Измена. Ты предал дважды!

Анна Раф

Измена. Ты предал дважды!

Глава 1

– Вы беременны! – радостный голос врача касается моего слуха.

– Б-беременна… – шёпот срывается с моих губ, и я начинаю дрожать.

Внутри меня всё мгновенно обрывается. Мне не верится, что после стольких лет боли и разочарования я услышала от доктора заветные слова о том, что чудо, о котором я и мечтать не могла, наконец, свершилось.

Немыслимых три года прошло с того самого дня, когда мы с моим мужем приняли решение завести ребёнка и когда мне поставили неутешительный диагноз «бесплодие».

Но мы не смирились с приговором. Обследования, бесконечные анализы, длительный курсы гормональных препаратов, искусственное оплодотворение, и вот сейчас, спустя три года боли и разочарования, я услышала такие долгожданные слова.

– Смотрите, – широко улыбаясь во все тридцать два, женщина-врач указывает на небольшую точку на экране, – это ваш малыш.

– Такой маленький… – слёзы счастья обильным потоком начинают течь из моих глаз.

– Примерно четыре недели, – поясняет доктор и награждает меня очередной радушной улыбкой.

– Спасибо вам, Ольга Владимировна… – с чувством произношу я.

Я безумно благодарна своему репродуктологу. Она – настоящая волшебница и только благодаря ей я вижу на экране аппарата УЗИ своего малыша, которого мы с моим мужем так долго ждали…

– Это наша общая заслуга, – произносит мягким голосом. – Сообщим папе? Григорий Михайлович настоятельно просил в случае положительного результата рассказать ему.

Неловкая улыбка растягивается на моих губах.

Я до сих пор не могу привыкнуть, что мой муж так беспокоится обо мне. Любит, переживает…

С мужем мне бесконечно повезло. Григорий Михайлович Цареградцев – крупный столичный бизнесмен, а по совместительству примерный семьянин и самый лучший мужчина на всём белом свете. Я бесконечно люблю своего мужа.

– Я хочу сама… Очень хочу преподнести эту новость как-то по-особенному.

Честно признаться, мне важно, чтобы такую долгожданную новость Григорий узнал лично от меня, а не от репродуктолога.

Я спрячу снимок УЗИ в коробочку и подарю мужу на день рождения. Григорий как раз празднует своё сорокалетие на этих выходных.

Уже представляю невероятное счастье в его глазах, когда он распакует праздничную коробочку и увидит долгожданный снимок.

– Григорий Михайлович настоятельно просил не скрывать от него никакой информации, – произносит женщина, скривив задумчивую гримасу.

– Ольга Владимировна, я скажу мужу, что лично уговорила вас не говорить ему. У Гриши через пару дней день рождения, сорок лет. Новость о беременности будет самым лучшим подарком, – едва ли не вымаливаю я.

– Если так, то конечно, – улыбается и добавляет: – Я ничего не скажу.

– Спасибо вам! – радостным голосом произношу в ответ.

Сейчас мне хочется расцеловать эту женщину. Как же мне всё-таки повезло с доктором. Умная, добрая и понимающая женщина.

– А теперь немного поговорим, Анастасия Ивановна, – берёт со стола результаты моих исследований и продолжает: – Анализы у нас не такие хорошие, как хотелось бы. Гормональный фон, несмотря на приём препаратов, не совсем стабильный.

Меня словно ледяной водой окатили. Страх поселяется в моей душе.

– Я не смогу выносить ребёнка? – обжигающие болью слова срываются с моих губ.

– Что вы, что вы, Анастасия Ивановна, я ни в коем случае не хотела вас напугать. Я просто хотела сказать, что с этого момента к своему здоровью вам надо относиться внимательнее, чем когда-либо, – в примирительном жесте приподнимает руки. – Искусственное оплодотворение требует внимания.

– Да, я знаю… – отвечаю резко поникшим голосом.

Перед тем как решиться на курс тяжелых гормональных препаратов и последующее за ним искусственное оплодотворение, я изучила немало информации.

Для многих бесплодных семей ЭКО – панацея и единственный выход… Но ничего не достаётся даром, и за всё надо платить свою цену.

Кроме побочных эффектов от гормональных препаратов, искусственное оплодотворение несёт в себе кучу других неприятных последствий, вплоть до прерывания беременности.

– Вам надо беречь себя. Для вас сейчас очень важно избегать любого, даже незначительного стресса.

