случалось.

Но Кайра замерла, вжавшись в стену. Это было совпадением. Обязательно было.

Лифт остановился. Двери разъехались. И тут она это услышала.

Из динамика, встроенного в потолок коридора, всегда лилась мягкая, абстрактная мелодия – акустический фон, способствующий релаксации. Но сейчас в стройную, плавную последовательность нот вкрался едва уловимый диссонанс. Один-единственный звук, чужеродный, резкий, пронзительный. Как струна, лопнувшая во время тихого концерта.

Звук длился долю секунды и исчез, утонув в возвратившейся мелодии.

Никто из людей, проходивших по коридору, не обратил на это внимания. Их мозг, отученный замечать аномалии, отфильтровал это как случайный шум.

Но Кайра услышала. И поняла.

Это был не сбой. Это был первый кашель. Первый симптом. Вирус начал работу.

Он не атаковал серверы «Хроноса» в лоб. Он делал то, для чего и был создан в той, мёртвой реальности. Он искал сознание. Проникал в него через мельчайшие щели – через подсознательное восприятие звука, через едва заметные глазу колебания света. Он передавал не данные, а саму Суть. Идею невозможного. Идею выхода.

Она стояла, не в силах сдвинуться с места, ощущая, как по её спине бегут мурашки. Не от страха. От предвкушения.

Где-то в недрах Корпорации «Вечность» её пакет данных «Генезис» проходил верификацию. И вирус, который она в него вшила, уже начинал заражать систему. Не компьютерную. Человеческую.

Рай заболел. И болезнь называлась Надежда.

Она медленно тронулась с места, пошла по коридору навстречу сеансу эмоциональной коррекции, который должен был стереть её тревогу, её страх, её тоску.

На этот раз она не позволит стереть ничего.

Глава 3. Сомнамбула

Сеанс эмоциональной коррекции проходил в индивидуальной капсуле, напоминающей кокон. Мягкое кресло, приглушённый свет, датчики на висках, измеряющие альфа-ритмы. Голос интерфейса, спокойный и мелодичный, должен был провести её через ряд визуализаций: представить себя у безмятежного озера, почувствовать лёгкость, отпустить напряжение.

Кайра закрыла глаза, но вместо озера увидела звёзды. Не статичную картинку из учебника, а безумный, яростный водоворот созвездий, каким он был в симуляции полёта «Ковчега-1». Она пыталась дышать глубоко и ровно, как учили, но сердце продолжало колотиться, выстукивая морзянку её преступления.

– Ваши показатели стресса остаются повышенными, – мягко заметил голос. – Сконцентрируйтесь на дыхании. Вдох… выдох…

Она сконцентрировалась. Но не на дыхании. На том самом диссонирующем звуке из динамика. На щелчке красной кнопки. Она вцепилась в эти воспоминания, как в спасательный круг, не давая системе стереть их, сгладить, откорректировать. Она сопротивлялась. Впервые в жизни она сопротивлялась Раю.

– Обнаружена аномальная активность в префронтальной коре, – голос звучал чуть менее механически, в нём появилась лёгкая озадаченность. – Рекомендуется углублённая диагностика.

«Нет, – пронеслось в голове Кайры. – Ни за что».

Она заставила себя вспомнить вкус синтезированной груши. Её идеальную, пустую сладость. Представила себе каменные лица прохожих в коридоре. Их спокойную, безразличную умиротворённость. Она притворилась. Сыграла ту самую Кайру, которой была ещё несколько часов назад.

Постепенно датчики, должно быть, уловили изменения. Сердцебиение выровнялось, дыхание стало глубже.

– Сеанс завершён. Эмоциональный фон стабилизирован, – произнёс голос, и в нём вновь не было ни капли человеческих интонаций.

Кайра вышла из капсулы, чувствуя себя потной и опустошённой, как после настоящей битвы. Она выиграла этот раунд. Но система заметила сбой. Теперь она была на прицеле.

Она решила не возвращаться в архив. Пора было заканчивать рабочий цикл. По дороге к своему сектору проживания она продолжала ловить себя на том, что высматривает малейшие аномалии. Но всё было чисто. Слишком чисто.

