Названная в честь луны

– Та-ак, а мне вообще разрешено использовать эту одежду? Она сшита из высококлассной ткани, я чувствую, – задумчиво бормотала Дженкинс, подперев острый подбородок холодными пальцами.

Девица взглянула на часы над столом и обнаружила, что время не собирается останавливаться для её раздумий, а продолжает течь по своим, неведомым правилам. Тогда лисица решила в пользу подготовленной одежды и очень осторожно надела на себя два слоя рубах, штаны и мантию. Передник она не стала надевать ввиду ненадобности. «Думаю, он будет полезен на парах с опытами» – логично заключила лиса и подошла к зеркалу у окна.

– А ведь организаторы могли договориться с руководством, чтобы я не ходила, как чудачка здесь, – догадалась она, смотря на свой образ в отражении. Расположение зеркала оказалось удачным ввиду хорошего естественного освещения, проходящего через окно в комнату. – По крайней мере, утром погода приятней и видимость хорошая…

Ещё раз покрутившись, лиса не без удовольствия отметила, как удачно собран образ, несмотря на непривычность. Однако Дженкинс ещё была молода и готова с распростёртыми объятиями осваивать новые традиции и принципы. Продолжая раскладывать оставшееся, она поставила на стол две книги, которые ей по старой дружбе отдала леди Кара, – «Основы фармацевтики», где на базовом уровне разъяснялись основные правила, и «Углублённая теория литературы». Рядом она уместила несколько перьев, баночку с чернилами, две неиспользованные тетради размером почти в сто листов каждая, гербарий из целебных трав её родного королевства. «Негусто, но это всё, чем я дорожу в данный сейчас» – нейтрально подумала будущий фармацевт и вновь подошла к окну. Она уже могла видеть, как по кампусу разгуливают студенты и профессора, а за дверью стали слышны негромкие шаги и девчачье щебетанье. Луэль оглянулась на часы и увидела, как маленькая стрелка почти была рядом с цифрой «9», а длинная покоилась на отметке «30». Удивившись своей медлительности в разборе вещей, девушка поспешила составить в стопку и сложить в плетёную сумку учебники по необходимым предметам. Необходимый материал она также нашла в комнате. Не забыла лиса и про письменные принадлежности. В последний раз перед выходом она подошла к зеркалу и убедилась, что хвост не виден под мантией, а волосы не торчат во все стороны, потому как ранее были убраны в аккуратную гульку.

– Хорошо, сегодня твой первый день, ты справишься и, может, даже заведёшь друзей! – подбодрила себя Дженкинс и вышла в коридор.

Глава 3 «Поднявшийся серп»

В женском общежитии оказалось достаточно шумно из-за собиравшихся на учёбу девушек. Выглядели они так же, как и наша лисица, что помогло Луэль удостовериться в правильности своих догадок касательно предоставления всем новым студентам формы. Более того, на каждой из них одежда сидела прямо по размеру, из чего можно сделать следующий вывод: руководство действительно заказало все блузки и штаны по размерам всех студенток. Лиса посчитала это хорошим знаком: «Значит, здесь проявляется уважение ко всем независимо от вида».

Казалось, активные девицы не замечали в своих рядах рыжую бестию. Они даже не взглянули на неё, когда та вышла из дальней комнаты. Но когда Луэль отошла на достаточное расстояние, встала рядом с лестницей, ведущей на нижние этажи, то до её пушистых ушей долетели не самые приятные слова. Травоядные студентки – хищницей из Берридоуля в академии была только Дженкинс – нашли себе объект для сплетен и неприязни, возможно, даже не осознавая, зачем они это делают. Но как отреагировала девушка на неприязненный шёпот? Она приняла это как данность и сразу постаралась забыть. «Вот ещё, не хватало мне ронять слёзы из-за каких-то надменных девчонок» – подумала лиса, спускаясь по ступенькам и рассматривая внутренний вид башни. Всё ей казалось таким необычным, странным, но невероятно притягивающим. В качестве источников света на стенах были прикованные ромбовидные кристаллы («Может, это лампочки?»), а на круглых стенах красовались узоры («Похожи на древние руны…»). В остальном пространство ничем особенно эстетичным не отличалось, зато давало Дженкинс повод помнить об общем стиле зданий Эгалитии. По пути ей не встретился никто, но снизу она слышала нарастающий шум, исходящий от каблуков и платформ. На доли секунды девушка замедлилась, но тут же отбросила нерешительность и смело добежала до основания. Луэль пошла по ещё одному, уже более просторному стеклянному по бокам коридору. Поскольку вчера была поздно, она не смогла оценить великолепие интерьера здания, потому решила сделать это сейчас, то и дело останавливаясь у окон и глядя на заснеженные клумбы незнакомых ледяных цветов. «Логично, ведь здесь растут ледяные деревья, так почему бы не расти и маленьким растениям» – объяснила лиса непривычное для неё явление. Затем она дошла до своей аудитории («Спасибо указателям за их существование!») и тихонько приоткрыла светлую дверь. Помещение выглядело, как самая обычная классная комната, только с удобно расположенными партами и местами. К непонятной досаде, ей придётся сидеть с кем-то за одним столом, но делать было нечего, и Луэль выбрала самое дальнее место на самом дальнем, третьем ряду.