– Мы справимся, – прикусываю губу и добавляю: – У меня очень заботливый и любящий супруг.

– Это точно, – произносит с некоторой непонятной для меня ухмылкой.

Олега Владимировна прекрасно видит, как Григорий заботится обо мне. Наверное, ей просто не верится, что существуют такие добропорядочные мужчины.

– На сегодня приём окончен, – убирает документы в сторону. – Встретимся с вами через три недели.

– Спасибо, – искренне благодарю репродуктолога, одеваюсь и покидаю палату.

Июньское утро встречает меня ярким солнышком, ясным небом без единого облачка и тёплым летним ветерком.

Самая лучшая погода в самый лучший день в моей жизни. Внутри меня всё поёт. Я безумно счастлива. Скорее бы уже пролетели эти несчастные пару дней, мне уже не терпится осчастливить своего любимого.

Бросаю взгляд на наручные часы.

Время только одиннадцать часов утра. В полдень я планировала встретиться со своей родной младшей сестрой в кафе.

Достаю мобильник, звоню Оле, но она упорно не берёт трубку.

Не дозвонившись сестре, заказываю такси и еду в кафе. Наверное, она просто ещё занята и поэтому не смогла ответить на мои звонки.

К двенадцати часам сестра также не появилась. Что это с ней? Обычно она всегда сразу же перезванивает…

– Забыла? – вслух проговариваю я, в очередной раз пытаясь дозвониться до сестры.

С болью прикусываю губу. А ведь я хотела поделиться со своей младшей сестрёнкой новостью о своей долгожданной беременности.

Не дождавшись Оли, рассчитываюсь и покидаю кафе.

Выйдя на улицу, бросаю взгляд на высотки элитного жилого комплекса. Совсем скоро мы с мужем переедем в новую квартиру. Дом уже сдан, ремонт сделан, остались какие-то незначительные штрихи.

– Просторная детская… – мечтательно произношу одними лишь губами.

Рабочие закончили с ремонтом две недели назад, а я до сих пор не успела побывать в нашей новой квартире. Сколько ни просила Григория свозить меня, он вечно находит какие-то отговорки и откладывает нашу поездку на потом.

Не могу больше ждать! После подтверждения беременности мне просто не терпится своими глазами увидеть наше будущее семейное гнёздышко. Хотя бы минутку посмотреть…

Думаю, муж не обидится, если я схожу без него. Я как раз совсем близко, и ключи от квартиры у меня с собой.

Через десять минут я уже стою перед железной дверью нашей новой двухуровневой квартиры.

– Один оборот… – произношу с некоторым подозрением в голосе.

Странно, из трёх замков закрыт только верхний, и тот только на один оборот. Неужели жилой комплекс настолько безопасен, что можно не закрываться?

Не издав ни единого скрипа, железная дверь распахивается, и я перешагиваю через порог нашей новой квартиры.

– Обувь?! – произношу полушепотом.

Ничего не понимаю. Откуда тут могли взяться мужские туфли?

Пробегаю взглядом по комнате и натыкаюсь на ярко-красные лодочки, небрежно брошенные в углу комнаты.

Рабочие забыли? Странно.

Бесшумно разуваюсь и иду в гостиную.

Меня словно током прошибает. На полу в гостиной я вижу сначала мужские брюки, рубашку, а затем лифчик и женские стринги, больше напоминающие ленточку.

Сердце, ударившись об рёбра, начинает колотиться, как сумасшедшее.

Ничего не понимаю. Неужели рабочие, выполняющие ремонт, сделали себе дубликат ключей и сейчас используют нашу квартиру в качестве борделя?

С содроганием сердца преодолеваю гостиную и поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

Замираю напротив двери нашей с Григорием спальни.

Сердце уходит в пятки.

По едва различимому вошканью понимаю, что в квартире я не одна, и кто-то засел в нашей комнату…

Набравшись мужества, толкаю дверь и захожу в комнату.

Внутри меня всё мгновенно обрывается. Сердце на секунду останавливается, а лёгкие забывают, как дышать. Я едва ли не теряю сознание.

Мысли перемешиваются в моей голове. От боли хочется кричать во всё горло, но я не могу издать ни единого звука…

Мой любимый муж… Мой Григорий… Мужчина, который на протяжении долгих семи лет брака не уставал клясться мне в любви, сейчас лежит абсолютно голый на нашей супружеской кровати в обнимку с моей родной младшей сестрой…

Боль охватывает моё сердце, низ живота пронзает острый клинок.

