Снова вместе. Новые расследования Шерлока Холмса и доктора Ватсона

Роман Ростовцев

Снова вместе. Новые расследования Шерлока Холмса и доктора Ватсона

НЕЖДАНЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ

В тот весенний вечер мая 1907 года я спокойно сидел в своём кабинете госпиталя на Чаринг-Кросс и разбирал бумаги. Работа врача в казённом учреждении лишь на малую толику заключается в излечении больных и увечных сограждан, львиную же долю моего времени занимало составление многочисленных отчетов и рапортов начальству. Дневная духота уже спала, и я наслаждался вечерней прохладой и лёгким ветерком, освежающим моё скромное пристанище от запахов карболки и прочих пахучих средств врачевания недугов. Именно в этот прекрасный вечер и началось «Дело о краже в доках», сыгравшее такую большую роль в моей дальнейшей жизни и жизни моего друга Шерлока Холмса.

Раздался негромкий стук в дверь. Я не ждал посетителей в эти неприёмные часы, но всё же, пусть и недостаточно радушно, пригласил стучавшего войти. В кабинет быстро, хотя в то же время без суеты и шума, вошли трое джентльменов достаточно различающейся наружности. Один из них был восточного, или вернее сказать – кавказского вида, в чёрном поношенном сюртуке и шляпе с мягкими полями. Не говоря ни слова, он остановился слева от двери и повернулся так, чтобы держать её в сфере видимости. Судя по «машинальности» его передвижений, роль привратника была для него вполне привычной. Второй, коренастый блондин, по виду трудяга из доков или матрос, с обветренным и грубым лицом, был похож на выходца из скандинавских стран. Он бесцеремонно подошёл к окну и так же молча, как и его кавказский товарищ, затворил его, задёрнув и занавеску. И наконец, вошедший вслед за ними третий гость, был более всех своих друзей похож на джентльмена, и по своему внешнему облику, и по поведению.

Привыкший за годы дружбы с Холмсом к самым разным гостям, посетителям, клиентам, многие из которым были в то же время и представителями лондонского преступного мира, я бестрепетно ждал начала разговора.

– Доктор Джон Ватсон, если не ошибаюсь? – обратился ко мне посетитель джентльменской наружности с лёгким иностранным, возможно польским или еврейским, акцентом.

– К Вашим услугам, мистер… – я сделал красноречивую паузу, предоставляя своему собеседнику возможность представиться.

– Меня зовут Феликс Литвин – с улыбкой ответил посетитель. – Я русский подданный, дворянин, в Лондоне по разного рода общественным делам. Благотворительность и всё такое прочее… Прибыл с континента, куда и собираюсь вернуться в ближайшее время.

Я красноречиво указал русскому благотворителю на его спутников. Мистер Литвин лишь пожал плечами.

– Это лишь моё сопровождение, доктор, и в представлении оно не нуждается. Вечерние улицы Лондона не всегда безопасны для иностранца, можно забрести в неудачное место, встретить нехороших людей…

– Думаю, на Чаринг-Кросс Вам ничего не угрожает. Мы всегда рады знатным благотворителям, – с улыбкой заметил я. – Присаживайтесь, пожалуйста.

– Как знать… – с улыбкой произнёс Литвин, устраиваясь за столом напротив меня. – На Чаринг-Кросс сходится множество дорог, и никогда не знаешь, куда они тебя заведут. Помнится, именно в этом славном заведении трудился один наш общий знакомый, чья судьба была так тесно связана с событиями на девонширских болотах. Я ведь Ваш преданный и усердный читатель, доктор.

– Польщён, весьма польщён. Но чему я обязан Вашим визитом мистер Литвин? Вам нужна консультация доктора? Кто-то серьёзно болен? Или, упаси Бог, ранен? – последнее предположение я сделал исходя из довольно недвусмысленного вида и поведения сопровождающих русского благотворителя личностей. Не хватало ещё, чтобы меня увлекли в какой-нибудь притон перевязывать русского общественника, раненого в перестрелке между двумя группами благотворителей.

– Отнюдь, доктор, отнюдь., – успокоил меня Феликс. – Мне бы хотелось связаться с Вашим другом, мистером Шерлоком Холмсом по делу, более относящемуся к его компетенции, чем Вашей.

– Сожалею, но мистер Холмс более не практикует, – довольно сухо ответил я, невольно почувствовав привычный укол ревности. Впрочем, за минувшие годы мне приходилось отклонять десятки таких предложений, и я уже предчувствовал утомительную и безрезультатную беседу.

– Позвольте мистеру Холмсу самому решить, возьмётся ли он за это дело, – мягко, но настойчиво возразил мой собеседник. – Просто найдите возможность передать ему мою просьбу, и, если мистер Холмс ответит отказом, я не буду в претензии.

– А если, – начал я, но мистер Литвин, словно угадав мои мысли («даже не смогу его отыскать, ведь мы уже несколько лет не виделись»), сразу же ответил, не дослушав, что среди джентльменов было не принято, однако в кругах клиентуры моего друга Холмса встречалось сплошь и рядом.

– И если Вам не удастся его разыскать, тоже. Никаких претензий, доктор. В любом случае мы возместим Вам все возможные расходы прямо сейчас. Дорожные, репутационные (тут Литвин взглянул на меня как-то особенно) и прочие.

И с этими словами Феликс Литвин положил на стол передо мной конверт, набитый, судя по всему, немалой суммой доброй британской наличности.