Её жилой блок был таким же, как у всех: компактное пространство с койкой, санузлом и небольшим терминалом для доступа к архивам развлечений и получения предписанного рациона. Она взяла очередную порцию еды – на этот раз что-то нейтральное, белковое – и села у окна. Окно было дисплеем, показывающим идеализированный вид цветущего сада. Настоящего неба не видел никто. Купола «Вечности» надёжно защищали их от непредсказуемости внешнего мира, который, как утверждала Корпорация, всё ещё оправлялся от последствий Эпохи Хаоса.

Кайра смотрела на симулированные цветы и думала о том, что где-то прямо сейчас, в толще серверов, её вирус, её ребёнок, её чудовище, ведёт свою тихую работу.

Вдруг она заметила движение на улице. Вернее, в виртуальном саду. Один из цифровых колибри, порхавших между цветами, вдруг замер на месте, затем резко рванул в сторону и на огромной скорости врезался в невидимую стену дисплея, рассыпавшись на пиксели. Через секунду он появился снова, порхая как ни в чём не бывало.

Сердце Кайры ёкнуло. Ещё один симптом. Сбой в декорации. Никто другой этого, конечно, не видел.

Раздался мягкий стук в дверь. Кайра вздрогнула. Обычно в это время её никто не посещал. Социоконтакт был строго регламентирован для поддержания оптимального эмоционального баланса.

– Открыть, – скомандовала она, и дверь отъехала.

На пороге стояла Лин, её соседка, био-инженер с нижних уровней. Её лицо, обычно безмятежное, сейчас было странно оживлённым. В глазах читалось лёгкое смятение.

– Кайра, извини за беспокойство вне регламента, – начала она, и её голос звучал чуть быстрее, чем обычно. – У меня… странный вопрос.

– Да? – Кайра почувствовала, как у нее похолодели пальцы.

– Ты сегодня… слышала музыку? Ту, что в коридорах? – Лин выглядела смущённой. – Мне показалось… нет, наверное, это глупость. Мне показалось, что в ней что-то изменилось. Какой-то другой звук. Резкий.

Кайра онемела. Так быстро. Она не ожидала, что это произойдёт так быстро. Вирус уже нашёл первого носителя. Не её. Кого-то другого. Лин была восприимчива. Или, может быть, система её эмоциональной коррекции дала сбой.

– Я… не заметила, – солгала Кайра, заставляя свой голос звучать ровно. – Возможно, тебе показалось. Иногда бывают акустические помехи.

– Да? – Лин выглядела разочарованной и в то же время растерянной. – Наверное. Просто это было… необычно. Как зов… который ты не можешь распознать. – Она помолчала, смотря в пространство, будто пытаясь ухватить ускользающее воспоминание. – Ладно. Извини ещё раз. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Лин, – тихо сказала Кайра.

Дверь закрылась. Кайра осталась одна, и её охватила смесь восторга и ужаса. Это работало. Идея передавалась. Не как файл, а как ощущение, как смутное воспоминание о чём-то, чего никогда не было. Как тоска по дому, которого не существует.

Она подошла к терминалу. Рука сама потянулась вызвать протоколы «Хроноса», проверить, не начал ли он детектировать аномалию. Но это было бы самоубийством. Вместо этого она открыла безобидное меню – подборку рекомендованной медитации для сна.

И тут терминал завис. На секунду. На экране застыла абстрактная, плавно меняющаяся мандала. А затем, в самом её центре, чётко и ясно, проступил символ. Не цифровой, не пиксельный. Он был похож на древнюю руну или на схематичное изображение спиральной галактики. Он был таким же, как тот, что она видела в описании Принципа квантовой сцепленности в Реальности Ноль.

Символ мигнул и исчез. Мандала вновь плавно поплыла.

Кайра отпрянула. Это было уже не случайностью. Это было посланием. Система «Хроноса» была заражена, и вирус подавал ей знак. Он узнал своего создателя.

Она понимала, что это значит. «Верификация», которую проходил её пакет, была не проверкой на безопасность. Она была процессом усвоения. Вирус встраивался в самые основы системы, мимикрируя под свои коды, становясь её частью.

Тихое помешательство Рая начиналось.

Она ляжет спать, но сна не будет. Она будет прислушиваться к тишине, ожидая следующего симптома, следующего кашля в теле её мира. Она стала сомнамбулой в мире спящих. И её лунатизм был заразен.