– А ведь тут даже удобно! – отметила она, сев на стул и начав раскладывать свои принадлежности. Первой должна быть пара о теории элементов и частиц, поэтому лиса разминала пальцы, ведь писать ей предстояло много, особенно, в первый день. Зато ей не придётся составлять уравнения реакций: Дженкинс так и не поняла, почему одни органические вещества при нагревании разлагаются на кислоту и спирт, а другие – на совсем другие компоненты. Впрочем, она точно не планирует самостоятельно изготавливать настойки, используя в составе эфиры, тем более, сложные. «В учебнике писалось, фармацевты обычно не используют сложные эфиры в лабораторных опытах, ведь эффективнее для них простые» – вспоминала Луэль прочитанный материал. По правде говоря, ей хотелось поскорее начать изучать целебные травы, ну а теорию элементов оставить на потом. От подобной мысли она хлопнула себя по щекам: «А ну отставить мятеж! Я должна уделять должное внимание каждой дисциплине, если хочу вырваться вперёд и не дать другим сместить меня!». Ей повезло, что аудитория пока оставалась пустой, ведь поведение лисы могло бы озадачить других первокурсников или даже скомпрометировать девушку перед профессором. А с преподавательским составом она хотела сразу наладить связь и верила, это будет несложно, потому как «учёные звери свободны от предрассудков». Ей пришла мысль подготовиться перед полуторачасовой лекцией, и Дженкинс раскрыла новенький учебник. Признаться, дизайн у него был привлекателен, а материал объяснялся на понятном для студента языке, однако лиса столкнулась с тем, что определённые данные разняться с теми, которые изложены в пособии из библиотеки Альты. Луэль стала волноваться. «А что если спросят меня? „Мисс, а подскажите, как получить высокородный кристалл из фелинстиллской глины? Вы ведь не зря оказались у нас“, нет, это даже звучит абсурдно, к тому же, никто не станет выделять меня по моим достижениям! Да я уверена, все здесь талантливы, даже лучше меня…» – размышляла она, постукивая ногтями по цветастой обложке большой тетради. Ближе к установленному времени в аудиторию вошла сразу большая группка зверей, по всей видимости, уже подружившихся друг с другом. Девушки весело общались с юношами, а юноши с умным видом делились своими успехами с остальными юношами. Вместе со своим присутствием они принесли и жизнь в почти в пустовавшее помещение. Так как наша лисица села вдалеке и, всё же, взялась за чтение материала, компания не заметила её и приземлилась на первые парты. За ними последовали ещё одни первокурсники и уже обосновались на вторых и третьих местах. Никто, к удобству Луэль, не шёл дальше пятой парты, а, следовательно, никто не мог ей помешать или одарить неприветливым взором. Вскоре пришёл профессор – солидная крольчиха в лиловом платье чуть выше щиколоток и в прямоугольных очках.

– Всем здравствуйте! Я Тайра Мейвс, ваша наставница по «Теории элементов и частиц», замечательной и важной науке не только медицины и алхимии, но и фармацевтики, куда вы направились по зову сердца, – проговорила она глубоким мягким голосом и оглядела умолкнувших зверей. На долю секунды её серые глаза остановились на дальних партах, где в тот момент сидела Дженкинс, затем женщина продолжила свою речь, плавно перетёкшую к теме лекции. Лисица в это время уже приготовилась записывать весь материал. Более того, она уже примерно понимала, что нужно фиксировать в тетради.