Нужно заметить, что за последнее время я довольно сильно поиздержался, и, стыдно сказать, задолжал крупные суммы разного рода малоприятным в общении людям, не терпящим промедлений в финансовых расчетах с должниками. Годы скучной, унылой жизни без совместных с Холмсом расследований с одной стороны, и обширные контакты с представителями тёмной стороны лондонского общества с другой, иногда толкали меня на не вполне благоразумные поступки. Не говоря о том, что милая моя Мэри давно умерла, и вторично жениться я так и не собрался....

Словом, предложение было вполне привлекательным. Возможно, и для Шерлока оно станет привлекательным тоже, и я просто окажу старому другу небольшую услугу.

– Никаких гарантий, – наконец сказал я, слегка приоткрыв лежащий на столе конверт и по-хорошему удивившись сумме своего гонорара. – Но я должен знать существо дела и имя клиента. Иначе… – и я отодвинул конверт обратно назойливому посетителю.

– Что ж, – покладисто согласился со мной Литвин. – Здесь никаких секретов нет. Моего друга и соотечественника, русского путешественника, прибывшего в Лондон, как и Ваш покорный слуга, по общественным делам, избили и ограбили в лондонских доках. Злоумышленники похитили документы, имеющие для него очень важное значение. Эти документы необходимо вернуть.

– И как звать Вашего друга?

Мистер Феликс Литвин, русский подданный и общественный деятель, быстро взглянул на скандинава, стоявшего у окна, на кавказца, сторожившего дверь, получил от последнего короткий ответный кивок и вполголоса ответил:

– Его зовут Джозеф Сталин.

Я пожал плечами и записал ничего мне не говорящее и ничем не примечательное имя на конверте с купюрами.

ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ АНЖЕЛИКА

Я условился с мистером Литвиным, что буду телефонировать ему о результатах моей встречи с Шерлоком Холмсом не позднее, чем через два-три дня и записал продиктованный мне номер рядом с именем «Джозеф Сталин» на конверте с купюрами. Если же мои розыски или размышления самого Холмса задержатся сверх того времени, в которое Феликс Литвин будет доступен по данному мне номеру, то я направлю телеграмму на условленный адрес в Париже. Парижский адрес мистер Литвин попросил меня не записывать, а вот содержание телеграммы могло быть совершенно произвольным. Как объяснил мне русский благотворитель, сам факт отправки телеграммы за моей подписью будет означать, что у меня есть интересное для мистера Литвина сообщение.

– Такого рода дела, связанные с общественной деятельностью в особо крупных размерах, обсуждаются только лично, – разъяснил мне Литвин. – Через несколько дней после отправки телеграммы к Вам подойдёт мой лондонский компаньон, который передаст Вам поклон и наилучшие пожелания от Вашего покорного слуги. Ему Вы и сообщите о результатах консультаций с глубокоуважаемым мистером Холмсом.

– Уверяю Вас, мистер Литвин, что в случае отрицательного исхода моего посредничества, Ваш аванс, за вычетом моих дорожных расходов, будет возвращён Вам лично или через Вашего компаньона, – ответил я. – Не имею обыкновения брать плату за не оказанную услугу.

Литвин слегка улыбнулся и ответил мне отказом.

– Убеждён, дорогой доктор, что и Вы вносите посильный вклад в благотворительную деятельность, ввергающий Вас иногда даже в затруднительное финансовое положение. Уж таковы мы, завзятые филантропы! Присоедините остаток аванса к одному из своих благотворительных вкладов в Королевское общество попечения за скаковыми лошадьми или любое другое по Вашему усмотрению, доктор.

– Приятно, что Ваш интерес к моему творчеству простирается и на мою скромную личную жизнь, – несколько уязвлённо ответил я. – Хотелось бы и мне ответить Вам взаимностью.

– Наше знакомство только начинается, дорогой доктор. Уверен, мы узнаем друг друга гораздо лучше к его успешному завершению.

Поскольку моим посетителям явно настало время откланяться, я привстал со стула и протянул мистеру Литвину руку. Однако мой собеседник, не шелохнувшись и не ответив на мой жест, произнёс в общем-то ожидаемую мною финальную фразу.

– Полагаю, многолетнему компаньону и ближайшему сотруднику Шерлока Холмса нет нужды напоминать об исключительной конфиденциальности нашей встречи”, – произнёс он. – Наше благотворительное общество также не настаивает на публикации Ваших записок об этом деле, доктор Ватсон.

И лишь тогда мистер Литвин имел честь откланяться и вместе со своими молчаливыми спутниками покинул мой кабинет. Перед уходом коренастый блондин задержал на моём лице долгий пристальный взгляд, как бы пытаясь запомнить невыразительные черты лица автора этих заметок, причём как можно прочнее и подробнее. Наконец дверь закрылась, я же погрузился в раздумья.

Несомненно, мои собеседники принадлежали к организации, имеющей определённое сходство с сообществом пресловутого доктора Мориарти. Однако это вовсе не означало, что Шерлок Холмс ответил бы им, присутствуй он в качестве участника только что закончившейся беседы, категорическим отказом. В далёкой России даже самая невинная общественная деятельность до недавнего времени вынуждена была носить скрытые, я бы даже сказал конспиративные формы. Хотя молодой и прогрессивный русский Tzar в недалёком прошлом даровал русскому народу политические и религиозные права и даже ввёл определённые свободы печати, до полного, истинно британского парламентаризма России было ещё далеко. Может быть, через десяток лет Россия твёрдо встанет на путь либеральных реформ, а лет через тридцать эта таинственная северная страна даже станет вполне благоустроенным европейским государством с верховенством законов, но сейчас…