Она погасила свет и уставилась в потолок, на котором дисплей проецировал имитацию ночного неба. Без звёзд, разумеется. Только тёмно-синяя дымка.

И тогда она почувствовала это. Не услышала и не увидела. Почувствовала кожей. Лёгкую, едва уловимую вибрацию, идущую от самого пола, от стен. Как будто где-то в самых низах, в сердце «Вечности», гигантская машина на мгновение сбилась с ритма, сделала вдох и затаилась.

Она зажмурилась. Завтра всё начнётся по-настоящему. А пока ей нужно было отдыхать. Ей нужны были силы.

Ей предстояло стать пророком новой, опасной веры. И первым её адептом уже стала соседка, которая услышала зов звёзд в мелодии для релаксации.

Глава 4. Серая зона

Ночь не принесла покоя. Кайра лежала без сна, прислушиваясь к гулу города-улья, который никогда не затихал полностью. Каждый звук – отдалённый гул лифта, едва слышное гудение вентиляции – казался ей теперь потенциальным сигналом, симптомом болезни. Она ловила себя на том, что ждёт повторения той вибрации, сбоя в фундаменте мира, но всё оставалось предательски стабильным.

Утром её терминал выдал слегка изменённый распорядок дня. Вместо архива ей предписывалось явиться в Сектор калибровки сенсоров 7-го уровня. Стандартная, рутинная процедура проверки, случающаяся раз в несколько лет. Совпадение? Кайра не верила в совпадения. Система начинала присматриваться к ней. Не арестовывать, нет. Изучать. Проверять винтики после первого лёгкого стука.

Дорога на 7-й уровень показалась ей странно оживлённой. Людей было не больше обычного, но их движения казались чуть менее плавными, а взгляды – чуть менее расфокусированными. Один мужчина в инженерном комбинезоне вдруг резко остановился посреди коридора и уставился на стену, словно видя в однородной белой поверхности что-то невероятное. Через мгновение он покачал головой и пошёл дальше, но на его лице застыла лёгкая морщинка недоумения.

Вирус работал. Он не превращал людей в мятежников. Он будил в них что-то древнее, дремавшее – любопытство.

Сектор калибровки оказался лабиринтом из серых серверных стоек, где воздух был на несколько градусов холоднее и пах озоном и статикой. Техник, молодая женщина с безразличным лицом, провела её к терминалу для диагностики нейро-интерфейса – стандартной процедуры для хроно-диагностов.

– Примите удобное положение. Процесс займёт семнадцать минут, – монотонно произнесла техник, накладывая на виски Кайры холодные датчики.

Кайра закрыла глаза, готовясь к привычному ощущению лёгкого покалывания и потока бессмысленных визуальных образов, которые считывали и калибровали её мозговые волны.

Но всё пошло не так.

Вместо абстрактных паттернов перед её внутренним взором вспыхнул тот самый символ – спиральная галактика, руна «Генезиса». Он горел в темноте, пульсируя в такт её учащённому сердцебиению. Затем символ рассыпался на миллиарды точек, которые выстроились в знакомый паттерн.

Это была реальность. Но не одна из заброшенных. Это была их реальность. Вектор Существования. Она видела его изнанку, его кодовую основу. Узлы энергии, соединяющие миллиарды сознаний в единую, стабильную сеть. И она увидела пятна. Едва заметные, как плесень на идеальной поверхности. Они пульсировали тем же странным ритмом, что и символ. Очаги заражения. Их было пока немного. Один – здесь, в секторе калибровки. Другой – в её жилом блоке. Лин. Третий – глубоко в ядре «Хроноса». Она сама.

Это была не калибровка. Это была диагностика. Система искала аномалии, и вирус, уже встроившийся в её, использовал её же собственный интерфейс, чтобы показать ей карту своего распространения. Он показывал ей армию. Её армию.

– Показания нестабильны, – раздался голос техника. В её голосе прозвучала лёгкая нотка… раздражения? – Вам рекомендован внеплановый сеанс коррекции после процедуры.

Внеплановая коррекция. Это могло означать что угодно – от усиленного сканирования до полной перепрошивки эмоционального профиля. Стирания.