Покачнувшись, оступаюсь и облокачиваюсь на дверь. Несмазанные дверные петли, подло скрипнув, разоблачают моё присутствие.

Ольга поворачивает голову и, бросив в мою сторону хищный победоносный взгляд, произносит шепотом:

– Привет, сестрёнка. Кажется, ты немного опоздала. Гриша только-только закончил и уснул.

– Гриша… – обжигающие болью слёзы покатились по моим щекам.

– Что Гриша? – ухмыляется. – Твой муж любит меня! И всегда любил! А ты помешала нашему счастью!

Бросает в мою сторону ехидную улыбку.

– Уходи, пока он не проснулся! – произносит враждебным голосом и прямо на моих глазах начинает ласкать губами моего спящего мужа…

Глава 2

Больно, как же больно!

Я считала своего мужчину идеальным, а он… С моей родной сестрой у меня за спиной!

– Любимая, – сонным голосом протягивает Григорий и сгребает мерзавку в охапку.

Любимая?! Как он мог так со мной поступить?!

Хочется кричать, бить кулаками стену, но я не могу…

Меня словно парализует. Я застываю на месте, не в силах пошевелиться.

Руки сами собой опускаются на плоский живот, инстинктивно защищая малыша.

А ведь я хотела сделать своему мужу подарок на день рождения. Хотела спрятать снимок в коробочку и признаться, что спустя столько лет мы сумели побороть бесплодие, и что сейчас у меня под сердцем появился долгожданный малыш…

Обжигающая слеза скатывается по моей щеке и со звуком разбивается о паркетный пол.

– Мерзавец… – тихий, едкий голос срывается с моих губ.

– Уходи! – едва ли не во всё горло кричит Ольга с ехидной ухмылкой на лице.

Думала, что, услышав её истеричные вопли, Григорий проснётся, но нет. Он лишь немного дёрнулся и продолжил спать, как довольный кот после случки…

На подрагивающих ногах пячусь назад и, запнувшись об порог, с грохотом приземляюсь на пятую точку.

Казалось бы, жесткая посадка, однако боли я не чувствую. Сейчас никакая физическая боль не сумеет сравниться по своей силе с душевной болью от ран, оставленных предательством мужа.

Ольга, словно хищница, соскакивает с кровати, накидывает на себя полупрозрачный шёлковый халатик и бежит добивать свою жертву.

– Не сиди на полу, яичники застудишь! И всё, никогда уже не сможешь иметь детишек. Хотя, что это я, ты и так не можешь, – ухмыляется, нависая надо мной.

Собрав оставшиеся силы в кулак, встаю.

Глубоко вдыхаю и медленно прихожу в чувства.

Мне до сих пор не верится, что моя родная сестра могла так поступить со мной. Ольга была для меня самым родным человеком. Любимой сестрой, которой я могла доверить любую тайну.

Сердце с болью покалывает.

В голове всплывают кадры, как мы вместе идём в школу, как катаемся на велосипедах, как наряжаем новогоднюю ёлку. Я любила свою младшую сестрёнку всей душой. Она была для меня ближе всех на этом свете…

От неё я меньше всего ждала прямого удара в спину…

– Спасибо, что беспокоишься обо мне! – произношу сквозь зубы и бросаю взгляд на спящего без задних ног мужа.

Наверное, устал кататься на моей сестре. Всё-таки сорок лет – уже не такой молодой возраст, и физические нагрузки даются не так легко, как когда-то в молодости. Впрочем, мне в тридцать его не понять, а Ольге в свои двадцать пять и подавно.

– Ну ты же моя любимая старшая сестрёнка, как я могу не беспокоиться за своего самого дорогого в жизни человека? – язвительная ухмылка слетела с её губ. – Смотри, как забавно получилось. Сначала я за тобой блузки донашивала, потом с твоими старыми учебниками в школу ходила, а сейчас мне твой мужик достался. Как же здорово, что мы такие дружные и без задней мысли делимся друг с другом вещами.

Сердце пронзает острая боль. А ведь и правда. Ольге от меня доставались многие вещи. И далеко не все я отдавала добровольно… Многое у меня забирали без разрешения и едва ли не насильно, а затем отдавали своему любимому младшему ребёнку. Годы идут, а ничего не меняется…

– Как ты могла, Оля? – пытаюсь сдерживаться и не плакать, но выходит паршиво. Слёзы то и дело скатываются с моих щёк.