Лекция прошла в достаточно динамичном, но не утомляющем темпе, поэтому Луэль практически не почувствовала под конец какой-либо потери концентрации или усталости. Из аудитории она вышла в хорошем настроении.

– Эй, лиса! – окликнули её позади.

Девушка повернулась и вопросительно посмотрела на тех, кто также, как и она, сидел на теории элементов. Вероятно, звери из той самой дружной компании, но, по правде говоря, дружелюбно они сейчас точно не выглядели. На их лицах застыла лёгкая улыбка, но в глазах ясно отражалось напряжение. Даже когда Дженкинс вдохнула, то ощутила что-то густое и тяжёлое в воздухе. На голове она почувствовала странные импульсы, будто все её волосы встали дыбом.

– Знаешь, мы решили, что нужно проинструктировать тебя на все восемь семестров, – расслабленно сказал крыс и замолчал, давая право голоса своей подруге, высокой и изящной ласке.

– Мы не собираемся оскорблять тебя или что-то такое, но одно ты знать должна: не зазнавайся только потому, что ты выиграла какой-то там конкурс. Все мы потратили уйму сил на учёбу здесь, поэтому не позволим какой-то приезжей притеснять нас, – угрожающе проговорила она и, недовольно посмотрев на остальных, удалилась по своим делам.

Последовала тишина, чем воспользовалась лиса и постаралась избавиться от недопонимания.

– Я всё понимаю, правда. – примирительно выставила она лапы вперёд, – только вот, я никак вас не обидела! У меня и в мыслях не было насмехаться над кем-то по любым причинам, моё пребывание здесь было неизбежно и я намерена использовать его только в учебных целях.

В ответ на слова девушки кто-то рассмеялся.

– Это так жалко звучит, особенно от клыкастой плутовки («Вообще-то, я вас никак не обозвала…»), не надейся на нашу наивность, ведь и мы можем укусить, – прошипел молодой выдр, после чего все «оскорблённые» студенты разошлись по кабинетам или в столовую.

Не сказать, что Дженкинс жестоко оскорбили подобными нападками, но её позитивный настрой медленно опускался на дно. Даже при неучтивости незнакомца прошлым вечером она не почувствовала себя настолько подавлено. Возможно, она даже не заметила бы его грубого жеста, не утомившись после поездки и долгих поисков своей академии. Тем не менее в столовую она пришла уже с потухшим взглядом. «Может, всё из-за моего голода… Точно, голод! В Берридоуле я питалась всем, что попадалось под лапу, но могут ли мои пищевые привычки измениться здесь в лучшую сторону? Что я вообще могу съесть?» – думала она, стоя в очереди в наполненной гулом столовой. Перед ней ожидало ещё несколько человек, а за ней прибавились всего трое, которые явно не горели желанием стоять рядом с бывшей врагиней по крови. К счастью, лиса уже не замечала враждебности справа от себя и посмотрела на рядом стоящую студентку, но сразу же она невольно вздрогнула, ведь слева находилась одна из тех, кто после лекции наговорил ей глупостей. Бело-коричневая ласка с мрачной задумчивостью смотрела на чаны с едой и нетерпеливо постукивала маленьким каблучком по полу. Наконец, настала её очередь, и незнакомая девушка стала набирать себе на тарелку завтрак, состоящий из салата и фруктов. Лиса обратила внимание на возросший дискомфорт во всём теле ласки при перебирании листьев щипцами. Затем высокая студентка отошла, уступив место Луэль. Очевидно, при виде такой пресной для неё и её сородичей еды, настроение у девушки не стало выше, но возможность поесть после целых суток без сытной еды – сушёные куриные ноги не считаются – явно могла облегчить нарастающую головную боль и эмоциональное состояние. Однако обдумывать выбор долго лиса не могла, а на свой охотничий нос и надеяться не стоило, ведь ещё в детстве она потеряла способность чувствовать запахи. Может, поэтому она и не кидалась сейчас на окружавших её грызунов.