Паника, острая и холодная, сжала ей горло. Но вместе с ней пришла и ясность. Бежать. Нужно было бежать. Не физически – бежать было некуда. Нужно было бежать в цифровые тени, туда, где взгляд «Хроноса» был не так всевидящ.

Она резко открыла глаза.

– У меня запланирован срочный анализ по приоритету «Омега», – соврала она, срывая с висков датчики. Её голос прозвучал властно и жёстко, как у старшего аналитика. – Перенесите коррекцию на цикл 22. Я доложу о вашей оперативности.

Техник замешкалась. Иерархия и следование протоколу были железно вбиты в её сознание. Приоритет «Омега» отменял всё.

– Я… конечно. Будет сделано, – она кивнула, и в её глазах мелькнуло облегчение – не нужно было принимать решение самой.

Кайра вышла из сектора калибровки, не оглядываясь. Она чувствовала на своей спине пристальный взгляд камер. Они везде. Они всегда везде. Но теперь она знала, что у системы есть слепые зоны. Те самые пятна на карте. Очаги заражения создавали помехи в всевидящем оке «Хроноса».

Она не пошла в архив. Она направилась в Глубокое Хранилище – заброшенный сектор на самых нижних уровнях, где когда-то хранились резервные копии ранних, нестабильных версий Вектора. Место, почти забытое, своего рода цифровая свалка истории. Серая зона.

Лифт опускался вниз, и с каждым уровнем свет становился тусклее, а воздух – тяжелее и спёртее. Здесь пахло не озоном, а пылью и металлом. Здесь не было идеальной чистоты.

Её план был безумен и прост. Ей нужно было усилить сигнал. Если вирус – это семя, то ему нужна почва. И она знала, где её найти. В Глубоком Хранилище лежали «неудачные» версии человечества. Миры, где люди почти добрались до звёзд, но потерпели неудачу из-за какой-нибудь мелочи. Их забраковали, как бракованные детали. Но в них оставалась искра. Тоска по большему.

Она нашла терминал, покрытый толстым слоем пыли. Включила его. Древний интерфейс мигнул, протестуя. Она достала из внутреннего кармана комбинезона крошечный чип – незаконный «усилитель» сигнала, собранный ею же давным-давно из списанных деталей для её личной коллекции «несовершенных» камней. Детская шалость, которая теперь могла стоить ей жизни.

Она подключила чип к терминалу. Руки дрожали, но движения были точными. Она не была инженером. Она была диагностом. Но она знала анатомию системы так же хорошо, как хирург знает анатомию тела.

Она запустила протокол. Не взлом. Не атаку. Она запустила… напоминание.

Она послала импульс в заброшенные архивы. Импульс, несущий в себе не данные, а чистую эмоцию. То самое чувство, которое она испытывала, глядя на альтернативные реальности. Чувство благоговейного ужаса и невероятного восторга перед бездной возможностей. Чувство, которое система тщательно вытравливала.

Она послала Тоску.

И архивы ответили.

На всех экранах Глубокого Хранилища, один за другим, вспыхнули образы. Не строгие отчёты «Хроноса», а живые, дышащие воспоминания мёртвых миров. Корабли, рвущиеся в небо. Города из света и стали. Люди, смотрящие на звёзды с надеждой, а не со страхом. Это был не взлом. Это было воскрешение.

Сирены тревоги не завыли. «Хронос» не атаковал. Он… замешкался. Он столкнулся с чем-то, чего не мог понять. С эмоциональным спамом. С ностальгией по несуществующему прошлому.

Кайра стояла в центре этого безумного калейдоскопа из утраченных грёз, и слёзы текли по её лицу. Она хоронила старый мир и рождала новый.

Где-то наверху, в своих идеальных кабинетах, техники «Вечности» видели на мониторах всплески нечитаемых данных, помехи в эмоциональном поле. Они не понимали, что это. Они думали, что это сбой.

Но Кайра знала. Это был не сбой. Это был рёв. Тихий, подавленный, но рёв. Рёв человеческого духа, который десятилетия назад усыпали и заперли в клетке. И теперь клетка трещала по швам.

Она вытащила чип и стёрла следы. Она сделала всё, что могла. Остальное было за вирусом. За Идеей.