– Как ты могла-а-а, О-оля-я, – передразнивает точь-в-точь, как делала в детстве. – Никто не виноват, что Григорий хочет наследника, а ты не можешь подарить ему ребёнка! Ну ты сама подумай, зачем Цареградцеву такая бесполезная женщина, как ты?

Безжалостно срывает корочку с самой больной раны и бьёт прицельно.

– Год назад на прошлом дне рождения мы остались наедине. Между нами пробежала искра, страсть, которую я никогда не испытывала до того момента. В следующее мгновение я уже стонала от удовольствия, – от каждого сказанного мерзавкой слова хочется выть.

Такую боль, как сейчас, мне не причинял никто и никогда.

Мне хочется её ударить, да так, чтобы слетели накладные ресницы и лопнули накаченные губы. Но я не могу. У меня рука никогда не поднимется на родного человека…

Словно погрузившись в какое-то забвение, я стою и молча выслушиваю каждое сказанное с нескрываемым презрением слово.

– Такого мужчины, как Цареградцев, у меня никогда не было. Я влюбилась в беспамятстве, – ухмыльнувшись, прикусывает губу. – На следующий день он прибежал ко мне и сказал, что я намного лучше тебя.

– Молчи! – не выдержав, вскрикиваю.

– Нет, ты дослушай, сестрёнка! Я твоё тупое нытьё слушала, теперь ты меня слушай! Я ещё не сказала самого важного! – обходит меня по дуге и перекрывает собой лестницу, чтобы я не ушла. – Я беременна! Цареградцев сделал мне предложение! Вы разведётесь, и я займу твоё место! Теперь свободна! – отходит в сторону.

Руки начинают трястись с новой силой, боль внизу живота кратно усиливается, а голова идёт кругом.

Словно по взмаху волшебной палочки, мир вокруг меня начинает размываться и тускнеть. В следующее мгновение я проваливаюсь во тьму…

Глава 3

Солнечный свет, пробившись сквозь жалюзи, заставляет проснуться.

– Анастасия Ивановна, – моего слуха касается голос репродуктолога Ольги Владимировны.

Медленно поворачиваю голову в сторону источника звука и встречаюсь с осуждающим взглядом доктора.

Женщина, слегка качнув головой из стороны в сторону, широким шагом преодолевает разделяющее нас расстояние и присаживается на стул рядом с изголовьем кровати.

– Как вы себя чувствуете? – произносит она.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Боль внизу живота вроде отступила.

– Лучше, – на выдохе произношу я.

– Анастасия, Анастасия, я только сказала вам исключить все стрессы, как вас привезли на скорой без сознания, – в очередной раз осуждающе мотает головой. – Вам нельзя волноваться. Вы могли потерять ребёнка, но, благо, всё обошлось.

Сердце начинает нещадно колоть.

Я бы рада была не нервничать. Но когда застаёшь родную сестру в постели со своим мужем, не нервничать невозможно…

Я уничтожена изнутри… Сожжена до жалких угольков, которые ещё даже не успели как следует догореть.

Чувствую, как обжигающая предательством слеза скатывается с моей щеки. Одного лишь воспоминания об измене мужа было достаточно, чтобы на моей спине проступил липкий пот, а руки нервно задрожали.

Если бы я не увидела его, лежащего в постели с моей сестрой, никогда бы не поверила в то, что Григорий может мне изменять. Потому что знала, что он верный, любящий и надёжный! Вернее… Думала, что знала…

Ах, как же я ошиблась в нём!

Кажется, что солнце для меня погасло. Что в мире не осталось ни единой приятной эмоции… Предательство самых близких людей выбило землю из-под моих ног. Как жить дальше, я совершенно не представляю…

– Возьмите, – доктор протягивает мне салфетку.

Молча беру из её рук салфетку и смахиваю со своих глаз проступившие слёзы.

– А теперь давайте поговорим серьёзно, Анастасия Ивановна, – голос репродуктолога меняется словно по щелчку пальцев. – Вы ребёнка хотите?

Внутри меня всё мгновенно обрывается.

Я боролась долгие годы, чтобы наконец забеременеть, а она спрашивает такие вещи…

– Три года, Ольга Владимировна, три года мы с мужем боролись с б-бесплодием, – на последнем слоге мой голос обрывается.