Девушка наложила себе амарантовой каши и посыпала её орехами, затем на ещё одно блюдце положила три небольших диких персика. Взяв стакан с водой, она побрела к единственному свободному столику в углу столовой, прямо около двери в служебное помещение. Глянцевый стул посверкивал на свету маленьких кристаллов, вшитых в тоненькую скатерть. Сев на место, Луэль какое-то время не могла сконцентрироваться на еде и лишь завороженно смотрела на разноцветные огоньки. Наощупь они были, как обычные драгоценные камушки, но свойства этих минералов определённо могли удивить, в отличие от посредственных украшений. «Надо бы есть, через двадцать минут начнётся следующая пара, – думала она, разглядывая крохотные грани кристаллов, подперев голову лапой, – если не ошибаюсь, фармакология в магической среде, даже интересно, что там может быть». От размышлений Дженкинс отвлёк чей-то смех, и лиса выглянула через угол прилавка, не вставая с места.

За одним из столиков сидели звери из злополучной компании, а перед ними с подносом стояла та самая элегантная ласка. Была она лицом к однокурсникам, но Луэль по скованным движениям девушки, поняла – у недовольной незнакомки неприятности. До неё долетели обрывки фраз «…не согласна, уходи…» и «Ты такая же мясоедка…», за этим последовала звенящая тишина между куньей и грызунами. Кто-то бросил взгляд на столик лисицы и на саму его обитательницу, как бы веля бело-коричневой особи удалиться к нерадивой студентке. Так ласка и поступила, с непроницаемым лицом подойдя к отдалённому месту в столовой и сев к Луэль. Сама доулийка сильно против не была, но её очень озадачило поведение ранее угрожавшей ей девушки.

– У тебя всё в порядке? – рискнула она поинтересоваться у той, на что в ответ получила звук сбивчивого дыхания и стук приборов. Ласка решила не отвечать лисе на её вопрос, но её внешний вид уже говорил за себя: студентке была дурно. Дженкинс решила последовать примеру девушки и также приступила к своей еде. Каша, ещё не успевшая остыть, неприятно обожгла язык Луэль, а орешки приятно захрустели на её зубах. От старательных попыток проглотить пищу она прикрыла зеленоватые глаза. Лиса продолжила опустошать тарелку, не замечая ошеломлённого взгляда ласки. У незнакомки блюдце оставалось практически нетронутым, а карие глаза показались покрасневшими, словно от аллергии. В конце концов, лиса покончила со своим завтраком и взглянула на кунью. Девушке было тяжело дышать, а по щекам текли слёзы. Взгляд же теперь прикован к ненавистной ей еде. Луэль, не подумав, приблизила лицо к ласке, на котором изображалась боль, и положила ей на плечи свои лапы:

– Мы сейчас с тобой побежим в лазарет, слышишь!? – попыталась лиса привести студентку в чувство. В ответ та ей слегка кивнула и позволила повести себя к лекарю. Дженкинс не убрала за ними двумя тарелки, поскольку дело было срочное и, сопровождаемая любопытными и насмешливыми взглядами, она побежала с вялой лаской на поиски желанного кабинета.

Лиса уже привыкла к спасительным табличкам и потому достаточно быстро дошла с девушкой до лазарета. Их встретил парень-заяц в стандартной академической форме и переднике поверх неё. На вид он не старше Луэль.

– Доброго вам утра! Ей стало плохо в столовой, нужен лекарь. – протараторила хищница, поддерживая за талию больную. Студент смерил хмурыми ледяными глазами девушек, но впустил их внутрь. Лиса положила ласку на свободную кушетку и выдохнула – давно ей не приходилось нести на себе других зверей. Длинноволосый парень подошёл к побледневшей студентке и глазами пробежался по ней. Затем он повернулся к обеспокоенной лисе, стоявшей рядом.

– Что она ела? – только и спросил он, сохраняя железное спокойствие и, казалось бы, скуку.

– Какой-то салат, – ответила Луэль неуверенным голосом.

– Было что-то ещё?

– Фрукты, самые разные…

– А что-то мясное?

– А разве здесь дают что-то мясное? – озадачено произнесла она, всё также глядя в холодные глаза. Вдруг её прошиб озноб от осознания, кто перед ней стоит. Еле сдержавшись от восклицаний, лиса метнула взгляд на больную.

– Хорошо, тогда вердикт такой: у этой дурынды пошла аллергическая реакция на травоядную еду, – раздражённо вздохнул он и не хотя взялся за объяснение, параллельно стукая по шприцу с неизвестной жидкостью, который он извлёк из складки своего передника, – по своей крови она хищница, поэтому неподходящее питание может вызвать неприятные последствия, начиная от временного ухудшения зрения и заканчивая, – он с размаху воткнул той укол в шею, с удивительной точностью не попав в сонную артерию, – комой. От грубого обращения пострадавшая охнула, из её налитых кровью глаз прыснули слёзы.

От подобного зрелища лиса дёрнулась, но наклонилась к ласке, которую почти сразу отпустило удушье. Теперь она выглядела спокойнее, хоть взгляд её ещё и не восстановил прежнюю осознанность.

Дженкинс вновь посмотрела на зайца, а тот в ответ отвернулся и пошёл в лабораторию, куда ведёт одна из дверей лазарета. «Нет, эти глаза я уж точно ни с чем не перепутаю – это тот незнакомец из поезда. Но как так вышло, что и я, и он приехали с Эгалитию с одной и той же целью? Такие совпадения достаточно нелепые, – взволнованно думала она и переместила внимание на лежавшую на кушетке ласку, – и как быть ей?».

До пары оставалось пару минут. Ласка медленно поднялась и села, ссутулившись. Она ещё какие-то секунды восстанавливала дыхание и, наконец, взглянула на спасительницу. Теперь в медово-карих глазах не было и намёка на враждебность, а, наоборот, они сияли раскаянием и стыдливостью за прежнее поведение.

– Я должна попросить прощения за такой незрелый поступок, – начала она подрагивающим голосом, – обещаю, что больше не побеспокою тебя…

Прозвенели колокола в знак начала лекций, но две девушки продолжали оставаться в опустевшем лазарете.

– Да, ваше приветствие точно нельзя назвать тёплым, но я не держу зла, – тихо ответила Луэль и присела рядом с высокой студенткой, – давай лучше держаться вместе, особенно если мы с тобой обе испытываем трудности с… нашим происхождением.

Взгляд обеих хищниц посветлел.

– Ты уверена? Уверена, что не оскорблена нашими нападками? – по-прежнему с сомнением спросила ласка, на что в ответ лиса нежно взяла её за коричневые лапки. – Тогда стоит начать с представления.

– Только поторопимся, а то нас не пустят в аудиторию! – ободряюще произнесла улыбнувшаяся лиса. – Меня зовут Луэль Дженкинс, но называй просто Лу, я рада, что мы с тобой-таки нашли общий язык.

На осунувшемся лице изящной девушки появилось что-то похожее на улыбку.

– Я Сана, Сана Кейри, – представилась ласка, – спасибо за доброту, Лу…

Глава 4 «Укрепление»

Обрести близкого зверя можно в неожиданный момент, когда надежды на какие бы то ни было связи резко угасла. Луэль оказалась в такой же ситуации, но встреча и последующее столкновение с такой же отстранённой от общих рамок девушкой-лаской помогла лисице избавиться от тягучего одиночества и пережить последующие 3 года пребывания в прохладной академии.

Первый курс был подобен красочной пьесе, где события динамично продвигают сюжет и вызывают восторг у неискушённого зрителя. Луэль едва поспевала за ритмом обучения, на первых порах ей было тяжело свыкнуться с количеством задаваемых на внеучебное время работ, хождением от одной башни к другой и принципом проведения всех лекций. Ниральская академия и здесь отличилась от большинства учебных заведений королевства, продемонстрировав собственный подход к обучению молодых зверей. Если в столичном университете или окраинной семинарии студенты проходили через три этапа – приветствие, теория, тест, – то в академии медиалхимии к востоку от Фрейтвилля структура занятия не могла быть предугадана заранее. Преподаватель мог первым делом устроить проверку знаний каждого из присутствующих, а затем начать новую тему или же провести лабораторную работу, о которой не предупреждал заранее. Доулийка вплоть до второго курса ощущала себя ходящей по канату над пропастью, ведь хаотичность учебного процесса сильно ударяла по её уверенности и вызывала тревогу. Впрочем, наученная жизнью в сырых, тесных казармах, где кровати заменяла солома, брошенная на пол, она смогла приспособиться к академическим трудностям. Более того, ей помогала Сана и на время стала Луэль кем-то вроде наставника. Дженкинс под её чутким присмотром учила материал и затем пересказывала, даже если это занимало времени до официального отбоя. Потом Кейри уходила в свою комнату неподалёку, а лиса, едва коснувшись головой подушки, засыпала беспокойным сном.