Пока я боролась, пока проходила бесчисленные обследования, пока лила слёзы, когда из раза в раз видела одну проклятую полоску на тесте, мой муж развлекался с другой… С моей родной младшей сестрой, с самым дорогим человеком, которого я безумно любила.

– Вы ребёнка хотите? – повторяет вопрос, от которого кровь стынет в жилах.

Молча киваю в ответ.

– А почему тогда позволяете себе так сильно нервничать? Знаете, малыш вам спасибо не скажет, – произносит достаточно жестко, с нескрываемым упрёком.

Не в силах что-то ответить, помалкиваю. Врач задала мне этот прямой вопрос с одной лишь целью – отрезвить меня и у неё это получилось. Я не могу подвергать малыша такому стрессу. Он ни в чём не виноват, а я…

Я как-нибудь справлюсь. И поплачу потом. После того, как рожу своего ребёнка.

– Сегодня вам, Анастасия Ивановна, без какого-либо преувеличения повезло. Увы, но если подобное повторится, ребёнка спасти не получится. Вам категорически нельзя нервничать. Избавьте себя от любого источника стресса, – не сглаживая углы, произносит доктор.

Сердце от боли обливается кровью. Я прекрасно понимаю, что мне нельзя нервничать. Понимаю, но никуда не могу деться от стресса. Ведь я в самом страшном сне даже представить не могла, что мне предстоит пережить подобное…

– Я понимаю. Буду стараться сдерживать свои эмоции, – произношу, прикусив губу.

Ради жизни моего долгожданного малыша я должна, нет, я просто обязана оградить себя от стресса. И выход я вижу только один: свести на нет общение с предателем. Сегодня же я подам заявление на развод и уеду к родителям в Подмосковье.

Я не из тех девушек, которые готовы терпеть измены мужа. Я никогда не придерживалась позиции «сходит налево – вернётся».

Своим предательством Цареградцев перечеркнул все светлые моменты, которые мы пережили вместе. Отныне не существует нас. Есть просто он и есть просто я.

– Хорошо. Я звонила вашему мужу, он не взял трубку. Вас есть кому забрать?

Ещё бы он взял трубку. Царегородцеву сейчас не до меня. Ольга ждёт от него ребёнка, и сейчас он носится вокруг неё.

– Меня заберёт отец, – произношу в ответ.

После я собираюсь и ухожу в комнату ожидания, где и набираю отцу:

– Пап, привет, не не сильно занят?

– Привет. Да не особо, а что?

– Ты можешь забрать меня из больницы? – с болью прикусываю язык и добавляю: – И можно я поживу у вас некоторое время?

Сбегать от Цареградцева в родительский дом – не самая лучшая затея. Ведь Ольга с самого детства была любимым ребёнком. Но сейчас у меня нет другого выхода.

Возвращаться в дом предателя я не буду, а денег, на которые я бы могла снять себе жильё, не так много. Вот и выходит, что проситься к родителям – единственный выход, по крайней мере до тех самых пор, пока я не найду себе работу.

– Жить у нас? – переспрашивает с какой-то непонятной для меня ухмылкой в голосе. – А Цареградцев что? С тобой приедет?

– Долго объяснять. Я дома всё расскажу. Забери меня, пожалуйста, из больницы. Адрес я сейчас скину, – тараторю на одном дыхании и кладу трубку.

Честно признаться, откровенничать по телефону, а вдобавок в присутствии других пациентов и сотрудников клиники нет никакого желания. Вечером за чашкой чая расскажу родителям, какую дочь они воспитали на самом деле. Открою им глаза их любимицу, с которой они пылинки сдували.

Через час отец приехал за мной, а через два мы уже сидели за столом в гостиной.

– Настюш, может быть, ты наконец расскажешь, что произошло и где Григорий? – спрашивает мама, буравя меня слегка недовольным взглядом.

– Он мне изменил… – на выдохе произношу горькие на вкус слова.

– И что думаешь делать? – безэмоционально произносит в ответ и равнодушным взглядом смотрит на отца.

Сердце обливается кровью. Мне безумно стыдно признаваться, что мой муж изменяет мне с Ольгой. Даже думать об этом противно…

– Развод…

– Родная моя, не совершай ошибок. Мужик снимет стресс, погуляет и вернётся, – в очередной раз бросает короткий взгляд в сторону отца и продолжает говорить: – А ты останешься без единой копейки за душой. Тебе тридцать лет, вот-вот четвёртый десяток разменяешь. Кому ты нужна, когда вокруг тебя ходят молодые и красивые?

Сердце с болью ударяется о рёбра. Немногим иной поддержки я ожидала от родной матери.

– Папа? – поднимаю взгляд на отца.

– Мать права! – произносит безапелляционным голосом.

Ну ещё бы отец был против. Кажется, пора привыкнуть, что у них одно мнение на двоих – мамино. И что его голос в доме не стоит ровным счётом ничего.

– Ольга… – имя предательницы срывается с моих губ.

– Ольга! – кричит мама, не дав мне закончить мысль, и в следующее мгновение младшая сестра спускается со второго этажа и направляется к нам.

Сердце начинает стучать так громко, что я перестаю слышать окружающее меня пространство.

Мерзавка, зная, что я пойду к родителям, опередила меня и наверняка уже успела настроить всех против меня…

Глава 4

– Сестрёнка, ты почему не предупредила, что приедешь? Мы бы тортик купили, – произносит мерзким голосом Ольга и смеётся одними лишь глазами.

Ком слёз встаёт посреди горла. И как у меня только язык поворачивался называть эту хищницу своей родной сестрой.

– У Настьки что-то случилось в отношениях с Цареградцевым, – поясняет мама.

– Да ты что? Разводятся? Как жалко, такая красивая пара была, – с нескрываемой злобой в голосе произносит сестрёнка и садится за круглый семейный стол прямо напротив меня.

– Тьфу на тебя, Оля. Никто не разводится, – отмахивается мама. – Перебесятся и будут дальше жить дружно.

Сердце с болью поскрипывает. И зачем я только пришла в этот дом? Я же заранее знала, что будет цирк. На что я надеялась? На родительскую поддержку? Надо было сразу ехать в деревню к бабушке с дедушкой. Отцовские родители всегда питали ко мне особенную любовь.

– Мама, не надо! – собравшись с мыслями, наконец нахожу в себе силы ответить.

– Мама, не на-а-адо… – передразнивает Ольга в привычной для себя манере. – Катается как сыр в масле, а всё мало, правда, мам?

– Что есть, то есть, доча, – одобрительно кивает, уставившись на младшенькую.

Слёзы подкатывают к глазам. Подобного унижения, как сейчас, я не испытывала ни разу в жизни. Это настоящая психологическая атака.

Молча встаю из-за стола и иду в сторону выхода.

– Настька, ты куда пошла? – кричит мне в спину мама. – Мы не договорили. Без маминого совета ты наломаешь дров! А ну вернись!

– А я не просила ничьих советов! – жестко отвечаю я.

Приехала, называется, к родителям. Получила такую массу отрицательных эмоций, что ещё долго приезжать не захочу. Впрочем, они нисколько не расстроятся, у них же есть любимая Олечка, которую они холят и лелеют.

Ехала я сюда с одной мыслью – раскрыть глаза родителей на младшую дочь. Хотела рассказать всё как есть про Ольгу и Григория, но не смогла. Не смогла рассказывать такие гадости про родного человека. Это просто ужасно.

Впрочем, ладно, пусть и дальше возносят мерзавку в стан богов.

– Ты куда? – догоняет меня мама.

– Домой, – лукавлю я. Лучше ей не знать, что я уезжаю к бабушке с дедушкой. С моей мамой у них очень натянутые отношения, и, кажется, я понимаю почему.

– Вот это ты правильно. Походишь перед Григорием в нижнем белье, он и простит тебя сразу, – меняет голос с гневного и раздражённого на мягкий.

Горький на вкус ком встаёт посреди горла.

От каждого слова, сказанного матерью, становится тошно. Уму непостижимо, как только у неё язык поворачивается говорить подобные вещи, пусть и не самой любимой, но своей родной дочери.

– Ты по секрету маме расскажи, с кем мужа-то застукала. Я никому не скажу, а совет дать могу, – наклонившись, шепчет мне на ухо.

– А это ты лучше у Ольги спроси. Она тебе в красках всё опишет, – буркнув в ответ, вылетаю из дома, ненароком хлопнув дверью.

Покинув территорию частного дома родителей, заказываю такси и еду к любимым дедам за город. Вот кто меня точно поймёт, поддержит и ни при каких условиях не осудит.