Нельзя сказать, что академическая программа отличалась некой тривиальностью или отсутствием неординарного подхода к получению знаний. За год, проведённый на территории кампуса Луэль открыла для себя не объяснимый никакой современной наукой мир магии. В Берридоуле мистика существовала в виде легенд и старых обрядов, но никто всерьёз не практиковал её там, за исключением гадалок, которых львиная доля образованных лисиц, волков и фенеков считала простыми старыми мошенницами. Дженкинс придерживалась того же мнения, пока не увидела своими глазами иллюзию огня от профессора по целительной и защитной магии. В больший шок её повергли собственные способности, что раскрылись после первых лекций. В отличие от Луэль, Сана ещё с детства была наслышана о волшебстве не как о чём-то нереальном, а как о значимой части жизни любого достойного гражданина. Как узнала потом лисица, Эгалития с древних времён практиковала силы, дарованные небесами, в благих целях и никому не раскрывала свои учения, в том числе, вражескому государству на южных сухопутных границах. Таким образом, победительница «Фортуны» стала частью священного таинства и поклялась не нарушать в нём существующий веками порядок.

На смену первого, наполненного новыми впечатлениями года пришёл второй курс. Здесь леди Дженкинс стояла более уверенно и могла посвятить больше времени целебным травам, а также боевой магии. По этим и связанным с ними дисциплинам она стабильно получала золотые оценки. С другой стороны, по теории частиц и естественной медицине у неё едва ли доходило до серебра, сколько бы Луэль ни старалась проводить время за фолиантами неинтересных ей наук. В свободное время ей удавалось поддерживать себя в форме, а художественную литературу пришлось отложить в долгий ящик из-за чрезмерной нагрузки. Посещение зимнего бала коснулось каждого второкурсника академии, к восторгу любителей танцев и заведения новых связей, к несчастью для поклонников уединения. «Звучит весело! Надо обязательно позвать Сану, – сначала думала лисица, радостно виляя хвостом и расхаживая по комнатке из стороны в сторону», затем она ловила себя на совершенно противоположной мысли: «Что я буду там делать? Танцевать не умею, никому не нравлюсь… Так и быть, бал отменяется для меня!». Кейри, в свою очередь, с пониманием относилась к желанию девушки, однако проводила один из снежных вечеров в по-настоящему волшебном зале. В остальном учебные дни разбавлялись сессиями и самодельными мероприятиями.

Третий год обучения в академии медиалхимии ознаменовался концертом открытия от юных лаборантов и студентов, специализирующихся на целительстве. Овации были слышны за пределами ворот, по всему Ниралю, ведь талантливые звери неустанно готовились на протяжение нескольких месяцев. Луэль вновь взгрустнула от своей танцевальной неуклюжести и отсутствия сценических черт, что подпортило ей весь настрой на несколько дней. Те мне менее, боевая магия поддавалась ей с большей охотой, и вскоре Луэль смогла свободно дополнять ею все выученные ранее приёмы. «Вам ещё далеко до приемлемого боевого мага или даже до магического бойца, мисс Дженкинс. Усилий вы прикладываете много, но грации в вас никакой» – твердил ей инструктор. Поначалу прыткая хищница не воспринимала слова странного грызуна всерьёз, но когда получила свою первую бронзу по лучшей дисциплине, то позволила неуверенности взять над собой вверх. Недостаточность усилий – вот что видела перед оливковыми глазами Луэль, когда тренировалась. Даже Сана не могла убедить её в нормальности происходящего, ведь когти страха неудачи забрались глубоко в душу амбициозной девушки. Ранее лисицу не волновали промахи по некоторым предметам, но после осознания своей несостоятельности в бою она стала придавать им больше значения. Вдобавок к взвинченности, Дженкинс всё чаще начала ощущать невыносимый голод. Её организм, уже около трёх лет выживавший на травоядной пище, не смог выдержать подобного далее.

Одним поздним весенним вечером Луэль чувствовала себя обугленным листком, что случайно упал на раскалённые поленья. Профессора в очередной раз похвалили её за успехи, но инструктор вновь излучал недовольство, а значит – остальные достижения уже не имели значения. Почему этот чёрствый выдр постоянно критикует и сводит к нулю все страдания и старания одной из своих учениц? Разве она чем-то хуже остальных студентов? Или особенное отношение к ней из-за происхождения? «Глупости, он ведь тоже от природы расположен к мясу…» – убеждала себя доулийка и продолжала искать причины неприязни инструктора к ней. Однако в этот день занятия пошатнули здоровье Луэль, и она, не доходя до лазарета, вернулась в свою комнату и взялась за написание стихов. Как ни странно, это занятие действовало на лису расслабляюще и давало её мыслям вольный полёт по живописным мирам. Свой первый после значительного перерыва стих она сочинила длиною в несколько четверостиший, чётко соблюдая определённый вид рифмовки и ритм. Поначалу произведения отдавали свежим запахом весны и пробуждавшегося снежного лотоса, но со временем Дженкинс начала отдавать предпочтение своим проблемам, а лирика приобрела вид лесенки, что было нетипично для любительницы традиционных форм. Наконец, девушка тщательно нацарапала пером на потёртой бумаге слово «Голод». Тут-то в голове вспыхнули тысячи образов аппетитных яств, где в разных видах фигурировало мясо. Много мяса. Нежная курица с хрустящей корочкой, тунцовый стейк с гладкой текстурой, тушёная телятина, обсыпанная специями – всё это вызвало в голодной Луэль обильное слюноотделение. Лист бумаги с не начатым стихотворением стал мокрым и непригодным для дальнейшей творческой работы. Тем временем, в голове взыграли блюда с сырыми субпродуктами. Тогда Дженкинс медленно встала со стула и подошла к окну, из которого уже не было видно ни бледного солнца, ни светло-лазуревых просторов. На Нираль опустилась молчаливая ночь. «Так тихо, будто все уснули, – думала она, словно в бреду, – я бы могла улизнуть за пределы территории и напасть на какого-нибудь беззащитного бурундука…». Луэль мгновенно дала себе звонкую пощёчину и закрыла круглое личико лапами: «О чём я думаю!? Ни за что, ни за что не поступлю так!». Затем она приняла упор лёжа и продержалась в планке несколько минут, стараясь отвлечься от разрушительных идей. Когда голод действительно стал ощущаться слабее, лисица из положения запрыгнула на свою кровать и постаралась уснуть, но то ли свет, то ли неистощимое желание насытиться чем-то более подходящим, чем амарантовая каша или зелёные пирожки с тофу, пробуждалось с новой силой. Не найдя в себе терпения провалиться в темноту сновидений, Луэль раздражённо встала и начала мерить своё небольшое жилище шагами. «Нет, я так не могу. Мне нужно подкрепиться, иначе я точно не смогу себя контролировать! Может, тут неподалёку есть птицефермы? Да, точно, вспомню вкус курятины» – рассуждала она, не переставая пускать слюни на своё серое бесформенное платье, надеваемое исключительно в пределах личной комнаты. Не долго думая, Луэль тут же вынырнула из него и, оказавшись в первоначальном своём виде, набросилась на полки с наиболее неприметной и тёплой одеждой: даже весной Эгалития благоухала прохладой. В итоге, она остановилась на мешковатой кофте, таких же по фасону штанах и сверху укрылась мантией с капюшоном. Весь образ был цвета ночи. Не стоит задаваться вопросом, откуда у Дженкинс такие элементы гардероба. Всё-таки, она жила в волшебной академии уже третью весну. Также, особая тайна крылась и в том, как она за несколько минут уже бежала от охраняемой территории заведения. Дальнейшие события у самой Луэль оставались на задворках памяти. Единственное, что она помнила после вылазки – это сладковатый запах крови и до боли знакомый вкус на языке. Лицо в тот вечер у лисицы было облеплено перьями, а возле рта красовались алые пятна. «Слава всем высшим силам и магии, что я прошла через тайный коридор, а не напрямую, через главные ворота!» – с бешено стучащим сердцем думала она, стоя у зеркала и торопливо счищая с себя остатки её преступления. Но в душе у лисицы воцарился покой, ведь теперь она ощущала приятную наполненность в животе, о которой до сего времени только вспоминала. В конце концов, Луэль сорвала запретный плод и намеревалась воспользоваться своей ловкостью и в следующий случай безудержного голода.